ГАВ! НО

Проблема исчезает, когда исчезает энергия, питающая её.
(Космическая мудрость)

=Книга Перемен=
Даже и не думал покупать: взял с полки в книжном магазине только полюбопытствовать, что это за «И Цзин» такая - «китайская Книга перемен»...
Не торопясь полистал – система гаданий: просто задай вопрос и получи предсказание или, быть может, даже  руководство к действию. В аннотации было сказано, что для получения предсказания необходимо лишь перевернуть книжицу девять раз, после чего раскрыть на первой попавшейся странице.
Я не претендовал на оригинальность вопроса, когда, переворачивая, загадал, как жить и что же делать дальше. Открыл случайную страницу, и безо всяких дублей к моему удивлению выпала очень соответствующая гексаграмма, под которой рекомендовалось заняться тем делом, которое действительно нравится: Перейди к меньшему, но делай что любишь. Потеряв в деньгах, выиграешь в удовольствии, - провозглашала древнекитайская мудрость.
Я и прежде размышлял, стоит ли выбирать жизненный путь, руководствуясь величиной заработка или предпочтениями окружающих людей? «А что, если я действительно проживаю не свою жизнь, занимаюсь не своим делом?»
Тогда я как раз испытывал свои способности в сфере бизнеса, и передо мной замаячила перспектива быть назначенным руководителем небольшой торговой сети.
Договоры, цены, рекламные акции, транспортные вопросы, пожарные проверки – за повседневной суетой я постоянно откладывал реализацию  давно созревшего желания написать какое-либо значительное прозаическое произведение, ну или хотя бы рассказ.
Со школы я писал грамотно, не изучая никаких орфографических правил. Много читал, и с самого детства и сам мечтал стать писателем.
Жизненная кривая, конечно же, вывела меня на стезю бумагомарания, но, заполняя своими эссе и статьями газеты, журналы и интернет-издания, я не смог полноценно зарабатывать писательскими навыками на жизнь и ушёл в торговлю.
Пожалуй, всё могло быть и по другому, если хотя бы отношение редакторов к моим работам было не таким варварским: они запросто могли выбросить из текста пару важных для меня абзацев, отложить публикацию или вообще отказать в печати материалов. В такие моменты приходилось сожалеть, что редактор не я…
А ведь действительно, - показалось мне, - в удачном сценарии жизни меня вполне бы устроила роль редактора. Тем более, что в своё время я довольно въедливо, с интересом, постигал основы этой профессии, изучал опыт ведущих мировых средств массовой информации, улавливал приёмы и формы подачи материала, восхищался аллюзией заголовков и оригинальностью освещаемых тем…
Определённо, работа редактора – по-настоящему моя стихия, - решил я, - А может и моя жизненная миссия. Моё настоящее призвание и предназначение.
Вот тебе, бабушка, и «Книга перемен» - перемены не заставили себя долго ждать: на следующий же день я написал заявление на увольнение и начал поиски новой работы…

=Стремительная карьера=
Естественно, без соответствующего образования и опыта трудно было рассчитывать на должность редактора, а потому я согласился на первую попавшуюся вакансию в издательском бизнесе – корректор в редакции досугового издания под названием «Свободное время».
Приём на работу заключался в десятиминутном собеседовании, в ходе которого пожилому редактору пришлось путанно и не совсем честно объяснять, зачем мне понадобилось переходить с хорошо оплачиваемой должности на в пять раз более низкую зарплату.
С первых же дней я попытался произвести впечатление ушлого в журнальном деле специалиста, и очень скоро, вместе с правкой орфографических и стилистических ошибок, сменой заголовков на более звучные, играсловные и привлекающие внимание, стал предлагать материалы для публикации, рисовать авторские иллюстрации и даже выбор идеи и оформление глянцевой цветной обложки (концептуального, но абсолютно, нужно заметить, неглянцевого) журнальчика доверили курировать мне.
Редактор быстро оценил мой потенциал и, когда уезжал на какой-то  форум свободной прессы, предложил мне временно занять редакторское кресло. Я с радостью согласился. Мне предстояло полностью сверстать и выпустить в свет номер, подобрав актуальные к публикации материалы…
- …только смотри, чтоб не слишком мрачные. Лучше смешные и весёлые. Ну, думаю, что кредо издания ты уже уяснил, - напутствовал меня босс, - минимум тяжести, максимум лёгкости. И не забудь, что номер, как «и.о. редактора» будешь подписывать ты, а значит несёшь всю ответственность за возможные нарушения Закона о печати…
- Да, что тут можно нарушить? - и я нырнул в работу.
