Мистический рассказ Бабка. Глава 53

– Неужели кот померещился? – Вика покусывала губы, вглядываясь в темноту. Вдруг прохладный воздух коснулся лодыжек, будто рядом открыли дверь, и потянуло сквозняком. Ведунья прислушалась. Ни одного звука больше не было.

Немного привыкнув к темноте, Вика различила впереди нечто, напоминающее коридор. Она двинулась вперед, аккуратно передвигаясь. Постепенно темнота слабела, позволяя рассмотреть спрятанное внутри себя.

Впереди раздался очень знакомый голос. Сердце екнуло. Звуки исходили из помещения в самом конце длинного коридора, по которому аккуратно передвигалась ведунья. Слева и справа были и другие приоткрытые дверные проемы, за которыми скрывались, скорее всего, другие комнаты.

Вика заглянула в одну приоткрытую дверь и отпрянула. Обнаженные почти человеческие фигуры, заметив ее, зашипели, и вытянув вперед индюшачьи клювы, взволнованно ими защелкали. Ведунья тут же закрыла дверь и двинулась дальше.

Знакомый голос по-прежнему раздавался из самой дальней комнаты и становился прерывистым. Коридор постепенно наполнялся глубокими озерами теней, которые, казалось, перемещались не так, как положено, а сами по себе, напоминая Вике историю с девушкой, ненавидящей своего отчима.

Вскоре ведунья смогла разглядеть слегка лиловатый свет, запертый между стенами и потолком. Свет лился из того же помещения, откуда раздавался голос Макса. Ведунья подошла к двери совсем близко, та была приоткрыта. Оставалось только коснуться ручки, чтобы попасть внутрь, но Вика услышала фразу, заставившую ее сердце бешено колотиться, и замерла.

– Вика никогда не узнает об этом, а тебя я щедро награжу. Не каждой девушке приходят от меня такие предложения, – в голосе Макса слышалась уверенность и честолюбие. – Подумай. Я могу тебе дать намного больше, чем ты предполагаешь.

Ведунья не верила своим ушам. Нет, этого не может. Сердце ее отказывалось стучать как раньше, и зависало между горлом и грудью, а потом бухало вниз и снова подпрыгивало.

«Это не может быть Макс. Здесь иллюзия. Голос Урса я тоже слышала, но его не видела, – отыскивала объяснение для самой себя ведунья. – Сейчас я загляну внутрь и увижу, что там пусто. Или там какой-то другой человек говорит про другую Вику".– Дрожащей рукой ведунья потянула дверь на себя, та скрипнула. Рука замерла на ручке.

Голоса внутри переговаривались, второй принадлежал женщине, и тоже был как будто знаком Вике. Но о чем они говорят, Вика уже не могла разобрать. Набравшись мужества, она приоткрыла дверь и обомлела.

Макс, почему-то с седой головой, и племянница бабки Раи, недавно спасенная из безвременья, сидели на продавленном диване, часть которого скрывалась под клетчатым пледом.

Раздавался треск горящих сучьев, будто рядом кто-то разжигал костер. Пахло дымом. Рядом стояли три пустых высоких кресла с потертой бархатистой обивкой. На взгорбившихся половицах внахлест лежали две темно-зеленые ковровые дорожки, создавая собою крест.

Макс держал в руках ее ладонь. Юная женщина сейчас лишь отчасти напоминала угловатого подростка с острыми лопатками, и была очень хороша собой. Красивое платье выгодно подчеркивало грудь, и его нежно-розовый цвет идеально сочетался со слегка припухшими губами, которые будто бы вытерли грубой тканью.

Женщина молчала, щеки ее пылали, а брови придавали лицу нахмуренный вид. Улыбка была скорее вымученной. Было видно, что ей сложно принять решение. Она то забирала свою ладонь из рук Макса, то возвращала. Макс молча наблюдал за ней. Ждал.

