Истории из приюта. Ревность

   Господин  Герхард  Мерц,  один из старожилов   нашего заведения,  сохранил  в преклонном  возрасте  не только  светлый разум,  но и  густую  шевелюру,   военную  выправку  и  дисциплинированность. Он всегда  держался  прямо,  был  одет  с иголочки  и тщательно  выбрит. Никогда  не позволял   себе  расхлябанности  или  грубости,  но, пожалуй,   был слишком  сдержан,  замкнут, молчалив  и  печален.
Я знала  о нём  немного:  в молодости  был  военным  врачом  Вермахта,   служил  на Восточном  фронте, был ранен, к военным  преступлениям  нацистов  отношения  не имел, скорее  наоборот, чуть  не попал  в лапы  гестапо  за  антивоенные высказывания.  После  поражения  Германии  демобилизовался  и ушёл   в  гражданскую  медицину, где проработал  много лет в хирургическом  отделении одной  из клиник Кёльна.  Чем - то  он отдалённо  напоминал  героя Вячеслава  Тихонова, был  похож  на экранного  Штирлица,  только  гораздо старше.  Господин  Герхард  был совершенно одинок,  его никто  никогда  не навещал,  но почему-то  он   не стремился  к общению  с другими  стариками. Не сидел  с ними  в ресторанчике,  не играл  в шахматы  или в карты,  не смотрел  телевизор  в  общем зале.
Обычно,  в хорошую  погоду  он  долго  гулял  в парке, или  проводил  время  на балконе за книгой.
Думаю, причиной  этому  являлось  какое-то  горе, которое  и наложило  отпечаток  на лицо  старика.  Что-то  терзало его,  но господин Мерц   ни с кем  не делился  своими  печалями.
Мне довелось  узнать  причину  позже.  Совершенно  случайно  я стала   свидетелем  его   рассказа.

Однажды  к старику  прибыли  неожиданные  гости  из России  - немолодая  супружеская  пара.  Они прошли  в его апартаменты,  а  буквально  через  полчаса  господин  Мерц  попросил  меня  подняться  к нему,  и когда  я вошла ,  то  изумилась  увиденному.  Старик  плакал,  не стесняясь  своих слез, а супруги  озадаченно  переглядывались,  не понимая в чём  дело.

- Господин Герхард,  что случилось? - воскликнула  я,  тоже сбитая  с толку, так как  ни разу  не видела  его в таком  состоянии.
- Вам  плохо?  Позвать  врача?
- Нет, нет, Нора!  Не надо врача. Всё  в порядке.  Я хотел  попросить  Вас о небольшой  услуге.  Не откажите мне.
- Конечно,   я помогу,   но  что нужно  сделать?  Что - нибудь  принести? - спросила я.
-  Давайте присядем, - он  сделал  приглашающий  жест, и мы  послушно   опустились  на небольшие  кожаные диваны.
- Нора, Вы  хорошо знаете русский.  Пожалуйста,  переведите  Сергею Алексеевичу  и его жене то, что я  расскажу.   Буду  весьма  обязан, - господин Мерц  выражался, как всегда,  учтиво.
Я согласно  кивнула  и приготовилась  слушать  и переводить.
Старик  оглядел  нашу  небольшую  компанию  и вдруг  задал  неожиданный вопрос:
- Как  вы  думаете,  что такое ревность?  Это  болезнь? Грех?  Или  отвратительная привычка?
Мы молча смотрели на него,  не понимая   что он хочет  сказать.
- Мне кажется,  что ревность - это  зверь, который  живёт внутри  человека, - задумчиво  проговорил  господин  Мерц.  - И тот,  кто  не умеет  усмирить  зверя,  вынужден  выпускать  его наружу  время  от времени, тем  самым  причиняя  боль  себе  и  близким, так как у  ревности  острые  когти,  которыми  она царапает  душу, а иногда  разрывает  её  в клочья.
В моем  случае  этот зверь  превратился  в демона и принёс  мне немало  горя.
Старик  налил  себе воды из хрустального графина, выпил стакан, чтобы успокоиться, и продолжил  рассказ:

- Я встретил  Грету  весной  в городском  парке. Это было самое  чудесное, самое  романтическое  время  года, когда  пышно цветут  сады  и душа  пробуждается  для  любви  и счастья. 
  Гуляя  по тенистым аллеям,   я увидел  прелестную  картину:  молодая  девушка  стояла  под  цветущим  деревом  и, весело  смеясь,   ловила  белые  лепестки,   которые  озорной  ветер   срывал  для неё  с ветвей.  Расшалившись окончательно,  он сбросил  с  головы  девушки  шляпку  и швырнул   к моим  ногам.   Я поднял  её,  протянул  незнакомке  и встретился  с ней  взглядом.   Как  сказал  бы великий  поэт:   

"Глаза, как небо, голубые;
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, легкий стан"

