Холодный сон 1

Фурия-метель… свирепая, неукротимая. Налетела белым пламенем, понеслась в шаманской пляске, вздымая юбки  снежных вихрей.  В разлохмаченной гриве  седых волос  потонули и ширь, и даль.
Взревел ураган, откликаясь на буйство  подруги. Сотни растрепанных крылатых драконов обрушились на город, сердитые  змейки  побежали  по испуганным улицам.
 С визгом  рвал тишину на кусочки ветер и зашвыривал  клочья в дрожащую ночь.
Съёжились, притихли избушки. В уюте печного тепла тихо уснули люди, а вьюга все мела,  насыпала снег выше крыш, ровняла с полесьем  городские  стены, потом – и башни.
Бережное покрывало сна улеглось плотно, упрятало  от ночи, от вьюги, от страха. Сон – мечта о покое в ладонях вечности.
Будут утром непрошеные гости кружить на пустом месте, будут недоумевать и распаляться, но города не обнаружат. Исчез. Сгинул. Малой каплей ушёл в море  необъяснимого. Нашел   плен или обрел свободу?  Кому ведомо?


Тяжелые ели тревожились под ветром, нехотя поводили лапами, провожая уходящий день.  Нахмуренный,  тот и ускользал  как вор, крался тихонько от вершин к земле.
Хотелось под крышу – озябшая спина мечтала о ласковом тепле старенького одеяла, но обход  пока  не завершился, еще  не закрыта была дорога от реки.
Цепочкой равномерных, слаженных  прыжков  укрепляли танцовщицы границу. Подстраивались к переменчивому бесшумному ритму,  прислушивались к звукам леса, растворённым в гудении ветра. Треск веток  вперемешку с шелестом  и деловитым стрёкотом творил замысловатый  рисунок движений.
Айвета  оглянулась и вздрогнула:  туман, выходивший из низины, запустил  хищные языки в сосняк по эту сторону  невидимой черты.
Волна  танца тут же перебросила её тревогу девчонкам. Из-под шатра развесистой ели всматривались в дымчатую пелену, как будто она могла бы растаять от сердитого их недоумения.
- Танец не сработал! – шёпотом ужаснулась  Элина.
Суховатая Ольма  покосилась, глянула нехорошо,  с подозрением:
- А может, кто-то здесь уже не годится для танца? Видела я, как с плота Брук  одну плясунью на закорках нёс…
- Он всегда сносит, - не поняла Айвета. – Знает, что воды боюсь. Только танцу от этого какой вред?
Элина быстрее уловила грязь намёка, отметила с накопившейся досадой:
- Злая ты стала, Ольма. Может,  как раз от этого танец не складывается.
- Да не шумите вы! – одёрнула старшая, Иванна. Она вернулась от реки только сейчас и сразу же поставила всё на место:
- Замок правильный был. Что, думаете, я не проверяю? Ты, Ольма, на девчонках зло не срывай – одно дело делаем, друг друга подпирать надо, а не подпихивать. А линию поправить придётся, видно, опять граница сдвинулась. Уже который раз в этом месте! Ершен давно тревожится, хоть и не говорит.
Она повела рукой, словно прощупывая пространство, и плавно заскользила  по невидимой  черте, возвращаясь к исходному месту.
Угрюмая Ольма  догнала их уже у первой прогалины, тихо посоветовала  Айвете, как знающая:
- Поберегла бы дружка. Не надо ему возле тебя крутиться. Ершен прознает – сошлют твоего  Брука  на дальние  вырубки.
От горечи в  словах Ольмы стало неуютно. Подругам  её  печаль была понятна, но танцу – нет. Танец требует окрылённости, а тоска крыльев  не поднимает. Да и по земле носить её тяжело.


К становью возвращались в густом, как  кисель, сумраке.
Из кустов внезапно вынырнул Брук, видно, поджидал Айвету  недалеко от землянки.
Вот уж лёгок на помине! Незаслуженный, гадкий намёк Ольмы неприятно саднил, и Айвета сердито нахмурилась:
- А ты здесь как оказался?
- Не рада. Изменилась ты, как танцовщицей стала, - грустно сказал приятель. - Друзей  сторонишься…
Неправда! Бруку Айвета всегда рада, хотя вслух этого  не скажет. Но друзья не смотрят таким тревожащим взглядом.
Совсем не так смотрел Брук, когда вытаскивал её из трясины.
 Как будто ушла  бесшабашность, с которой вместе удирали от грозы,  дрались с заболотными мальчишками, прятали раненого волчонка. Изменилась, наверное, не только Айвета.
 С тех пор, как стала она танцовщицей,  мир словно вывернулся наизнанку - под грузом ответственности взрослеешь быстро. Но к новому, взрослому взгляду Брука Айвета была не готова. Она ведь только-только начала танцевать!
- Да я вообще так, мимоходом, - независимо сказал Брук, явно  пытаясь представить встречу нечаянной. – Меня наши за травницей послали. Но поплывём с ней только поутру. Она сказала, что торопиться  некуда.
- Кто-то заболел? – обеспокоилась Айвета.
- Хуже. Заледеневшие опять появились. Две девчонки за грибами пошли – вернулись неживые. Видно, наши оборонницы границу  толком не закрыли. Вот и пришло от реки… то, что пришло.
Стало страшно. Танцовщицы острова наверняка были не виноваты, видимо, стужа сегодня повсеместно придвинулась ближе, прихватила новой земли вокруг становья.
- И  как они, эти девочки?
- Да… будто деревянные. В глазах жизни нет. Одна, может, и оттает, а вторая – сирота, бабки говорят, так и будет всю жизнь никакая.
Айвета видела таких среди работников. Они даже ели только по указанию. Кто-то из опекающих постоянно следил за своим безропотным, полусонным  помощником, как за малым дитём.
- А ты… ты теперь всегда  у черты. Что, если по тебе пройдет эта пагуба?  Будешь, как чурочка. – мрачно предрёк вечерний гость. Волна уже не скрываемой тревоги друга окатила Айвету тоскливой теменью.
- Я – танцовщица, - напомнила Айвета со значением, но Брука этим  совсем не успокоила. Он махнул рукой и, не прощаясь,  ушёл.


Продолжение http://proza.ru/2024/05/29/485