История таджикской рабыни

  Глава из романа "Совесть человечества"

   Джамиля шла на поправку. Ее уже перевели в общую двухместную палату, у дверей которой посменно  дежурили охранники.  В течение недели Максим и Николай  регулярно наведывались к Джамиле. И непременно   с гостинцами. Махоч,  не задумываясь о последствиях, опустошал домашний  холодильник, забирая  попадавшиеся под руку деликатесы, которыми снабжала семью запасливая  Галина – ревнивая  и быстрая на расправу жена папарацци. Максим баловал  девочку мягкими игрушками, восточными сладостями, живыми цветами.
   Если   вначале  Джамиля   с    подозрением   отнеслась  к  друзьям,  то  через  пару  дней,  узнав  их  поближе,  прониклась  к   ним   доверием  и  симпатией.
     Каждый   вечер,  сгорая от   нетерпения, она  ждала их прихода  и не могла  скрыть  радости,  когда они входили в палату.  По сути,  они   вернули ей веру  в  людей,  в  человеческую доброту.
     Добродушный,   веселый   Николай по-прежнему  смешил ее,   выкидывая различные  хохмочки.  Она, конечно же,  хотела бы  иметь   такого  брата,  как  Махоч.  А  вот  суровый  на  вид   Максим заставлял  трепетать ее сердечко. От сознание  того,  что  сильный   могучий  мужчина   дал  ей  свою кровь, захватывало дух,  как на краю пропасти. «В моих жилах течет его кровь, бурлит  как горная  речка…  Мы  с  ним одной  крови… А ведь он  даже  не мусульманин… Он такой же сильный и  смелый,   каким  был  мой папочка».
        Когда  ребята уходили, в  ее  больших  как  вишенки глазах снова отражалась безутешная  грусть. Девочка  боялась заглянуть  в  будущее. Что  ее  ждет  в огромном городе,  среди  чужих  людей?
      Еще   страшнее  ей  было  заглядывать в   недавнее  прошлое.
       «За что   Аллах  отвернулся  от  нашей семьи?   Неужели только за то, что ее  отец  служил на погранзаставе?  Но ведь банда одноглазого  Абаса  несла людям  белую смерть.  А  может, за то,  что отец   молился не пять раз в день, как того требовали  моджахеды, а только три,  и   то, не  в мечети, а дома? За что они так не любят русских. Мама рассказывала, что благодаря русским у нас в селении появились врачи, учителя…»
       Друзья не торопили девочку с рассказом о том, что с ней произошло, не задавали наводящих,  вкрадчивых  вопросов, как  обычно поступают в  таких случаях  журналисты. Но когда Максим показал ей фотографию Зарецкого, наступил, как говорится в таких случаях,  момент истины. Джамиля узнала в человеке, изображенном на ней  своего покупателя. Одна слезинка упала на фотографию, растеклась по лицу  Дмитрия. «Красив, подлец,  красив, - подумал  Махоч. –  будь я бабой, влюбился бы в гада, как пить дать. Не одну, видать, женскую душонку сгубил».
- Это и есть тот человек? - спросил Максим. – хотя и так все было ясно. - Девочка опустила влажные ресницы.
     Однако слезы быстро высохли на  глазах, и она  тщательно подбирая слова, сама поведала о своих злоключениях.
    "Ну, держись, гад! -  пронеслось  в голове Максима, теперь не отвертишься. Ребята были потрясены ее рассказом. И искренне ей сочувствовали  Конечно, возвращаться домой пока ей  нельзя было. Куда же  ей деваться после лечения?"
       Максим   пообещал   Джамиле, временно,  где-нибудь  ее  пристроить.
   -  Да  что  там  думать,  пусть  пока  поживет у тебя, - решил за всех папарацци,  за  что  едва  не схлопотал от  Максима подзатыльник.