К счастью, или  скорее  к несчастью,  я  был не поэтом,   а  довольно  преуспевающим  молодым  доктором  с блестящим  будущим, поэтому буквально  через месяц  повёл  Грету  под венец.   Девушка  с радостью согласилась   выйти  за меня.
Первое  время  я чувствовал  себя словно  в раю,  думая,  что вытащил  счастливый  билет. Жена была  молода,  красива,  изящна,  полна  жизни  и страсти. По характеру  - полная  противоположность  мне.  Я  сдержан,  немногословен,  рассудителен,  а у Греты, порой,  настроение  менялось, как  погода  весной.  Но я был  хирургом,  а не психиатром,   и даже  не подозревал  о  том, что у жены не ребяческие  причуды, а симптомы   тяжёлой  болезни.  Через некоторое  время  вдруг  в один день  уволились  все  женщины, служившие  в моем  доме: экономка  с дочерью, кухарка  и даже  прачка.  Надо сказать , что  в наследство от родителей  мне достался  довольно внушительный  дом  и огромный  сад. Экономка    фрау  Эльза  служила  здесь  ещё  при жизни   моих отца  и матери. Её  дочь  была  горничной.  Я  считал   обеих,  а также  повариху  кем-то  вроде  дальних родственников  и был немало удивлён    их  желанием  получить   расчёт.  Добиться  от женщин вразумительного  ответа  я не смог.   Предложение  о повышении  жалованья  они отвергли.  Опустив  глаза,  фрау Эльза  заявила,  что  хочет  переехать  в другой  город  к  каким-то  родственникам. Остальные  женщины  тоже  наспех  придумали  причины  увольнения.  Они  явно  лгали,   и я никак  не мог понять  почему.
Позже  садовник   рассказал  мне правду, которая  меня  просто  поразила.  Сначала  я  не поверил и даже  возмутился.
- Вы уж  простите, господин  доктор,  - краснея  и слегка  заикаясь,   говорил  Фриц,  -  Не знаю    подробностей,  но  только....только  всех  выжила  фрау  Грета. 
- Что?!  -  воскликнул я. - Моя  Гретхен  выгнала  из дома  прислугу?!  Но почему?
Садовник  потоптался  на месте,  достал  платок, вытер  лицо.  Видно было, что он не решался  сказать  правду.
- Говори!  -  приказал я,  ожидая услышать  что угодно, но  только  не  настоящую  причину - ревность!
Грета  приревновала  к молодой  дочери  Эльзы,  служившей  в доме  горничной.  Остальных  же считала  сообщницами.  Девушке  она  пригрозила  плеснуть  в лицо  кислотой,  если  не уберется  из дома  по - хорошему. 
Я растерянно  смотрел  на старого  садовника, думая : - Уж  не шутка ли ?  Слишком  абсурдным  казался  мне его рассказ.  Но старик  и не думал  шутить.
Вечером  я  решил  расспросить  жену  обо всём.  Сначала  Грета  отнекивалась,  но  я  не отступал  и вынудил её  сознаться.  Увидев, что  я рассержен,  она  изобразила  бурное  раскаянье, села  ко мне на колени, обвила  шею  руками, умоляя  простить  ей  эту  слабость. Мол, она так  сильно  меня  любит,  что  порой  не контролирует себя,  делая  глупости.
Жена  так трогательно  каялась,  заглядывая  мне в глаза  и  называя  самыми  ласковыми  именами, что  мой  гнев  моментально  улегся.
-  У каждого  человека  есть  свои  недостатки, я тоже  их не лишён,  - подумал  я тогда. - Пусть жена  сама  нанимает  прислугу,  которая  её  устраивает. Мне  нужен  был только  покой и порядок  в  семье  и в доме.
Но вот как раз покоя  я  лишился  надолго.   Как оказалось,   инцидент  с прислугой  был только  началом.

После  увольнения  неугодных  ей  женщин,  Грета  взялась  за моих друзей,  вернее  их жён.  Уж  не знаю что  на сей раз она  учудила,  чего  наговорила   или чем грозила, но  на приглашение  на мои  именины почти  все  знакомые  ответили  вежливым  отказом,  называя   самые  разнообразные  причины. Пришли  лишь несколько  неженатых  друзей, которым Грета  устроила  самый  радушный  приём.  Никаких доказательств на  этот раз у меня  не было,   поэтому  и обвинять жену  я не мог,  однако  эта  ситуация  стала  раздражать.  Мои родители   всегда  доверяли  друг другу, в семье  царили  любовь  и уважение, а вот  я  почему-то  не смог  создать  такую же атмосферу,  несмотря  на все старания.
Грета  с каждым  днём  становилась  всё   более  подозрительной,   раздражительной  и даже  агрессивной.  Скандалы  вспыхивали   на пустом  месте.  Правда потом она  раскаивалась,  плакала , просила  прощения,  была  нежна  и ласкова. Но я уже начал  уставать  от  эмоциональных  качелей  и со страхом возвращался  домой, не зная  что меня  там ожидает:  ласковая,  любящая  жена, или разъяренная  фурия.

