И снова смешная трагедия...

     И снова «смешная» трагедия...
Внук НКВД – ешника Андрей (имя изменено) стоял посреди квартиры с чувством того же разгрома, что видел вокруг. Только что произошло «драматическое» расставание                с очередной «пассией».
   Она вдруг неожиданно заявилась к «возлюбленному» после изрядного принятия окаянного зелья. Слишком изрядного. К тому же - разъярённая, подобно, наверное, десяти тигрицам, правда, весьма облезлых и потрёпанных.
Из уст полилась блудная брань – «пятиэтажная», наверное, суть которой состояла в том, что все мужики – сволочи. Другие слова по причинам этическим привести возможным не представляется.
На замечания Андрея, что всё-таки так не годилось бы, она снова «залилась» бранью, а после с остервенением набросилась на «любимого» и стала колотить его, куда попало, а заодно царапать. Хорошо ещё, до укусов не дошло.
Поняв, что всё это неизвестно чем завершится и не желая вступать в драку с женщиной, он стал отступать и, улучив момент, закрылся в ванной.
Елена (так звали «пассию») от неожиданности свалилась у двери, а после вскочила – и брань «возросла ещё этажа на два». Потрёпанная «тигрица» стала кидать на  дверь, грозясь её выломать, а заодно и хозяина «прикончить».
После минут пяти дверь свалилась с петель – и озверевшая женщина влетела в ванную вместе с дверью – вернее – верхом.
Андрей направил на «возлюбленную» холодный душ - отчего та сразу успокоилась –                и через минуту захрапела так, что слышно было, наверное, на соседней улице.
Андрей отнёс Елену в комнату и «сбросил» на старую тахту.
Сам же стал он тем временем думать, как дверь на место приладить, а пока поднял, поставил рядом с ванной и решил соседа на помощь пригласить, когда с этой «дамой» разберётся. Сам ему не раз помогал…   
А ещё молодой человек недоумевал: пусть у Елены напрочь отсутствуют даже зачатки воспитания, но такого он всё-таки не ожидал...
Андрей вытер воду  с пола и, вспомнив, что с утра съел лишь маленький бутерброд                с колбасой, собрался незатейливый обед приготовить – на скорую руку…
  Однако Елена неожиданно проснулась, не до конца протрезвев – вернее, почти не протрезвев…
Опустим детали «беседы» - но после неё по всей кухне валялась битая посуда – уцелели лишь одна глубокая, одна мелкая тарелки и два стакана, которые «разъярённая тигрица» с пьяных глаз не увидела.
Цифры номера квартиры валялись на полу. Сам же Андрей был весь исцарапан  - некоторые царапины кровоточили. А рубашка была порвана в  клочья – в буквальном смысле – потому что некоторые клочья тоже на полу валялись. Зрелище впечатляющее!
Несчастный решил всё же сначала пообедать, а после ликвидировать последствия погрома. 
Сварив суп из пакетика, Андрей вылил его в чудом уцелевшую глубокую тарелку.                В сохранившуюся мелкую – выложил две сосиски, вылил в стакан кисель из бутылки – и принялся за трапезу…
Немного успокоившись, «брошенный» решил сначала посуду вымыть – однако, к своему глубочайшему удивлению, не смог найти ни тарелок, ни стакана, ни ложки. В довершение он вдруг почувствовал резкую боль в животе. Последнее, что запомнил Андрей, как он звонил в скорую, как открывал дверь…
Несчастный очнулся в больнице – в процедурной. Первой мыслью было: «Эта стерва» ещё и отравить хотела. Когда только отраву подсыпать успела?!»
Елена, конечно, - стерва, только отраву она не подсыпала - ей просто «некогда было»...
Наконец, вошёл молодой врач. Глаза его были «с пол-лица».
Доктору ещё ни разу не приходилось видеть больного, которого поцарапала стая диких кошек или две тигрицы, заодно в клочья порвав рубашку. Вернее – от неё почти ничего не осталось. Он не мог вообразить, что всё это устроила худощавая, среднего роста женщина.
Но самым невероятным для доктора стало то, что вместе с супом, сосисками и киселём…можно было съесть  две тарелки, стакан и ложку – и даже того не заметить…