Накажи их, Максим, я на тебя очень надеюсь

   



    Из романа "Совесть человечества"

   Вечером снова зарядил дождь. Несмотря на резкий телефонный разговор, Максим все же заехал за Николаем. Папарацци как обычно ждал его напротив Макдональдса, на Новом Арбате.
Полдороги до больницы они проехали молча. Первым заговорил Николай.
- Ну зачем тебе эта избалованная вертихвостка - хочешь породниться с ее отцом, членом московского правительства? Он же известный коррупционер.
  Максим презрительно усмехнулся.
- Уж лучше тогда с Ириной помириться, - не унимался Николай. - До сих пор убивается, бедняжка.
- Я просил тебя не напоминать мне о ней.
Но папарацци как-будто не расслышал, достал из нагрудного кармана куртки стопку снимков и, раскрыв их веером, сунул другу под нос:
- На, полюбуйся.
- Убери, если не хочешь вылететь в окно - чучело с фотоаппаратом!
 Однако Максим успел разглядеть известную фотомодель и актрису в одном лице в различных ипостасях ее нового портфолио.
- Слушай, - перевел тему разговора папарацци, не желая обострять ситуацию, - я тут взял кое-что для девочки. - Папарацци поднял с пола пакет, раскрыл его. - Тут ананас и яблоки. Неудобно как-то к больной с пустыми руками.
-В женихи набиваешься? Нет-нет, молодец, я пошутил. - Максим достал из бардачка баночку красной икры и подарочный набор туалетных принадлежностей.
– На, положи в пакет
- Может, цветочков прикупим. – предложил папарацци, застенчиво улыбаясь.
- Нет, ты в самом деле в женихи набиваешься?
- Я от чистого сердца. А ты, журналюга проклятый, за жареными фактами едешь.
- Да, я решил раскрутить историю таджикской смертницы.
- А может, решил приютить несчастную пери?
- Ну что ты мелешь! Может, завтра за ней жених приедет, или родители объявятся. Что мы вообще знаем о ней?
- Ладно, расскажи лучше, что тебе удалось накопать
- Пока агентура моя молчит, - вздохнул Максим, - Ни на рынках, ни на вокзалах, ни в борделях никто ничего не слышал о таджикской смертнице.
 

      Джамиля по-прежнему находилась в реанимационной палате. У дверей отделения друзей остановила взволнованная медсестра Наталья
-У девочки гости, - произнесла она заговорщическим тоном
- Кто такие? - спросил Николай раньше, чем Максим успел открыть рот.
- Следователь...
Папарацци дернулся было проскочить в палату, чтобы сфоткать следака у кровати больной, но Максим удержал его за локоть.
-Будем ждать.
Когда следователь наконец появился в коридоре, друзья попробовали взять его в оборот. Но не тут-то было. Сердито сверкнув очками, пузатенький лупоглазый правоохранитель потребовал предъявить документы. С подозрительным прищуром он разглядывал Максима, Николай как будто его не интересовал. Возможно, Максим вызвал у него подозрение своей атлетической фигурой и обаятельно суровой внешностью. Выше среднего роста, могучего сложения, волосы коротко острижены. Взгляд темно-карих глаз - глубокий, завораживающий. Ну вылитый браток. Хотя благодаря артистическим способностям Максим мог легко при необходимости перевоплощаться в людей разных социальных групп. От главаря мафии, матерого хищника, до ученого мужа, добропорядочного и благородного отца семейства, законопослушного гражданина.
- Ну и что вы хотите выяснить, Максим Великанов, спецкор еженедельника “Новое Время”? - ехидно усмехнулся сыщик - возвращая Максиму служебное удостоверение. - С вашим братом свяжешься - хлопот не оберешься. Я думал, ты тот самый новый русский, из-за которого девчонка вены вскрыла.
- Его все за мафиози принимают, а у самого душа как у младенца, - встрял Махоч. - А о каком новом русском идет речь?- глаза папарацци беспокойно забегали под белесоватыми бровями в ожидании ответа.
- Спортсмен? - спросил следователь Максима, игнорируя вопрос Николая.
- Экс-чемпион мира по вольной борьбе, - уточнил Махоч за друга,
- А что в стервятники подался? - ухмыльнулся сыщик.
- Не все журналисты стервятники, – снова встрял Махоч.