Хотелось, несмотря на сохранение верности концепции, сделать свой номер уникальным и отличающимся от предыдущих. Хотелось вдохнуть в предоставленный шанс всю свою душу.
Однако вёрстка оказалась коварным конвейерным процессом с минимальным периодом времени на размышление. Пришлось поступиться некоторыми принципами своего видения и воспользоваться накатанной технологией, помощью «коллег по цеху» и заранее готовыми балластными материалами.
И в целом-то получился… самый затрапезный проходной выпуск - ничего особенного: кроссворд, гороскоп, подборка анекдотов и анекдотичных случаев из жизни звёздных личностей, статьи про загадки истории и тайны исчезнувших цивилизаций...
Рабочая неделя пролетела незаметно. Оставалось только найти короткий рассказ для «Литературной страницы», что за дефицитом времени добавляло волнения и, можно даже сказать, мандражирования.
Я уже начал подумывать, а не написать ли рассказ самому, но времени даже на такие раздумья уже не оставалось – через три дня (два из которых были выходными) свёрстанный журнал должен был отправляться в печать.
С утра я провёл планёрку, выслушав идеи каждого из сотрудников редакции, и в прежней неопределённости отпустил весь коллектив на обеденный перерыв.
«Да, похоже, действительно придётся ставить что-либо из образцов литературной классики – не Чехова, конечно, но скорей всего это будет старый добрый Аркадий Аверченко», – я уже открыл его произведения в интернете и приступил к чтению.

=Знакомство с незнакомцем=
Примерно на третьем рассказике я встал и вышел в приёмную,  чтобы налить чая, и обнаружил, что на стуле там сидит пожилой седовласый мужчина.
- Здравствуйте, - удивился я, - а вы по какому поводу?
- К редактору. Написал рассказ. Хотел показать.
Я приободрился. Должно быть, небо услышало мои молитвы!?
- Ну, так пойдёмте в кабинет. Чай будете?
Через пару минут я уже держал в руках несколько листов бумаги, на верхнем из которых стояли имя, фамилия автора и заголовок произведения. Ни то, ни другое мне сразу не понравились.
Изгой Дармоедов – чересчур явный псевдоним. А название из всего пяти букв ассоциативно отталкивало своей нечистотой: заглавный лист крупными буквами занимало слово «ГОВНО».
Я приуныл:
- И вы хотите это  напечатать?
- А вы не хотите вначале прочитать рассказ? – спросил Изгой.
Посчитав количество листов с текстом – всего двенадцать, я перевернул страницу.
Повествование начиналось с эмоционального диалога молодого тележурналиста по имени Ян с редактором своего телеканала. Ян доказывал, что журналистика – это четвёртая власть, и она должна влиять и даже менять ситуацию в стране. А редактор соответственно отвечал, что не собирается ссориться с политиками и рисковать своим комфортным существованием... Из спора становилось понятно, что действие происходило в вымышленной стране – Калоформии, президент которой издал очередной указ - «О бережном отношении к Природе». Но за вполне праведной формулировкой на деле скрывалась явная дискриминация большей части населения: только элите общества, к которой относились представители власти и богатые, разрешалось жить в домах из камня или из дерева, для всех остальных жильё должно было возводиться из говна – это якобы решало  и проблему утилизации отходов, и вопрос сохранности гор и лесов.
«Странная тема», - подумал я, но продолжил чтение.
Дома из экскрементов сооружались быстро и массово – соответствующее строительное ведомство хорошо финансировалось государством. И хотя запах этого бизнеса был, мягко говоря, совсем не из приятных, люди стремились в новую отрасль, влекомые большими деньгами. А вот заселялись говнодома практически насильно - с помощью использования властью грубого шантажа и массовых ограничений свобод, что и вызывало, собственно говоря, многочисленные протесты в обществе.