Дальше - хуже.  Грета  сделала  попытку  вторгнуться  в моё  рабочее  пространство,  устраивая  сцены  ревности  в кабинете  после  приёма  молодых  пациенток.  Первый раз  я  стерпел  её  упрёки  и оскорбления, вызванные  болезненным  воображением,  но  позволять жене в дальнейшем   такие  выходки -значит  лишиться  репутации  и практики,  поэтому  я запретил  ей  появляться  в клинике.   После  нескольких  неудачных  попыток  прорваться  внутрь,  она стала подстерегать  меня  на улице  и устраивать  безобразные  скандалы  у всех на виду.   Тогда  впервые  мне пришла  в голову мысль о её  психическом  здоровье  и  необходимом  обследовании.   Не теряя  времени,   я  взял  отпуск  и отправился  с женой  в Берлин  к знаменитому  профессору.  Диагноз   - пограничное  расстройство  личности. Психическое  заболевание,  которое , к сожалению  невозможно  излечить  полностью.    Профессор  рекомендовал  оставить Грету  в клинике,   и я  согласился,   хоть и   с тяжёлым  сердцем.  Через  некоторое  время  я приехал  за ней. Доктор  уверял, что добился  стойкой  ремиссии,  что  теперь   требуется  лишь  терпение и  внимание.   Больной  нужно уделять  больше времени.  Но вот как раз  этого  времени  у меня не было. Я был   загружен  работой,  а по вечерам писал  диссертацию. Ради  жены  я забросил  на время  науку и  проводил  с ней  вечера, но оставить  операции  никак  не мог.
Не знаю  что  именно  спровоцировало  очередной приступ, но закончилось  всё  просто ужасно.  Вернувшись  вечером с работы, я не застал Грету  в её комнате, где она  последнее  время  любила  проводить  время. Прислуга теперь  на ночь  не оставалась.   В доме, кроме нас,  никто не жил.  Я обошёл  весь  особняк,    кричал,  звал  жену,  заглянул  в каждую  комнату,  пока  не добрался  до мансарды.  Там я и обнаружил  Грету,  повешенной  на балке.  Никакого  письма,  никакого  объяснения  этому поступку.   К сожалению,   у  таких больных  нередки  суицидальные  настроения.  Я не мог  никак  предотвратить  несчастье. 
Я похоронил   бедную Грету   в семейном  склепе  и  полностью погрузился  в работу.   Любимое  дело  помогало   пережить  несчастье,  забыться,   успокоиться. 
Я попросил  горничную  и кухарку  ночевать  в особняке,  чтобы  дом  не казался  совсем  пустым  и унылым.  Однако  не прошло  и нескольких  дней  после  похорон  Греты,  как  прислуга  отказалась  оставаться  в доме после  захода  солнца.   Женщины   были  явно  чем-то  напуганы , но мне признаться  не решались.   Я рассердился.   Приходя  домой совершенно  измотанным,  я хотел  получить хотя бы   горячий  ужин,  но никакие уговоры  на них не действовали.   Я  уволил прежних  и нанял  новых. Но те  тоже  не продержались  дольше  недели.  Вконец  разозленный,  я потребовал  объяснений,  и  одна из  женщин  призналась,  что по ночам  их посещает  призрак. Красивая,  молодая высокая, женщина  с длинными  белокурыми  волосами. Призрак  не просто  пугает,   а угрожает  убить всех,  кто здесь находится.  Она говорит:  "Не смейте  подходить  к моему мужу,   разговаривать  с ним,  улыбаться  ему,"  -  запинаясь  говорила  прислуга.

Я не верил  своим ушам, считая  рассказ  горничной  глупой  выдумкой  или обычной  галлюцинацией.  Грета, (  судя  по описанию,  это была  она),  мертва  и лежит  в могиле.  Никаких  привидений  не существует.  Бабьи  сказки и всё!   Если бы  призрак  жены  действительно  появлялся,  я бы его  видел.
Я нанял новых людей. Какое-то  время  всё  было спокойно. Я благополучно  занялся  диссертацией, заброшенной  во время  болезни  и смерти  жены,  работая  по вечерам  дома. После  пережитого  я  не выносил  шума, криков,  скандалов.  Прислуга  была строго  предупреждена,  поэтому  я очень  удивился и  рассердился,  когда  услышал громкие  голоса  в саду. Фриц  с кем-то  спорил. Судя  по голосу, это была  старуха. Она  настойчиво просила  вызвать  меня.  Раздраженно    отодвинув стул, я  подошёл  к окну  и выглянул.  Возле   лестницы  стояла  старая  цыганка, которая  пыталась  прорваться  в дом, а Фриц  преграждал  ей дорогу.
- Что  хочет  эта женщина? - крикнул  я.
Старуха  подняла голову,  увидела  меня  и  умоляюще  сложила  руки:
- Господин  доктор!  Не откажите, прошу Вас.  Моя  внучка ....Сложные  роды...
Я заплачу  Вам  сколько  скажете.
Я вышел  из дома, сделав  знак  садовнику, чтобы он  пропустил  старуху.
- Где  внучка?  - спросил я  цыганку. 
- Она здесь,  за калиткой, - засуетилась  старуха, -  Мы  привезли  её  сюда! 
- Почему  не в больницу? - сердито  спросил  я.
- Наш табор  здесь, неподалёку  от имения  расположился.  Сначала  думали,  сами  управимся, - объясняла  цыганка, - Но пришлось  просить  о помощи.  Больница далеко  и нас  могут  не принять,  просто прогнать. Умоляю, не откажите!
- Думали!!! - ворчливо  отозвался  я.-  Девушка  могла умереть!
- Значит  судьба  была бы такая, -  спокойно  ответила  старуха. - Мы народ  кочевой  и должны  порой   сами  о себе  позаботиться.  Просто  повезло, что с Вашим  имением  рядом  остановились.

Возле ворот  стояла кибитка, откуда
доносились  тяжёлые  стоны. Отодвинув  занавеску, я увидел  молодую женщину,  которая  корчилась  от боли  и громко  стонала.  Рядом суетилась пожилая  цыганка, по всей видимости мать.  Она что-то  бормотала, вытирая  лоб  девушки  мокрой  тряпкой.  На козлах  сидели двое  мужчин, очень  встревоженных. 
Увидев  меня, они сняли шляпы  и поклонились.  Я бегло  осмотрел  роженицу  и приказал   перенести  её  в мою машину. Бедняжку  требовалось  немедленно  отвезти  в больницу.  Нужна была срочная  операция. Хорошо,  что  сегодня  дежурил  мой друг  и  коллега - гинеколог.  Ведь  я  хоть  и неплохой  хирург, но  всё  же не по женской  части.
Нам удалось  спасти  женщину  и её детей.  Молодая  цыганка  родила  двойняшек  : мальчика  и девочку.
Вскоре  она благополучно  вернулась  в  табор, а старуха  пришла  вновь  в  имение  поблагодарить  меня. Я отказался  от денег, которые она пыталась  мне  всучить,  поскольку  не сам  оперировал.
- Я  благодарю  Вас  от души, господин доктор, -  произнесла  старая  цыганка. - Вы  спасли жизнь  моей  единственной  внучке  и дали  полюбоваться  правнуками  перед смертью.  Вы непохожи  на других господ,  так как не презираете  тех, кто ниже  Вас по положению,   или  же  другой  нации.  И я   отблагодарю  Вас по - своему.  Попытаюсь  уничтожить  Зло, которое  поселилось  в Вашем доме.
- О чём  ты  говоришь? - удивился  я. - Наслушалась  от  слуг  о  душевной болезни  моей  покойной  жены?  Так Грета  лежит  в могиле и  никому  уже  не может причинить  зла.
Цыганка покачала головой.
- Вы можете  мне не верить, господин  доктор, однако  я обладаю  способностью  чувствовать  зло. Видеть и слышать то, что другим  людям  недоступно. И своей  любимой  внучке  я передала  эти способности. Так что Вы спасли  непростую  женщину  и всегда  можете  рассчитывать  на её  помощь   если  меня  не станет.  В стране  наступают  тёмные времена, мы вынуждены  уехать. Но грозовые  тучи  рассеются,  солнце  снова  засияет. И тогда  мы вернёмся  назад. Но перед  отъездом  я  попробую   избавить  Вас от неспокойного  духа, что поселился  в доме.  То была не болезнь,  а одержимость,   поэтому мёртвая  не уходит, злится,  ищет  жертву и найдёт, если  не принять меры. Нужно  собрать и сжечь  все вещи  покойной, включая  драгоценности  и....