- Так же, как и не все работники милиции – менты, - заметил Максим.
- А вот это ты правильно заметил, - вздохнул сыщик, и приблизив к Максиму припухшее лупоглазое лицо, словно желая поглубже заглянуть журналисту в глаза, в самую душу, обдал его закисающим коньячным душком.
Дальше разговор продолжался на ступеньках главного входа больницы. На свежем воздухе, под отрезвляющий шум дождя.
- Ну что, закурим? – предложил заискивающе папарацци и, доставая сигареты из внутреннего кармана куртки, незаметно включил диктофон и теперь старался держаться поближе к источнику информации.
- Не курю, - ответил важно следователь. – и тебе не советую. Я ведь и сам в прошлом - спортсмен. Играл в шахматы, за МУР. Но все, отыгрался, подал рапорт. Ухожу консультантом по правовым вопросам в одну скромную фирмочку. Поработал и будет. За молоденькими не угонишься. Шустрые они нынче пошли. Иной глядишь, еще вчера в лейтенантах ходил, мотался на стареньких «Жигулях», не прошло и года – капитан. Иномарка под ним. А у самого - молоко на губах не обсохло.
Он снял очки, достал из кармана платок и стал неспеша протирать массивные стекла, хотя в этом не было никакой необходимости. Без очков его строгое, казенное лицо неожиданно приобрело детское, беззащитное выражение.
- Отец родной, ну не томи душу, - взмолился Махоч, - расскажи, какой новый русский хотел извести юную пери? Назови хотя бы фамилию.
- Шутить изволите? А я хотел по душам поговорить. Так сказать, начистоту. А вы меня развести решили, расколоть, не так ли?
- Напрасно вы так думаете, - не согласился Махоч. – Мы тоже люди, а не черти какие-то.
- Ну ладно, не обижайтесь. В общем, ухожу из органов, потому что работать не дают. Только это не для печати, смотрите мне!
- Ваша репутация не пострадает, - произнес Максим внушительным тоном.
- А мне, собственно, терять уже нечего. Да и дельце паршивенькое, не стоит хлопот. Только обидно: не просят, а приказывают. Я ведь пришел сюда следы замести. Начальство распорядилось.
 Махоч лихорадочно покусывал губу в ожидании подробностей, но обиженный начальством следователь продолжал изливать душу.
- Что все-таки произошло с девочкой? - прервал излияния сыщика Максим.
- И как фамилия нового русского? – вставил Николай, стараясь держаться поближе к источнику информации.
 - Вы хорошие ребята, - вздохнул сыщик, пропуская мимо ушей вопросы журналистов. - Вот ты кровь дал девочке. Это замечательно. А что дальше? У нее в России ни родных, ни близких, ни денег, ни регистрации. Она просто не существует. Ее нет, понимаешь? После излечение загонят вашу пери в отстойничек, потом депортируют. Убежит? Одна дорога - на панель. Вернется домой – и там ей, видимо, не поздоровится. В общем, погибнет где-нибудь как брошенная хозяевами собачонка.
- Как же так, девочке надо помочь, она просто красавица, -  всполошился Махоч.
- У нас своих красавиц хватает. Сколько их на вокзалах, возле гостиниц, со всей страны съезжаются. А бомжей, беспризорников, скитальцев? Больше чем в гражданскую войну. Спецприемники забиты! Да вы лучше меня все знаете. Короче говоря, демократия под похоронную музыку! Социальное государство, твою мать…
- Так что все-таки произошло с девочкой? - спросил настойчивее Максим.
- Я думаю, она сама вам расскажет. Слава Богу, хоть по-русски понимает. У нее отец на погранзаставе служил.
- Что расскажет- то? – взорвался Николай, беспокоясь, что пленки может не хватить для длинного разговора.
- Ну, про этого,  помощника депутата
- Какого депутата? – насторожился Максим.
- Да-да, какого депутата, - серые, глубоко посаженные глаза папарацци лихорадочно заблестели.