Политическая оппозиция не преминула воспользоваться формулировкой «Народ живёт в говне», призывая народные массы к сопротивлению, но тут вышел следующий указ за подписью Президента, запрещающий говно называть говном, запрещающий негативно отзываться о говне, обсуждать неприятность запаха или осуждать отрицательность других качеств экскрементов, и вообще любое несогласие с позицией действующего Правительства, по новому указу могло расцениваться как предательство родины и грозило наказанием вплоть до тюремного заключения.
Реакция калоформийцев была разной: кто-то демонстративно выезжал из страны, кто-то – публично поддерживал точку зрения власти, вступая в ряды правящей партии или устраиваясь на работу в силовые структуры. Полиция и другие органы правопорядка были усилены в разы, и их работники, кстати, кроме высокой зарплаты тоже получили право жить в домах из бетоноконструкций и прочих камнеподобных соединений.
Итак, главный герой рассказа – Ян – рискнул сделать небольшой документальный видеорепортаж, разоблачающий антидемократический режим Правительства Калоформии, снял достаточно много честного материала о приспособленцах и карьеристах; о людях, будто сошедших с ума; о рабской покорности стремящейся перетерпеть смутное время толпы. Но редактор отказался ставить его фильм в эфир, поскольку канал только что получил щедрый грант Правительства на освещение повышения доходности государства за счёт ввоза дерьма из соседних стран.
- Не вижу перспективы в работе на вашу хамелеонскую телекомпанию, - подытожил диалог журналист и попросил отдать ему смонтированный фильм для размещения в сети Интернет, однако редактор отказал и в данной просьбе, объясняя это тем, что контролирующие органы всё  равно сразу же заблокируют видео, а Ян, скорей всего, удостоится чести той сотни оппозиционеров, которые, публично выступив с критикой говнополитики, по совершенно разным приговорам уже отбывали судебные наказания в местных тюрьмах.
Ян, что называется, хлопнул дверью редакции, одержимый мальчишеской мыслью снять новый фильм, ещё более смелый и бескомпромиссный.
«Сниму для молодёжи и о молодёжи, - думал он, - с драйвом и современной музыкой, пусть это будет даже брызжущий протестом клип, пусть тысяча студентов встанут на футбольном, например, поле, образуя собой фразу «нет говну», а я сниму это с высоты птичьего полёта с помощью дрона… Эх, жаль, что теперь нет доступа к аппаратуре телеканала…»
Я оценивающе посмотрел на высокого подтянутого жилистого дядьку – он совсем не был похож на писателя, скорее на бывшего военного или работника спецслужб на пенсии:
- А ведь, как мне кажется, в рассказе вы явно намекаете на военную спецоперацию, а потому я не смогу его напечатать…
- Какая разница, на что я намекаю: на спецоперацию, вакцинацию или на цифровизацию – это же Эзопов язык, пусть читатели сами додумывают по мере своих ментальных способностей, но, во-первых, в тексте нет ни слова о современных российских проблемах, во-вторых, действие происходит вообще не в нашей стране, а в-третьих, полный смысл произведения раскрывается только в конце, так что читайте дальше, мой дорогой редактор.
Волна какого-то детского счастья накрыла меня – меня впервые назвали редактором! Я поспешил прикрыть улыбку кипой листов, продолжая чтение.
В порыве энтузиазма и с чувством верности выбранной профессии Ян пошёл к студенчеству. Однако в ходе встреч с молодёжью, в попытках выявить и запечатлеть среди них хоть какие-то зачатки революционных настроений, журналист обнаружил, что парни и девушки вообще избегали разговоров об экскрементах,  не выказывая никакого раздражения или неудовольствия происходящим в стране, а на все его вопросы «почему?» многие, улыбаясь, отвечали одинаково: «спроси Кассандру!».
Тогда Ян выяснил, что Кассандрой студенты называли девушку по имени Инна, обладающую сверхъестественным даром ясновидения, заранее договорился о встрече,  и условленным утром пришёл к ней с надеждой получить авторитетное интервью или ценные кадры для своего нового фильма.
Но Ян не ожидал, что Кассандра запретит себя снимать.
- Я просто хочу, чтобы люди, посмотрев мой фильм, пробудились и осознали долю своего угнетения, ну, или хотя бы возмутились происходящим беспределом и издевательством! – попытался объяснить Ян.
- И сам ты, конечно, тоже чувствуешь возмущение?
- Конечно.
- И считаешь, что возмущение – это позитивное качество?
