С

С

— Можно было бы сказать, вопреки всем требованиям логики, "мир изначально был добр", но вышло бы слишком жестоко. Если бы мир изначально, без всяких оговорок и условий, был добрым, ему ни за что не досталось бы столько зла. Такое  невозможно, — Маори сокрушенно покачала головой. — Все люди склонны бесконечно тянуть свое рабство, подобно муравью, ползущему по направлению к далекой и невидимой цели. Некоторые из них цепляются за него так отчаянно, что находят в себе силы, которые направляют их в новое рабство. Но таких людей немного, потому что в большинстве своем они не видят впереди никакого смысла, если лишены надежды на любовь.
— Вы говорите, любовь... Это единство трех влечений! Влечения души, влечения ума и влечения тела — страсти... А сама страсть — как "пожиратель души" и "напоминание о трех вечных опасностях": вожделения, порока и смерти. Страсть сжирает вас, и в то же время вы видите перед собой ложное изображение любимой. И вот все надежды, вся красота, тепло — и даже твоя душа — должны пасть перед самым страшным демоном, когда-либо прятавшимся в сердце человека. Каждый раз, когда вы отдаетесь страсти, вы попадаете под власть одной из трех главных сил этого мира. Любовь — не какое-то особенное чувство, а результат крайних действий ума, направленного на наслаждение и высвобождение негативной энергии. Такая страсть называется кармической. Она возникает в результате неосознанных действий, обусловленных концепцией оскверненного ума. Если вы слишком привязаны к своему "я", вы не сможете наслаждаться ни радостью, ни болью. И наоборот, привязанность к Божественному, постоянно направляющему вашу жизнь, сделает ее страстной и счастливой, — убежденно говорил епископ Аэльхейд.
— Императрица Кариоментия, кажется, несчастна в любви, — сказала Маори. — отсюда ее увлечения новыми модными теориями. Эти идеи так прекрасны, что хочется верить в них, и жизнь кажется прекрасной, как никогда прежде. Но проходит несколько дней, девушка влюбляется в иного молодого человека и тоскует по прежней своей жизни, а потом вдруг выясняется, какая это смешная и жалкая подделка под жизнь… Напротив, идея теократического общества — это идея имперской мысли о лучшей роли и лучшем месте церкви в современном мире.
Епископ кивнул и показал рукой на полки книг, стоявшие вдоль стены. Среди них было множество фолиантов в кожаных переплетах. Рядом с полками на невысоком столике стояла клетка в виде храма с большой птицей, напоминающей орла с пестрым оперением.
— В старые времена дамы читали книги со своими кавалерами, которые были рядом, или даже писали комментарии к ним. Покойный император Маркионий был муж благочестивый, но не сведущий в философии, так что книги читали без него, чтобы не докучать ему. Кавалеры тогда носили камелии, ибо красный цветок любила священная птица его императорского величества… Это было замечательно, поскольку означало красоту и жертвенность. — Аэльхейд помолчал, мечтательно подняв глаза к небу, и продолжил: — Те книги были из плотного тонкого пергамента, на котором были нарисованы разные цветы и птицы.
— У вас есть сейчас такие книги? — спросила Маори. 
— Нет, но они, я знаю, сохранились у императрицы...  Оортебус не раз вспоминал о них в своих письмах.
— Как бы я хотела взглянуть на них, — сказала девушка. — Тем более, что мне необходимо увидеться с императрицей...
— Что ж, я думаю, это можно устроить. Завтра перед обедом мы зайдем в императорскую библиотеку, где вы сможете хорошенько рассмотреть эти шедевры.