Слова  этой женщины  мне казались  полным  бредом, я устал, был раздражен и прервал  старуху:
- Послушай !  Если  ты  всё  сказала,  то можешь   идти.  Я сам  разберусь  в своём  доме с  проблемами, если  они возникнут. Никакого зла  здесь нет  и призраков  тоже.  Одни лишь  глупые  предрассудки!
И, несмотря,  на её возражения,   приказал  садовнику  проводить  старуху.
Однако цыганка  оказалась  упрямой. Когда  меня не было дома,  она пробралась  в имение  и напугав  экономку  рассказом  о  призраке, заставила  её  собрать  все вещи   умершей  хозяйки  и отнести  на чердак.
  Жечь  их  экономка  без моего  согласия  не решилась, поэтому  старая  цыганка  велела  запереть  чердак, произнося  какое-то  заклинание, и ни в коем  случае  его не открывать.
Я был  удивлён  и рассержен,  узнав  про это и немедленно  отправился  в табор, намереваясь  положить  конец  этому  самоуправству  и мракобесию,  однако  никого не нашёл.  Цыгане  покинули  наши  места, оставив  после себя  лишь  потухшие  кострища. 
Слова  старухи сбылись  очень  скоро, тьма  пришла:  мир  вступил  во Вторую  страшную  войну.

Несколько  лет  я прожил  спокойно. Несмотря  на  воинскую  повинность,  меня  не трогали,  и  в доме  царил  полный  покой. Никакие  призраки   больше  не появлялись.   Я успешно  защитил диссертацию и надеялся  на скорейшее  окончание  войны, но пожар  и не думал  утихать.  В 1943 году  я был мобилизован  и отправлен  на Восточный  фронт.
Опущу  в рассказе  описание   службы - это  неинтересно   и  неважно.  Лучше  расскажу  о главном  событии  в моей жизни, о том дне, когда  я познакомился  с твоей  матерью, -  старик  взглянул  на Сергея.  Тот  ответил  не менее  пристальным  взглядом,  покраснев  от волнения.

- Наш военный  госпиталь  разместился  в небольшом  городке, заняв  помещение  местной  больницы.  Я отдыхал  после  сумасшедшей  работы. Два дня  оперировал,   практически  не спал. Поэтому, услыхав  шум  за дверью, разозлился  не на шутку. Вскочил   с кровати и резко распахнул  дверь,  намереваясь  как следует отчитать  медсестер,  затеявших ссору. 
На пороге  стояла  молодая  женщина. На   немецком   она  обратилась  ко мне, умоляя  о помощи. Говорила  она  громко  и возбужденно,  я поморщился.   После  неудачной  женитьбы  не  переносил  истеричек, даже  если  их  вопли  были  обоснованы. 
- Потише, фрау, - заметил  я. - От ваших  криков  голова  сейчас расколется.
Но женщина  не слушая повторяла, как  заведенная:

-Herr Doktor,  Herr Doktor,  ich bitte Sie um die Hilfe. Meinem Sohn,  meinem Sohn geht es ganz schlecht.( Господин доктор,  господин  доктор, пожалуйста  помогите!  Мой сын, мой сын, ему   плохо).
- Ладно, - буркнул  я. - Где ребёнок?  Что с ним?
- Он  дома, дома,  - засуетилась  незнакомка.  - Температура  высокая,  - она  приложила  руку ко лбу.  И живот  болит.
- Значит  нужно  отправить  за ним  санитаров, - решил я. - Хорошо,  что  сейчас  временное затишье , иначе мне было бы  некогда  возиться  с каким- то  мальчишкой,   тем  более  из  лагеря  врага.
Женщина  поспешила   за сыном, по всей  видимости  она жила недалеко, так как  вскоре  вернулась. Санитары  внесли  на носилках ребёнка  лет четырёх- пяти. 

- Ты  помнишь  этот  момент? -  старик  снова  взглянул  на Сергея. 
- Очень  смутно, - глухо   ответил  тот. - Помню, как было  больно  и страшно, а потом  боль отступила.
- А маму  помнишь?
- Нет, - покачал  он головой, -  Практически  не помню.  У меня  ничего  не осталось  от неё , даже фотографии.
- У  мальчика, (  господин  Мерц  продолжил  рассказ   будто  о совершенно постороннем человеке),  оказался  острый  аппендицит.  Малейшее  промедление  грозило  гибелью, поэтому  я не стал  терять время.   Вскоре  ребёнок  спокойно  спал  в одной  из  палат, а Анна, (  твоя  мама),  благодарила  меня со слезами   на глазах,  мешая  русские  слова с немецкими.  Скажу  вам, что смутить меня  трудно, я прошёл  войну,  многое  повидал,  но эта  молодая  женщина  смогла дать мне почувствовать  себя  героем. Хотя я сделал  обычную, пустяковую  операцию. 
Чтобы  она не заметила   моего смущения,  я  сухо  ответил ей  что-то,  уже  и не вспомню  что,  и отправил  к сыну  в палату. 
- И Вы  не побоялись  оставить   женщину  с ребёнком  из вражеской лагеря, ( Вы сами так сказали), рискуя  своей  репутацией  или даже  жизнью?  -  перебил  старика Сергей.

