Мистический рассказ Бабка. Сила Рода. Глава 12

Перед глазами вспыхнули сотни радужных картин, которые как в калейдоскопе сменяли друг друга, обрисовывая жизнь хранителя, ведуньи и их дочери под крылом того, чье имя не сто;ит называть.

Макс безвольно качнулся у стены, стоя с закрытыми глазами.

Если бы он сейчас открыл глаза, то увидел бы изумленное лицо ведуньи. Она была очень удивлена его замешательством и вопросительно смотрела прямо в глаза в ожидании ответа.

Страшная догадка осенила, и Вику замутило. Большие глаза ее затуманились сначала подозрением, но через секунду наполнились злостью. Неужели он хочет согласиться на предложение?

Вокруг стояла тишина, и напряжение в ней почти звенело, разливаясь по коридорам лабиринта. Вика сглотнула, и ее тут же накрыло волной страха от понимания, что если Макс сейчас согласится, то ей тоже придется делать выбор.

«Какой выбор? Выбора нет и быть не может. Отец наш Всевышний и Всемогущий позаботиться о нас, и даст нам силы все выдержать» – зазвучал детский голос, который, похоже, услышала не только она, но и хранитель, и тот, кто наблюдал за происходящим.

Ведунья положила руку Максу на плечо, тот вздрогнул, открыл глаза. Казалось, он вовсе не удивлен, что Вика здесь. Холодный пот стекал струйками по вискам и заливал глаза. С неожиданной злостью он стряхнул руку ведуньи и спрятал лицо в ковшике ладоней, потом глубоко выдохнул, будто принял решение, и уронил руки.

Вика что-то говорила, но хранителю казалось, что ее слова прилетают с другого конца света, поэтому не мог разобрать их.

Макс потер виски и сжал зубы. Лицо его кривилось в гримасах, принимая разные выражения, от умиротворенности до ужаса. Казалось, хранитель борется сам с собой. Наконец, лицо застыло с выражением покорности.

– Нет, – сказал он вполсилы и поднял голову, ожидая, что придется повторить ответ.

Но голос молчал, а потом звериный рык раздался совсем рядом, и ведунья, согнувшись пополам, упала к его ногам.

– Нет!– заорал Макс, опускаясь на пол к Вике, глаза которой были закрыты, а жилка на виске еле пульсировала.

– Я предупреждал, – загоготал голос в разных тональностях, врезаясь тонкими нотами прямо в мозг, а потом выворачивая басами наизнанку.

Макс схватился за голову, сжал уши, выпустив руку ведуньи, и тут же ее тело вспыхнуло оранжевым пламенем и пропало. Раздался лязг чего-то металлического. Синяя коробочка прыгала по полу вдоль узкого коридора в лабиринте, словно прощалась с хозяйкой.

– Беда, – схватился за голову Большак, когда сорока застучала крыльями в окно.

– Беда,– екнуло сердце у Натальи Владимировны, когда она взглянула на недовязанную пинетку, петли которой соскочили со спицы и сами собой распустились.

– Вика!– заорал Макс вверх, стоя на коленях.

Ответа не было.

Все, что сейчас знал хранитель, это то, что просто не будет. Тот, чье имя нельзя произносить, забрал ведунью с ребенком не только чтобы манипулировать хранителем, но и чтобы склонить их на его сторону, раз с Максом не вышло. Сможет ли ведунья противостоять злу в одиночестве пусть даже с ребёнком, одаренным силой?

Теперь лабиринт вокруг показался Максу простым, а не запутанным, как в ту минуту, когда он впервые увидел его. Здесь должна была состояться встреча с мастером, который перелил бы силу оберега из куклы в кольцо. Но вместо мастера появился тот, другой, совершающий зло даже тогда, когда желает блага.

***

Глаза Большака бегали в поисках решения. Надо было что-то делать, а что – он не знал.

Через минуту на фоне окна появился силуэт, и Большак шарахнулся в сторону.

– Первый темный забрал ведунью, – тихо сказал Макс и поднес палец ко рту, будто кто-то еще, кроме домового мог услышать.

Большак что-то прохрипел и вжался в угол.

– Я ее верну, – также тихо продолжил Макс. Выражение его лица было суровым и неподвижным.– Он хотел меня склонить на свою сторону, а когда я отказался, забрал ведунью. Зачем ты ее отпустил?!– Макс зло взглянул на Большака.

Желудок у Большака подскочил к горлу, его замутило.

– Я не смог, не смог удержать, – вяло проговорил он и присел на короткую скамейку у печки. Та скрипнула. – Это я виноват. Я.

Волна стыда окатила хранителя. Он понимал, что и без Большака ведунью бы достали где угодно.

