Расставление приоритетов, ч. 2

Утром следующего дня в гостиничном номере Падре раздался телефонный звонок. Падре в недоумении, кто бы это мог быть, ведь звонили по внутреннему, гостиничному телефону, поднял трубку. По идее, никто не знал о том, что он остановился именно в этом отеле. В трубке зазвучал радостный голос Даниэля Леви.

- Привет, дорогой! Извини, что так вот спонтанно. Я случайно узнал, что ты тут вот пребываешь.  Решил заехать и пригласить тебя на чашечку кофе. Жду тебя в холле.

Падре удивился о тому, что так внезапно и почти из ниоткуда возник именно тот, с кем ему хотелось бы обговорить некоторые вопросы, возникшие в его голове после вчерашней встречи со старым учителем, Архиепископом. А с другой стороны, его удивил тон беспрекословного приказания, которым Леви его позвал на встречу и так внезапно, как будто это событие было ему указано свыше.

Он спустился в холл отеля и радушно поднялся со старым соратником - они оба принадлежали к узкому кругу единомышленников, из разных сфер общества, но одинаково друживших с Архиепископом. До оговоренной встречи с Наставником было еще много времени, поэтому Падре решил охотно встретиться с Леви и поговорить о том, что его волновало, чтобы в разговоре со старым Учителем не поднимать более тех тем, которые могли бы его расстроить.

После радушной встречи и дежурного обмена вопросами о здоровье, семье и делах, друзья пошли в уютное небольшое кафе через улицу напротив. Леви утверждал, что это одно из немногих мест в Швейцарии, где готовят лучший в мире кофе.

К кофе Леви заказал кайзершмарн, который, по его утверждению, готовят тут даже лучше, чем в Австрии. «Отличный завтрак в прекрасном месте», - подумал Падре. Кафе было, как это всегда бывает в Европе, небольшим по площади, но очень уютно устроено – столики и кресла были выполнены в легком стиле «барокко», а на стенах располагались картины с видами городка и местной природы. Друзья сели у окна, которое размером было во всю стену. Перед ними по улице шли прохожие, каждый по своим делам - кто-то просто прогуливался, кто-то нёс сумки и пакеты с покупками, а кто-то просто шёл по своим рабочим надобнастям. В общем, был обычный будничный день небольшого европейского города.

Разделавшись с кайзершмарн и кофе, Падре устремил свой взор на Леви, словно ожидал от него объяснения такого спонтанного приглашения на встречу. Леви как будто прочитал мысли Падре и вдруг загадочно спросил:

- Скажи, дорогой, тебе знакома работа Троппера «Nekromantie im Nahosten und im Alten Testament»? Это диссертация одного немецкого востоковеда и библеиста, опубликованная в 1986 году.
(Nekromantie или иначе – Todesbeschwoerung, заклинание мертвых – В.Е.)

- Поразительно, Даня, - почти вскричал Падре, - я сейчас заканчиваю ее изучение. Ты в воду глядел, что-ли, или за мной поглядывал?
- Панимаэшь, дарагой, - Леви улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, растягивая гласные так, как это делают на Кавказе и Ближнем Востоке, - мы с тобой, очевидно, получили оный труд из одних и тех же рук и в одно и то же время. Тебе, ведь, Ребе прислал? Ну вот, и мне тоже. Нетрудно догадаться, куда в конечном итоге придет мысль, если ее направление изначально задано именно туда.

- Блин, - Падре усмехнулся, - ну и мудрец-хитрец наш Ребе. Знал, где и на какую наживку можно нас обоих поймать.

Леви усмехнулся в ответ:
- А может еще по кофейку?

- Не могу… - Падре выдержал паузу, - обидеть Вас отказом. – и засмеялся, - помнишь эту фразу Леонова в роли реба Тевье в превосходном ленкомовском спектакле по Шалому Алейхему?
Но, почувствовав, что предстоит разговор, продолжил тему:
- Скажи, а ведь ты не случайно спросил про Троппера? Ведь я прав? Ведь прав?

- Ну, собственно говоря, я к тебе именно за этим и приехал – обсудить кое-что из прочитанного, - ответил Леви просто. – Ведь, у меня тоже возникли определенные вопросы по этой работе. И я решил воспользоваться случаем, обсудить их с тобой. Тем более, что я проездом оказался тут, где ты пребываешь. К тому же, кофе тут варят отменный. Так что, я решил совместить приятное, так сказать, с полезным в твоей компании.

