Глава 45

Василиса уже несколько дней шла по чужим землям, по незнакомым лесам. Едва проходимые заросли и дремучие буреломы сменялись светлыми берёзовыми рощами. Но вот закончились и они, начался сосновый бор. Идти по такому лесу — одно удовольствие. Высокие стройные сосны устремились к небу, кустарника почти нет, хвойная подстилка пружинила под ногами.
Добравшись до ручья, девушка остановилась, вымылась, пообедала остатками вчерашнего глухаря, решила поспать немного. Ночи сейчас короткие, можно пройти за день значительное расстояние, если в середине дня сделать остановку и подкрепить силы.
Разбудили её человеческие голоса. Две женщины средних лет, шли с той стороны, в которую Василисе предстояло ещё шагнуть. Одеты были в тёмные суконные свитки, плечи оттягивали массивные кошели, в руках у обеих были посохи. По всему видать, путь держали дальний. Одна из женщин всё прыскала от смеха, вторая отмахивалась:
— Адарка, да хватит тебе, ну заплутали, подумаешь. Лучше посмотри, какая красотища вокруг. Вот так лес!
Василиса поднялась, и женщины её заметили. Замолчали настороженно, но, разглядев, что перед ними девица, расслабились.
— Милая, а ты откуда здесь? — спросила та, что успокаивала подругу.
Василиса поздоровалась, сказала, что путница, отдыхает.
— А звать-то тебя как?
— Василиса.
— Это хорошо, Василиса, что ты путница, может, ты нам укажешь путь. А то мы заплутали немного. А зовут нас: меня тётка Груня, её Адарка.
Тётка Груня рассказала, что они паломницы, направляются в дальнюю заморскую страну на святую землю. Да вот сглупили, думали немного дорогу сократить, крюк отрезать, да не могут теперь вернуться на свой путь.
Адарка снова фыркнула:
— Собрались чуть ли не на край света, а никак не может из своего околотка выйти.
Василиса подивилась такой смешливости на серьёзном маршруте, ответила:
— Верстах в семи в той стороне, — махнула рукой туда, откуда пришла, — есть проезжая дорога.
— Ну, вот, значит правильно мы отрезали крюк. Просто не дошли до нужного места.
— Ну, это последний крюк, который мы с тобой отрезаем. Разреши, дочка, с тобой посидеть. Тут и водица течёт, и прохлада. Мы с Адаркой уже упарились в свитках.
— А долго ль идти в святую землю? — заинтересовалась Василиса.
— А и сами не знаем. Очень долго, поди. Но ничо, не мы первые, не мы последние.
Адарка продолжила:
— Знающие люди нам подсказали, что сначала надо до Киева дойти. Там найдутся попутчики, и вместе мы и дойдём.
— А как же отпустили вас?
— Родственники-то? Ох, дочка, лучше не спрашивай. Года два, почитай, битвы вели. Были из нашего села ходоки, и их рассказ крепко за душу задел. Мы сначала не признавались никому, думали - не для нас эта дорожка. Где нам? Но засела думка в голове или в сердце и никак не выходила. Потом уж признались. Сначала ни в какую не отпускали. Но помаленьку и родня сдалася. А как не сдаться? Вон у Адарки деток нет. Она и поклонится святой земле, попросит милости. А я уж этой земли возьму горсточку, да на грудь мужу положу, он и выздоровеет. Хворает уже третий год, лежит, не встаёт, сил у него нет… Земля святая ему силу и даст. А под лежачий камень вода не течёт. Так?
— А когда родня отпустила, так вся деревня… Мы из Семи Ручьёв, можа, слышала? Нет? Ну это вёрст двадцать отсюда. Собрали нам денег, много денег, да благословение у батюшки взяли, да наказы со всех домов. Вот так нас проводили, и мы пошли.
— А ты какой веры будешь?
— Я? — Василиса растерялась. Она никогда не задумывалась о своей вере и, тем более, никогда об этом не говорила. — Наша семья приняла христианство… Но в нашем селении всё больше придерживаются старой веры предков. Нас, христиан, несколько человек.