   Соседка Джамили по двухместной палате,  пенсионерка тетя  Надя,  добрейший  души  человек,  вначале   приняла   ребят  за работников милиции.  Узнав,  что  они  журналисты,  напустилась на них с критикой: «Это вы помогли развалить мою страну, в которой мы  жили как браться и сестры!". Но узнав их  поближе, смягчилась: «Нет, вы не такие, вы хорошие,  вам можно верить". И стала живо интересоваться,   когда  в  стране  начнется  экономический  подъем.  Консультировалась  по социально- политическим и  общественно-правовым вопросам.  С большим энтузиазмом рассказывала  о  своих  житейских болячках.
  Выведав  раньше других у  Джамили ее трагическую  историю,  сердобольная  Надежда  Сергеевна  пожалела  скромную тихую девочку   и   предложила ей  пока  пожить у  нее.
 -  Я оставлю тебе  перед  выпиской   свой домашний  адрес и  телефон.
      Она  жила  одна, в Марьиной Роще. Муж  умер,  сын  на   Дальнем Востоке служит  мичманом на  подлодке, дочка в заполярном Норильске, работает терапевтом в поликлинике  Пролежала  недельку старушка,  вшили   ей     грыжу,  и   снова    в  четыре стены, в  свой  домашний монастырь.  Одна   радость - телевизор,  досматривать   длинные латиноамериканские сериалы.
    - Мы подумаем над вашим предложением  Надежда Сергеевна, - поблагодарил сердобольную женщину Махоч, - Не пропадет Россия - пока есть такие люди, как вы!    Спасибо за человеческие понятия.
  - Эх...   -  вдохнула  с  грустью женщина,  -  кого мы только не пригревали - целые народы. Мой брат в Таджикистане, на  реке Вахш,  строил  Нурекскую ГЭС.  Не вместе  ли  поднимали  целину  в  Казахстане? А землетрясение   в   Ташкенте? Ведь сообща восстановили разрушенный город. А фашистов распроклятых - разве ж не вместе одолели! А  что теперь? Разбежались по национальным  квартиркам. Что,   вместе бы не прорвались? Чего  хочешь построили бы. Да хоть и капитализм! А  врозь - полная анархия!
Что же это такое: Украина – заграница! И Беларусь – туда же…
  - Так спасибо скажите - сами   знаете  кому, - кивнул на  потолок Махоч. - Ну  не печалься, теть  Надь,  выберусь  к  тебе  как-нибудь  на днях   и   всыплю  кретину,  который  поставил  под  твоими окнами  гараж. За одно и тем, кто разбрасывает там шприцы и  устроил  отхожее  место.
- Приезжай, только  друга  своего прихвати - он  кому  хошь  накостыляет.   Серьезный мужчина. И   Джамилю привозите.
      - Джамиля   пока  нуждается  в  защите от плохих людей, - сказал Максим.
      - А  я  не  защитник? - Надежда Сергеевна подняла согнутые в локтях руки и погрозила бицепсами.
    - Не  напрягайтесь,  а  то  опять заработаете грыжу, -  шутил  Махоч. – Лучше скажите: вам  зять не нужен…   


 История таджикской рабыни



     Женская палата, у дверей которой постоянно дежурил вооруженный охранник, привлекала внимание больных, медперсонала и хозобслуги. И вскоре вся больница пересказывала историю таджикской рабыни. В конце концов история эта обросла домыслами и стала совсем похожа на небылицу.
А доподлинно было так.
Отец Джамили служил на российской погранзаставе. Он не только участвовал  боевых операциях против нарушителей границы и незаконных бандформирований, но был и отличным проводником. Житель поднебесного кишлака Гунеш, он как никто другой ориентировался в лабиринте высокогорных троп, знал все лазейки и обходные пути, легко угадывал предполагаемые места привалов. Благодаря его стараниям группы наркоторговцев, переходившие пограничную реку Пяндж, не раз попадали в засаду.
Банда одноглазого Абаса давно охотилась за ним. Караваны этого упыря доставляли опий-сырец и героин из Афганистана в Горный Бадахшан большими партиями. Оттуда, по единственной высокогорной трассе Мургаб -Хорог - Ош, наркотики попадали в Ферганскую долину и через территорию Кыргызстана, Узбекистана и Казахстана следовали дальше - в Россию и страны Балтии.