- Не стоит  приписывать  мне  героизм на пустом месте,  - мягко возразил   старый  доктор. - Уверяю Вас,  я ничем не рисковал, благодаря  покровительству  одного крупного  партайгеноссе. Я сделал  этому чиновнику  сложную  операцию, спас  ему  жизнь, хотя охотнее  задушил  бы  сволочь   собственными  руками. Вот тогда  может быть  и считал бы себя  достойным  звания  героя.

Итак,  ребёнок  выздоровел и отправился  с матерью  домой.   Я практически  сразу забыл  об их  существовании.  Наша дивизия  отступала,  неся  ужасные  потери, русские  подходили к городу, нужно  было  срочно эвакуировать  госпиталь.

- Когда  Анна   внезапно  появилась  в госпитале, я был удивлён:
- Что-то  с мальчиком?  Осложнение  после  операции?  Простите,  фрау,  но мне сейчас не до  вас.  Скоро  в город  войдут  ваши войска  и вы сможете  обратиться  к  своим  медикам.
- Нет....,  запинаясь  ответила  женщина.  - С сыном  всё  хорошо.  Я Вам  так   благодарна!
Я  нетерпеливо  ждал,  не понимая чего она хочет. Женщина была  очень  бледна и  чем-то сильно  расстроена. Она  едва сдерживала  слёзы,  но видя  моё   раздражение,  взяла  себя в руки.
- Можно  мне уйти  с Вами?
- Что???!!!  Я не ослышался? Уйти  с кем?
- С вашим  госпиталем! -ответила  Анна, - Прошу  Вас не отказывайте!  Возьмите  меня   на работу кем  угодно:  санитаркой,  уборщицей!!! Пожалуйста!
Я был  поражён
- Но зачем,  фрау Анна?  Ведь  скоро ваши солдаты  освободят  город. К чему  вам уходить  с врагами?   И мальчика с собой тащить?  Ведь он ещё  слаб  после  операции!
- Сын остаётся,  - глухо  ответила  она  и разрыдалась.
- Быстро  изложите   суть  проблемы,  - приказал я. -  У меня  мало времени.
Анна  вытерла  глаза  и  тихо  сказала:
- На меня написали  донос!
- Донос?  Какой  донос? За что?  Кто  написал?
- Соседка, - ответила  женщина. - За  якобы  сотрудничество  с фашистами.
Она видела как санитары  приходили  к нам домой,  видела как   я пришла  сюда.  Ведь мы живём  совсем рядом,  через  две улицы,  - Анна   махнула  рукой  куда-то  в сторону , в направлении  дома. 
-  Вы думаете , что  последствия  будут  страшными? -  серьёзно  спросил я. На ум  пришли  воспоминания  о допросе   в гестапо,  когда  я позволил  себе  усомниться  в том,  что фюрер,  развязавший  эту дикую   войну, психически  здоров. Ндааа, если бы  не тот  высокопоставленный пациент, успешно  мной  вылеченный, сидеть  бы мне  в концлагере.  А донос  написали  мои соседи.

- Я  не думаю, я знаю,  - ответила  Анна. -
Учитывая  моё  неблаговидное дворянское  происхождение,  минимум  посадят в лагерь, но скорее  всего расстреляют.  Соседка  ждёт  прихода  наших  и  сразу  побежит  куда надо.  Она меня ненавидит.
- За что? - спросил я.
- Мой отец  в прошлом  выгнал её  из дома  за воровство.  Она служила  в нашем имении.
- Понятно, - ответил я. - Но как же  Ваш сын?  С кем  он останется?
- С моей  свекровью, - ответила  Анна.  - Это  она  уговорила меня  бежать.  Может  быть потом,  через некоторое  время  я смогу  вернуться,  - тихо  проговорила  бедная  женщина. 

Решение  я принял быстро и помог Анне,  не только потому,  что ненавидел доносчиков,  или  пожалел ,  но и поставил  себя  на её место.  Женщине  действительно  грозила  гибель.  Анна  ушла  с нашей медчастью  в качестве  санитарки. В дальнейшем  я  сделал  ей    немецкий  паспорт . У хорошего  врача  много  благодарных пациентов, - усмехнулся   господин  Мерц. - Всё  прошло  без сучка  и задоринки.  А затем я сделал  Анне  предложение  и в Германию  вернулся  женатым  человеком.

Старик  перевел  дух, выпил ещё  воды и продолжил:
- Наконец  закончилась  проклятая война,  я  вернулся  в гражданскую  медицину  и жизнь  вошла  в мирное, спокойное  русло. Наконец  я жил так, как всегда хотел.   В доме царил уют  и покой.   Меня всегда  ждала   спокойная,  умная,  тактичная  жена, хорошо  знавшая  мои  привычки. Ни одного скандала  за всю совместную  жизнь,  полное  взаимопонимание.   Порой её лицо омрачалось  печалью  и я знал  причину  : сын!  Тоска по нему.  Но здесь  я был бессилен.  Мы жили  в Западной Германии. К тому же Анна, скорее  всего   в своей  стране считалась  предателем.  Забрать  мальчика  в Германию  не представлялось  возможным.  Анна  сама всё  понимала  и не просила  меня  ни о чём.  Но  она страдала , бедная ,  от сознания  того, что не может  поехать  за  своим  сыном,  растить  его, видеть  каждый день  наяву, а не во сне.  И  я  жалел  бедную  жену и утешал  как мог. Так мы прожили  двадцать  лет.

