Мистический рассказ Бабка. Глава 42

Наталья Владимировна наблюдала, как Вика бегала по комнате и открывала небольшие ящички.

– Мам, свечи раньше здесь лежали, ты их куда убрала? – Вика беспокойно рылась в небольших ящиках, в которых после ее переезда почти ничего не изменилось, кроме того, что свечи там теперь не лежали.

– В кухне, – издала хриплый тихий звук мама, и Вика засуетилась еще больше.

На кухне свечи торчали прямо из литровой банки на подоконнике, недавно в подъезде выключали свет, и мама пользовалась ими, а потом так и забыла убрать. В раковине лежала немытая тарелка с присохшим картофельным пюре, и две чашки, одна из них со следами губной помады.

«Странно, мама никогда не красилась таким ярким цветом».

– Мам, а кто к тебе в гости приходил вчера чай пить? – раздался Викин голос из кухни.

Мама бесшумно зашлепала губами и замотала головой.

– Скор..., — тяжело выдавила четыре звука из себя Наталья Владимировна.

– Мам, я сама. Я же ведунья. Забыла? Пока скорая приедет, пока то да се. У тебя сглаз обычный. Простой. Я сейчас мигом сниму, и встанешь как новенькая.– Вика улыбалась, придавливая холодной с мороза ладошкой горячий лоб. – Хоть на нем воск плавь, – брови ведуньи сдвинулись. – Так кто приходил-то, мам?

Наталья Владимировна не отвечала.

– На, держи. – Вика дала маме прозрачный стакан с водой и снова убежала на кухню.

В эмалированной кастрюле на водяной бане потихоньку плавилась свечка. Когда воск стал достаточно мягким, ведунья схватила кастрюльку и побежала к маме.

– Ты только держи стакан, я сейчас воск туда перелью. Только держи и можешь глаза закрыть, хорошо?

Мама молча кивнула. Вика придвинула круглую табуретку ногой, и поставил на нее вторую свечу. Зажгла. В комнате воцарился свечной запах. Вика задернула шторы. Ведунья начала аккуратно лить воск на воду и шепотом приговаривать:

«О, святой Михаил Архангел, помилуй нас грешных, требующих твоего заступничества. Сохрани рабу божию Наталью ото всех врагов, которых она знает и не знает, убереги от ужаса смертного и смущения диавольского. Заступись за нее перед создателем в час страшного и справедливого суда. О, Великий Архангел Михаил, не презирай нас грешных, с молитвою к тебе стоящих и руки к тебе поднимающих...»

Вика стояла, закатив глаза в потолок и не глядя лила воск в стакан. Неожиданная влага коснулась ее ступней. Ведунья опустила взгляд и глаза ее стали похожи на блюдца. Стакан лежал у мамы на груди, а вся вода из него вместе с воском темнела на обивке дивана и ковре.

Мама лежала не шевелясь. Только рука безжизненно соскочила с груди и теперь, как тряпочная свешивалась с дивана.

– Точно, тряпочная, – вскрикнула Вика и кинулась в коридор.

Через три секунды кукла лежала на груди у Натальи Владимировны и тихонько пульсировала. Свеча рядом погасла, впустив мягкий свет, который тут же осветил лицо мама. Оно было совсем белым. Слишком белым для живого человека. Пульс на руке едва прощупывался.

– Что же я наделала? Почему не получилось? Это же простой сглаз, – волновалась Вика набирая 03.

Длинные гудки длились слишком долго для этого мира. Слишком. В коридоре раздался шорох. Вика повернула голову и застыла. Мозг начал нервно давать сигналы: «Читай молитву», «Крестись», «Беги», но ведунья стояла как вкопанная. В дверном проеме перед ней рыжела хорошо знакомая голова с ненавистным лицом, еще более наглым, чем раньше.

Вика молча, не отводя взгляда от Варьки, протянула руку к кукле и... промахнулась. Она попыталась взять куклу еще раз и снова безуспешно. Рука ее не слушалась, будто ею управляла не она сама, а кто-то другой. В ноздри ударила ядреная смесь запаха жженых волос. Кукла медленно растворялась в воздухе, забирая с собой обездвиженную Наталью Владимировну.

Резким движением Варька попыталась схватить остатки куклы, но тоже, как и Вика не смогла даже дотронуться до нее. Через пять секунд перед Викой и Варькой чернел пустой диван с выжженным местом длинной с человеческий рост.

