Сентиментальная сюита. Письмо девятое

Повесть "Сентиментальная сюита" (продолжение)
   
                ( конец августа)

          Ты, Алла, не права!

Нет, рассуждая здраво, ты пишешь справедливые вещи. Но надо ли убивать в себе лучшие чувства?.. Человек ведь не запрограммированный автомат и гораздо чаще он действует под влиянием эмоций, нежели холодного рассудка. И, по большому счету, это правильно.

Для меня такое счастье снова обрести тебя. Пусть все произошло случайно, пусть! Но хорошо ли с твоей стороны пытаться, походя, убрать меня с твоей дороги? Стоит ли нам во второй раз совершать одну и ту же ошибку? И если первая целиком на моей совести, то вторая будет на твоей.

Неужели, моя хорошая, ты не поняла до сих пор, что я тебя люблю?! Ты — солнышко мое, которое высветило мою однообразную и тяжелую жизнь. За твоими письмами я мотаюсь по жуткому здешнему бездорожью многие километры, как последний мальчишка.

Моя юношеская любовь к тебе  это что-то особенное, это был взрыв, полет за облаками, невыразимое счастье!.. После тебя моя жизнь стала обычной, то есть — никакой. Да, у меня появилась семья, и все пошло по заезженной колее: работа — дом, и снова работа, и снова дом. По-своему я любил жену, детей, но как-то спокойно, обыденно, как все. Сутками пропадал на своих объектах: от настоящего мужского труда не прятался никогда. Отношения с женой складывались приемлемо, хотя поначалу, особенно до рождения детей, она очень ревновала к тебе и даже в порыве ненависти порвала однажды мои институтские фотографии. Из-за этого мы крупно поссорились. Она закатила истерику — я пригрозил, что уйду. Она проплакалась и, вероятно, обдумав на трезвую голову случившееся, никогда больше не возвращалась к этой теме. А кусочки фотографий я отнес на работу и тщательно их склеил.

Дети мои выросли и живут собственной жизнью, и теперь меня ничто более не связывает с женщиной, которую я называю женой. Ничто, кроме привычки. Между нами образовалась стена непонимания, сквозь которую достучаться друг до друга становится труднее с каждым годом. У меня возникло ощущение, что я ее раздражаю постоянно, одно мое присутствие раздражает. Каждый из нас существует сам по себе, не пуская другого в свою личную жизнь. На работе мне даже прозрачно намекали, что у нее есть любовник, — и черт с ним! — мне все равно.

А женщина она неплохая и по натуре жизнерадостная. Вот только очень уж мы с нею разные. По натуре она мещаночка. Я не вкладываю в это слово уничижительного смысла, пожалуй, для жизни такой человек самый подходящий. Ну, нравятся ей дорогие вещи, хрусталь, золото — что с того? Многие грешат этим, можно только радоваться, что у людей, наконец, появились деньги. Грустно другое: когда квартира, машина, дача становятся не столько символом жизненного успеха, сколько смыслом самой жизни.

Не хочу изображать перед тобой совершеннейшего бессребреника, я тоже предпочитаю комфорт бродячему существованию. Но самой природой во мне заведена какая-то пружина, которая заставляет меня ехать в самые труднодоступные места, на самые сложные стройки. Стоит мне обосноваться в городе, обустроить квартиру и пожить год-полтора, как меня одолевает тоска. Не хватает простора, сибирского размаха, я буквально начинаю задыхаться среди городской суеты. Внутри нарастает ощущение, что настоящая жизнь течет мимо меня, а я отсиживаюсь на ее обочине в тихой безопасной гавани. И тогда я срываюсь с уже насиженного места, насмерть поругавшись с женой, и уезжаю к черту на рога.

 Каждая новая стройка начиналась с нашего разрыва. Я уезжал — она оставалась с детьми в городе. Когда я более-менее обустраивался, они ко мне перебирались. Постепенно наши временные разъезды все удлинялись. Я не осуждаю ее, напротив, благодарен, потому что жизнь на новостройках да еще с маленькими детьми — не сахар, и все же она всюду следовала за мной.

Уже не раз и не два я внушал себе: "Саша, пора остановиться! Ты не молод. Дай отдых себе и жене. Ей хочется тепла и достатка — ведь она не девочка". Я давал себе страшную клятву, что эта стройка уж точно — последняя. И не однажды становился клятвопреступником, потому что через какое-то время меня буквально срывала с места некая сила, бороться с которой я не мог.

Эта Трасса — действительно последняя. Подписал контракт на семь лет. Видит бог, я сюда не рвался. Когда предлагали — отказался. Условия экстремальные, у меня язва, жена ни в какую! В общем, категорическое "нет". Но ведь я опытный строитель со стажем работы на труднейших стройках, меня вызвали в обком и долго разговаривали. Короче: кто если не ты?! Я согласился после долгих колебаний. Жена отказалась ехать наотрез. Приехала она ко мне только через год. Что же удивительного — жить в вагончике, когда по утрам волосы примерзают к стене, радости мало. Но мы делаем грандиозное дело, которое во всем объеме оценят, быть может, лишь наши потомки.

Извини, что пишу сбивчиво, перескакиваю с одного на другое — я так боюсь снова тебя потерять. Когда в аэропорту я узнал тебя, то остолбенел, в прямом смысле этого слова. И мгновенно понял, что люблю. Это было как удар грома, как разряд молнии через мое тело. Снова, как и двадцать лет назад, я знал одно: это ОНА. Я вновь счастлив и с трепетом жду твоего письма. Они мне так дороги! Постоянно их перечитываю и все больше убеждаюсь, что когда-то мое сердце не ошиблось и выбрало ту единственную женщину, которая достойна любви и поклонения.

В детстве, в юности — мы открыты миру. Но со временем возводим вокруг своей души оборонительные укрепления из житейского опыта и равнодушия — так легче. Постепенно в бесконечной суете дней и просто от душевной лени равнодушие, которое поначалу было лишь маской, делается твоей сутью. Ты теряешь веру в идеалы, насмехаешься над святостью дружеских чувств, предаешь мечты своей юности. Ты жив, существуешь, но уже не живешь, потому что духовно ты мертв. Со стороны процесс духовной гибели незаметен — у некоторых медленная агония души длится годами...

Вот ведь! собирался написать совсем о другом, а вышла прямо исповедь сына века...

Пожалуйста, ответь на мое письмо. Слишком жестоко дать человеку прикоснуться к истинной любви — и тут же отобрать надежду на взаимность. Благодаря тебе, твоим письмам, я живу сейчас в полную силу. Жду, мучаюсь, страдаю — и я хочу страдать и мучиться. Потому что это и есть жизнь! И я не позволю тебе так просто взять и уйти из моей жизни. Есть ли в этом мире что-то более ценное и достойное поклонения — чем Любовь?!

 Умоляю, пиши мне!

                Твой Александр

  Продолжение: http://proza.ru/2024/06/02/1539