Позарившись на вознаграждение, которое одноглазый Абас пообещал за информацию об отце Джамили, житель кишлака Гунеш, сын старосты, дал одноглазому Абасу полный расклад об односельчанине, служившем на погранзаставе. За это Абас одарил его скакуном и автоматом Калашникова.
-Аллах рассудит – кто честный человек, а кто собака, - сказал Азизшо, подняв голову. За эту дерзость главарь банды Абас рассек ему плетью лицо.
Джамиля, самая старшая из детей, снежным барсом бросилась на одноглазого главаря, вцепилась зубами в его руку. Абас взмахнул плетью, чтобы ударить дерзкую девчонку. Но рука его застыла над ее головой. Внимательно взглянув на Джамилю, он сразу же оценил ее красоту и решил увести с собой. Но сделать это немедленно, на глазах у жителей кишлака, не мог решиться даже он.
Бандиты вытолкали автоматными прикладами Азизшо из дома и погнали к месту казни, на поляну, на краю кишлака, где обычно проходили собачьи бои.
Старый алабай Азизшо по кличке Джульбарс злобно лаял и рычал, бросался на стальную сетку вольера. Преданный пес излазил с Азизшо сотни горных троп, не раз предупреждал об опасности, а однажды спас ему жизнь, отогнав от хозяина снежного барса.
- Собаке – собачья смерть , - сказал Абас, обращаясь к жителям Гунеша. Этот нечестивец совершил самый тяжких грех, который может совершить мусульманин: пошел в услужении к христианским собакам, чтобы убивать своих единоверцев. Вы должны были сами расправиться с ним. Абас упрекал гунешцев, что они недостаточно набожны. Обещал построить для них молельный дом. Убеждал, что торговля наркотиками нужна ему не для личного обогащения, а для покупки оружия, чтобы бороться за святое дело.
- Я знаю, как трудно вам живется – и приехал к вам не с пустыми руками. Он кивнул на обоз стоявший за его спиной. Здесь мука, сахарный песок, рис, сушенные фрукты.
Вопреки просьбе мужа, жена молила бандитов о пощаде, падала на колени перед Абасом, металась в толпе собравшихся на казнь односельчан, взывала о помощи.
- Я же учила ваших детей, люди! Мой муж делился с вами последним, что у нас было. Разве не Азизшо привез русского врача, когда твой сын умирал, Рустам, - обратилась она к старосте.
Но никто не решился вступиться за сержанта российской погранзаставы.
В отчаянии женщина бросилась с кулаками на Абаса, Один из бандитов ударил ее прикладом в грудь. Она не удержалась на ногах, упала навзничь. Соседки оттащили Саиду в сторону.
А через несколько минут раздались автоматные очереди. И сразу же стали раздавать провизию. Голодные бедные люди рванулись к обозу, хватали мешки с провиантом.
  Вдруг послышался нарастающий заливистый лай, это Джульбарс прорыв подкоп, выбрался из вольера и мчался на помощь хозяину.
     - Не стрелять! - скомандовал Абас и выхватил из золотых ножен дамасский кинжал. Подбежав к мертвому телу Азизшо, Джульбарс жалобно заскулил. Затем медленно повернулся, грозно зарычал и бросился на Абаса. Одноглазый разбойник выставил вперед руку, обмотанную халатом, в расчете, что собака вцепится в нее и тогда другой рукой он нанесет ей смертельные раны и покажет всем, какой он герой. Но Абас не учел, что собака была обучена защите от ножа. От мощного удара лап Абас потерял равновесие и опрокинулся навзничь. Клыки алабая глубоко впились в руку Абаса, в которой он держал кинжал. И если бы Абас не успел достать из прикрепленной к поясу кобуры пистолет и несколько раз выстрелить в собаку, то она наверняка вцепилась бы ему в горло.
