Весь мир тюрьма

Весь мир тюрьма, а я в нем – Чарли Мэнсон. 

Я бомж, бродяга, никто, нож. 

Я винное желе, я сон, 

Я без отверстий. 

Через меня не перетекает баррэ-ложь. 

Я стиль, я бритва, гнилая рожь. 


Когда в объятья к мамочке иду 

И слезы брызгают кефиром на ладонь, 

Я к фину мира подойду. 

Я виноват, украл, казни меня. 

На площади снег пошел, но то не снег, а соль. 


Авторский анализ 

 
«Весь мир тюрьма, а я в нем Чарли Мэнсон» – а) Много философов в современной философии, а так же древней, утверждали, что мир для души, как и тело, есть тюрьма и итоговая цель роста личности индивидуума — проснуться при жизни от себя. Не умереть, но понять, что «Я» лишь фантом, который загораживает истинный свет реальности. Отойдя от своего сознательного, человек может говорить что угодно и как угодно, лишь бы только видеть перед собой свою внутреннюю тюрьму (Цитата из Виктора Пелевина, роман «Чапаев и Пустота»). б) Чарли Мэнсон – сектант, серийный убийца, по приказу которого, зверски убили беременную женщину, жену режиссера Голливуда Романа Полански, начинающую актрису Шерон Тэйт. Мэнсон обладал виртуозным умением, как и всякий сектант, придать внушительность своим словам, нанести таинственность. Автор сравнивает себя с ним не случайно. Многие тексты автора, так же как и слова этого печально известного персонажа, расплывчаты, но несут в себе внутренний напор и агрессию. Автор не гордится этим, это просто как данность. 

«Я бомж, бродяга, никто, нож» – фрагмент фразы из интервью Чарльза Мэнсона. Когда его спросили: «кто Вы? », он ответил: — Я никто, никто, я бродяга, винное желе, сон, бомба, и опасная бритва, если Вы подойдете ко мне слишком близко. Тут его некоторые «самоопределения» разбиты специально, так, чтобы в тексте была видимость рифмы. Два самоопределения сочинены автором, а точнее: «я стиль», «я гнилая рожь». 

«Я без отверстий» — эта строчка связана логически с самоопределением «нож». То есть автор признается, что сам себе приносил внутренние увечья, но нож его не ранил, не нанес раны. Отверстий нет. Я автора цело и невредимо, в отличие от Чарли. Это так же связанно с мыслительным мазохизмом и постоянным желанием анализировать свои эмоциональные подъемы и спуски. Аналитическое Я есть нож, который делает больно Я чувствующему. Человеческое сознание имеет способность переключаться с одного Я на другое, умеет перестраиваться, в зависимости от момента и жизненных ситуаций. Человек может меняться радикально в считанные секунды. Человек — это поток, текущий в себя, и любая попытка замедлить это течение, приводит к страданию и боли. Но, как сказано в стихотворении, без отверстий. Личность автора не повреждена. 

«Через меня не перетекает баррэ-ложь» – известно, что Чарли Мэнсон был самоучкой сочинителем и исполнителем песен под гитару. Певцом хиппи. Баррэ-ложь не перетекает через отверстия, потому что их нет. Потому что лжи больше не за что зацепиться, она осталось наедине сама с собой, в тюрьме. Это отсылает к судьбе Чарли Мэнсона, который и умер в заключении. 

