Кто живет в моем окне

Окно. Оно нас отделяет от всего:
От хулиганов  и друзей,
От холода и зноя,
От сказочных красот в купе вагона,
От неба в пассажирском самолете,
От собственной судьбы,
И части жизни, что живете.
Окно было светло-желтым, без занавесок, и я видел в нем людей. Я приблизился к окну, и, пройдя через стекло, оказался рядом с жильцами квартиры десятиэтажного дома. Они сидели на диване, ели краковскую колбасу, и смотрели телевизор.
-Ну, расскажите, как вы живете?- спросил я, - чем занимаетесь, какие у вас проблемы? Только рассказывайте побыстрее - мне нужно еще весь дом обойти, всю улицу, и весь город!   
Однажды, будучи подростком, проезжал  я на поезде Польшу.  Я лежал на верхней полке после ужина краковской колбасой, хлебом с тмином, чаем, и смотрел в открытое окно. Был поздний вечер, темнота мешала мне понять, что там, за железнодорожным полотном.   Но был воздух, смесь странных запахов - горелого угля, травы, болота и креозота. Внезапно замелькали фонари, предвестники  какого-то города. Вскоре появился и сам город. Высокие десятиэтажные дома светились тысячами окон. Дома были очень близко от железной дороги, и я даже различал в некоторых окнах человечков. Эдакий кукольный театр, или  театр теней.
Поезд остановился на станции, а я продолжал разглядывать окна десятиэтажек. Свет в окнах был разным - светло-желтый, оранжевый, голубой, темно серый... И тогда мне в голову пришла мысль:  каждое окно - это разный свет от разных штор и разных люстр, но самое главное -  разные судьбы людей! Вот они - тысячи разных жизней, люди, которые не знают друг друга, но живут вместе в больших домах. Тут и любовь и ненависть,  безразличие и энтузиазм, старость и первые шаги в ползунках. Здесь первый поцелуй и первые юношеские страдания, писатели, электрики, домохозяйки, ученые и музыканты.  У каждого окна есть свой телевизор, холодильник, диван, а в холодильнике у каждого лежит колбаса, масло, молоко, сыр. Может быть, и водка. Жильцы домов ходили в магазин и покупали продукты, мебель, вытаскивали из почтового ящика газеты... Что-то у людей схоже, а вот, судьбы нет.
Поезд тронулся, и окна с жильцами стали уплывать в темноту. Десять минут прошло, и за эти десять минут я увидел тысячи окон, а в них - маленьких персонажей, которых никогда не знал, не видел,  которых больше никогда не увижу. Десять минут заочного знакомства. Больше я никогда их не увижу.Очень странно.
Чужие окна - это потрясающее зрелище! Даже телевизор не так интересен. Однажды в Мурманске спросил меня один швед:
- А почему у вас все окна зашторены? Почему ресторан на улице скрыт за огромными гардинами?
 Я, честно говоря, растерялся. Что тут ответить? Годы были 90-е, так называемые, лихие, и поэтому я сказал, что пришло мне на ум:
- Бандитов и воров много, вот люди и прячут свою личную жизнь, свое жилье и "свою крепость" от постороннего взгляда...
- А почему ресторан спрятан за гардинами?
- Наверное, посетители ресторана не хотят, чтобы прохожие видели, как они некультурно жуют, и как много они пьют, - неуверенно объяснил я.
А когда я жил в Швеции, удивлялся традиции скандинавов держать все свои окна открытыми для обозрения. Вообще без занавесок и тюлей. Шведам доставляло великое удовольствие демонстрировать прохожим убранство своих комнат. Каждый хотел показать, как уютно он живет. Поэтому на ночь не отключали малый свет в гостинных, на кухнях, а подоконники были украшены причудливыми вещами,  словно витрины. Каждое окно было вроде художественной инсталляции. Утром, когда жильцы завтракали, прохожие проходили, смотрели в окна, и махали, здороваясь, рукой.         
Я смотрел на чужие окна в десятках стран мира. И всегда удивлялся тому, насколько схожа жизнь людей на Земле. Телевизор, диван, холодильник, колбаса, сыр, чай или кофе, спальня, дети.. И все же, очень разная жизнь.
