Карманный блокнот. Эхо строк

«… и от одной строки рождается мгновенно ассоциаций пёстрая толпа…»
Не от каждой, конечно, но от той, что задела струну. И зачем столько прочитанных томов, зачем обучаться скорочтению, ставить рекорды, соревноваться, кто быстрее прочтет условных сто страниц, если мало что останется в душе и в памяти? Не лучше ли читать медленно, чтобы не пропустить её - единственную строку, на которую отзовется наше персональное эхо.

+++
«Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю…» - слова врезаются в память и остаются надолго. Или навсегда. Большинство почитателей Высоцкого ценили в его песнях экспрессию, актуальность, тематический диапазон, универсальную адресность, юмор. А точность поэтического языка, как бы само собой разумеющаяся, оказывалась в тени. Но ведь это был именно поэт. И чтобы быть оцененным в этом качестве, ему нужно было опубликовать «немые» тексты стихов, которые все знали как песни. Не получилось… Через полвека выяснилось, что многое им написано про нас сегодняшних. Особенно это жесткое и точное: «по-над пропастью».
Высоцкий всю жизнь ходил вдоль обрыва и однажды сорвался в бездну. А «ногайками стегали» не коней, а его самого - непонимание, недружественное отношение, зависть, собственные грехи. Хлестали по лицу, по нервам, по душе - врагу не пожелаешь. И все, что он делал, делалось вопреки жизненным обстоятельствам, трудностям, злонамеренности, запретам.
 
+++
«Дон Гуан: - Чуть узенькую пятку я заметил…» (А. Пушкин. «Каменный гость»).
Не знаю, найдется ли в нашей округе хоть один Дон Гуан, но «узенькие пятки» исчезли с глаз совсем. Пятки разных калибров прячутся в недрах немыслимой формы зашнурованных ботинок на толстой неуклюжей платформе, явно неженских, откровенно уродливых. Продавщица обувного магазина доходчиво объяснила: - Теперь все везде унисекс. Такой стиль. Она окинула меня презрительно-снисходительным взглядом: мои не вчера купленные туфли на каблучке на стиль явно не тянули.
… А вы заметили, как изменилась походка носителей унисекса женского пола? Из летящей превратилась в топающую. Прямо шаги Командора… Кто-то ведь внушил этим несчастным созданиям, что они обуты круто, что это прикольно и супер.

+++
«… и на шелкОвые ресницы сны золотые навевать», - обещал Демон княжне Тамаре.
Сон подобен волшебству. И хотя было множество попыток объяснить природу сна, каждая из них грешит зыбкостью доказательств, а потому мы чаще принимаем на веру ту, что нам больше нравится. Кто-то верит в вещие сны, опережающие реальность, в сновидения-предсказания. И они ему послушно являются. А кто-то считает, что присниться может только то, что было в прошлом жизненном опыте и в силу своей значимости запечатлелось в памяти. Есть версия, что именно во сне мы вступаем в контакт с бессознательным. Что ж, и на том спасибо. А то просто ума не приложу,  как бы с ним пообщаться.
 
+++
«…я встретил людей, которые шли, согнувшись. Из них каждый нёс на спине громадную Химеру, тяжёлую, как мешок с мукою или углём… Я обратился к одному из этих людей и спросил его, куда они так идут. Он отвечал мне, что ничего не знает, ни он, ни другие; но что, конечно, они идут в какую-то страну, потому что непобедимое стремление двигает их». (Ш. Бодлер. Каждому своя химера»)

Итак, химера как нечто неотвратимо довлеющее и несбыточное. Не хотелось бы предполагать, что это второе имя мечты. Все-таки мечта связана в нашем сознании с чем-то возвышенным, романтическим, лучезарным и зовущим, но главное - иногда реализуемым. А химерой жестко и с оттенком легкого презрения именуют нечто в принципе неосуществимое и в то же время неотвязно присутствующее в сознании. Наверно, чтобы получить звание химеры какая-то идея должна быть хотя бы отчасти сумасшедшей, то есть плохо соотноситься с общепринятыми представлениями о реальности. Дальнейшие размышления по этому поводу наводят на мысль о том, что химерой может быть не только единичная идея (например, мысль о возможности социального равенства), но и система идей (например, представления об идеальном устройстве общества). И тут уж в стройный ряд выстроятся авторы знаменитых утопий: Платон, Мор, Кампанелла, Маркс и друг его Энгельс.