Когда вторая порция кофе была испита, Падре задумчиво произнес:
-  Знаешь, работа Троппера почти полностью изменила мое понимание и Библии, и того, что в дальнейшем происходило в Истории.

Леви вновь улыбнулся так, как только он мог это делать:
- Уточни, пожалуйста, что изменилось в твоем понимании? И насколько?

- Давай я тебе доложу вкратце,  в нескольких тезисах, - вновь задумчиво ответил Падре, - иначе нам и дня не хватит для обсуждения. А меня сегодня еще ждет наш Преосвященный наставник. Кстати, я бы хотел по ходу обсуждения услышать от тебя пару советов на предмет, с чем из этого не стоит к нему соваться, дабы его не беспокоить.

- Jahwol, - улыбнулся Леви в ответ, - но прежде я раскрою тебе маленькую тайну – меня он сегодня тоже пригласил, и именно вместе с тобой. Так получилось. Он сказал, что надеется, ты не обидишься.

Падре обрадовался такому повороту дела, ибо сам не знал, как устроить так, чтобы в визите к Архиепископу Леви составил бы ему компанию. А тут, вдруг, все разрешилось само собой и даже самым чудесным образом.

- Итак, - сказал Леви с нетерпением, - сейчас я бы хотел услышать твои тезисы. Я просто сгораю от любопытства.

Падре на минуту задумался:
- Ну, смотри, исходя из исследования, на всем Древнем Ближнем Востоке, Месопотамия, начиная с шумерского и далее, вавилонского, царства, древний Египет, древняя Сирия, и конечно, Угарит  во всех этих странах и их народах доминантой культурной и даже политической жизни был культ предков. В разных вариантах, не будем вдаваться в подробности, но везде в качестве религиозной доминанты существовали обряды заклинания мертвых, обращения к умершим предкам по разным нуждам – от исцеления больного и благословения бизнеса, вплоть, порой, до легализации наследника царя в качестве правителя страны.

Леви вновь загадочно улыбнулся и решил задать вопрос Падре прямой вопрос, в глубину темы:
- А  скажи, ты не заметил одной особенности, которая объединяет все эти регионы и исследуемые Троппером обряды?

Казалось, этот вопрос был именно тем, который ожидал Падре, практически уже открыв рот. Он даже засмеялся, поразившись проницательности своего собеседника:
- Ты прямо мне в мозг заглядываешь, в самую его сердцевину. Ты, часом, не прорицатель?

- Нет, - Леви хитро улыбнулся в ответ. – Просто, то, что ты мне сейчас собираешься рассказать, у тебя на лице написано. И глаза…


- Что такое не так с моими глазами? – спросил Падре смущенно.

- Все так. Все так, - ответил задумчиво Леви. – Просто, они сияют от сделанного тобою открытия. Нет? – Леви хитро прищурил взгляд.


- Ну, открытие – не открытие, - также задумчиво произнес Падре, - однако, кое-что интересное и актуальное я оттуда вытащил.
- Вот, смотри, - начал Падре изложение своих мыслей. Леви весь обратился во внимание. – во всех древних культурах, что исследовал Троппер, при всех их различиях, есть одна общая черта. Это родовой культ, культ предков. И в рамках этого культа основным, общим для всех народов из разных регионов, является одна особенность – поклонение Ваалу (или Баалу), который по сути есть общий для всех главный бог. При том, что в каждом народе и в каждом роду – свой Баал.

- Понятно, - вновь задумчиво произнес Леви, - в самую точку, точная консеквенция из всей работы Троппера. При том, что более детально он писал совсем о другом, - Леви вновь улыбнулся и даже хитро подмигнул своему другу. – Но, ведь, это далеко не все, что ты понял у Троппера. Так?


- Да, - утвердительно  кивнул головой Падре и продолжил. – Суть в том, что Баал, это ведь, так сказать, родовой владыка, хозяин. Но все дело в том, что по существу это поклонение прошлому, то есть, тому, чего уже нет, что ушло в небытие. Прошлое во всех древних культах стоит в качестве доминанты всех действий – с ним сверяют все свои решения, к нему обращаются за помощью и с ним сверяют свое будущее.

