В ахматовской Будке. 1962 год

Я уже писал о  том, что вместе с друзьями студенческой поры и, оказалось, – на всю жизнь, проводил зимы первой половины 60-х под Ленинградом, в Комарово в Будке (небольшом, очень скромном деревянном доме), выделенном Союзом писателей Анне Андреевне Ахматовой. Совсем недавно я вспомнил всех их (всех нас) в небольшом рассказике «Ахматовская пластинка песен Булата Окуджавы» <http://proza.ru/2024/05/18/163>.


Душой и сердцем нашей небольшой общины была Анна Каминская, которую Анна Андреевна называла своей внучкой. К моему глубокому сожалению и печали два года назад Анны не стало, но дружба с ее семьей сохраняется. И вот, в начале мая этого года я получаю от ее сына, Петра Зыкова, письмецо с карандашным наброском и такими словами: «В картинках Аскольда есть такой рисунок в Будке - мы считаем что это Ваш портрет. Обнимаем».


Действительно, это – я, студент-математик Ленинградского Университета, через полгода мне исполнится 21. Мы находимся в большей из двух комнат, за моей спиной – круглая железная печь, открытая дверь ведет в коридор, из которого надо было топить печь, и в небольшую кухню с плитой и обычным деревенским рукомойником, висящем над тазом. Воду приносили из колодца, расположенного в нескольких шагах от крыльца дома. Все было предельно просто.


Зимой Анна Андреевна редко навещала Будку, жили мы там вольготно и шумно. Приезжали друзья. Успокаивались далеко за полночь, вставали поздно, иногда уже темнело, когда мы выбирались гулять-покупать. С финскими санями шли на станцию, покупали все необходимое, пили входившее в студенческую среду сухое вино, водку – очень умеренно. Еще не было ни антиалкогольной, ни антитабачной пропаганды, потому курили много, чаще всего – за столом, из дома не выходили. 


В правом нижнем углу рисунка читаем: «А.К. 62». А.К. это Аскольд Кузьминский, муж моей сестры (их тоже нет), признанный сегодня график и дизайнер, автор одного из известных портретов Ахматовой. Приведу его воспоминание о рождении в 1965 году этого рисунка:
«Анна Андреевна как-то сказала, что ей надоели во всех изданиях одни и те же ее портреты (Альтман, Анненков и т. д.) Нет ли новых, молодых дарований.
Накануне мне был подарен “Реквием” (в машинописном варианте), я переплел его и на обложке нарисовал портрет автора.
На следующий день принес свое творение. Анна Андреевна долго рассматривала:
— Пожалуй, подпишу Вам “Реквием”, хотя никогда этого не делала. И этот портрет пригодится. И эти печальные брови».
Потом Ахматова уехала в Англию, потом в Москву, потом Анны Андреевны не стало...».


Конечно, надо бы погуще написать о комаровском времени, многое помнится. Но ощущается другая трудность. Mногих за последние годы не стало...