- Безусловно. По крайней мере возмущение несправедливостью…
- А кто определяет, где кончается справедливость и начинается возмущение?
- Ну, есть же такое понятие, как здравый смысл!?
- Ты уверен, что он не разный, если и не у каждого человека, то у каждой группы людей? И не хочешь ли проанализировать, что здравый смысл в средние века кардинально отличается от здравого смысла современности?
- То есть ваше мнение состоит в том, что вся эта вонючая фантасмагория, творящаяся вокруг, вполне себе допустима.
- Фантасмагория – обычно, лишь верхняя часть айсберга: как известно, все следствия вытекают из причин их порождающих, а реальные причины всегда находятся на уровне сознания и энергетики. Можно улучшить будущее только устремляя к лучшему и своё сознание. Акцентируя же мысли на нечистотах и призывая к пробуждению чувств агрессии и борьбы аж целый народ страны, вряд ли можно рассчитывать на общую высокую духовную энергетику.
- Но покорность рабов и страх наказания дают ещё более худший результат по внутренней энергетике! И лучше сражаться, как лев, чем трусливо отсиживаться в кустах, как заяц.
- Странно, что для многих свобода выбора заключается именно в выборе меньшего из двух зол, хотя всегда есть возможность выбрать добро и свет. По-моему, и лев, и заяц запросто могут испытывать и любовь, и радость… «Make love, not war!», как говорили хиппи: «занимайтесь любовью, а не войной». Я тоже считаю, что чем больше в мире любви, тем меньше ненависти, чем больше добра, радости и оптимизма, тем светлее и настоящее, и будущее.
- Но ведь буквально завтра власть может согнать всех несогласных в концлагеря, упрятать непокорных в тюрьмы, а смирившихся заставить жить в дерьме!
- Каждый находится там, где находится его сознание. И настоящая тюрьма, как говорится, в голове. Понизивших собственные вибрации любым родом негатива или допускающих в мыслях негативные сценарии развития событий вполне возможно ждёт именно самозапрограммированное будущее.
Ян весь вечер обдумывал услышанное, а ночью ему приснилась Кассандра, продолжавшая разжёвывать основы основ и законы функционирования тонкоэнергетического мира.
Я читал рассказ и мысли Кассандры освещали моё сердце яркими вспышками-тезисами:
Только излучая радость, любовь, благодарность Жизни, ты можешь надеяться на защиту и помощь небесных сил.
Внешнее – это лишь отражение внутреннего.
Куда мы направляем своё внимание, о чём мы думаем, то и подпитываем энергетически.
Только утверждая Царство небесное внутри, мы можем обрести его снаружи.
К кризисам разного рода всегда приводит духовный кризис.
Ян приходил к Кассандре снова и снова, но слышал от неё примерно одну и ту же суть в разных вариациях:
Лишая неприятную обстановку поддержки в виде негативных реакций - мыслей, эмоций и слов, мы можем рассчитывать на её дематериализацию.
Постоянно излучая только светлые чувства, мы перестаём быть предметом интереса энергетических вампиров.
Раздражение, отчаяние, негодование, страх – это самая желанная пища для тёмных сущностей, поэтому, манипулируя через гордыню и жадность высокопоставленными людьми, они постоянно будут придумывать всё новые провокации народных масс на выплеск негативных эмоций.
Неисполнение действий, идущих вразрез с совестью, непротивление злу не только насилием, но и отсутствием реакций злобы и раздражения – это путь к внутреннему свету и расширению собственного сознания.
- Пойми, что вокруг каждого человека существует особое магнитное биополе, и заряжается оно его устремлением – мыслями, чувствами, поступками. У каждого человека клетки вибрируют с разной частотой, и более высокие и чистые мысли задают и более высокие световые частоты. Так что в разные моменты жизни ты можешь излучать и Свет, испытывая радость, любовь, благодарность, и тьму, когда ощущаешь гнев, сомнения или осуждение. Излучая Свет, ты, конечно, заряжаешь им и окружающих. Поддерживая тьму – вредишь и обществу, и себе: накопленный негатив постепенно вызывает болезни тела и магнитно притягивает к тебе дурных людей или дурные ситуации. Хотя и к дрянным ситуациям нужно относиться с большой благодарностью, так как они дают возможность осознанно выбрать Путь Света, - и Инна в который раз лучезарно улыбнулась…
Ян и не заметил, как в попытках понять новое для себя мировоззрение он стал нуждаться в Инне, и так привык к её присутствию рядом, что уже не мог без неё находиться ни наедине, ни прилюдно.