- Собакам собачья смерть! – сказал главарь бандитов, окинув звериным взглядом изумленную толпу. – Так будет с каждым, кто посмеет пойти про нас…
   Несчастная Саида каталась по земле, рвала на себе волосы.
Ее крик и стенания отзывались эхом далеко в горах.
- Вы не мусульмане, вы продажные шакалы, - кричала она вслед банде. Аллах вас всех покарает. Вы только прикрываетесь его именем…



   
 Саида не забыла, как смотрел на Джамилю одноглазый Абас, и, опасаясь за судьбу дочери, прятала ее в подполье. И не напрасно: спустя неделю  банда  снова  поднялась  в  высокогорный кишлак Гунеш.
      Помимо  Джамили  в  семье  было  еще  трое детей:  двое мальчиков – Сохроб и  Хусейн  - одному пять, другому семь -  и    девятилетняя  Зейнаб. Они играли во дворе,  когда нагрянули угрюмые бородачи.
     Оставив охрану за дверью,  Абас  вошел  в   дом.  Саида  сидела в углу при тусклом свете керосиновой лампы. На коленях у нее лежала раскрытая книга поэтессы Гулрухсор Сафиевой. Даже разбитая горем, в черном траурном одеянии, женщина  не утратила природной красоты.
-  Где твоя дочь? - спросил Абас, прищуривая  единственный, подернутый кровавыми прожилками  глаз.
  -   Она в Хороге, у  дяди.
  -   Если ты говоришь правду, я  отыщу ее  и  в Хороге -  у меня руки длинные.
  -   А сейчас, завари-ка мне чаю,  принеси  сухих  фруктов.
Он взял со стола книгу ненавистной поэтессы  Гулрухсор Сафиевой,  но она выскользнула из рук. Одноглазый Абас знал, что стихи этой поэтессы в советское время дети изучали в школах. После развала СССР книги ее  начали сжигать. Абас  нагнулся, чтобы поднять книгу и в неистовом порыве изорвать в клочья. И в этот момент Саида выхватила  спрятанный под халатом  кинжал,  и  бросилась на Абаса, но он  успел  перехватить ее  руку. Другой рукой Саида пыталась дотянуться кончиками пальцев до лица разбойника, чтобы выцарапать ему его единственный глаз.
- Ах ты змея! – Абас наотмашь ударил  женщину кулаком в лицо. Саида упала как подкошенная,  потеряв сознание. Заперев дверь, главарь бандитов бросился на беспомощную женщину. Как голодный зверь на поверженную добычу.
  Джамия поклялась матери  памятью отца, что ни при каких обстоятельствах не выйдет из укрытия. Она слышала скрип половиц, треск разрываемой одежды, животное посапывание и горловой свист Абаса.
   Как ни старался одноглазый разбойник, ему  не удалось надругаться над  вдовой. Словно пораженная  проклятьем, мужская сила покинула его.
   
        Джамилю  и   еще  трех  юных  соотечественниц,  под  видом  своих  дочерей,   привез  из  Горного  Бадахшана  в   Москву  работорговец и наркокурьер по имени Ахмед. Используя девочек  в качестве живых контейнеров для перевозки высококачественного героина, он в дальнейшем  продавал их «новым русским».  Ахмед   даже  заплатил  матери   Джамили  большие  по  тамошним  меркам  деньги -  500  долларов. Чтобы мать была спокойна за судьбу дочери, обещал   выдать  замуж  за  богатого  правоверного мусульманина,  каких, по его словам,  в  Москве  теперь  великое  множество.
     -  В  российской  столице  сейчас строятся  мечети, много богатых  женихов,  и для красавицы Джамили найдется достойный, - гладко стелил Ахмед, поглаживая по головке юную красавицу. -   Не  долго осталась Абасу топтать землю. Он убил  моего двоюродного брата, оставив сиротами семерых детей.  Его счастье, что он убрался со своими шакалами  из вашего  кишлака. Я хоть и стар, но стреляю без промаха с обеих рук.
