Холодный сон 7

Широко и плавно двигались волны, ветер с рекой кружились в медленном танце.
На берегу царило оживление –  богатого улова давно не было, заждались уже. Рыбаки склонились над сетями, поодаль радостно перекрикивались женщины, помогали солить и укладывать рыбу в чаны. Билось на траве серебряное сверкание, не смирившееся еще с несвободой и новым  назначением.
 Привычной вереницей, будто продолжая танец, оборонницы шли своей группкой над рекой. С тайной гордостью Айвета ступала в цепочке, чуть приподнятой над миром своей особостью. Шла сзади и видела, как украдкой поглядывают на танцовщиц мужчины: хищновато и с ревнивым признанием  недосягаемости. Будто  работающие с ними девушки стояли на земле, а искусницы  рядом  шли по небу.
Подтянутые и упругие, с особой статью тех, кто притянут к звёздам, танцовщицы прошли отстранённо, потому что погружены были в своё.
- Внучка Ершена развесила все  юбки на солнце. Протряхивает, сушит. Видно, замуж собирается, -  мрачно  посетовала Ольма.
- А тебе-то что за печаль? – поспешила сбить с нее тревогу Иванна.. – Пусть выходит, не за твоего же милого. Кто его с работы сейчас отпустит? Да и не одуванчик он  у тебя, против воли  никто  не женит.
- Так-то так, - повеселела  Ольма. – Только  мне непонятно: отчего все Ершеновские девчонки талантом обижены – ни одна танцовщицей не стала. А может, намеренно бегут от танца, - меньше печали?
- Может, и намеренно, - согласилась Иванна. – Ближе к земле – надежнее.
 – Только глупо, если танца в жизни не отведают, скучно без неба одними буднями, - пожалела бескрылых Айвета.
- Будто старики столетние, - подхватила колючая насмешница. – Несут себя бережно, аж приседают – так  боятся рассыпаться.
Спесивый, всклокоченный куст чертополоха у тропинки вдруг представился Айвете похожим на Ольму.
На судьбу обижаться легко, потому что никого она не балует.
 Но какой  от обиды прок?  Разве сделает она жизнь беззаботнее? Что обида, что осуждение  глаза так заволокут, что солнце чёрным покажется, а корона лучей – бахромой паутины.
- А ведь я поняла, отчего танец не складывается! – с тоской перебила смех  Айвета. – Хранитель первым условием поставил – стариков не осуждать!
- Да я наших старцев  обожаю, –   Ольма вздёрнула  на лицо восторженное умиление. – Ох, как славно они  про  зиму врут и нами же от  зимы прикрываются…
- Да стыдно им просто! – крикнула Айвета. -  Придумали они  вину великую, возомнили себя предателями. И врут, потому что не хотят перед нами плохо выглядеть.
- Вот  стрекоза глазастая! – с досадой сказала Ольма. – И откуда ты такая правильная? Малявка, а туда же, с поучением!
Задетая тем, что её не взяли на встречу с Хранителем, Иванна в разговор намеренно не вмешивалась. Но долго дуться не могла: вздохнула и выступила на стороне Айветы:
- Я  тоже не вижу вины предков, потому что сгинуть бесследно – не почетнее. Убегая, о нас же и думали.
 - Да знаю я о чистоте помыслов,  так ведь  все равно судить-то хочется! – с чувством призналась Ольма. - Все-то я понимаю, хоть язык мой впереди меня бежит. Понимаю, что и дело девицы затеяли серьёзное, только берутся за него по-малявочьи.
Рассудила всех опять Иванна. Укорила Айвету с Элиной за то, что в одиночку надумали перемены вершить и предложила устроить тайный сбор танцовщиц, чтобы все узнали про город предков. Попросила так рассказать, чтобы все прочувствовали, каково было старшим нести своё предательство и как стыдно было за то, чего не сделали.
- Помогу и я, поговорю с подругами, -  пообещала Ольма покладисто и тут же пояснила причину своей уступчивости:
- Все равно вам,  малявкам без меня не справиться.

Продолжение  http://proza.ru/2024/05/29/518