Когда Ян начал выяснять у студентов есть ли у Кассандры избранник, то стали понятны и его чувства к Инне, и применённая в тексте игра имён – Инь и Янь, и математически выверенная структура произведения, раскрывающая вначале мужское начало, затем женское, и соединяющая их в конце великой Любовью.
Получив от однокурсников Кассандры ответы о явном и нежелательном для них её превосходстве в плане духовных качеств, из случайно кем-то брошенной фразы «Да кому нужна эта хромоножка!», Ян внезапно узнал о врождённом недуге Инны – одна нога у неё была немного короче другой..
«А ведь действительно, во время встреч она предпочитала сидеть за столом», - вспомнил Ян, но его влечение ни на йоту не ослабло из-за узнанной подробности. Напротив, Ян воспринял новость, как фактор, охранивший для него возлюбленную.
Он смело признался Инне в собственной симпатии и пригласил её на свидание.
Хромота была почти не заметна, так как девушка на заказ увеличивала толщину подошвы на правом экземпляре всех своих обувных пар, однако при этом она всё-таки ходила с тонкой лёгкой тросточкой.
Ян и Инна посидели в кафе, потом прогулялись по парку и вышли к реке. Они радовались природе, хорошей погоде и уже не обсуждали ни политиков, ни страдания народа, ни тонкоэнергетические предпосылки благополучия.
Ян перестал задавать вопросы, потому что прекрасные чувства любви и счастья заполнили всю его душу, а душа его будто заполнила собой всю Вселенную.
Но, уже почти приняв в себя новую идеологию жизни, накануне Ян всё же допустил и совершил привычную атаку против «несправедливости». Почти сразу же после увольнения с телеканала он договорился с бывшими коллегами, чтобы те отыскали на студии и принесли ему отснятый фильм. Ян уже забыл об этой просьбе, когда один из операторов принёс ему видеофайл, и Ян, не раздумывая, как изначально и планировал, выложил свой ролик в сеть Интернет.
Как и предрекал редактор, всего через пару часов фильм заблокировали, а Яна арестовали прямо на набережной, когда он беседовал с Инной.
- Я люблю тебя, - неожиданно для себя сказал ей Ян, когда люди в штатском, застегнув на его запястьях наручники, предложили проехать в здание службы госбезопасности.
- Если бы ты действительно знал силу Любви, верил в Любовь, этого бы не случилось, - вздохнула Инна. – Матрица не сможет тебя контролировать, только если ты сумеешь не бояться, не будешь уделять ей своё сознание и не будешь отдавать ей свою энергию..
В здании СГБ Яну сказали, что он здесь надолго – в квартире, которую он снимал , провели обыск и изъяли компьютер, в котором нашли материалы, способные запросто предъявить обвинение по статье «экстремизм».
В одиночной камере, куда определили Яна, почему-то хорошо думалось. Возможно, перестало распространять свои наводки массовое сознание или мозг Яна уже соскучился по одиночеству и свободе от мнений других людей и влияния средств информации. Что же имела в виду Инна, говоря о силе Любви и защите каждого, кто в неё верит и словно бы ей живёт и дышит?
Ян вдруг вспомнил расхожее выражение, что Бог это Любовь: и предположил, что, если сознание человека становится любовью, то процесс этот по сути является единением с Богом, а есть ли в мире что-либо способное противостоять божьей Воле и силе Господа?
Он снова вспомнил Инну: её глаза, волосы, запах…
Любить кого-то и самому быть Любовью – это одно и то же или нет?
- Ужин, - лязгнуло окошечко на двери камеры, и в нём появилась видавшая виды жестяная тарелка со шмотками какой-то каши.
- Ужин – звучит так романтично и многообещающе… Зачем же вы предлагаете мне испортить моё представление об ужине? Пожалуй,  я откажусь… Может быть лучше предоставите мне адвоката?