       Просвещенная,  проработавшая не один год учительницей в начальных классах  горянка, возвела руки к небесам и,  словно призывая в свидетели  Всевышнего, с горечью произнесла:
    -  Выдай  её  за кого угодно  -  мусульманина или русского, богатого или бедного  - только бы она не досталась шакалу,  который убил её отца.
     Саида подняла  Джамилю  среди  ночи.  Девочка   сдерживала  слезы, чтобы не расстраивать мать. Но они сами брызнули из глаз, когда проснулась сестренка и  братишки.
Они проводили Джамилю до околицы, родного поднебесного кишлака, где их поджидал Ахмед
   - Запомни, доченька,  пока  идет  война,  пока эти  взбесившиеся шакалы убивают лучших людей нашей родины,  дороги  назад тебе  нет.  Будь прокляты те, кто погубил  великую страну! Кто разрушил нашу дружбу! Не забывай о нас, -  крикнула мать на прощание и расплакалась.
    Джамиля  с  тоской  оглядела силуэты окрестных гор  и  побежала  за  дядюшкой   Ахмедом. Они  медленно  спускались   в   долину. Внизу  ревел   горный   поток.
   В  полдень   они  достигли   Хорога,   там  к  ним  присоединились еще три  девочки, Гюльнара, Хафиза и Сулема, родители и родственники которых были убиты в разгар гражданской войны. Ахмед наказал девочкам, чтобы они называли его дедушкой.
  - И запомните: вы все сестры, в Москве у вас живет дядя, брат вашего отца, которого убили бандиты. Мы едим к нему в гости.
     Для каждой из них он справил липовое свидетельство о рождении, без которых им не удалось бы пересечь российскую границу.Чтобы девочки  случайно не оговорились, имена оставил прежние, изменил только фамилию.
     До  Москвы они  добирались поездом с пересадкой в  Астрахани, где  Ахмед сбросил большую партию опия-сырца.  В получасе еды от столицы, он заставил  девочек глотать пакеты с высококачественным героином предназначенным для вип-персон.
     Несмотря на все трудности, для  Джамили, никогда не бывавшей дальше Хорога,  это  было увлекательное путешествие. В дороге девочки подружились и поклялись, что разыщут друг друга, как бы далеко не раскидала их судьба.
   Дмитрий встретился  с  работорговцем  в  подмосковном   поселке   Строителей, где  Ахмед  снял  за  небольшую  плату развалюху  с  запущенным огородом. Рабыня   понадобилась  Зарецкому   не  для себя – он  использовал их для налаживания деловых связей с нужными людьми.  В основном - высокопоставленными чиновниками. В развлекательно-оздоровительном центре  со сказочным названием «Мальвина», принадлежавшим Дмитрию, хватало  жриц любви, и  покупать у таджика  рабыню не было бы необходимости, если бы  депутату Горелину  не   пришла в голову бредовая  фантазия - позабавиться с девственницей восточного происхождения. Непременно  с  тюбетейкой на голове.  Взамен Горелин  обещал выбить кредиты для банка «Возрождения», работавшего под криминальной крышей.
   Ахмед   не сразу  решился продать Джамилю.  Пока они добирались до  Москвы  юная горянка покорила его природной красотой. Старый плут и развратник даже подумывал взять ее в жены.  С одной стороны,  юная красавица  украсила бы его жизнь на закате лет, но с другой – стала  бы  обузой  в  опасной,  рискованной работе наркокурьера и работорговца, привыкшего доверять только самому себе. К тому же,  Ахмед был патологически жадным человеком. Правда, он один кормил три семьи. Свою и двух погибших братьев.
   Торговля  живым  товаром  с каждым разом  приносила все меньше дохода: слишком много малолетних беспризорниц в России предлагали себя за гроши встречным и поперечным. Но за Джамилю можно было выручить большие деньги.
  Дмитрий разглядывал девочек, как на кастинге - Гюльнару, Хафизу, Сулему.
