У нас - дочка!

       Схватки были частыми, но в промежутках между ними Аня впадала в забытьё, похожее на сон, восставая из которого она опять попадала в чёрную пропасть, которая поглотила её и жжёт. «Пить», - попросила она разбухшими губами и откуда-то издалека, из другого мира: «Нельзя тебе пить.» Она хотела пойти на голос и стала приподниматься, но голос сказал ей: «И вставать тебе нельзя. Лежи.» Аня попробовала сказать «помогите», но огромный шершавый язык занял все горло, мешая проходить словам.
       «Всё», - сказала она себе и лишилась чувств.
       Аня очнулась от громкого крика: «Тужься!» и поняв, что это относится к ней, сделала своим непослушным телом какое-то движение в сторону голоса. Тот же голос ещё громче закричал: «Тужься! Ты что хочешь, чтобы ребёнок задохнулся?! Тужься, тебе говорю!» Ане на мгновение даже стало жалко голос, но у неё уже не было сил ни на какое чувство. Потом всё стихло и в звучащей тишине раздался детский крик. «Ну вот и всё», - снова сказала себе Аня, но голосов стало так много, что она не расслышала себя. Из всей какофонии звуков она уловила лишь то, что у неё родилась девочка, что ей нельзя спать и что она должна отвечать на вопросы. Аня отвечала на вопросы, не спала, смотрела на поднятого над её головой спелёнатого ребенка с дельфиньим прорезом глаз, но всё это никак не касалось её сознания. Потом ей называли имя женщины, кровь которой ей будут переливать, потом  сказали: «Ну теперь терпи! Наркоз делать нельзя!» и что-то вынимали из её
тела...
       Наутро Аня проснулась в залитой солнцем большой палате, среди одиннадцати веселых и счастливых мам, бесперебойно лопочущих о своих делах.
       Пришла  врач, села на Анину кровать и сказала знакомым голосом: «И что ж ты такое нам тут устроила, девочка ты моя! Ты посмотри на себя: тебе бы рожать и рожать. Как всё тебе природа подготовила. А ты?!»
       Ане жаль было доктора, искренне жаль. Она понимала, что  не справилась, и что ничего поделать уже нельзя.
       Потом принесли детей на кормление и дали Ане спелёнатого ребенка с дельфиньем прорезом глаз. Ребенок крепко спал и не хотел брать грудь. Потом его унесли, а ей принесли двух недоношенных близнецов у мамы которых не было молока. Близнецы жадно и больно кусали своими деснами её воспаленную грудь, но и это не отвлекало её от себя и пережитой ею ночи.
       Чтобы хоть как-то отвлечься, Аня встала и подошла к окну. На другой стороне улицы она увидела мужа, который держал над головой огромный плакат. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, знает ли он, что случилось с ней этой ночью? Но его лицо, излучавшее радость и поднятые вверх руки отвечали ей без слов. Несмотря на расстояние, Аня видела, что муж что-то кричит. Аня стала собирать в пучок свои длинные волосы и улыбаться. А муж, увидев её, перебежал дорогу между машинами, и перейдя поближе к окнам, расправил плакат. На плакате красными буквами было написано: «У нас — дочка!» Аня читала эти слова ещё и ещё, как бы хотела насытится,  вдруг поняла их смысл и её прежнее сознание вернулось к ней: «У нас — дочка!».
       На втором кормлении дочка открыла глаза и внимательно посмотрела на маму. Глубина и осмысленность её взгляда смутили, удивили и обрадовали Аню.
       Дочка взглядом как бы спрашивала её: «Так это ты, моя мама?»