- Хотите знать какого? – следователь бросил взгляд туда, где слабо освещенные светом из больничных окон, мокнувшие под дождем деревья и кусты теряли очертания, взглянул так, как будто там прятался тот самый помощник депутата. И вдруг заговорил таинственным тоном:
- Вы что-нибудь слышали о таджикских рабынях? У нас *в оперативных сводках уже проходила информация о том, что из Таджикистана в Москву привозят для продажи девочек подросткового возраста. В основном сироток, родители которых погибли в ходе гражданской войны. Сдается мне, что ваша пери одна из них. Вот и напишите, как один "новый русский" купил рабыню, а потом выбросил её из салона своего "Мерседеса." В уголовном кодексе, между прочим, есть такие статьи, как «работорговля», «доведение до самоубийства». А еще "растление малолетних"...
- Насадить бы задницу этого козла на выхлопную трубу его “ Мерседеса ”. - возмутился Махоч.
- Это тебе не «жигуль» - не насадишь, – усмехнулся следователь – Да и чего это вы так всполошились, хлопцы? Не знаете, что в стране творится? Подумаешь, делов куча - таджикская рабыня. Народ вымирает! В Белом доме своих живьем зажарили? В Чечне бойня кровавая? Страна разваливается на глазах. Миллионы без крова остались! Молодые со свастикой ходят! А эти псы поганые только и думают о том, как из сердца ослабевшего государства кусок пожирнее вырвать. А на борьбу с преступностью им наплевать. И ведь не просят, гады, не просят, а приказывают: “ Закрыть дело из-за отсутствия события преступления”. А я ведь преступный клубочек в два счета размотал бы. – Он достал из внутреннего кармана плаща тюбетейку. Покрутил на указательным пальце.
- Вот она улика! А тут, - он кивнул на папку, которую держал под мышкой, - заявление вашей Джамили. Из ее показаний следует, что приехала она в Москву со своим дядюшкой по имени Ахмед и потерялась на Курском вокзале. Не знает она никакого «нового русского», никогда с ним не встречалась и претензий к нему никаких не имеет.
- Так вы пришли сюда следы замести – «начальство приказало»? И вам не совестно? Вы ведь правоохранитель, - укоризненно произнес Махоч. И, достав пачку сигарет, проверил на ощупь – работает ли диктофон.
- А что - прикажите голову под топор? У меня у самого две дочери.
- «Уходите в одну скромную фирмочку…» - провоцировал Махоч следака.
- Потому и ухожу, что совестно. Потому и лучшие кадры уходят. Скоро преступников ловить будет некому. Вся страна в коррупции – как крысы в дерьме - сверху донизу. Имеете ли вы представления, свободная пресса, что творится в силовых структурах? Уже в открытую продают звания, должности. Не там вы ищите сенсаций. Не там…
- Как фамилия этого нового русского? - спросил Махоч в надежде, что следователь ненароком проговорится.
 - Не имею права, служебная тайна.
 - Но вы хотя бы допросили этого типа? - спросил Максим.
- Говорил с ним по телефону. А через полчаса мне позвонил мой начальник, а ему позвонил его начальник – в общем, меня предупредили, чтобы я не беспокоил порядочных граждан. Все, господа хорошие. Я умываю руки. Слово за вами – свободная пресса. Вы заварили в стране эту кашу - вот и расхлебывайте теперь. Проведите журналистское расследование, выведите негодяев на чистую воду. Напишите убойную статью. Измените только фамилии, а то вам головы поотрывают. Там такие высокие покровители, что наш начальник заикаться стал, – он выдержал многозначительную пуазу, и дальше насмешливо произнес: -А заодно и завещание. Представляю, как в последних новостях диктор объявит: сегодня у входа в редакцию прогремел взрыв…
- А вы нас не пугайте - расследуем и напишем. Не таких козлов в гроб загоняли, - отрезал Максим.
- Еще и за решетку упечем, - подтвердил Махоч.
- Посадить - то их  не посадят, и не надейтесь. Даже если ваша Джамиля расскажет всю правду Показаний несовершеннолетней гражданки Таджикистана, недостаточно, для того чтобы упечь за решетку крутого бизнесмена с высокими покровителями, а вот испортить ему репутацию, поднять эту проблему в обществе - вполне по силам вашей братии. А иначе для чего вы нужны - только орать «демократия, демократия»?!
Максим предложил следователю за три тысячи долларов назвать номер автомашины и фамилию “нового русского”, который хотел избавиться от своей рабыни. Махоч попробовал сбить цену. Но следователь презрительно усмехнулся.
