Свидетели Домофона

В городе N, сером и унылом, как сибирская зима, был самодеятельный театр, слава которого ушла в небытие вместе с последним поклоном местного сантехника, играющего Ромео. Режиссер этого театра, в миру трудящийся водителем на ассенизаторской машине, по имени Николай Петрухин, каждое утро откачивал нечистоты города, а по вечерам пытался очистить его культурное сознание. Впрочем, с последним дело шло куда хуже.

В труппе числилось восемь человек, каждый из которых был уникален, словно пятна на леопарде. Был там бывший учитель математики, ныне местный тамада, приезжий студент с мечтами о Голливуде, парикмахер, способная выстричь не только прическу, но и все нервные клетки клиента, и даже ветеринар, что читал Чехова своим пациентам.

Постановки их собирали полтора зрителя, если считать кота, который случайно забредал в зал в поисках приключений. Устав от зрительского равнодушия, режиссер Николай принял волевое решение: театр закрыть, а на его месте создать добрую секту. Так родились  «Свидетели Домофона».

Название секты было вдохновлено первым домофоном, торжественно установленным в их городке, событие равносильное полету на Луну. Весь город сбегался испытать чудо техники, чем доводил до белого каления жильцов подъезда, вынужденных открывать дверь каждые пять минут. Николай, почувствовав силу нововведения, сменил свое имя на более пасторское и величественное – Пастор Свирелий Первый.

Основным обрядом новой секты стало коллективное поклонение домофону. Сектанты в белых одеждах, сшитых из больничных простыней, принесенных бывшей Джульеттой и санитаркой Ниной, стояли часами, созерцая чудо техники. Их белые одежды развевались на ветру, напоминая плохо выстиранное белье на верёвке. Основной миссией секты была борьба с местными гадалками и костоправами, которых в городе N было больше, чем мух летом. Они появлялись у домов местных чародеев, пугали их до икоты, пели песни Челентано, который был любимым певцом Пастора Свирелия.

Иногда, ради разнообразия, сектанты устраивали ночные бдения, спали у дверей гадалок, распевая хором «Azzurro» под аккомпанемент балалайки и гитары. Прохожие шарахались от них, как от привидений, и от этого сектанты получали особое удовольствие, считая себя избранными.

Но все хорошее, особенно безумное, имеет свой конец. Как-то раз, посреди очередного обряда у домофона, подъехал микроавтобус с людьми в белом. Это были не члены конкурирующих сект, а медики из психиатрической больницы. Они с профессиональной вежливостью усадили всех сектантов в авто и увезли их для «просветления».

Секта «Свидетели Домофона» прекратила свое существование так же быстро, как и началась. Город вздохнул с облегчением, но домофон остался. Иногда, вечером, можно было услышать, как старый кот, тот самый полтора зритель, мурлычет себе под нос «Azurro», сидя у подъезда и вспоминая о временах, когда город N был немного безумнее и чуть-чуть веселее.