Перебрав живой товар  Ахмеда,  Зарецкий  остался  недоволен. Тогда,  вздохнув, словно  теряя любимого коня, работорговец вывел на крыльцо Джамилю и, ощупывая   остренькую седую бородку,  с   грустью  сказал: ”Бери,   хотел  себе оставить, красвицу из райского сада, но, видно, не судьба!».
Даже в полосатом  мешковатом халате,  в тюбетейке, со свисающими  бахромой вокруг головы слипшимися  косичками, неухоженная, изможденная   от долгой дороги  и  недоедания  девочка  сразу же   приглянулась  привередливому покупателю.
   Джамиля, стоя на крыльце дома,  украдкой глядела на своего будущего хозяина, когда тот  обговаривал  с Ахмедом последние  формальности. Невольно ее  взгляд привлекли два роскошных автомобиля, на которых приехали покупатели.  В одном из них, опустилось затемненное   стекло, и  она увидела господина в темных очках.  Он смотрел в ее сторону,  и  Джамиля стыдливо опустила глаза, потом не в силах сдержать любопытство, украдкой метнула взгляд на него. Мужчина снял очки и покровительственно кивнул ей. Смутившись, она  забежала в дом. Зарецкий с Ахмедом вошли вслед за ней. Почувствовав живой интерес богатого клиента  к  Джамиле, Ахмед  взвинтил цену  – и не прогадал. Господину  Зарецкому  пришлось выложить за глазастую, стройную как газель, худенькую таджикскую девочку  пятьдесят  тысяч  зелеными! Столько Ахмеду  еще не удавалось выручить ни за одну из своих рабынь.
- Вот ее метрика,  все  как  положено. - Девочка здоровая, послушная, приучена к труду. А  как она  поет! - нахваливал проданный товар работорговец.
   -  Поет? Это  хорошо, - усмехнулся Дмитрий. - Однако ей придется заниматься другим ремеслом.
  - Оставь ее себе, не пожалеешь! – сказал Ахмед, шаря хитрыми глазами по ухоженному холодноватому лицу Дмитрия. Старый плут, кажется, попал  в точку. -   Я  вижу по ее глазам: ты ей понравился. Да и  тебе она, по-моему,  приглянулась. Ты  был бы самым счастливым мужем на свете.
 - У нас многоженство запрещено законом, - сказал Дмитрий строго.
 - Разве такие, как ты, живут не по понятиям?
   Но Дмитрий пропустил мимо ушей реплику   работорговца.
 -  Смотри, старик, если  она выйдет из повиновения или сбежит, - предупреждал Зарецкий угрожающим тоном, -  тебе  придется  не только вернуть деньги, но и выплатить неустойку. Известный тебе криминальный авторитет по прозвищу Клещ сказал, что ты надежный человек, с тобой можно иметь дело.
- Не беспокойся. Она  будет  пуглива  как газель, ласкова и  преданна  как собачонка. Будет лизать хозяину  ноги, так приучена.   А если природная скромность и суровое воспитание   помешают  ей  исполнить волю своего господина в делах сердечных, подсыпь ей  этот порошок, - он  протянул Дмитрию мешочек с каким-то зельем. - И тогда ты легко сорвешь райский цветок.
 - Что это,  героин?
 - Нет, это  порошок для приготовления напитка любви…
   На прощание Ахмед  чмокнул Джамилю в щечку  и  сказал: «Отныне  этот  человек  - твой хозяин,  исполняй волю своего господина.  Он женится на тебе, если ты будешь послушной.  Чтобы ни случилось с тобой – помни: конец  будет хорошим. Ты   ведь  не забыла сказку, которую я  рассказал вам  в  поезде про принцессу и  падишаха.  Не упусти своего счастья.   А за то,  что ты такая умная, послушная девочка – вот тебе гостинчик.  Он достал из кармана халата горсть изюма и отсыпал девочке в ее  вспотевшую  от волнения  ладошку.
    Джамиля прощалась с подружками по несчастью. Девочки  обнялись, прослезились.
-   Всех устрою, никого не оставлю без женихов, - обещал  Ахмед. Надеюсь, что ваши погибшие родители не станут проклинать меня на том свете.