- Я не мент поганый, не мусор, как вы себе вообразили. Если бы я «брал», то не стал бы уходить из органов. Мне такие предлагали деньги, которые вам и не снились. Я и так вам рассказал больше, чем следовало, теперь вы все легко сами выясните.
- Извините, - Максим тепло пожал руку следователю.
- А я ведь тебя сразу узнал, "лихой спецкор". – улыбнулся следователь. - А документы потребовал, чтобы ты не зазнавался. Накажи их, Максим, я на тебя очень надеюсь. А тюбетейку оставь себе на память.
Когда следователь ушел, растаяв в темноте липовой аллеи, Махоч достал из кармана диктофон.
- Теперь он наш!
- Конечно, - одобрительно кивнул Максима, выхватил диктофон, сковырнул ногтем кассету и, бросив ее под ноги, втер  в асфальт.
- Ты сошел с ума!
- Молчи, стервятник, а то Глафире отдам, понял? - И вошел в здание больницы
- Наталья мне, между прочим, больше нравится,-
заметил Махоч и последовал за ним.
У дверей палаты их остановила легкая на помине Наталья.
- Девочка только уснула…
- Ну дай хоть немного пообщаться,- потребовал Николай.
- Не могу!
Наталья рассказала, что ночью девочке было плохо. У нее поднялась температура и что  у  нее подозревают клебсиеллу…
- Это что за зверь? - спросил Махоч.
- Ничего смешного, - нахмурилась Наталья. – если диагноз подтвердится ей будут делать переливание крови…
- А мы думали – ей уже лучше, вздохнул Максим. - Как же она со следователем разговаривала?
- Вот так и разговаривала – из последних сил, через не могу.
Николай протянул Наталье пакет с гостинцами и подарком:
- Передайте, пожалуйста, девочке.
- Ух, ты, -покачала головой, Наталья, – передам. А вы не могли бы меня подбросить домой?- обратилась она к Максиму, странным образом меняясь в лице. - Я договорилась со своей напарницей: она сменит меня сегодня, в долг, а потом я за нее отработаю. У меня мать заболела…
- Подбросим, - кивнул Максим.
- Я быстро…
Они ждали ее в машине.
Дождь монотонно барабанил по крыше автомобиля, навевая тоску.
- Странно, - заговорил Николай,- она срывается с дежурства поближе к ночи, а муж ее знает об этом?
- Она же к матери.
- Как знать, как знать. И вообще: кто она такая? Подумаешь – медсестра! Следователю, значит, дала пообщаться, а нам – от ворот-поворот.
-Она же сказала: девочка только уснула.
   Через десять минут Наталья вышла из дверей приемного покоя, в коротком узком платье, с глубоким, чуть ли не до пупка вырезом. Под мышкой – кожаный плащ, через плечо модная сумочка в виде мешка с ушами. Запрыгнув в машину, она удобно откинулась на заднем сиденье и, облегченно вздохнув, произнесла.
- А вот и я!
 Салон автомобиля наполнился ароматом тонкого головокружительного парфюма, который  смешавшись с запахом дождя приобрел особую привлекательность.
Максим стронул машину, и они выехали из ворот больницы в туманную морось осеннего вечера, на первый взгляд не сулившего ничего приятного.
- Наталья, - не выдержал и минутной паузы Махоч, - а что если мы с вами немного поработаем? У меня много друзей в модных журналах, модельных агентствах. Я присмотрел за кольцевой дорогой один пейзаж на его фоне вы будете выглядеть супер, этакой русской куклой Барби…
- Я вам уже говорила: напрасно стараетесь – ваш друг мне больше нравится.
- Да ради Бога, я ведь с профессиональной точки зрения сужу. Из вас могла бы получиться классная фотомодель.
 - Высадив Николая у подъезда его высотки на Новом Арбате, Максим повернулся к Наталье
- Значит, к матери?
- Наталья отрицательно покачала головой
Глаза ее загадочно блестели в полумраке салона, как у человека, решившегося на отчаянный шаг
- Я сказала мужу, что у меня сегодня ночное дежурство. Думайте что хотите, Максим, я хочу провести эту ночь с вами.
- Зачем вам это, Наталья? Я не отличаюсь постоянством. Со мной у вас не будет перспектив.
Мне не нужны перспективы – я замужем. Одна ночь - и на всю жизнь!
Максим представил, как снова утром ему придется притворяться благодарным любовником за разделенное ложе.