Я уже  совершенно  забыл про запертый  чердак, про историю  с призраком,  про  предупреждение  старой  цыганки,  да и не верил  я ни в какую  мистику,  считая  её  пережитком  прошлого, чепухой.
Поэтому  совершенно  спокойно  открыл  чердак, когда пришли  рабочие  ремонтировать  крышу  снаружи  и изнутри.  После  продолжительного  ливня  на потолке   одной  из комнат  второго этажа  образовались  отвратительные  пятна  и я  немедленно  вызвал  бригаду  рабочих.  Чердак  был залит  водой, коробки  с вещами  Греты  намокли  и Анна  занялась уборкой,   взяв  на помощь  женщину  из  ближайшей  деревни.
Эта  проблема  была решена, но тут же возникла  другая.  Помощница  знала  историю  с призраком  и поведала  её моей жене. 
К моему  неудовольствию  Анна  отнеслась  к этому  серьёзно.  Она  была  крещеной,  верила  в Бога.   Воинствующие  атеисты  её  веры  не поколебали.   И она  была  убеждена, что  некоторые  души не  находят покоя после смерти   и способны  причинить  зло.  Я  просто  посмеялся  над её страхами, запер  вновь   чердак  и  посоветовал  выкинуть  эту чушь из головы. А зря!   Отнесись  я к этому  иначе - смог бы  избежать  беды!
Но вместо  этого  я сердился  на жену,  когда  она  заводила  разговор  про Грету.  Мне  неприятны  были  воспоминания  о прошлом,  и  Анна  замолчала. 
Прошло  некоторое  время, в доме  было  тихо и спокойно.
- Вот видишь! - говорил  я жене. - Нет и не было в имении  никаких  призраков.
Все эти  истории  - чушь  и предрассудки. 
Анна  не спорила,  но была  неспокойна, особенно по вечерам. Она  явно чего-то  опасалась,   и  с наступлением  темноты   старалась  как можно  ярче  освещать  комнаты. Однако,   не  желая   раздражать  меня,   больше  об этом  не заговаривала.

Ту ночь  мне не забыть  никогда,  даже  если   совсем  потеряю  память, ужас  останется  внутри. Я проснулся  от  жажды  и протянул руку  к стакану  воды,  стоявшему  у изголовья,  но так и замер. Боковым  зрением  я заметил   белую  фигуру, склонившуюся  над Анной.  Не веря  своим  глазам, я медленно  повернул  голову и увидел  бывшую  жену.  Грета  стояла  возле  Анны с  большим ножом  в руке. Лицо  её  было  искажено злобой, бледные  губы  шевелились. Я расслышал  слова  и похолодел  от ужаса.
- Ты умрёшь,  тварь,  за то, что  посмела жить  здесь и  прикасаться  к моему мужу! Я его не отдам!  Никому  не позволю  занять  моё  место! Я тебя убью! 
Анна  лежала  без движения, даже  дыхания  не было слышно. Спала  или была  в глубоком  обмороке?
Я хотел вскочить, прогнать Грету, одновременно  говоря  себе, что это  абсурд,  что мёртвые  не могут  выйти  из могил  и разгуливать  по дому, но не смог  подняться.  Тело словно  оцепенело.  Я лишь  беспомощно  поводил  глазами, не зная  что  делать.
В это  время  безумная   размахнулась  и ударила  Анну  ножом  в грудь.
Жена  не издала  ни единого звука, а я закричал  и продолжал  кричать,   даже  когда  зажегся  свет  и живая - невредимая  Анна  в тревоге  склонилась  надо мной.
- Сон!  Господи  Всевышний,  это просто  сон, но какой ужасный!
Я долго  не мог прийти  в себя,  однако не хотел  пугать жену  и наскоро  придумал  отговорку,  не упоминая  имя Греты.  Вдруг  я вспомнил  слова цыганки:

"Я обладаю  способностью  чувствовать  зло. Видеть и слышать то, что другим  людям  недоступно. И своей  любимой  внучке  я передала  эти способности. Так что Вы спасли  непростую  женщину  и всегда  можете  рассчитывать  на её  помощь   если  меня  не станет"