- И следователь, и адвокат будут только завтра…
«Ну, что же, целая ночь на эксперимент по становлению Любовью – это тоже неплохо», - решил Ян…
Ближе к обеду следующего дня появился следователь:
- Ну, что, господин экстремист, повезло вам сегодня. Аж два раза повезло: сначала, когда накопитель информации на вашем компьютере скоропостижно скончался, а потом, когда сервер, на который вы выкладывали видео, дал сбой - так что пока предъявить вам нечего, и руководство приняло решение вас освободить. Так что, забирайте свои шнурки и что там ещё у вас изъяли, и шагайте домой…
Рассказ обрывался неожиданным предложением: В этот полдень солнце светило особенно ярко…
Было над чем задуматься.
Нет, с главными героями рассказа было всё понятно - за них-то мне было спокойно и даже радостно. Политическая обстановка в придуманной стране тоже не особенно ттревожила. Но вот, что больше всего волновало – могу ли я напечатать данный опус…
Во-первых, жанр был далёк от развлекательного. Во-вторых, тема была действительно щекотливой: мы стали жить именно в эпоху нарастающего ограничения свобод. Нелепые законы, запрещающие осуждение вакцинации или военных действий, действительно принимались. Административные штрафы за чересчур смелые высказывания стали обыденностью. Власть придумала клеймить званием иностранных агентов людей с неугодным мнением. Журналистов принялись штрафовать, если они забудут упомянуть принадлежность своего героя к иноагенам, при наличии таковой… Реальное судебное наказание стало возможно даже за призывы к миру… У многих людей политико-экономические реалии действительно вызывают только гнев и возмущение, уменьшая их собственную благость и увеличивая засилье Тьмы.
Я только что прочитал рассказ и казалось бы душою принял позицию Кассандры: заполнить мир любовью настолько чтобы провоцирующие нас тёмные сущности перестали получать свою энергетическую пищу, состоящую из негативных реакций людей.
Всего минуту назад я не увидеп в интернет-размещении Яном видеофильма ровно никакого смысла. Зачем же нужен протест, если от него ничего не изменится?
Но вот теперь выбор предстояло сделать мне, и я колебался, изменится ли мир от попытки какого-то моськиного тявкания? Навряд ли. Но ведь, если не напечатать, то изменюсь я – стану более слабым, заискивающим, предающим совесть ради карьеры. Хочу ли я такого компромисса? Нет.
- Хорошо, - решился я. – Мы опубликуем ваш рассказ. Оставьте свои контактные данные – адрес, телефон, настоящие имя и фамилию, чтобы мы смогли оформить вам авторский гонорар.
- А гонорар мне не нужен, - снисходительно улыбнулся гость, - можете потратить его на нужды редакции. Без лавров славы я тоже как-нибудь обойдусь. Так что печатайте на здоровье, товарищ редактор. И разрешите откланяться – дела!

=На крыльях вдохновения=
Я выглянул в приёмную минут через пятнадцать, долить в кружку кипятка – и секретарь уже была на месте.
- Настя, что думаешь о седовласом мужчине, который недавно вышел из кабинета?
- Извините, задержались с ребятами на обеде и только что пришли…
- Ну, хорошо, пригласи ко мне, пожалуйста, Рената.
То, что я умел работать в компьютерных программах и как дизайнер, и как верстальщик, не значило ничего – дизайнером вёрстки в редакции задолго до меня был и оставался Ренат – мой ровесник, восторженно принимавший и добротно реализовывавший все мои идеи.
На этот раз я взял маркер и прямо в его присутствии набросал эскиз обложки, объяснив, что гвоздём номера на этот раз будет рассказ с не совсем приличным названием «ГОВНО»:
- Рассказ, ради которого нам даже придётся выбросить из номера как минимум один готовый материал, на самом деле про любовь, поэтому изображаем по бокам два затемнённых профиля – мужской и женский, а чтобы обыграть название в мужской профиль слева помещаем белый силуэт  лающей собаки и крупными буквами прописываем «ГАВ», а в женском лике должен уместиться светлый наездник с логично сочетающимся по смыслу «НО». Таким образом, два как бы отдельных и совершенно приличных междометия сольются в слово «ГАВ_НО», под которым ляжет строчка «РАССКАЗ ИЗГОЯ Д.», а под ней уже помельче анонсы других материалов номера, заготовки которых у тебя уже есть. Иди твори, у тебя часа два…
Ренат пришёл через час. Не смог найти подходящих профилей – в его рабочем варианте обложку украшали мужской и женский лики каких-то индейцев, но в таком случае животные на их лицах выглядели, как родовые тотемы, и такая иллюстрация больше подходила бы для одного из романов Фенимора Купера.