– Сейчас надо думать, как ее спасти. Тот, чье имя нельзя произносить, вочеловечился и собирается устроить ад на земле. Он называет это – восстановить справедливость. Один я не смогу помешать. Нужно поговорить с Высшими. – Макс дернулся головой в сторону двери и тут же пропал, оставив Большака один на один с этой ужасной информацией.

***

– Я убью тебя, – раздался сухой ровный уверенный в себе голос ведуньи в темноте. Вокруг чувствовалась сырость, и пахло мхом.

Голос гоготнул в ответ.

– О, пирожки бабки Анисьи.

Вика поджала губы.

– Что ты хочешь от меня? – ладонь ее то и дело вздрагивала, нож чуял опасность, но бороться против такого противника даже стосильным ножом было бы смешно.

– Пожалуй, ты мне неинтересна. Но твоя дочь... О… Она могла бы стать достойным завершением последних лет перед последней заварушкой, которая скоро начнется на вашей треклятой земле.

Вика побледнела.

– Ты хочешь уничтожить Землю? – голос Вики дрожал, и она не могла ничего с этим поделать.

– Я? Зачем мне это? Вселенская скука — единственное что меня пугает. Люди! Люди сами захотят уничтожить планету. Это будет занятно. Сначала они начнут убивать друг друга. Потом сжигать целые города. А потом я помогу им прожить свою ненависть друг к другу на полную катушку.

Слышала про йеллоустонский вулкан? Я активирую десять таких вулканов, а их десять, а не один. Они хорошо спрятаны от человеческих глаз. А после извержений начнется самое интересное. Сначала раскаленная магма поднимется на высоту пятидесяти метров, – раздался звон чайной ложки, будто кто-то размешивал сахар в чае.

Жители Америки первыми погибнут, а те, кто выживут, будут завидовать мертвым. Потому что потом пепел накроет многометровыми слоями землю и все живое погибнет. Птицы, рыбы, животные, насекомые. Абсолютно все. Но я спасу некоторых и отдам им твою дочь. – Вика услышала хлюпанье воды и причмокивание.

– Благодаря необычным способностям и божественной силе, кучка выживших пойдет за ней, так же как когда-то народ пошел за Моисеем. А потом я буду наблюдать, как от голода люди начнут поедать друг друга.

– Замолчи!– Вика не выдержала напряжения и закрыла уши руками.– Что ты хочешь? Что?!– закричала она, еле удерживая сердце в груди, которое, казалось, выскочит.

Голос замолчал, кажется, раздумывая, и после послышался выдох. Сигаретный дым защекотал ноздри ведуньи.

– Отдай ее мне, – сигаретный дым отдавал запахом трав и проникал в каждую клетку кожи ведуньи.– Мне будет чем заняться в этом изнуряющем безвременье. Я докажу ей, что белое – это всего лишь нехватка черного. Я научу ее всему, что знаю. И пока она будет жить со мной, я не трону Землю. Назовем это отсрочкой от того, что рано или поздно всё равно случится. А знаешь почему?

Потому что люди сам просят о справедливости. Желают ее. О, слышала бы ты, сколько миллионов людей взывают о наказании тех, кто, по их мнению, его заслуживают только потому, что они просящего обидели, недодали ему, не заметили, не оценили…Сколько людей считают справедливым лишь то, что хорошо для них лично, и не берут в расчет благополучие другого. Эгоизм — это мой подарок человечеству на его день рождения. Эгоизм позволяет мне управлять людьми, делать моими рабами, живущими в плену собственных эгоистичных желаний. А уж подбрасывать такие желания я всегда готов.

Раздался жуткий хохот и тут же хриплый кашель.

– Чертово тело, никак не могу привыкнуть к его несовершенству, – гоготнул голос, и Вика почувствовала, что тот самый сидит где-то рядом с ней. Вернее, тело с темной душой, находится рядом и говорит с ней.

Я позволю каждому увидеть смерть того, кого он ненавидит. И круг замкнется, превратившись в ноль. От первого до последнего. Люди такие смешные, – снова раздался кашель.

Что-то я много болтаю сегодня. Главное, ты уже знаешь. Так что даю время подумать. Или ты отдаешь мне дочь сразу после рождения – и тогда еще сотню лет я не трону Землю, хотя, признаюсь, очень хочется…качнуть как футбольный мяч. Или я сделаю это в ближайшее время. И тогда буду наблюдать за твоим чадом со стороны, воюющей за добро с теми, кто готов физически сожрать друг друга.

Голос снова гоготнул, закашлялся и замолк.

Вика уже ничего не понимала. Мысли обгоняли друг друга, создавая неразбериху.

Продолжение в следующей главе…