В этой картине все было понятно и в то же время очень запутанно. Казалось, события, которые сейчас видит ведунья, происходят в прошлом. Об этом говорило и убранство комнаты, и внешний вид женщины. Но судя по седине Макса и взрослости племянницы бабы Раи все-таки это было будущее.

Вика задумалась. На лице ее проступил неприкрытый страх от того, что если все происходящее – реально, ей придется принимать решение. Пара ее не видела, и Макс продолжал делать женщине откровенные предложения, сопровождаемые то подкупом, то угрозами. Наконец, та сдалась.

– Вот и хорошо, – довольно улыбнулся Макс, не скрывая торжества в глазах.

– Но как же Вика? – женщина побледнела и опустила голову.

– Скоро дочери исполнится шесть. Она пройдет посвящение, и я заберу ее. – Слова Макса прозвучали как стук молотка, которым стучат по гробу, когда забивают его крышку.

Вика шарахнулась назад в коридор. Там обмякла, облокотившись об стену, глаза ее потухли, к горлу подступил болезненный комок. Чувство собственной никчемности и беспомощности придавили сверху как могильной плитой. Это было будущее.

В один миг рухнуло все то, во что она так робко решилась поверить вопреки здравому смыслу. Рухнуло и заживо погребло ее под собой. Вику замутило. Прикосновения Макса к той женщине, застывшие в глазах ведуньи как черно-белое фото, вызывали приступы тошноты. Мушки в глазах лишили возможности видеть что-то другое. Вику рвало. Ее рвало так сильно, будто некая сила пыталась выйти наружу через рот, вытолкнув собой болезненный ком обиды и разочарования.

Щеки ее стали влажными. Дыхание, сопровождающееся всхлипами, наполнило коридор. Побледневшая, все в испарине, Вика дрожала. Из комнаты раздавались звуки страсти.

Ведунья прислушалась, глаза ее зацепились за блик света, который тут же юркнул от нее в щель. Вздохнула шумно. Еще раз. Подняла глаза к потолку. Опустила. Вытерла рот рукой, и лицо ее вмиг отвердело.

Ведунья подняла подбородок, глаза ее сверкнули блеском, в котором не было тепла. Приоткрытый рот обнажил белые зубы. Улыбнулась кому-то в стене, взглянула исподлобья туда же.

Сейчас она чувствовала, что все вокруг холодно, мертво и грязно. Из стены послышалось трепыханье, будто птичьи крылья бились внутри стены. Вика протянула руку и коснулась холодной поверхности. Лицо ее менялось на глазах — проступали старческие морщины.

– Убей, – послышался хриплый измученный голос из стены, – убей его, – часть стены в сантиметр надрывно треснула, встретив большой палец ведуньи.– Забери себе его силу. Убей его, – раздавалось шипение вперемежку с трепыханием невидимой птицы.

Вика надавила подушечкой большого пальца на трещину, сама не зная для чего, и в ладони ее оказался внезапный нож, похожий на серп. Он тут же проник через кончики пальцев острым лезвием к мозгу и подчинился желаниям Вики. Она знала, что теперь нож выполнит любой ее приказ.

Оставалось только вернуться к той комнате, откуда до сих пор раздавались звуки поцелуев и вздохи. Лицо Вики стало напряженным, ногти впились в ладонь, выпустив капли крови наружу. Ведунья почувствовала, как дрожат ее мышцы. Тянуть больше нельзя. Она готова была простить ему измену, но отдать своего ребенка – никогда.

Мощный материнский инстинкт впервые накрыл Вику с ног до головы, придав решимости и помогая сделать выбор. Что ж, пусть умрет. Потом она как-нибудь объяснит ребенку, почему убила его отца. Вика застыла возле двери, едва удерживая равновесие. Внутри нее будто пересыпался песок, готовый в любой момент нарушить баланс.

Она протянула руку к двери и с силой толкнула ее. Звуки в комнате моментально стихли, и образы Макса и женщины растаяли в утробе комнаты. Вика сжимала нож, и кровь капала с ее ладони на пол.

Продолжение в следующей главе…