Зыбкая явь сновидений. Часть 4. Гл. 10

  Скамейки возле могилы не было. Митрич деловито размёл с надгробной плиты снег и уселся на ней, подоткнув под себя полы дублёнки. Потом достал из-за пазухи узелок, вынул оттуда свечку, пузырёк из-под лекарств, в котором принёс соль, листок, с набранном на компьютере крупным текстом. Засветив огарок, накрыл его специальным колпачком, чтоб не задувало. Посидел, дожидаясь, пока минутная стрелка приблизится к часовой в верхнем крайнем положении и, подсунув листок к свету, забубнил негромко слова заклинания, будто стесняясь того, что приходится следовать тёмному суеверию. Несколько раз прерывал чтение, прислушиваясь, но, ничего не услышав, продолжал. Прочитав несколько раз, сложил листок и приготовился ждать, в глубине души не очень веря в успешность магического предприятия. Но сработало! Вдруг всколыхнулся воздух, тонкий пронзительный звук разрезал тишину и над плитой, рядом с ним, возникло едва различимое марево, которое с каждым мгновением становилось плотней и зримей, пока наконец не приобрело отчётливые очертания старушечьей фигуры. Светящаяся во тьме фигура эта света не отбрасывала и не освещала ничего вокруг.
  - Как ты посмел потревожить мой сон, живущий? - голос раздавался словно откуда-то из-под земли - глухо и низко, и, казалось, никак не был связан с маревом.
  - Ну уж извини, что без доклада, - отвечал он, удивляясь, что эти загробные интонации на него не действуют, - нужна ты мне.
  - Несчастный! - голос сгустился, заледенел, - знаешь ли ты, чем шутишь?
  - Какие шутки, - отмахнулся Митрич, - говорю же, дело к тебе есть. Кончай самодеятельность устраивать. Я оценил мастерство, отлично сыграно. Аж кровь по жилам... Садись-ка лучше рядышком и поговорим.
  - Ты произнёс заклинание, вызвал меня из мрака вечности для пустых разговоров?
  - Ну вот откуда ты знаешь, что пустых? Очень даже наполненных. Как тебя? - Он наклонился к надгробью, пытаясь прочесть надпись. - Не разобрать...
  - Называй Княгиней... Я и при жизни была княгиней, и сейчас ею осталась.
  - Вот... Ваше сиятельство, хочешь обновим могилку-то? Надпись подправим, почистим и всё-такое?
  Старуха вдруг заинтересовалась. Спросила уже другим, не таким замогильным голосом:
  - С чего это вдруг такая забота?
  - Так ведь услуга мне от тебя нужна. А в обмен готов услужить тебе ...
  - Мне мирское не интересно.
  - Это пока. А потом неизвестно, как выйдет.
  - Непонятные речи ведешь, живущий...
  - Митрич меня зовут. Не встречались никогда? Ты ведь из сноходцев, как я полагаю?
  - Вот оно что... Потому ты такой говорливый да смелый. Только не о чём нам говорить!
  - Почему ж не о чем? Я ведь уже и сам... Того... Не молодой... Вот и думаю, может, поладим? Там у тебя местечко хорошее для меня найдётся?
  - Может, найдётся, а, может, и нет, - оценивающе посмотрела на него Княгиня.
  - Ну вот... Значит, вакансии всё-таки существуют. Там у тебя хоть устроено всё по-земному, а так попадёшь куда-нибудь не туда. Грешен ведь... Закурю-ка я, а то холодновато. Хоть дымом погреюсь... Ты не возражаешь?
  И, не дожидаясь ответа, щёлкнул зажигалкой. Прикуривая, повернулся к машине. Сделав пару затяжек, откинулся на спину, спросил вроде бы как между делом:
  - Скажи, не надоело неприкаянно мотаться между мирами? Ведь вопреки природе это.
  - Тяжко, но когда цель есть заветная, то всё выдержать можно. Так ты верно решил ли за мной последовать? Я в этом интерес имею. Мне нужны существа сильные. Ты, я вижу, из таких!
  - Подумать надо. - Отвечал Митрич уклончиво. - Здесь бы хотелось дожить до конца. А уж потом...
  - А что тебе здесь? В стариковском-то теле. А там, если приложить ум да старание, можно без потери памяти в мир вернуться. Я знаю, как. Ну так что, идёшь со мной?
  - Ну не сейчас же, - смутился Митрич.
  - А что откладывать? Давай руку...
  Она потянула к нему костлявую, сотканную из холодного мерцания кисть. Митрич отпрянул, вскочил. Но рука тянулась, удлиняясь и норовя достать его. Митрич отчаянно закрутил сигаретой, чертя в воздухе огненные круги.
  - Ну же! Решайся.
  Он вдруг почувствовал, что не в состоянии двигаться. И призрачная рука легко прошла сквозь тулуп и коснулась его груди. Сжалось, а потом бешено затрепетало сердце. Но в этот момент закричал петух. Ведьма отпрянула, скукожилась и начала втягиваться в надгробный камень, а Митрич осел и повалился спиной в неглубокий снег.