Град на холме

Глобализация представляет собой постепенное преобразование разнородного мирового социума в единую систему, в которой свободно перемещаются информационные потоки, ценности, их носители, капиталы, товары и услуги, стандарты поведения и моды, видоизменяя миропредставление, деятельность социальных институтов, общностей и индивидов, механизмы их взаимодействия.
Ключевой термин определения – свободное перемещение. Казалось бы, что в этом все логично: человечество, наконец-то, достигло уровня, когда оно в состоянии предстать единой общностью с едиными интересами и целями. В определенном смысле, Единая Европа - пример такого объединения. В умах многих она представляется идеальным обществом, куда стремятся беженцы, искатели лучшей жизни, да и вообще все, не удовлетворенные жизнью у себя на родине. Конечно, Америка – круче! Но если не повезло с Америкой, то, накрайняк, и Европа сойдет.
И наши соседи по когда-то общей стране – украинцы, почитая себя европейцами, уж так рвутся в нее, так рвутся! Не будем обсуждать мотивы граждан, которые зрят в Европе только молочные реки и кисельные берега, как не будем обсуждать и реальное положение дел на этом участке суши и прилегающем острове. Разное там происходит, и не мне сейчас обсуждать европейские дела. Меня более интересует глобализация как венец исторического процесса, который начался от сотворения мира.
Первой попыткой глобализации было построение Вавилонской Башни. Когда все, тогда еще не многочисленные, жители Земли, объединенные одной амбициозной идеей, начали великое строительство. Им тогда было вполне комфортно: говорили на одном языке, имели общие цели, строительного материал - навалом. Строй себе и радуйся достижениям. Но, чем выше поднималась многоэтажка, тем амбициознее становились ее строители. Каждый из них мнил себя первым. Однако, известно, что как только в коллективе появляется субъект, желающий первым рвануть финишную ленту, то коллектив рассыпается, даже не смотря на глобальность общей идеи.
И результат не заставил себя ждать. Вавилонская Башня так и осталась в мечтах, а весь народ с обидой в сердцах разбрелся по Земле в поте лица добывать хлеб насущный. С тех под на долгие века глобализация не представлялась чем-то реальным. Гораздо интереснее казалось не объединиться с соседями в поисках общего согласия, а напасть на слабого с целью отобрать у него что-то, чего у тебя нет. Объединения были, но весьма чахлого, локального характера, на уровне племен. То есть наступила эра войн и постоянного передела мира. И она продолжается доныне, хотя идея глобализации, казалось ей противоречит. Но это только на первый взгляд. На деле все иначе.
Вновь идея глобализации возникла из-за того, что человечество стало производить в некоторых конкретных местах продукции больше, чем могло ее потребить в этих местах. Следовательно, продукцию надо было сбывать в других регионах. А для этого должны формироваться экономические связи. Последние позволяли выводить собственный избыток в одно место и заполнять недостаток из другого. Так завсегда делали племена и народы. Плыли корабли с товарами, неспешно шли караваны верблюдов. Но промышленные революции, как следствие слишком развитого интеллекта некоторых обывателей, привели к переизбытку товаров на продажу. И последний породил проблемы, которые упрощенно можно назвать: «Кому бы это все впарить?». Тем более, что, как оказалось, впарить стало возможным абсолютно все: ресурсы, материальные ценности, финансы, культуру, идеологию, духовность и пр.
И вот человечество приступило к построению второго варианта Вавилонской Башни, но уже в мировом масштабе. По сравнению с ней первый представляется неуклюжей попыткой. Но он отличался тем, что к моменту оформления идеи глобализации человечество не было однородно, произошло расслоение. В том числе не только по материальным показателям. К тому времени в определенном месте сформировалось представление о нем, как о реальном граде на холме. А о всем окружении, как о быдле, которое с восторженной тоской должно глядеть на него, понимая, что не вышли рылом, чтобы войти в него. Это главное отличие вселившейся в цивилизованном мире идеи глобализации. Более того, сама идея глобализации оказалась товаром, который этим папуасам вокруг града можно впарить. И папуасы за это платили с большим удовольствием, мусоля в своих руках зелененькие бумажки. Эти зелененькие и стали главным символом глобализации. Любое их перемещение несло в сундуки града мзду.
