Опущенная целина

Комсомольско-уголовные битвы на непаханых землях

Газета "НАШЕ ВРЕМЯ", дата публикации: 1 июня 2024 г.

*«Малая земля» и большая пахота
Часто сталкиваюсь с тоской соотечественников по благословенным советским временам, где молочные реки текли промеж кисельных берегов, а счастливые народы сливались в братских объятиях. Да, было дело: и сливались, и текли. Однако сладостные мифы не всегда соответствуют суровым реалиям.

На неделе моё внимание привлекли две знаменательные даты, некоторым образом связанные между собой. 65 лет назад, в 1959 году, был опубликован завершающий том романа Михаила Шолохова «Поднятая целина», посвящённый коллективизации на Дону. Но донские пашни, а также память о Семене Давыдове и Макаре Нагульнове, мы сегодня ворошить не будем, хотя в этом году исполнилось 40 лет со дня смерти Михаила Александровича, а 25 мая народ отметил годовщину его рождения.

Но нас тревожит другая целинная дата. 70 лет назад, в 1954 году, пленум ЦК КПСС принял постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель», согласно которому предполагалось распахать 43 млн гектаров этой самой залежи – большей частью в Казахстане. Сюда в первых числах июня 1954 года нагрянул лично Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущёв и устроил нахлобучку местному руководству за недостаточное рвение. Среди этих чиновников был и будущий генсек, сменивший «кукурузного Никиту», Леонид Ильич Брежнев, в 1954 году – второй, а в 1955-м – первый секретарь компартии Казахстана.

О, моё поколение отлично помнит пахотную эпопею именно по мемуарам «дедушки Лёни» – трилогии «Малая земля», «Возрождение» и «Целина», за которую «отцу советской демократии» вручили Ленинскую премию по литературе! В конце 1970-х – начале 1980-х этими воспоминаниями вождя вынесли мозг всему советскому народу и населению стран народной демократии. Партейный писатель земли советской вспоминал:

«Мне уже приходилось сравнивать целинную эпопею с фронтом, с грандиозным боем… Конечно, не было на целине стрельбы, бомбежек, артобстрелов, но все остальное напоминало настоящее сражение».

Признание потрясающее! Жаль только, в самой книге автор не рассказывает о суровых боях-пожарищах, которые полыхали на целинных землях. Мемуары посвящены трудовым подвигам целинников-первопроходцев. Но мы попытаемся восполнить досадные провалы памяти великого литератора.

**Картина Репина «Не ждали»
В советское время сравнение мирного труда с битвой не было редкостью. Так, в песне о шахтерах Михаил Матусовский писал:

Шахтерский труд – всегда сражение,
Правдив и смел шахтерский взгляд.
В своём рабочем снаряжении
Все горняки похожи на солдат.

Целинных «солдат» завозили в Казахстан сотнями тысяч. В республике производство зерна, мяса, хлопка, шерсти по сравнению с довоенным уровнем резко упало. Предстояло не только освоить новые земли, но и построить жилье, школы, больницы, детсады, ясли, клубы, мосты, аэродромы, элеваторы, склады, заводы.

Правда, многие считали целинную эпопею редкостной глупостью. Так, Вячеслав Молотов в 1977 году написал: «Безусловно, это была нелепость. В таком размере – авантюра… Нас заставили огромные средства вложить, нести колоссальные расходы, вместо того чтобы в обжитых районах поднимать то, что уже готово».

Брежневу виделось иначе: «Партия открыто заявила тем, кого призывала ехать на целину: будет трудно, очень трудно, предстоит тяжёлый бой, а всякий бой требует подвигов».

И молодежь откликнулась на призыв родной партии. Но с первых шагов выяснилось: энтузиасты попали в «зону повышенной конфликтности». Целинники столкнулись с неустроенной жизнью на пус­том месте, палаточными городками, перебоями с продовольствием, питьевой водой и т. д. Это резко контрастировало с картинами официальной пропаганды – фильмами «Первый эшелон», «Иван Бровкин на целине», «Алёнушка»…

Но проблему создавали и сами «целинники», прибывшие по мобилизации через военкоматы, рабочие, завербованные по оргнабору: среди них нередко встречались люди с криминальным прошлым. Да и Казахстан, и Сибирь были традиционными местами ссылки и наказания, а в сталинские времена – районами с высокой концентрацией лагерей. Многие заключённые после освобождения оставались в этих краях на постоянное жительство: бывшие кулаки; коллаборанты – легио­неры и полицаи, украинские и прибалтийские националисты; представители народов, депортированных из Поволжья, Крыма и с Кавказа: раздолбаи, высланные за тунеядство... Добавим к ним местных жителей, недовольных нашествием «понаехавших» – и картина маслом.

Гремучая смесь. И она таки полыхнула.

***Иван Бровкин бьёт не в бровь, а в глаз
Между «местными» и «пришлы­ми» то и дело возникали коллективные драки и массовые беспорядки. Министерству внутренних дел СССР не хватало сил для обеспечения порядка в новых районах. Численность подчинённых МВД СССР внут­ренних войск, прямой задачей которых была ликвидация волнений среди населения, в результате хрущевских экспериментов сократилась почти на 40 тысяч человек и к 1956 году составляла 17 966 человек на всю страну.

