Великий Четверг

И я умываюсь слезами, Боже,
Я умываюсь слезами.
Мы ничего не можем сами, Боже,
Мы не можем сами.
 
Слова из песни Дарьи Виардо идеально подходили к душевному состоянию Жени, вступившей в Страстную Седмицу. Глаза покраснели от слез, плакать хотелось всегда –- на улице, в магазине, в храме. Особенно в храме, ведь невозможно удержаться от рыданий на Страстных службах. Женя мысленно перелистывала книгу своей жизни, делая пометки на каждой странице, а кое-что просто зачеркивая. Вот несколько страниц, посвященных бабушке, умершей год назад…

Перенестись бы в детство, на первую в жизни Литургию Великого Четверга!  Бабушка много рассказывала о Тайной Вечере, встрече самых близких, преданных, надежных друзей. Говорила, что после этой встречи все изменится, преданные разбегутся, надежные бросят. А Иуда! Женя содрогалась при мысли о его страшном поступке. Как же так можно, Господи…

Но слез тогда не было. Лишь год назад, со смертью бабушки, Женя открыла для себя мир очищающих душу рыданий. До этого плакать не получалось, хоть наизнанку вывернись. Перед первой исповедью девочка напряженно вглядывалась в лица прихожан, словно пытаясь уловить что-то непостижимое. Люди вели себя по разному. Кто-то шептал молитвы, прикрыв глаза, кто-то строго делал замечания молодежи, кто-то изучал список грехов, предусмотрительно составленный дома.
 
-- Хорошо причаститься в Великий Четверг! – улыбаясь, сказала бабушка. – Прямо из рук Христовых причастие получишь!

Подходя к Чаше, Женя вспомнила эти слова и блаженно улыбнулась. Руки Христовы протягивали ей То, в Чем нуждается каждый человек, каким бы он не был. Да, первые исповедь и причастие запомнились, иначе и быть не могло. Даже толкучка в храме не испортила настроения девочки. С тех пор прошла…вечность?
 
Мы ничего не можем сами, Боже,
Мы не можем сами.

Мысли снова вернулись к бабушке. После Литургии старушка повела Женю к иконам, останавливаясь и крестясь перед каждым образом. Медленно, торжественно перед глазами проплывала вереница святых людей – согбенный Серафим Саровский, строго-внимательная Ксения Петербургская, величественный Николай Чудотворец…

Женя словно слышала их голоса, что сливались в хор, воспевающий хвалу Спасителю и Его решению пострадать за всех. Ведь именно благодаря Его жертве человек смог достигать вершин святости, становясь таким, как изображенные на иконах. Об этом тоже рассказывала бабушка.

-- Пойдем к тете Вере? – Женя отошла от иконы Ксении Петербургской. – Я бы почитала у нее книжку!

-- Свою любимую? О Пасхе?

-- Да, она очень интересная! Бабушка, там есть рецепты куличей! Я хочу испечь кулич!

-- Значит, испечешь. Ну, пошли.

Тетя Вера, дальняя бабушкина родственница, жила на первом этаже, но никто никогда не видел ее восседающей на лавочке и обсуждающей прохожих с другими старушками. Тетя Вера настолько не любила пустую болтовню и сплетни, что вздрагивала, случайно услышав разговоры соседок.

 Странную женщину называли монашкой, но находились и те, кто уважал, поддерживал, навещал, приходил не с последними слухами, а с любовью, радостью. Таких тетя Вера считала подругами и в свою очередь старалась помогать им по мере сил.

 Тетя Вера очень любила чистоту, а Женя, впервые побывав в уютной квартире с обилием икон, стремилась туда постоянно. Мужа и детей у тети Веры не было, но бабушка никогда не произносила неприятных, грубоватых слов «старая дева.»

 Родственница, пережив много страданий, не озлобилась, не превратилась в ворчливую особу. В детстве она упала с повозки, сильно покалечилась, долго и изнурительно лечилась. Колеса, проехавшись по лицу девочки, лишили ее красоты и хорошего зрения, а врачи помогли только отчасти.

Женя, узнав о судьбе тети Веры, старалась порадовать ее при любой возможности. Приходя в гости, протягивала пирожное, купленное на карманные деньги. Рассказывала о прочитанных книгах. Просто обнимала, делясь теплом.

В Великий Четверг тетя Вера делала уборку, но приняла Женю и бабушку с непритворным радушием. Поздоровавшись, Женя сразу же попросила книгу о Пасхе с рецептами и старинными традициями, чтобы снова сладостно замирать в предвкушении праздника.

-- Нравится тебе эта книга?  – спросила тетя Вера. Перекошенное лицо с мутноватыми глазами озарилось улыбкой, сквозь внешнюю непривлекательность проступила настоящая, духовная красота. И дома, и на улице тетя Вера всегда носила платки, говоря, что не может ходить с непокрытой головой, ведь Господь смотрит. Эта ответственность перед Богом поражала Женю, пробирала до мурашек.
 
-- Я хочу испечь кулич по рецепту! Я ведь смогу? – радостно воскликнула девочка. – Я перепишу рецепт!

Тетя Вера ободряюще похлопала Женю по спине, уверяя, что у нее все получится. Вдохновленная гостья уединилась с книгой, снова переживая Великие, Страстные Понедельник, Вторник, Среду… Все ближе и ближе Пасха, все сладостнее предвкушение…  Бабушка и тетя Вера переполнены любовью, а впереди только свет и добро.
 
И вот снова Великий Четверг. Нет бабушки, нет и тети Веры. Женя взрослая, слегка циничная, зацикленная на проблемах, пытающаяся разогнать тучи тонкими, хрупкими руками… Иногда не верится в добро, но голос Дарьи Виардо, певицы, с которой Женю познакомил отец Николай, убеждает в обратном.

Нет, будь счастлив.
Звезды не погасли.
Солнце воссияет
И все снова станет ясным.

У Жени есть воспоминания. Приятные. Теплые. В них бабушка и тетя Вера, первая в жизни Литургия Великого Четверга и книга с рецептами, радость и покой.

Ангел с небес принесет облака
И стакан птичьего молока
Даст испить – и горечь станет сладка.