Глава 66

— Куда ты, доченька, на ночь глядючи? — выскочила за калитку Пыря, хватая Агнию за руку.
— Скоро буду, — отмахнулась та.
— Да завтра ведь рано вставать, — не унималась мать.
— Ну и что? Встану.
Пыря отстала, посмотрела вслед дочери, потом повернула к себе во двор. Лучше даже не знать, куда та направляется, в какой раз сказала себе, но мысли, как птахи пугливые, тревожили материнское сердце. Пока управлялась с хозяйством, ещё терпимо было, насущные дела отвлекали от невесёлых думок.
Но сегодня привычные хлопоты приносили тоже много неприятных забот. Всё, хоть и небольшое, Пырино хозяйство оставалось под присмотром соседки. Как она справится? Коровушка много молока даёт, да такое вкусное, что как бы та не сглазила. Пыря погладила рогатую любимицу, и та полезла вынюхивать — искать спрятанную в складках одежды краюху хлеба.
Куры хоть бы грядки не раскопали. А! — махнула рукой Пыря, когда это бывало, чтобы куры на грядках не поковырялись. До грядок тут!
Вынула из печи хлеба, долго смотрела на угасающие угольки. Теперь пусть догорают до конца. Целый месяц не будет в доме огня. Страшно!
Думки перекинулись в завтрашний день. Покос. Самая весёлая пора. Девки наряжаются в красны платья. Работают быстро, старательно, но и по сторонам не забывают зыркать. Самое время показать себя и молодцам, и их придирчивым матерям.
Не знают пока девки, как быстро проходит эта весёлая пора. И наступающий сенокос со временем становится всего лишь ещё одной работой, которой и так переполнена человеческая жизнь.
Жизнь… Всё неправильно, всё кувырком. И кого теперь в этом винить? Бабку — ведьму, которая тяжёлое клеймо наложила на весь дом? Мать свою нелюдимую и жестокую ко своей дочери? Или себя глупую, за то, что в шестнадцать лет, услышав ласковые слова проходимца, поверила им? Вини — не вини, легче не станет.
Легла. Сна нет. Вздохнула тяжело: где же дети? Вспомнила их маленьких.
Может оттого, что ровесники, крепко привязаны были друг к другу. Хоть и разные. Еремей жалостливый. Всех раненых птиц, котят в хату тащил. Агния лечила. Но без сердца. Просто силу свою пытала.
И мать свою Еремей жалел. Знал, что не родная, а всё равно любил и жалел. Помогал. С детства самое тяжёлое на себя старался взять. Но и Агния не отставала. Брата она любила, тут уж нет сомнений.
Завтра без Еремея начнём. Год прошёл, а как вчера. На сенокосе всё это случилось. И что в голову Агнии стукнуло? Сейчас бы жили, да горя не знали. Эх! Чужая душа потёмки. Даже, если это душа дочери.