252-оп

Изо: розовый куст - любимое место отдыха этой четверки алкашей



На одном берегу пляж, а на другом армейская муштра, на одном берегу сон и нега даже днем, а на другом и ночью заставляют маршировать, поднимая ноги выше головы. На одном берегу все вредители не больше насекомых, а на другом они не меньше льва… (И одноглазый вечно выбирает неправильную сторону... Он уже и представить не может, как это - отдыхать...)

Черт, что-то зачертыхался одноглазый – значит, его решительность пахнет ожесточением и серой, значит, будет он не только бить молотком, но и  стегать кнутом, рубить саблей…

Одноглазый старается быть практичней самого папы Ротшильда Нью-йоркского, чтобы в команде поверили хотя бы в то, что он «удовлетворительно дееспособен». У машины его  убойной  бригады четыре колеса и, если хотя бы одно из них проколото, то будь ты хоть сверхфилософ, всё равно всем придется пересаживаться на трехколесный велосипед. «Меняю четыре колеса на два крыла – надоело всё, улететь хочу, скрыться, испариться; разве возможно в нашем несовершенном мире, чтобы четыре предмета из четырех были в совершенном порядке?!» (это опять у одноглазого прорвалась философия... А так же тоска... нетерпение.... мечты о государственной службе, где на порядки больше халтуры и твердый оклад...)

Чтобы измениться, одноглазому пирату достаточно изменить среду своего обитания, т.е. корабль . Новые люди, новые разговоры – новые мысли и ощущения. Прошлое местечко перестало быть вселенной – и это хорошо; новое вселенной становится –  тоже прекрасно...
Одноглазый взлетит, надо только достаточно разбежаться… - видимо, всю землю придется на кораблях обежать, чтобы вобрать в себя все места, все вселенные, ведь каждая придает новые силы и новые возможности даже тогда, когда ветра в них тебе дуют навстречу…

                ***

Его одиночество было самым жестоким, его заточение не прерывалось и в самые лучшие из солнечных дней в  безмятежно открытом океане..., но вот  летает одноглазый пират, и что же? - конечно, все говорят, что летает он плохо, однообразно, что это просто онанизм,  рутинный прием, что  уже злоупотребляет он и им, и ими. Да, конечно - и одноглазый мастурбирует, уныло свесив клюв и крылья:  «я в заточенье у унынья и  в одиночестве  полета. Мои речи будут настенной абракадаброй, а не зефиром воздушным, что тает во рту прямо на глазах - я разобьюсь о стену, не успев кончить…» (и член у него тоже в кровавых мозолях)

Сам одноглазый ничего не может,  только слушает того, кто сидит в глубине его и того, кто летает в высоте его и того, кто в нем устремляется вдаль - и только осмысляет то, что услышит. Они превращаются в ангелов, в Троицу, они углубляются, возвышаются, удаляются, поэтому: «тише, еще тише, иначе я ничего не услышу - и не увижу, и  кинжалом как прежде работать не смогу». «Хочу углубиться, возвыситься и удалиться, не хочу, чтобы кто-то сказал, торжествуя, что я тоже падаль, воздух, пылинка, уносимая вдаль после первого же пинка по жопе..." (Со скуки хочет стать пиратом-виртуозом и сам не замечает пока, что попутно в нем открываются нехилые поэтические способности... - жаль, неграмотен, с детства только с кинжалами, автоматами а также борьбою ММА...

__

Погода на море было очень испортилась – «как тут поедешь на дело?» – но вот наладилась она; угорь очень большой было выскочил прямо под единственным глазом– «как тут поедешь?» - но  стушевался он, видно и вот уже мой пират бодро точит кинжал…

Одноглазый пират еще только ходит вокруг необычного корабля, еще не вселился в него, не надел на себя. …«Так, болтаюсь по палубам. Не правда ли, оригинальное плавучее средство?»  А день серый-серый и ответ серый-серый – и одноглазый , пошатываясь, бродит дальше… (тогда ещё только-только была изобретена каравелла)