«Я стиль, я бритва, гнилая рожь» — из этих трех самоопределений, только одно сказанное Мэнсоном на интервью: только «я опасная бритва, если вы подойдете ко мне слишком близко». Тут, скорее всего, в этих самоопределениях личное отношение автора к словам. Они приносят стиль, они режут, они укрывают детей, как рожь. Вспомним еще роман Джерома Селинджера — «Над пропастью во ржи». Он так же подходит по контексту. Главный герой говорит, что хочет ловить детей над пропастью во ржи, имея ввиду процесс взросления. Так он спасает скорее себя, чем их. Но в моем стихотворении рожь уже гнилая и порочная. Мэнсон человек, который заставлял искусственно людей не взрослеть. С одной стороны, можно сказать, что он подобно Холдену Колфилду, мечтал об искреннем обществе, а с другой, он просто лгал, убивая реальность вокруг «своих людей». Он запрещал им читать, слушать новости, заставлял постоянно употреблять наркотики, проповедовал. Да, он укрывал детей во ржи, но отнял у них самое важное — чувство почвы под ногами. Мэнсон отнял у них то, что сам никогда не имел, и поэтому его рожь гнилая. В отличие от Холдена из Селинджеровского романа, который в конце произведения раскаялся в своих словах, и который действительно имел исключительно искренние намерения. 

 

«Когда в объятия к мамочке иду» – тут, скорее всего, имеется в виду абстрактная мама. Мама, как жизнь, как исток начала. На этом месте прекращаются отсылки к сектанту Мэнсону, и начинается прямая речь. Автор просит прощения у жизни, у мира, за то что он украл немного информации и слов, как фин за кражу, из Бродского, он просит: только накажите меня поскорее, я не могу больше ждать, я распадаюсь изнутри. Это говорит чувственное Я, а не аналитическое, и это должно завораживать. И слезы брызгают кефиром на ладонь – обратите внимание, кефиром, а не молоком. Кефир — это старое молоко, свернувшееся, то есть прошло много времени, перед тем, как эмоции стали проступать наружу. Видна внутренняя борьба. Так же интересно, почему на ладонь, а не на щеку. Видимо, идет отсылка к тому, кто бьет по щеке, ладонью или же все еще проще. Имеется в виду мастурбация, после мастурбации выделяется кефир, сперма, говоря о том, что метафизический акт был неудачный, а значит взаимное соитие с духами не удалось. 

 

«Я к фину мира подойду» – фин означает стража, стража который охраняет мир, о таких вот воров смысла и времени. Он должен строго наказать того, кто потерял почву, кто возомнил себя тем, кем никогда не являлся. Фин, как голос совести. У любой масштабной неудачи должны быть последствия. 

 

Я виноват, украл, казни меня — снова апелляция к строчке стихотворения Бродского. А именно: «и ты отрежь мою ладонь, как финн за кражу». Так же интересно, что автор ни капли не сомневается в своей виновности и не перекладывает ее ни на кого, в том числе на духа, в отличие от того же Мэнсона. 

«На площади снег пошел, но то не снег а соль» – под площадью имеется в виду место казни, пошла соль а не снег. Восприятие стало более соленым, чувствуется близость конца, смерть всегда соленая. Мгновение несет в себе соль, если оно навсегда. 

 Итог: Это стихотворение более масштабное и провокационное по восприятию. Оно оттеняет другие мои вещи, своей многослойностью. Эта вещь не о том, что философия — лишь словесные костыли в невесомости, и не о том, что каждый из нас в своей тюрьме, оно о желании заменить реальность солью восприятия, убежать в свои чувства, забыв о страдании и заботе близких тебе людей, о перекладывании ответственности. Стихотворение никого не обвиняет, лишь указывает на пример из истории (секта Мэнсона) и другой — из художественной литературы («Над пропасти во ржи»), когда почва буквально уходит из под ног и реальность кажется такой далекой и невыносимой. Всегда в такие моменты нужно вспоминать, что ты не Бог и у каждого живущего рядом с тобой человека свой крест. Тема стихотворения: мораль и этика, а стиль — это постмодернизм в чистом виде, не описание объективной реальности, а реакция на реальность в уже существующих объектах искусства. Много отсылок, ну и прямой речи. Интересный эксперимент, с достойными намеками на продолжение в других формах. 

 

Пантелеев Ярослав Романович 

 

«25. 02. 22»