Canto two

I DALEN SADE MAN MIG ATT DE LEVER AN

    Ганглати и Ганглет, целиком и полностью оправдывающие свои имена, медленно, делая перерывы, длящиеся дольше положенного, рубили мясо на мелкие кусочки, и в пустынном зале с поставленными параллельно длинными столами, высеченными из неизвестной человечеству породы время от времени раздавалось скрежет, указывающий на то, что кто-то из слуг Хель, задумавшись, поцарапал эмаль блюда ножом, а затем в помещении, продуваемом ветрами, вновь воцарялось деловитое сопение, смешивающееся с потрескиванием дров в камине, над которым уже висел котел с кипящей жижей - густой и жирный суп из плоти почивших обитателей Железного Леса, распорядившихся post mortem сделать из их останков наваристую похлебку и устроить пир, прославляющий величие богини, предотвратившей Рагнарек, - о гостеприимстве дочери Локи и Ангрбоды слагались легенды еще когда существовал Иггдрасиль, нынче засохший и выкорчеванный великанами. Сама покровительница мертвых с утра до вечера бродила по родному Ярнвиду, сопровождаемая Гармом с Модгуд и пыталась отыскать лазейку в суровых правилах продолжающей действовать и после смерти Одина реальности и предоставить попавшему в ее чертоги ungersven второй шанс. Ее мать, являющаяся самой могущественной ведьмой, услышав вопрос Хель, долго копалась в сундуке со свитками и, достав медвежью шкуру, испещренную рунами, часа три водила пальцем по строчкам, бормоча себе под нос проклятия в адрес того, кто породил эту Вселенную и, раздраженно дернув плечом, нехотя призналась, что ответа у нее нет, поэтому, оставив возлюбленного в одиночестве, правительница Хельхейма совмещала прогулки с мозговым штурмом, убежденная, что променады по месту, в котором она провела большую часть своего детства, поспособствуют принятию верного решения. Вопреки информации, зафиксированной в Младшей Эдде, перекликающейся с действительностью процентов на сорок (все остальное - фантазии Снорри, основанные на эйсландских былинах), родилась Хель вполне обычной девочкой, владеющей, как и ее родители, определенными магическими способностями и описаниям, гласящим, что повелительница мира мертвых поделена на две части, одна из которых - скелет, не более чем выдумка, желание сказочников сделать из goddes of death ходячий труп, - высокая, смуглолицая, с крупными чертами лица, миндалевидными глазами, длинными волосами и густой короткой челкой, подчеркивающей широту бровей, остроту скул и массивный подбородок, она вполне могла претендовать на титул иконы стиля, если бы жила среди людей, а наличие четырех титановых протезов вместо рук и ног - следствие тяжелых войн, из которой Хель вышла победительницей, пожертвовав конечностями, когда как прах некоторых ее врагов давно развеялся туманами, окутывающими Эльвиднир. Началось все с того, что пожертвовавший глазом для обретения мудрости, но так оную и в полной мере и не постигший Один, превратив двух ее братьев, Ермунганда и Фенрира в змея и волка, дабы противостоять хитрецу Локи, вздумавшему призвать Апокалипсис с целью сломать сложившиеся устои, против воли разлучил девочку с матерью, бросив в scary kingdom, расположенное под корнями гигантского ясеня, приказал надзирать за умершими от старости и болезни, и скучавшая по друзьям, и не согласная беспрекословно подчиняться приказам деспотичного старика, сделавшаяся богиней не по своей воле, узнав от проливающей горючие слезы Ангрбоды, что ее сыновья утратили привычный облик, выслушала древнее пророчество, обрела внезапного союзника в лице Тюра, не желающего совать руку в пасть Гарму и решила, что раз Всеотец не в состоянии предотвратить Рагнарек и готовится к худшему, то ей тем паче не стоит бояться зарвавшегося дядю. Битва с обезумевшими brothers продлилась недолго, - подсоблял Тор, которому осточертело выслушивать от приспешников батюшки различные вариации собственной гибели в схватке с Ермунгандом, и огромные чудовища, сдерживаемые цепями, блокирущими волшбу, рассыпались в горстку крупнозерной пыли; плюющийся сгустками раскаленного яда Мидгардсорм успел перед трансформацией в notningness расплавить сестре правую ногу по колено, взбешенный Фенрир оттяпал левую, однако эмпатичный отчим, чародей Хрейдмар, ставший вторым супругом ее матери после предательства Локи, совершенно не интересующегося судьбой своих детей, прибегнул к помощи кузнецов и Хель обзавелась прекрасными голенями и стопами из серебристого металла и вызвала на поединок сначала uncle, а затем и father. Не собирающийся подвергать сомнению свою репутацию Один, убежденный в том, что одержит верх, явился на поле