Когда я пошел в первый класс советской школы, жил я в новом, пятиэтажном доме с братом и родителями. Играл я по большей части во дворе дома, у подъездов которых сидели бабки и тётки. А мы с друзьями крутились на дворовой карусели, или лазали по стройке рядом с домом. Моим закадычным другом был Сережка Редькин. Мы учились в одном классе, и жили в соседних подъездах. У Сережки был брат, на два года старше, у него были свои друзья. А у моего брата - свои. Но иногда мы, спонтанно, собирались вместе. Чтобы покурить на стройке.
Серега жил на первом этаже, и я видел, как его отец всегда сидит у окна на кухне. Пожилой мужчина всегда сидел в майке, на его лице постоянно была щетина, он  смотрел в окно, и трудно было понять, что его интересует во дворе. Его взгляд был пустым, равнодушным и неподвижным..
Потом я уехал из этого города, а брат остался в нем жить, только в другой части города.
Однажды я был в  Испании, на Тенерифе, в городе Пуэрто де ла Круз. Гуляя  по скалам у кромки океана, увидел  странный многоэтажный дом на скале, торчащий из бушующего океана. Меня поразил дом своим обшарпанным видом, и, главное, - ставнями на окнах до пятого этажа. 
- Зачем ставни?- спросил я жильца дома.
- Зимой волны океана достают даже до крыши, вот мы, жильцы, защищаем наши окна от волны этими ставнями...
Лет через десять приехал я к брату. Он предложил мне вспомнить детство, и прокатиться на старую квартиру. Тут ничего не изменилось: лишь саженцы превратились в крепкие деревья, и исчезла без следа карусель. Но бабки и тетки продолжали сидеть на скамейках. Я глянул на окно Сереги Редькина, и не поверил глазам: отец Сереги и Сашки по-прежнему сидел у окна на кухне, небритый и в заношенной майке. Его пустой взгляд равнодушно уходил куда-то во двор.
- Вы ищите кого, штоль? - спросили старушки. Мы пояснили, что раньше, в детстве жили в соседнем подъезде, и нашими друзьями были Сережка и Сашка Редькины.
- Так вот, он, Сашка - в окне торчит. Отсидел в тюрьме десять лет, теперь вернулся, и сидит как и его папаша у окна, а папаша давно умер.
- А где Сережка?
- А Сережка полгода как в тюрьму сел..
И опять я путешествовал по разным странам и городам. Однажды в Италии, в Калабрии меня поразили пяти- или шестиэтажные дома, которые ночью превращались в приведения. В тусклом свете двух-трех фонарей на улице, дома стояли темными декорациями без единого проблеска света в окнах. Все окна были плотно закрыты ставнями. Зачем? Наверное, потому, что Калабрия славится своей мафией, которая покруче Сицилийской. Так говорят, во всяком случае. Жить в такой среде лучше со ставнями...
Еще года через три я приехал опять к брату, и снова поехали на улицу своего детства. И опять бабки на скамейках, опять все то же самое. И опять  Сашка в кухонном окне.
- Нет, это не Сашка. Сашка умер два года назад, - сообщили бабки, - это Сережка из тюрьмы вернулся.
Нужно было бы зайти, но я не посмел. Мне не о чем было говорить с Сережкой. У нас жизни полностью разошлись в противоположных направлениях. Он и не вспомнит, не узнает меня. Я же его не узнал!
А в Германии, где я сейчас живу все по-разному в окнах: кто-то их плотно закрывает занавесками, а кто-то наоборот украшает светом и декором, на всеобщее обозрение.  Много эмигрантов в Германии у каждого своя традиция. В начале декабря, в канун Рождества многие окна начинают светиться сияющими гирляндами. И тогда ясно, что в этих квартирах живут коренные немцы. Но таких окон становится с каждым годом все меньше и меньше.
Последний раз, когда я приехал в гости к брату, окно Сашки и Сережки Редькиных оказалось пустым.
- Их уже нет никого, - пояснили старушки,- Вот, Сережка вернулся из тюрьмы, а через год его убили за магазином. Мы думаем, из-за квартиры.