Глава 85

О том, как печально и страшно, что Бажена уже не вернётся в родной Берёзовый Кут, как удивительно, что не знала она, не догадывалась, что дорога на покос будет в один конец, об этом с горечью рассуждали Лан и Маниша, когда лунная дорожка привела их к обрыву над рекой. Здесь и просидели весь вечер, пролетевший так быстро, что долго грустить было никак нельзя. Поэтому о погибшей девушке вскоре забыли, наслаждаясь летней светлой ночью, которая была такой стремительной, что едва успели вглядеться в любимое лицо, запутаться нежно в пальцах друг друга и слегка коснуться сухими, чуть шершавыми губами, как пора по домам. По шалашам. Отец Маниши сердитый, хоть и спит непробудно с раннего вечера, а ну как узнает, что дочь в поздний час ещё не вернулась — худо будет.
Пошли по той же тропинке обратно. И вновь не заметили, как дошли, словно их дороги стали удивительно короткими. От шалаша выскочила сердитая Манишина мать, зашептала, озираясь назад:
— Где вы так бродите долго? Уже отец просыпался, спрашивал про тебя, гулёну. Я сказала, что на двор вышла. Бегом спать.
Так и пришлось расстаться, даже не прощаясь. Даже не успели напоследок что-то важное сказать, в глаза как следует не заглянули, лишь руками встретились жадно. Как же это так?
Хорошо, что завтра можно постараться успеть всё, на что сегодня времени не хватило. Эх, скорей бы завтра.
Лан ночевал в стогу недалеко от шалашей. Там, на волюшке, под открытым небом, в ароматном сене благодать. Скорым шагом направился к своей копне, и дорога вновь обрела свои длинные сажени, как ей и полагалось.
Луг, залитый голубоватым лунным светом, был весь словно на ладони, если постараться, можно разглядеть каждую торчащую былину. А человека он и не заметил поначалу. Уже и прошёл мимо, но что-то насторожило, заставило голову повернуть в сторону.
И сердце Лана перепугано дрогнуло. От неожиданности, или от неестественности. Человек неподвижно сидел в ночи, опираясь руками на торчащие колени и смотрел вдаль. На проходящего мимо Лана он даже не посмотрел.
— Эй, ты чего тут расселся? — Лан постарался, чтобы его голос прозвучал по-мужски грубо, но получилось не очень. Скорее по-детски перепугано.
Человек медленно обернулся и удивлённый Лан узнал Глеба.
— Ты что тут сидишь? — в голосе Лана звучало облегчение.
— Вот, сижу, — после паузы неохотно ответил Глеб.
— А где Ярина?
Глеб невесело усмехнулся.
— Надеюсь, спит у себя.
— Ну, если она не с тобой, значит — спит, — в отличие от уверенных слов, в голосе слышалась растерянность.
Глеб на это промолчал. Лан потоптался на месте, потом решительно направился к сидящему парню.
— Рассказывай! Что случилось?
— Лан, иди себе.
— Никуда я не пойду.
— Ладно, тогда я уйду.
Но Глеб замешкался на какое-то время, а потом почувствовал, что сил подняться и идти куда-то не было. Ноги налились тяжестью.
— Ай, ладно, может, и хорошо, что ты мимо шёл. Может, и надо кому-то сказать… — Глеб замолчал.
Лан от такого начала не ждал доброго продолжения. Мысленно он попытался поискать причины, по которым на Глеба могла напасть непонятная беда, но толком ничего в голову не пришло.
— Сегодня ходил к бабке Лещихе…
— Заболел никак? Или по какой-нибудь другой надобности?
Бабка Лещиха была захудалой лекаршей, знала кое-какие травы, могла полечить нехитрые болезни, что-то отшептать и нашептать.
— По какой ещё другой надобности я пойду к Лещихе? Нет у меня другой надобности.
Лан ничего не понимал. Глеб не выглядел больным. Но и здоровым его никак не назовёшь. Такой тяжёлый и неповоротливый разговор выматывал. Но Лан понимал, что лучше набраться терпения. Поэтому молча ждал.
— Да, заболел получается. Сначала по ногам пошли. Я особого внимания не обратил, думаю, мало ли что, само пройдёт. А теперь и везде. Вот посмотри, если увидишь, конечно.
Глеб задрал рубаху и Лан увидел чёрные пятна на животе и груди Глеба.
— На лице пока нет.
Лан промолчал. Потому что только сейчас понял, что на лице Глеба не ночные непонятные тени, а такие же пятна, как и на теле. Тот ещё об этом не знал. Лан едва сдержал себя, чтобы не отодвинуться подальше от больного парня.
— А Лещиха что сказала?
— Не знает она что это. Что-то там пошептала, какую-то гадость дала выпить, вот и всё лечение. Сказала, что кабы беды я не принёс всем.
— Какой беды? — но Лан и сам догадался. Мор.
— Ну, Лан, мне, значит, пора.
— Что пора? — голос Лана дрогнул.
— Надо уходить.
— Куда?
— Куда подальше. В лес, куда же ещё?
— А Ярина знает?
— Не смог ей сказать. Она и так горюет по Бажене. Да и не знал я тогда, что новая беда приключилась. К бабке Лещихе я потом ходил, как Ярину проводил. И теперь уж не скажу. Ты, получается, последний, с кем я говорю. И с тобой пора прощаться. Да сил нет…
Глеб с трудом поднялся, постоял немного, посмотрел на Лана.
— Прощай, брат. Думал, ты мне братом будешь, так позволь мне сейчас тебя так назвать. И просьба у меня к тебе будет… Дойди до отца моего, расскажи ему всё, что слышал сейчас от меня. Да передай, что, если я жив буду, весточку пришлю. Ну, а если от меня не будет никаких вестей, значит меня уже нет. Пусть шибко не печалится.