- Да, не может быть, чтоб в Интернете или в твоих галереях картинок не нашлось всего-то пары удачно снятых лиц…
- Есть, конечно, но они либо слишком утрированные, либо узнаваемые, либо не сочетаются друг с дружкой по стилю...
- А, давай-ка, принеси редакционную зеркалку… - вдруг осенило меня.
В следующие полчаса мы сфотографировали в профиль всех сотрудников редакции и за неимением лучшего выбрали к публикации моё и настино фото. Настя немного посопротивлялась, мол, «что подумает муж?», но мы пообещали максимально приглушить черты лиц, стилизуя их под силуэты, и Настя махнула рукой, согласившись на гонорар в шоколадку.
К концу рабочего дня обложка была готова. Профессионализма Рената хватило, чтобы создать настоящий шедевр: игра света и тени, гармонично сочетаемые цвета, эффектно объёмные ГАВ и НО. Чтобы увязать название журнала с вынесенной на обложку темой номера и подчеркнуть скрытый намёк произведения Изгоя, я попросил Рената ввести ещё несколько элементов, и над нашими ликами появилось дуло то ли танка, то ли артиллерийского орудия, на котором висел циферблат часов с картины Сальвадора Дали, а из дула, прямо на растерянно возражающее НО, вытекала неприятная коричневая жижа.
Наконец я был полностью удовлетворён получившимся коллажем: тема рассказа обыгрывалась в рисунках тонко и остроумно, при этом обложка выглядела в меру смело и вызывающе… Хотя какое там “в меру” – по сути огромные буквы, сливающиеся в практически нецензурное ГАВ-НО, были явным журналистским экстремизмом, а  пушка с повисшим на ней циферблатом, вызывая невольные ассоциации с сюрреализмом, одновременно напоминала советские антимилитаристские плакаты эпохи холодной войны.
Текст рассказа уже был распознан, сверстан и вычитан. Я в очередной раз проверил, что номер подписан моей фамилией, как исполняющим обязанности редактора.
- Отправляй-ка в печать, пока какая-нибудь очередная шальная мысль или страх наказания не заставили нас испортить этот образец безрассудства и скрытого политического протеста, - обратился я к Ренату, и он ушёл конвертировать файлы для отправки их в типографию…

=Свобода выбора=
- И что же вам, молодым, не живётся спокойно? Зачем ты полез в политику? – вот уж действительно залез в говно! У нас ведь ясная концепция - досуговый журнал для всей семьи, а не панк-издание с задиристыми словечками, в котором чем больше дерзости, тем лучше, - распекал меня вернувшийся из командировки редактор. – Да, я на симпозиуме замучился объяснять, что у нас не политическое издание, и к свободомыслию имеем лишь косвенные отношение – приезжаю, а тут, бац, и, оказывается, имеем! Между прочим звонил наш учредитель: он уже пообещал властям тебя уволить, хотя, с другой стороны, говорит, что давно не ощущал такого внимания к своей персоне, ну, и просил за эпатаж и шум вокруг издания выписать тебе премию. Так что вот тебе конверт: здесь зарплата, премия и гонорар за твой рассказ…
- Но это не мой рассказ! Мужик…
- Да я уже всех опросил – никто не видел никакого мужика. И чего ты стесняешься? Рассказик неплохой, содержательный, есть над чем поразмышлять. Чувствуется глубина – из тебя может получится неплохой писатель. Хотя кому сейчас нужны писатели? Но если что напишешь, приноси - вдруг да опубликуем, только не такое остренькое, как в этом номере…
Я вышел на улицу и оглянулся на серебристую табличку с золотой надписью «Свободное Время». Чего-чего, а свободного времени у меня стало вдоволь, и я снова мог ждать жизненных перемен и неожиданностей – достаточно было только сделать очередной выбор.
Однако теперь я точно знал, что не столь важно, где ты работаешь и чем занимаешься: самое важное - это хранить и умножать в себе Любовь.
Я решительно направился к цветочному магазину, из которого вскоре появился с большим букетом белых лилий. Мне давно уже нравилась одна девушка. Её тоже звали Инна…