- Но, ведь, - Леви попытался  возразить, - это не так уж и плохо, когда будущее сверяют с прошлым. Или?


- Понимаешь, если мы говорим о простых вещах, даже так сказать, о стратегическом планировании, то это даже правильно, – тут Падре задумался, как ему лучше выразить свою мысль, и продолжил, - но если речь идет о вещах мистических, о том, что так сказать, выше реальности, или правильнее, над реальностью, то такое мистические обращение к прошлому, которое содержится во всех культах от Вавилона до Угарита и Египта, неминуемо приведет к гибели цивилизации, а не к дальнейшему ее росту и развитию.

- Отчего так, - Леви заинтересованное посмотрел на своего собеседника.

- От того, именно от того, что прошлое ушло в небытие, то есть, тот, кто находится в царстве Баала, пребывает, согласно выражению нашего предания, и также это выражение соответствует одной из формулировок Троппера, находится «в тени и сени смертной» ставится в качестве доминанты развития культуры. По сути культ Баала, Бога подземелья, есть культ прошлого, которое никогда не вернется. В этом и заключается пагубность культа Баала, хозяина рода, по его сущности.
- И вот, смотри, - продолжил Падре, - я сопоставил исследования Троппера с повествованием Ветхого Завета, с тем, что описано там в Истории развития культа Яхве.

- Яхве, - произнес Леви задумчиво, - интересно. И что же ты думаешь об этом? Ты вообще, знаешь, откуда происходит Имя и культ?

- Ну, корни этого культа уходят еще к шумерам, и далее определенное развитие было в Вавилоне. Кстати, как и культ Баала, - улыбнулся Падре. – Однако, стоит заметить, развитие культа Яхве, как и значение Его Имени, связано с Авраамом. Но… настоящее развитие до абсолютного культа совершилось много позднее, уже в эпоху Моисея и исхода евреев из Египта.

- А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее,  - заговорщическим тоном, но вновь с улыбкой, произнес Леви. – Чрезвычайно интересна твоя версия.

Падре принялся излагать свою версию тоном преподавателя духовной семинарии:
- Ну, во-первых, Авраму, то есть еще именно Авраму (в такой редакции его имени) в Харране , это территория древнего Вавилона, Богом было велено – «выйди из земли твоей, из дома отца твоего и иди в землю, которую Я тебе укажу». Это прямое повеление на полный разрыв родового культа, отрыв именно от родового корня как в переносном, так и в прямом смысле. И далее, после определенных событий Аврам заключает с Богом «вечный Завет». В тексте Писания Бог именуется именно Яхве. То есть, именно тот «небесный Бог», который, согласно шумерско-вавилонской мифологии, есть «сын Эля», Вышнего Бога. Кстати, как и Баал. Собственно говоря, Баал был Его антиподом, богом подземного мира, но также и богом земной силы. Интересно, что в древних представлениях, Баала изображали иногда в виде быка или тельца, а Яхве на Небесной колеснице. Согласись, есть, над чем задуматься, в контексте определенных мест Ветхого Завета.

- Ну, - перебил его Леви, - это давно известная древняя мифология шумеров и вавилонцев.

-  Да, -  продолжал Падре, - но настоящая история культа Яхве начинается именно с Моисея, которому у горы Хорив  в было открыто именно Имя Яхве в Его значении – Сущий (если осмыслить Его значение на русском). Это, собственно, исходит из самой формы Имени – Яхве, - состоящего из контаминации  форм еврейского глагола «быть» прошедшего и будущего времени – «хайя» и «йяхайя». То есть, «Он был» и «Он будет».

- А вот тут, - вновь перебил Леви лекцию своего друга, - я бы не стал так категорично утверждать. Ведь, на самом деле имя Яхве отражается еще в т.н. «палеоиврите», или иначе говоря, в пра-древнееврейском. И мы не можем с точностью утверждать, происходит ли само Имя Яхве от контаминации этих двух форм глагола «быть», или же наоборот, обе эти формы берут начало от Имени.