****
Стоило Фьюгарту представить свою тень, как окружающее тут же перемещалось в его воображении: длинные аллеи парков, пологие склоны холмов, мраморные дворцы, дома, деревья, цветы и птицы, крохотные, поражающие своей необычной и совершенной красотой. Он ощущал их красоту всем своим существом, словно то был таинственный свет, проникавший в самую его душу и озарявший ее своим золотым сиянием. Все это было непостижимо и странно — может быть, именно поэтому он чувствовал себя несчастным.
Только деньги могли вернуть ему чувство реальности. Они могли дать то, в чем он нуждался — внутреннее спокойствие. И три тысячи корон, обещанные королевой Мильдогеной за убийство троих шпионов, имели все свойства богатства, поэтому Фьюгарт не сомневался, что  сможет найти способ заработать их. Но для этого требовалось кое-что сделать самому. А для осуществления задуманного нужно было время. Главный лазутчик оказался крепким орешком: легко расправился с его сообщниками, которых он подослал проверить магическую силу.
Стоило кавалеру подумать о земном рае, и все вокруг немедленно преображалось и менялось: зеленые луга наполнялись ромашками, а шпили соборов и пагод сияли розовым блеском, черные ели и белые акации садов заливались трелями соловьев, украшенные монашками беседки блестели серебром дождей и радугой колоколов.
— Эй, кавалер! Хочешь познакомиться с веселыми девочками?
— Убирайтесь к дьяволу, — срывался он, глядя на безобразных горбунов, зазывавших случайных путников в бордели, и уличных музыкантов, которые славили гордость и честь.
Они доводили его до исступления, особенно музыканты. Рисковать он не боялся — так, по крайней мере, казалось. Смерти как будто не было, до того, пока не становилось ясно, кого он носил в себе. Тогда возникали соблазны, ожидание чего-то нового, незнакомого, хотя и в несколько иной плоскости, но о новом он вовсе не думал, скорее всего, по причине близости конца.
Поэтому думать об этом тоже не спешил — мысль всегда оборачивалась внезапным вторжением чего угодно в рассудок, к которому Фьюгарт ощущал недоверие. А еще было не так просто понять, что именно происходило в темноте и откуда возникал в нем этот страх. Впервые в жизни он терзался неизвестностью. Почему он не мог решиться на убийство этой троицы? Но ответа на этот вопрос он не знал и сам.

****
В обязанности Оортебуса входило только изготовление поддерживающего лекарства для маленького королевича Эолла, и у него оставалась масса свободного времени. Доктор замахнулся на невозможное — решил, что вылечит мальчика, причем с помощью волшебных растений, произроставших на территории королевства Тубзерин.
Долгое время ничего не получалось. Каждый день Оортебус давал ребёнку пилюлю и приглашал с собой на прогулку, но мальчик тихим голосом отказывался — грустно сидел на табурете у стены, когда перед ним ставили мольберт и два старинных канделябра. Он неизменно рисовал похожий на мячик мандарин в золотой короне и говорил, что хочет быть летучим волком в большой медвежьей шкуре. Стала даже возникать мысль о том, что магические возможности доктора остались в далёком прошлом.
Но однажды Эолл сказал, что хочет пойти завтра в парк посмотреть на то, как летучий волк спустится с неба и украдет козленка. И это в самом деле произошло на поляне, рядом с фермой.  Причем это случилось после того, как доктор дал мальчику лекарство, приготовленное по его собственному рецепту из человеческой крови. Ребенок стал поправляться. Более того, у него развивались способности к ясновидению. Почти каждый день мальчик по секрету рассказывал доктору, что произойдет в ближайшее время. Оортебус был несказанно рад за маленького королевича, с каждым днём всё лучше и лучше предсказывавшего будущее.
Поскольку все врачи Эль-Бинора в своё время сошлись во мнении, что болезнь королевича неизлечима, никто этого не ожидал и не замечал. Кровь продолжали подвозить. Оортебус использовал ее и для других экспериментов. Создал эликсир, который обострял интуицию и чутье — это резко увеличило его неуязвимость. Он сам не знал, как это произошло, но он как будто заслужил проявление милости в астрале и, когда начинались сложности, быстро находил подсказку.
Оортебус следил за политической обстановкой в столице, и неплохо владел ситуацией. Он понимал, что готовится переворот. И знал, что несколько дней назад на улицах появились люди в черных куртках из шелка. Многие из них были с оружием. В таких куртках можно было быстро раствориться в темноте. А с окраин долетали звуки мощных ударов колоколов… Всё это вызывало в нём странную тоску по несостоявшемуся да и, наверно, уже несбыточному.
Оортебус никому не высказывал своего отношения к происходящему. Не было смысла будоражить и без того взволнованную публику. Доктор решил тоже поучаствовать в борьбе за власть в Империи. Его козырем был малыш Эолл. Для начала он закрутил в пространстве кружево слухов о том, что его рано умершая при невыясненных обстоятельствах мать была сводной сестрой отца правящей императрицы. Таким образом выходило, что Эолл также имел права на престол.