брани, забыв, что сам наделил племянницу полномочиями повелевающей la mort богиней и пал от вспоровшего грудную клетку Бальмунга (славный меч, недаром принадлежал самому Зигфриду), а Хугин и Мунин в отместку расцарапали left arm, вследствии чего она отвалилась и была заменена на протез, ну а папаша, прятавшийся то у цверогов, то в Мидгарде, предпринял обреченную на провал попытку заключить с дочерью союз и править всеми девятью мирами вместе, отведал за переговорами отравленной похлебки, обратился в камень и прекратил свое существование навсегда, успев, правда, в сердцах проклясть правую руку дочери, не простившей ему ни бесконечных интрижек с Сигюн, ни беспечного «они - разменная монета» в адрес Фенри и Ери, ни депрессии Ангрбоды, надеявшейся обрести тихое счастье в хижине и не обращать внимания на пересуды и козни высокомерных асов. И конечном счете Иггдрасиль скукожился и перестал цвести, Асгард и Вальгалла опустев, прекратили свое существование, а Тор, слоняющийся по прекрасному Альвхейму и Муспельхейму, братался со светлыми эльфами и огненными великанами, бездельничал дни напролет и не возражавший, когда бразды правления оставшимися восьми мирами были разделены между Тюром и Хель.
    Остановившись возле Гьялларбру, goddes of death, пропустив вперед молчаливых спутников, облокотилась на перила и посмотрела сначала на темные воды кажущейся умиротворенной реки, волны которой многократно смыкались над головами трусов, предпочитавших сгинуть бесследно, завидев маячащую вдалеке фигуру Модгуд и радостно скалящегося Гарма, - им было невдомек, что строгая, но справедливая владычица Хельхейма не представляла угрозы для покойников и желала сопроводить в свои чертоги, выделить комнату и напутственно изречь, что отныне this place надлежит именовать домом, затем перевела напряженный sight на Эльвиднир - ступенчатое строение, увенчанное остроконечной пирамидой в окружении столбов, подпирающих своды каменного неба. После смерти Бальдр, разорвав в клочья выданное ей разрешение возвращаться в любой из mondes, отказался покидать дворец, и пока лукаво усмехающийся Хрейдмар не сообщил ей, что расставшийся с жизнью по воле жестокого рока бог весны и света испытывает к ней нежные чувства, она не придавала значения попыткам завести светскую беседу злотокудрому красавцу и большую часть свободного времени проводила с матерью и отчимом, изучая флору и фауну Железного Леса и наверстывая упущенное, поскольку Ангрбода в своих детях от мерзавца Локи души не чаяла и после смерти сыновей одаривала оставшуюся невредимой (почти) дочь лаской, нисколько не виня за то, что той пришлось убить братьев, ведь Один стер их личности, наделил безумием и ни при каких обстоятельствах ее ненаглядные мальчики не стали бы снова теми, кого они знали и любили. Брошенная Хрейдмаром фраза заставила ее взглянуть на Бальдра иначе, и внезапно для самой себя Хель согласилась сходить на пару свиданий с донельзя джентельменистым мужчиной, совершенно не похожим на проходимцев Етунхейма, частенько наведывающихся в Ярнвид и заигрывающих с его обитателями вне зависимости от пола, статуса и возраста и неожиданно для самой себя поняла, что не представляет life without him, посему свадьба состоялась незамедлительно, и ячменное пиво залило пол тронного зала, а флегматично-неторопливые Ганглет и Ганглати проплывали с подносами между пирующих с такими невозмутимыми лицами, точно хозяйка каждые две недели выходила замуж, - шумные застолья были двум главным слугам богини, покровительствующей умершим не в новинку, - каждого новоприбывшего надлежало потчевать вяленым мясом, питательными кашами и деликатесами вроде печени дракона Нидхегга, отращиваемой заново всякий раз, когда ястреб Ведфельнир выковыривал ее, дождавшись, когда вечный соперник забудется крепким сном или обжаренных во фритюре детенышей огромной белки Рататоск, самолично приносящей почти весь свой приплод deesse de la mort. Хеду в тот же день на радостях вернули зрение, но отрезали язык, ибо он осточертел вымаливанием прощения за то, что умертвил брата веточкой омелы, вложенной коварным Локи незадолго до своей финальной трансформации в булыжник, которым Мимир (точнее, his head) велел накрыть охраняемый им с момента свержения Имира колодец мудрости, с ухмылкой отметив, что хотя бы так вечно всех изводящий етун-обманщик произведет хоть какую-то пользу и, вернув себе тело, спрятанное Одином в обители туманов Нифльхейме, поселился в Свартальвхейме, потчуя златолюбивых гномов, чахнущих над своими сокровищами преданиями. Их с Бальдром сын, провозглашенный творцом правосудия, не