Стоит ли удивляться бардаку и бузотёрству, которые воцарились на казахских землях уже с 1954 года? В мае совхоз «КазЦИК» (ныне Бектау) Шортандинского района Акмолинской области принял около 500 комсомольцев из Москвы. В первый же выходной они затеяли в клубе драку с тремя местными рабочими. Все были пьяны. Один из участников погиб от удара ножом.

Известие дошло до ЦК КПСС, были приняты срочные меры. Однако конфликты становились более масштабными. Так, 15 августа того же года вечером на станцию Купино Омской железной дороги прибыл поезд с автомашинами, которые следова­ли на вывозку зерна. Сопровождавшие их водители «нажрались в дупель», на перроне стали приставать к гражданам, распевать матерные песни. Затем набросились на офицера и его родст­венниц. Одну попытались затащить в свой вагон, брат военного заступился за женщину и был избит.

В полночь водилы отправились в городской сад и ввязались в драку с местной молодежью. Пришлых поколотили, но вскоре на выручку прибежали другие «москали». По пути они избили нескольких встречных, двоих тяжело ранили ножом. На место прибыли четверо милиционеров, а толпа шофёров уже избивала новую партию «терпил». Сотрудник милиции выстрелил вверх, но «героев» это не охладило. Несколько из них бросились на представителя закона. Пришлось стрелять на поражение. Один хулиган был убит, другой ранен, остальные разбежались. На некоторое время обстановка стабилизировалась.

Но в 1956–1958 годах покатила волна погромов на железнодорожных станциях. В июле 1956 года на станции Оренбург вспыхнули массовые волнения молодых ра­бочих, ехавших из Армении в Кустанайскую область на уборку урожая. Две тысячи «целинников» разбрелись по городу, стали приставать к женщинам, железнодорожникам, передрались между собой, «набили лицо» помощнику машиниста.

Особенно накалилась ситуация к 1958 году. Некото­рые новостроечные городки были захвачены хулиганами. 17 июня в ЦК КПСС на имя Хрущёва поступило письмо секретаря парторганизации Кишинёвского стройучилища № 1 Пелагеи Рыбальченко: «Мне как замполиту училища пришлось сопровождать 98 юношей и девушек, окончивших наше училище, в Карагандинскую область на строительство ГРЭС-2, Сарань-5, Топорт-4… В первую ночь в палатку, где находились 43 девушки, ворвалась группа хулиганов, вооружённая кастетами и финками, начала издевать­ся над 16-17-летними девушками (выпускницу схватили за косы и потащили по палатке). Все их хулиганские действия сопровождались дикой, нечеловеческой бранью... Два милиционера на территории, где ско­пилось более четырёх тысяч чел. молодежи, не могут охранять спокойствие этих юношей и девушек».

Рыбальченко рассказала генсеку о случаях изнасилования девушек, намекнула, что хулиганство сопровождается антисоветчиной. На место событий отправились представители компартии Казахстана, Прокуратуры и МВД СССР. Руководители строительства получили партийные взыскания, часть преступников привлекли к уголовной ответственности.

****Мама, не горюй!
События в посёлке строителей города Сарань власть восприняла как «отдельно взятый недостаток». Однако «единичный факт» вскоре перерос в кровопролитные схватки.

В сентябре 1958 года органы милиции предотвратили крупную драку в городе Тайга Кемеров­ской области между местными и приезжими строителями. Вече­ром 170 человек «местных» с ножами, палками и ломиками направились к стоянке поезда. «Пришлые» тоже вооружились и двинулись на­встречу. К драке были готовы до 400 человек. Милиционерам пришлось произвести до 60 предупредительных выстрелов в воздух. На сей раз обошлось без жертв.
 
Тот же сентябрь 1958-го: на уборке урожая в Комсомольском районе Сталин­градской области 80 приезжих – рабочих и учащихся совершили налёт на совхозный клуб. Выбили окна, ворвались в помещение, стали избивать посетителей. Пострадало восемь человек, двое получили тяжкие телесные повреждения.

Октябрь 1958-го: молодые «целинники» из Барнаула (учащиеся школы механизации и рабочие завода транспортного машиностроения) приезжают на уборку урожая в Кытмановский зерносовхоз Алтайского края. Между двумя прибывшими вспыхивает драка из-за девушки. Обиженный собрал двенадцать человек, они отправились на «разборки». Ночью юные механизаторы облили соляркой и подожгли барак рабочих Барнаульского завода. Выбегавших избива­ли палками. Один человек убит, трое получили тяжкие телесные повреждения.

Летом 1959 года МВД СССР информировало ЦК КПСС о частых случаях групповых изнасилований и драк в Казахской ССР. Конфликты на целине разворачивались между «местными» и «пришельцами» либо между группировками «пришлых». Хулиганов не останавливала даже угроза применения силы, они стали нападать на работников милиции.

Помогла позиция мирного населения. Народ встал на сторону милиции. А та, со своей стороны, не останавливалась перед применением огнестрельного оружия для пресечения кровавых конфликтов. Волну «целинного» насилия удалось сбить.

Да, потом были, конечно, Муром, Александров, Бийск, Новочеркасск, Сумгаит…

Но это совсем другие песни.