Однако  я  отогнал  от  себя  эти  мысли.  Ночью скорее всего  у меня  был сонный  паралич.  В нем нет ничего  мистического.  Люди  в этом состоянии  часто  видят   пугающие  галлюцинации. Если  мне и нужна помощь, то  хорошего  психотерапевта,  а не цыганки.
Но через три дня  Анна не смогла  утром  встать  с постели. Жена  жаловалась  на сильную  боль в груди.
- Будто  ножом  меня ударили, - говорила  она.
Я вздрогнул, вспомнив  свой  сон и вдруг  ощутил  такой страх от  сознания того, что   могу  потерять  Анну!  Такой  липкий  ужас  охватил  меня!  Я   понял, что  все эти годы  я любил  её.  По - настоящему  любил, но боялся  себе  признаться. Теперь  я был готов  просить  о помощи  кого угодно.
Конечно  в первую  очередь  я  помчался,  в клинику  и привёз оттуда  самого лучшего в городе  кардиолога, хотя  сам  уже  понял  по всем  симптомам  что произошло.  Я решил  бороться за  жизнь  Анны и  её просил  не сдаваться, не покидать меня.  Я бросил  работу  и просиживал  все дни  возле  изголовья  жены, говоря  ей  те  не сказанные  ранее  слова  любви  и нежности.
Я не мог поверить, что  страшно обрадуюсь известию  о возвращении табора. Цыгане разбили  шатры  в своём  излюбленном  лесочке  недалеко от имения.  Я бросился  туда  искать   спасенную мной цыганку, хотя  не надеялся  узнать  её,  спустя  столько лет. Хорошо, что запомнил  имя Мила. 
Из шатра  вышла  полная  женщина средних  лет  и радостно  воскликнула,  увидев  меня: 
- Господин  доктор!  Неужели  это  вы?
Оказывается  она меня  не забыла.
Затем,   увидев  тревогу  на моем  лице,  спросила:
- Что-то  плохое  случилось?  Я могу  помочь?
- Да, Мила!  Теперь я пришёл  к тебе  за помощью,  хотя  до сих  пор  сам  себе  не верю.  И рассказал ей всю историю.
Женщина  нахмурилась:
- Жаль, что Вы тогда  не послушали  бабушку!  Она  искренне  пыталась  помочь  и была  очень  огорчена  Вашим  упрямством.  Пойдемте  скорее!  Я постараюсь  справиться, если  ещё  не поздно.
Войдя  в дом,  Мила  вздрогнула  и  перекрестилась. 
- Ты что-то  чувствуешь? -  спросил  я,  встревоженно глядя  на неё. 
- А Вы  разве  не чувствуете?  Запах гнили  и холод. Здесь  очень  холодно, как  в погребе.
Стоял  необычно  жаркий  июль и   холода  я точно не ощущал.   Впрочем  неприятных  запахов  тоже.  Я  позвал  кухарку,  думая,  что  возможно она
забыла  поставить  в холодильник  какую- то еду,  но нет. Кухня  была  стерильно  чистой.
Мила  тем временем  исследовала  комнату  за комнатой, наконец  добравшись  до нашей спальни.  Войдя, она  в ужасе  закрыла  рукой рот,  глядя  на  кровать, где лежала Анна. Жена  спала, постанывая время  от времени.
- Вы видите? - прошептала  цыганка, схватив  меня  за руку.
- Что? -  спросил  я, хотя уже знал  ответ.
- Высокая женщина  в белой  ночной  рубашке, - шептала  Мила. - Волосы распущены, на шее багрово - синий  след  от верёвки.  Она   наклонилась  над  Вашей женой. 
- Что она делает? - чуть  не закричал я.
- Высасывает  из неё  жизнь!  Убивает  бедную  женщину. 
- Прогони  её,  Мила!  Прогони!
- Я постараюсь! Не будем терять  времени!  Скажите,   все вещи  покойной  собраны  на чердаке?  Нельзя  оставлять  ничего, даже  булавки!
- Думаю, да, - помедлив  ответил  я. - Твоя  бабушка  тогда  заставила  экономку  собрать  всё  и отнести  наверх. Много лет  чердак  был заперт и после  ремонта Анна  ничего оттуда  не выносила. 
- Хорошо!  Тогда  нужно  позвать  подмогу  и отнести  коробки во двор.   Их необходимо сжечь  как можно  быстрее, а затем  я  проведу обряд,   чтобы  изгнать  неупокоенный  дух  навсегда  из дома.
Я немедленно позвал  прислугу  и все  вместе  мы  перетащили  вещи  покойной  Греты  вниз. Коробок  оказалось  много: платья, шубы, плащи  и пальто, многочисленная  обувь, шали, украшения, альбомы  с фотографиями, книги  и даже  игрушки(  несколько  фарфоровых  кукол) -   всё  полетело в костёр.  Ненасытный  огонь  пожирал  одну вещь за другой, а Мила, не переставая  шептала  какие-то  заклинания.  Когда  последняя коробка исчезла  в пламени, Мила  поднялась  на чердак и тщательно  осмотрела  его. Убедившись  в том, что там  не осталось  ничего  из вещей  покойницы, она снова произнесла  какие-то  непонятные   слова  на своём  языке,  закрыла дверь и устало  прислонилась  к ней.
- Всё!  Я  смогла  прогнать её.  Не думаю, что Грета  упокоится  с миром, уж  слишком  велик  пожар  ревности, бушующий  в её  груди. Но сюда  она  больше не вернётся. 
- Значит  Анна  спасена?  Она  поправится? - радостно  воскликнул я.
Мила  как- то   странно  на меня  посмотрела и пробормотала:
- Всё  в Божьих  руках,  будем  молиться. 
Она  сразу  поняла что к чему,  а я ещё тешил  себя  напрасными  надеждами. 
Поблагодарив  Милу,   я проводил  её  и поднялся  к жене.
Анна  лежала  на постели худая, слабая,   измученная  болезнью. Увидев меня, она  слабо  улыбнулась  и поманила  рукой. Я присел  на кровать  и взял  худенькую  руку, осторожно  поцеловав  пальцы. 
-  Только  не плачь! -  попросил  я, увидев  её  слёзы.  - Не нужно плакать.  Всё  хорошо. Ты очень  скоро  выздоровеешь.  Обещаю!
- Я люблю  тебя, Герхард!  - тихо  сказала  Анна. - Полюбила  практически  сразу, как увидела.  Я очень  благодарна  тебе  за всё.  Ты  спас  сына и меня. Ты заботился  обо мне  многие годы. Я знала, что  ты тоже  любил  меня, просто  боялся  очередного  разочарования и не позволял  чувству  выйти наружу.  Скрывал  любовь  под маской  сдержанности.   Ты не печалься  обо мне,  не тоскуй,  не укоряй  себя!
И  выполни  пожалуйста  мою  последнюю  просьбу -  найди  моего сына и расскажи  ему правду  обо мне.  Скажи, что  я его  очень  сильно  любила  и тосковала  по нему  всю  жизнь.  Я надеялась  отыскать  Серёжу  после войны  и забрать  сюда, но  не смогла, а  ты  сможешь. Обещай   найти  сына, чтобы  я ушла  спокойно.
Я закрыл  глаза, чтобы жена  не увидела  моих слёз.   С трудом  взял  себя  в руки и сказал: Обещаю! Я найду  Сергея.   И ты   сама  ему  всё  расскажешь. Ты  поправишься!  Обязательно  поправишься!  Я тебя не отдам  смерти, как не отдал  тогда в лапы НКВД.
Я ещё долго  говорил,  убеждая  скорее самого себя. Анна  лишь печально улыбалась,  не возражая  и не перебивая. Потом  она притянула к себе  мою  голову  и поцеловала  долгим, прощальным  поцелуем. Через  несколько минут  всё  кончилось  - Анна  умерла.