так давно переехал в отстроенный трудолюбивыми ванами Глитнир, и с той поры в Эльвиднире стало намного оживленнее, поскольку пока Форсети рос и развивался, супружеская чета запретила мертвецам устраивать шумные сборища, и те, ворча, спускались в подвальные помещения, хлебали вино и тосковали по временам, когда дозволялось кутить до умопомрачения и заснуть вповалку прямо на холодном полу of throne hall, услаждая взор отрешенно-ненавязчивой Хель, восседающей на троне и наблюдающей за тем, как Ганглати складывает кубки в холщовый мешок, притаптывая и хрипло напевая песенку о кольце Нибелунгов, а Ганглет, вооружившись метлой, выталкивает из помещения вместе с мусором и парочку особенно расхлябанных тел, чтобы те, очнувшись на пороге чертога, продрогшие, с одеревеневшей спиной, осыпали его проклятиями и сели греться к огню, моментально добрея от предвкушения новой пирушки. Пытаясь уловить нечто прыгучее, мельтешащее before eyes как каучуковый мячик на резинке, с каждым ударом о грунт норовящий взлететь как можно выше, Хель, досадливо морщась, окликнув Модгуд, велела им с Гармом сторожить вход в чертоги и приветствовать новоприбывших, а сама, повернув обратно, углубилась в чащу, засаженную Фафниром и Регином, сводными братьями, сыновьями отчима от предыдущего брака (мутная история, грозящая раздуть главу до непомерных размеров) источающими аромат гнили фиолетовыми цветами, порошок из которых при умеренной дозировке способен творить самые настоящие чудеса, к примеру, создать несколько копий Слейпнира, галопом носящихся по рощам, вызвать иллюзию танцующей Фригг, доведшую невозмутимую невестку до того, что та пригрозила швырнуть ее в Гьелль, если она не перестанет совать свой веснушчатый нос в их с Бальдром жизнь и сеять смуту среди мертвецов, теряющих весь запал при виде вдовы Одина, облаченной в корсет из перьев и волочащую за собой подол пышной белой юбки. Видимо, свой талант к прорицанию скандинавская богиня домашнего очага еще не утратила, поскольку она ограничивалась длинными посланиями и с того дня, как Хель, проходя мимо, прошипела урозу, перестала спускаться в нижние миры и душить любимого сыночка ненужной заботой. Конечно, река вряд ли растворит ее как обычных людей, однако имелась вероятность, что могущественное существо, оказавшись в водах of this river, безвозвратно утратит половину энергии, память с рассудком и умрет раньше отведенного ему срока.
    - Что тебя гложет, о великая? - проскрипел дребезжащий голос горной троллихи, укрывающейся под огромным зонтом даже в бессолнечном Ярнвиде, над которым, равно как и над Хельхеймом и Нифльхеймом сводчатым куполом разверзлась бездна черных кристаллов, отдаленно напоминающих мидгардские stones, - судя по тому, как держалась старушка, на своем веку она повидала немало сородичей, застигнутых soleil и моментально покрывшихся непробиваемой корочкой серого льда и в целях безопасности соорудила зонт из нескольких брезентов, распятых на сколоченных внахлест дощечках, присобаченных к покрытой розовым лаком полой трубе.
    - Мальчишку четырнадцати лет по странному стечению событий засосало в Хвельгемир, - произнесла владычица Хельхейма, сканируя беспристрастным взглядом собеседницу. - Обычно к нам переносятся души тех, кто поклоняется Фрейру или уверен в том, что after death перенесется в Вальгаллу и будет тискать гологрудых валькирий. Я не теряю надежды придумать план по телепортации бедняги в параллельное измерение, где властвовали раньше Аид, Персефона, Эрешкигаль, а нынче у руля стоит приемная дочь госпожи Santa Muerte Камилла. Имеются сведения, что девочка-смерть создала некий плэйс, куда автоматически утягиваются хранящие сознания потоки энергии тех, кто импонирует ей. Полагаю, почившему отроку лучше переместиться туда, потому что философии пьянствующих весельчаков он не разделяет и слоняется по Эльвиндиру в гордом одиночестве, а по ночам тихо плачет в подушку. Я не в праве удерживать его here. Бальдр мрачнеет с каждой неделей и забрасывает Ангрбоду и Хрейдмара мольбами организовать какой-нибудь портал, Форсети денно и нощно расшифровывает записи, уцелевшие после крушения Асгарда, несколько сердобольных обитателей Эльвиднира, поговорив с подростком, из солидарности отказались пировать, а особо деятельные нервируют Гарма, гоняясь за ним с гребенкой, чтобы ликвидировать колтуны. У меня есть веские основания опасаться, что вся эта вакханалия выльется в еще один Рагнарек. Раздражает, знаешь ли, ощущать себя беспомощной, особенно когда от твоего решения зависит не только благополучие близких, но и судьба eight worlds.