Кто-то реально полагал, что сможет продавать ресурсы и лежать под банановым деревом с ощущением сытости и полнейшего довольства. И сомнений в счастливом завтрашнем дне у них не было. Кто-то осознавал реальную ситуацию, но их участь печальна. Вместе с зелененькими бумажками град на холме узурпировал и активно продавал еще один ходкий товар – демократию. Папуасы за эту демократию выпрыгивали из штанов и били друг друга по сусалам. В надежде урвать побольше от этой разукрашенной бабёшки и покрасоваться рядом. А потому что тот, кто не с ней, тот деспот, диктатор, нерукопожатный, редиска, наконец. И вся демократическая общественность вместе с трансгендерами – венцом демократии, осудит их.
И тут оказалось, что построение Вавилонской Башни (дубль 2) превратилось в проверку на вшивость многих и многих. Те, кому глаза застил яркий свет града на холме, остались коленопреклоненными. Им казалось, что сверкающие лучи с вершины холма превратятся в манну, и они будут вечно сытыми только за свое коленопреклонение. Которым этот свет вдруг оказался невидим, ощутили собственные возможности возводить свою башню из подручного материала. Благо его было в избытке. И начали это делать достаточно успешно, чем, несомненно, вывели из себя обитателей града, впаривавших зелень и демократию.
Но град на холме совсем не палатка с дармовой манной. Он начал требовать от своих адептов жертв. Не для того он сиял блеском, застилающим глаза, чтобы раздавать свои сокровища из сундуков. Из-за его стен внезапно выглянул демон, сменивший обольстителя. Он был там всегда, но пока ему выгодно было быть обольстителем, он им оставался. Таким добродушным, толстеньким в полосатых штанишках. Когда же пришло время собирать жатву, и он элегантно сменил личину. Но адепты настолько уверовали в его могущество, и что «Америка с нами!», что по-прежнему видят картинку, которая ранее возникала в их утлых мозгах, истощенных скромностью прежнего бытия. Особенно в этом отношении продвинулась Украина, готовая не только оставаться коленопреклоненной перед холмом с сияющей вершиной, но платить за свое преклонение самую дорогую плату – собственными жизнями. Впрочем, другие адепты мало чем отличаются, разве что чуть потрусливее и попрактичнее. Но если бес с холма прикажет, то и они выпрыгнут из штанов, подтверждая свою преданность зеленой валюте и демократии.
Уверовав в свою избранность, град на холме никогда не изменит собственного восхищения собой. Его самооценка простирается до небес, самомнение бесконечно раздуто. Это постоянно поддерживается коленопреклоненными адептами, протягивающими к нему руки и истошно вопящими: «Осанна!». Они надеются, что в эти руки упадут халявные дары с вершины холма. Поэтому ни днем ни ночью не стихают их вопли, и продолжатся, пока есть хотя бы иллюзорная надежда на халяву. Но исчезнет халява и адептов смоет волна разочарования. И возможно, это будет пострашнее Потопа. Представьте огромное количество людей, разочарованных в своих ожиданиях халявы, по большей части голодных и не имеющих собственных представлений о Добре и Зле! Ведь все это они надеялись получить из сияющего града.
Вавилонская Башня (дубль два) возведена и совершенно официально объявлен главный строитель. Она покоится на согбенных спинах адептов, в ее основании - зеленая валюта и демократия, ее вершина где-то за облаками, и не видна. Даже свет от града не просматривается. Можно лишь догадываться, каких высот она достигла, какие звезды сияют над ней.
И вот он появился - главный строитель нового мира. Он стоял на вершине башни, в руках у него был кнут, которым начал стегать адептов, держащих на своих спинах башню. И сейчас вместо «Осанна» они вопили что-то несуразное, пытаясь расползтись от своей ставшей небезопасной ноши. Казалось, что Вавилонская Башня (дубль два) развалится. Но этого не произошло по простой причине. Все адепты были скованы одной цепью, которая не позволяла им выползти из-под нее, оставив без поддержки. И они держали ее, стараясь увернуться от достающего каждого кнута. Но тщетно, кнут стегал всех и каждого и продолжает стегать по сей день. Демонстрируя, что высшая степень мировой демократии достигнута!