Господин  Мерц  прервал  рассказ, на глазах его  снова заблестели  слёзы,  впрочем плакал  не он один.  Супруги  Арсеньевы  тоже  вытирали  глаза.

- Я похоронил  Анну  на городском  кладбище,  подальше  от могилы Греты,  опасаясь,  что  её   ревнивый  дух  может  мучить  жену  и в могиле.
Мы с вами сегодня  чуть позже отправимся  туда.
После  похорон  я немедленно занялся  поисками, как и обещал,  но многие годы упорного  расследования  не принесли  результата.   Я почти  отчаялся,  когда  случилось  невероятное  - пали  и СССР  и Берлинская  стена.  И я, несмотря  на преклонный  возраст ,  поехал  в те места, где когда- то шли  тяжёлые  бои. Впрочем  и эта  поездка  не помогла поиску.  Ты как сквозь землю  провалился. Я уже  грешным  делом  считал тебя  давно погибшим.
- Я  чудом  не погиб, - отозвался  Сергей.  Немцы  при отступлении  бомбили  целые  кварталы. Я стоял  в очереди  за хлебом, когда  бомба уничтожила  наш дом. Бабушка погибла,  от здания  остались  руины.  А вот  соседка -доносчица выжила. Я всегда  её боялся,  сравнивая  с Бабой - Ягой. Уж очень  была похожа  на злую  ведьму.  Когда  меня  пришли  забирать  в детский  дом, она  стала  громко  кричать, что я сын  немецкой шлюхи,  предательницы  и шпионки.  Странно, что  про геройски  погибшего отца все сразу забыли и упрекали меня долгое время , шпыняли  и обзывали. Хорошо, что директрисса  детдома  была  женщиной  чуткой  и доброй. Она защищала  меня  от нападок,  а после  войны  подыскала  мне приёмных родителей. Это была  немолодая  супружеская пара, люди  простые  и добрые.  Меня усыновили,  дали свою  фамилию  и увезли  в Ленинград.  Вот почему  Вы не смогли  меня отыскать. 
Арсеньев - это  фамилия  приёмного отца.
- Да.  Мне помогла  случайность , - кивнул  старик. - Твоя  книга, где  ты описал  своё  нелёгкое  детство, указав  настоящие фамилии,  имена  родителей и своё.   Мой адвокат  увидел рекламу этой книги,  и по фамилии главного героя  сделал  предположение, что это можешь быть ты. Слава Богу не ошибся! Благодарю, что ты ни одним  плохим  словом  не  отозвался  о матери, хотя  все вокруг  убеждали  тебя  в обратном.
-  Сначала  я  очень  тосковал  и плакал  по ней  и всё  ждал, что мама  вот - вот вернётся, - тихо ответил Сергей.
- Потом  понял, что это напрасные  надежды  и  тоска сменилась  злостью.
Я думал:
- Как же она могла  сбежать  и бросить  нас  с бабушкой?  Поменять  меня  на какого-то  фашиста!  Эта  боль, горечь  и обида  долго  грызли  меня,  но оставались  внутри до сегодняшнего  дня.  Я не смог  выплеснуть  эти   чувства  на бумагу.  Просто  написал, что мама  пропала   без  вести  при отступлении  немецких  войск.
Старик  подошёл  к Сергею  и крепко его обнял:
- Спасибо,  сынок, что не испачкал  память о ней!  А теперь  ты сможешь  написать продолжение,  ещё  один замечательный  роман, если захочешь. Ты хороший писатель,  у тебя  получится.  А  я готов  профинансировать  издание   твоей книги  в разных  странах.

PS

Сергей Арсеньев  действительно  написал  книгу о превратностях  войны, об  изломанных  судьбах  людей, в том числе  правду  о своей  матери. Книга   разошлась  большими  тиражами  в России,  Германии, США  и других странах.  Мы с господином  Мерцем получили  подписанные автором  экземпляры. Зная  всю  историю,  всё  равно было очень  интересно  прочитать  этот роман  под названием УЙТИ  С ВРАГОМ
Старый  доктор  умер  через  месяц после  выхода книги. Его похоронили  по завещанию  рядом  с женой.  Все свои  сбережения  он завещал  сыну  любимой  женщины.  Я  читала  в прессе, что господин  Арсеньев  потратил  большую часть  этого  неожиданного  наследства  на благотворительность.

Примечания  автора:
Рассказ  написан  отчасти  на реальных  событиях.  История  жены лётчика, которая  ушла  с немецким  офицером,  бросив  больного  маленького  сына,  реальна. Истинная  причина  этого  поступка  мне  неизвестна,  единственное , что знаю -  лётчик погиб. Судьба  их сына  тоже  неизвестна.  Но  судить, не зная  истины, я не имею права, поэтому  представила  её  историю  в таком свете. Фамилии,  имена  героев,  название  книги,  биография  доктора Мерца придуманы. В рассказ  добавлены  мистические  моменты.