- А понимаешь ли ты, что это сейчас совершенно не важно, что именно было первым? – возразил Падре своему собеседнику с улыбкой и продолжил. – Важно то, что именно культ Яхве и отражение его в древнееврейским языке и до днесь сохранение в современном иврите связано именно с изменением т.н. «вектора развития» цивилизации – поворот от вектора «в прошлое» к вектору «от прошлого к будущему». Такой «агицын паровоз», если образно выразить его на идиш. И происходит это «изменение вектора развития цивилизации» именно с исходом евреев из Египта в новую землю, иначе говоря, выход их на новый цивилизационный уровень.

-  А ты никогда не встречал версий ученых о том, что собственно, никакого «исхода евреев из Египта» не было? – задал вопрос Леви камерным тоном, словно стараясь поставить собеседника в тупик. – Никогда не думал ты о том, что это все может быть лишь библейском мифом, легендой, а в действительности этого не было?

Падре загадочно улыбнулся в ответ и загадочно произнес:
- А знаешь, я думаю, что это не существенно.

- То есть, как так? – Леви в недоумении посмотрел на своего молодого коллеги. – Как так «не существенно»?

- А так! Сам текст Торы, в том виде, с каком мы его знаем, был написан намного позже описываемых в ней событий Исхода, примерно веке в VI до Рождества Христова. И самое главное в нем – сущность того, что описывается, а далеко не «фактологическая история». – парировал Падре.

- И какова же сущность? – язвительно продолжил путать своего друга Леви.

- А сущность – именно в самом основании Египта на иврите – Мицраим. Само понятие «мицраим» очень хорошо сочетается с понятием «цара» - страх, нужда, стеснение обстоятельства, и/или «цор» - сжимать, стеснять. То есть, само понятие «мицраим» можно понимать, как «тесноты» или «ущелья» (еврейский суффикс -им обозначает множественность). Как раз по версии Троппера то состояние, в котором пребывают умершие, находящиеся в царстве Баала.
- Иначе говоря, - подвел итог своему монологу Падре, - сам по себе «исхода евреев из Египта», независимо от того, было это событие на самом деле, или же это всего лишь легенда, описывающих символические образы, означает именно то же самое, что и изменение культа, «смена вектора развития цивилизации» - «выход из теснот подземелья наверх, на свободу, к Небесам». И так сказать, предыстория этого события была заложена именно Аврамом. Ибо, как написано о его путешествии в Египет и возврате оттуда, «поднялся Аврам из Египта», по еврейский это выглядит так – «вэйяла Аврам мимицраим». И это также можно перевести как «поднялся Аврам из тесных ущелий, вышел из подземелья». И после этого он заключает с Яхве «Вечный Завет» и получает имя Авраам (по-еврейски Аврахам – в середину его имени вносится еврейская буква «хей», ключевая буква имени Яхве, как символ этого Завета, в русском переводе она не читается).

Потом, немного подумав, Падре добавил:
- Процесс длительный, занявший не одно столетие. И, как это отражено у Троппера, - Падре решил подвести итог всей теме, - борьба за следование цивилизационному вектору «из прошлого в будущее» или, как мы можем сказать, «выход из подземелья и подъем к Небесам», а также «обращение к Вечному» или к над-временному состоянию, заняла также многие столетия и многие поколения и по сути она длится до днесь.
Кстати, интересно было бы подумать в этой связи вообще над этим в ключе времени и над-временного состояния. Но об этом, я думаю, в другой раз – мы и так засиделись, и, похоже, нас уже время поджимает. - Падре улыбнулся от получившегося каламбура.

- Ну что же, - Леви посмотрел на часы, - подведём под сим черту и двинемся в путь. Нам действительно пора – Преосвященный нас, похоже, уже заждался. Спасибо тебе, дорогой друг, за твое такое складное изложение твоей версии. По секрету скажу – я услышал то, что хотел услышать. Для себя я очень многое почерпнул из изложенного. И я надеюсь, мы с тобой оба понимаем, что и как говорить в присутствии нашего иерарха, чтобы его не расстраивать. Мы-то с тобой люди вольные, а он на службе, стало быть, подъярёмный. Ему думать положено, не отклоняясь от «генеральной линии партии».

- Да, - вдруг, вставая из-за столика, вспомнил Падре, - давай-ка заедем по дороге в одно кафе, купим любимых пирожных Владыки, я знаю, каких. Порадуем нашего Наставника.