— Не враждуете?
— Нет. Чего нам враждовать? Мирно живём.
— Но это хорошо, что мирно. Не все так умудряются. Вот и мы с Адаркой уже чуть не поругались по дороге из-за вопросов веры.
— Ну так ты невесть что городишь, — завелась с пол оборота Адарка.
— Не, милая, давай-ка мы этот вопрос пока оставим, дойдём до святой земли и спросим учёного человека.
— А какой вопрос вас так расстроил?
— Вот рассуди, Василиса, — начала Адарка, несмотря на нежелание своей спутницы говорить об этом, — был праздник Купалы по-старому, стал праздник Ивана Крестителя, по-новому. Народ путается. Все ж привыкли отмечать, как раньше, как праотцы веселились. Ну и я так, а Груня, — Адарка кивнула на вторую женщину, — на дыбки. Нельзя, говорит, в этот день через костры прыгать и Купалу чествовать. Вот и скажи, почему нельзя людям повеселиться? Что в этом плохого?
Василиса промолчала, потому что совсем не знала, что в этом плохого. И что хорошего тоже.
— Ага, и там, и там хотим успеть, — не утерпела тётка Груня, — одной ногой в старой вере, другой в новой. Раскорячимся, авось, и так сойдёт. Утром лоб перекрестим, вечером домового молочком угостим.
Женщины покраснели и тяжело задышали. Василиса с тревогой смотрела на них. Подумала, что не дойдут. Такой путь трудный, а у них согласья нет. Но Адарка тут неожиданно прыснула от смеха.
— Я седмицы две назад молочком домового угощала, да поскользнулась, так упала… Даже и сама не поняла, как получилось. Я сначала вверх подлетела, а потом со всей силы о ступеньки. А потом с одной ступеньки на другую. Пока все с верху до низу не пересчитала своей задницей, не успокоилась. Лежу под крыльцом, шевельнуться боюсь. Думала, вся переломалась. Вот и сходили бы тогда на святую землю. Ан, нет. Не поверите, даже синяка не было. Чудно!
И опять Василиса подивилась смешливой Адарке. Сама она не видела ничего забавного в этом происшествии. Но Груня заулыбалась, слушая подругу.
— А сама ты, Василиса, куда путь держишь?
Василиса не привыкла откровенничать. И своими мыслями делиться с посторонними тоже не привыкла. Но эти две тётки вызвали какие-то добрые чувства, что неожиданно для себя всё и выложила:
— Мой путь не такой долгий, как ваш. Наверное, не такой трудный. И не совсем понятный для меня даже. А уж понять его другим, ещё сложнее. Боюсь, моя родня не отпустила бы меня, поэтому я ушла тайком, ночью, как тать. А иду искать своего жениха. Откуда он, какого роду-племени, он и сам не ведал. Известно только, что где-то между севером и востоком живёт народ, они называют себя волками. Может быть, это его род, туда я и иду.
Женщины переглянулись.
— Слышала ты что-нибудь про племя волков?
— Что-то слышала. Говорят, нехорошие они. Ходить в ту сторону мы не ходим. Там нет ни дорог, ни рек, туда трудно добраться. Да и надобности нет. Охотники, может, и захаживали, не знаю.
— Ну, дочка, засиделись мы тут с тобой. Пора и путь продолжить. И раз мы тут встретились, наказ, ежели хочешь, можешь передать. Как будем в святой земле, выполним, если силы будут.
Василиса задумалась, потом произнесла тихо и печально:
— Если встретите мудрого человека, спросите у него, как научиться радоваться и благодарить жизнь даже за печали и невзгоды.
— Мудрён твой наказ. Ну, коли будет случай, спросим.
— А как же мы передадим тебе ответ?
— Коли будет случай, тогда и передадите, — впервые за долгое время улыбнулась и Василиса.
Женщины пошли. Василиса долго смотрела им вслед. Дойдут? Вернутся ли?