Быстро моргающие глаза Варьки остановились на Вике и перестали моргать.

– Где ты их спрятала? – змеей прошипела Варька, и ведунья почувствовала покалывание в животе.

Варька будто поймала ее ощущение и быстро перевела взгляд на Викин живот.

Глаза ее округлились.

– Вот это новости! – воскликнула она с такой злостью, как будто это был ее ребенок, который случайно достался Вике, – ну ты гадина, – Варька сжала губы, прищурилась и позади Вики вспыхнула занавеска. И вдруг чья-то мягкая рука схватила ведунью за шею и дернула так сильно, что та зажмурилась от боли.

Запах огня тут же пропал, боль через секунду тоже исчезла. Вика открыла глаза.

Грязный унылый свет удивил своей серостью. Пахло розами, свежими ароматными, как в ее недавнем сне, а вокруг виднелись белые высохшие стволы мертвых деревьев, высокий разросшийся камыш и поломанные ветром ветки, похожие на сухие пальцы.

Запах роз постепенно стих, и уже через минуту воздух оказался таким же серым, как и все вокруг. Слева и права из угрюмых стен домов выглядывали холодно глядящие на Вику окна.

Вика оцепенела. Непреодолимая тяжесть и скорбь пространства вокруг теперь захватила и ее. Гнетущее состояние мира вокруг становилось и ее состоянием. Мучительная тревога за мать, за себя и за ребенка не давала Вике сосредоточиться и объективно оценить происходящее.

Она стояла без движения и молча ждала. Вдруг сзади раздался детский голосок.

– Привет, ты не видела мою баночку?

Вика обрадовалась детскому голосу и обернулась. Гусиные лапки короткими лучиками мелькнули в уголках ее глаз.

Сзади стояла маленькая девочка с яркими лиловыми глазами и с любопытством смотрела на Вику.

Ведунья огляделась по сторонам и слегка присела.

– Нет, не видела. А ты одна здесь?

Девочка дотронулась рукой до ее щеки и склонила голову набок.

– Как же одна? Дети разве бывают одни?

Вика улыбнулась этой простой истине, которая на земле, к сожалению, не всегда была истиной.

– Что это за место, не подскажешь? – на переносице у Вики появились вертикальные складки и снова сильная тревога кольнула в сердце.

– Это твое тайное место, – пожала плечами девочка, – и мое тоже. Но здесь очень весело и можно играть в прятки, сыграем?– предложила она, оголив белые зубы, среди которых не хватало еще нескольких.

– Что же здесь веселого?– Вика взглянула на ближайший к ней дом. Стены с выцветшей краской, заросшей плесенью и лишайником, крылья паутины, свисающие с окон, трещина в стене полукругом проходящая по фасаду.

Девочка взяла Вику за руку.

– Ты просто не умеешь здесь быть. На самом деле, здесь очень весело. Просто вокруг ты видишь то, что сейчас у тебя внутри. И если это что-то грустное и страшное, значит, тебе сейчас грустно и страшно.

– Действительно, как просто, – Вика побледнела, – и что же мне нужно сделать, чтобы увидеть красивое и веселое?

– Взрослые люди такие странные вопросы задают, – девочка помотала головой и по-взрослому взглянула на Вику большими лиловыми глазами, которые сейчас выглядели грустными.– Тебе просто нужно перестать бояться и грустить. Тогда то, что ты видишь глазами, изменится.

– Если бы это было так легко, – Вика приподняла плечи и вздохнула.

– А я не говорила, что это легко, я просто объяснила, почему ты сейчас видишь что-то страшное и грустное.

Вика понимала, что девочка, конечно, права, и на земле это правило тоже работает, но надо было выбираться отсюда и искать маму и куклу, или сначала искать, а потом выбираться.

– Я вижу, ты очень умная девочка и наблюдательная, скажи, а ты не знаешь, где моя мама. Случайно, не здесь? И еще я потеряла свою куклу. Ты ее не видела?

Девочка прищурилась. Я знаю, где твоя куколка, но покажу ее только, если ты покажешь мою баночку.

– А где же я найду твою баночку?

Нижние веки и щеки девочки приподнялись: «Она должна быть у тебя».

– Ну хорошо, я поищу ее, – не стала возражать Вика, – а мама? Ты знаешь, где моя мама?

– Пойдем, – девочка потянула Вику за руку.

Продолжение в следующей главе…