****
Лам в раздумье бродил по городу и незаметно дошёл до рыночной площади. Он остановился и поднял глаза — там были сртни людей и много всякой всячины. Раздались крики. Выскочили какие-то люди, толпа придавила его и тут же вытеснила на открытое пространство к колодцу, где он чуть не попал под град камней. Лама спасло то, что кто-то мощным ударом отбросил его в сторону. Пролетев несколько метров, Лам ударился о железную дверь небольшого аляповато раскрашенного фургона.
Дверь отворилась, на его руки были наброшены верёвки, и кто-то изнутри с помощью неизвестного Ламу устройства в мгновение ока втащил его в фургон. Там была темная пустота и аромат духов с пряным вкусом. Фургон покатился по брусчатке. Верёвки ослабили, и они упали с рук. Под крышей в широкую щель пробивался слабый свет и звуки улицы.
В фургоне стояла тишина, хотя в нём очевидно кто-то находился ещё, кроме Лама. Через несколько минут он понял, что перед ним в темноте сидела женщина. «Почему она молчит?» — пронеслось в мозгу.
Как только он это подумал, она засмеялась и произнесла:
— Ну наконец-то!
И зажгла свечу. Их глаза встретились... Сердце Лама вырывалось наружу. Как долго он ждал этой встречи!
— Мари! — выдохнул он.
В ответ она произнесла с неподражаемой иронией:
— Привет! Я продала душу дьяволу, и теперь внутри стало как-то пусто. Возможно, у тебя есть какие-то рекомендации по улучшению состояния?
— О-о, душа и тем более торговля ею — это всегда тяжелый бизнес. Чего ты ожидала? Скидки на счастье? Ха-ха!
— Да нет, ты не понимаешь! Я думала, что взамен получу вечное блаженство, а здесь только бесконечное скучное бытие и почти невидимые строчки контракта с мелким шрифтом! — Она загадочно улыбалась.
— Ну, не такое уж оно скучное.
— Так что мне теперь делать? Убегать от судьбы? Или просто сидеть и ждать, когда он наведается за своей "инвестицией"? Или писать мемуары  "Как я обрела вечные муки"? Ха-ха-ха!
— Бороться за справедливость! — заносчиво сказал Лам.
— Прекрасная идея! Только вот где взять вдохновение, когда все вокруг суетятся ради благ, которые я уже не могу иметь?
Лам не понимающе пожал плечами.
— Я искала встречи с тобой и рада, что судьба послала мне случай. Вряд ли судьба посылает такие совпадения по месту и времени без крайней необходимости.
Они разговорились. Мари посмеивалась над Ламом, считавшим, что в Империи в основном живут отзывчивые и сострадательные люди.
— На самом деле все здесь ведут себя, как пауки в банке, — утверждала она.
— Во-первых, я не питаю иллюзий, о которых ты говоришь, — возразил Лам. — во-вторых, люди на самом деле добры... хоть они и не похожи друг на друга, а их поступки часто приводят к противоположным результатам. Ты согласна?