    - Не печалься, дочь ведьмы и плута, - подмигнула внезапно оживившаяся троллиха и присела на пенек. - Я ровесница Имира, так что, не обессудь, но мудрость моя побольше твоей. Ведаю я об одной хитрости, с помощью которой можно осуществит невозможное, вернуть к жизни нежеланного гостя и выставить прочь из твоих чертогов, не нарушая баланса.
    - Легенда о рыцаре, отвергшем сватавшуюся к нему девушку, якобы заколдованную одним из твоих соплеменников правдива? - прищурилась Хель, молниеносно уловившая, к чему клонит bergatroll. - Это не выдумки менестрелей? Такое случалось в действительности?
    - А то, - подтвердила кивком старушенция, деловито роясь в фартуке, напяленном поверх засаленного платья, изношенного, пестрящего заплатками, такого же странного как и его владелица. - Возродившись троллем, Джуниор должен будет добиться любви человека, готового пожертвовать собой ради него, и тогда они удостоятся чести попасть в Центр Притяжения. Более того, я возьму на себя труд уведомить тамошних божеств, чтоб были на чеку и не проворонили сладкую парочку. Плененные моим племянником Хугин и Мунин давнехонько просятся на волю. Как считаешь, обрадуется госпожа Фортуна нашему подарочку?
    - Рассчитываю на тебя, Тиндра, - goddess of death не составило труда узнать имя собеседницы, не озвучивая банальный question. - Займись этим, за благодарностью дело не станет. Распоряжусь, чтобы Модгуд пропустила тебя, если пожелаешь нанести визит. И, ради всего святого, передай сбрендившим миргардцам, чтобы они заканчивали выдирать ногтевые пластины у покойников. Я никогда не организовывала строительство Нагльфара. Утомляет разгребать последствия сплетен пустомели Ванадис, якшающейся со смертными, мочи нет. Ганглати и Ганглет приходится оттирать пятна крови, оставляемые травмированными пальцами несчастных каждое утро.
    Развернувшись, Хель, не скрывая от попадающихся ей на пути карликов торжествующей улыбки, взмахнула кистями, и отделившиеся от fingers крупинки магии, сложившись в letter, состоящего из сияющих оранжевым неоном букв, упорхнули порадовать отчима с матерью, переживавших за мытарства Баттербоу не меньше чуткого Хеда. Пересекая мост неспешным шагом, древнескандинавская богиня смерти, по-белому завидовавшая ушедшим на покой Персефоне, Аиду и Эрешкигаль, пришла к выводу, что если родит от любимого супруга дочь, то, вполне вероятно, та станет ее преемницей, и тогда они с husband поселятся в правом крыле Глитнира и освободятся наконец от ноши, возложенной on their shoulders эгоистичным Одином, являющимся аутистом, не способным на проявление к эмпатии и в итоге поплатившимся за свою черствость. Наклонившись, соуправительница Тюра, коротающего ночи в объятиях красоток, населяющих Мидгард (то бишь Эмблу) в образе слащавого бодибилдера, зачерпнув титановой ладонью воду из реки, омочила губы, слизывая морозно-горчащую влагу кончиком языка, хмыкнула, представив, как засияет лучезарный Бальдр, услышав потрясающие новости и понесется по коридорам, спеша ободрить узника, добровольно заточившего себя в одной из миллионов комнат и, не отрывая legs, обтянутые сапогами из кожи павших в битве с охраняющими Всеотца тварями етунов, чеканя every step, добралась до огромной лестницы и, задрав голову, помахала прекрасноликому богу в красно-зеленом кафтане, вышедшему встречать любимую жену. Резкие порывы студеного ветра растрепали всегда идеально уложенные волосы god of spring and light, клочья серого тумана то и дело скрывали кажущуюся крошечной на фоне громадной стены фигурку, но даже не усиливая зрение магическими заклинаниями, она знала (вернее, чувствовала), что Бальдр расплывается в ослепительной улыбке, перебирая ворох мыслей in her head, доступный, of course, одному лишь ему.