Глава 86

При дележе сена всегда весёлый шум и гам, но только не сегодня. Сегодня общество напугано и не громогласно. От кучки к кучке народа распространяются тревожные слухи.
— Слыхали про Глеба?
— Да, Лещиха сказала. Непонятно пока что.
— Это, по всему видать, Бажена злобствует, попомните моё слово, ещё не то будет.
— А сказали, что вроде Ярина…
— Что Ярина? Да ты что!?
— Вот уж правда, в тихом омуте…
— Гляньте, гляньте, Прокопий идёт…
— Лица на нём нет. Во, жену год назад схоронил, а теперь и сын пропадает.
С приближением отца Прокопия все замолчали, посторонились, ждали, что он скажет. Такие вещи от общества скрывать не следует.
— Вот такие дела, значит, — казалось, отец Прокопий постарел за одну ночь. Покрасневшие глаза от вытирал рукавом. Глядя на его горе, многие бабы прослезились. — Не знаю, не ведаю, что случилось, какая такая внезапная хвороба напала на сына. Бабка Лещиха видела, сказала, что ничего хорошего… Ушёл, значит, он куда подальше, чтобы на общество не перекинулась эта зараза. Не поминайте лихом моего сына, люди добрые, — Прокопий поклонился в пояс и повернул назад. Тут уж сердца и у многих мужиков защемили, а про баб и говорить нечего. Вслед сутулой спине Прокопия понеслись причитания самых голосистых. Как водится, стали ещё тщательнее искать виновных. По всему выходило: либо Бажена, либо Ярина. Больше, вроде, некому.
— А, может, надо к волхву? Тот разобрался бы, что за хворь…
…Возле шалашей тихо, людей нет, одна семья Видборичей в полном составе. Не пошли на всеобщий делёж сена, не до того. Пока переживали одну беду, не ведали, что другая притаилась у порога. Тревожно поглядывают на бледную Ярину. Та сидит оглушённая новостью. Глаза огромные.
— Куда он ушёл? — спрасила в который раз у Лана. — Он ведь должен был хоть что-то сказать.
— Сказал, в лес. Если жив будет, даст весточку отцу, — послушно повторил не в первый раз Лан.
— А про меня? Про меня что-нибудь сказал?
— Сказал, что надеется, что ты у себя в шалаше спишь, — наконец выдавил из себя Лан фразу, которая смутила его ещё ночью.
Ярина замерла, в лице ни кровинки. Домна с тревогой поглядела на дочь. Наконец, не выдержала:
— Ну давай, теперь и ты беги из дома! В тёмный лес. Только вот что, доченька. На этот раз я поумнее буду. Хватит! Крепко много воли вам отец дал. И вот чем эта воля кончается — побегами. Только, милая, у тебя это не получится. Глаз с тебя не спущу. Под замок посажу, спать со мной будешь, но ты-то уж не убегишь.
Ярина с недоумением поглядела на мать. Казалось, она не понимает, о чём та толкует. Домна сама побледнела, вспомнив недавнюю болезнь Ярины, когда мысленно уже навек прощалась с ней.
— Яринушка, доченька, да не переживай ты так. Всё наладится. Выздоровеет, вернётся.
— Выздоровеет, вернётся? — Ярина покачала головой. — Ты не понимаешь.
— Что? Чего я не понимаю?
Но Ярина на это ничего не ответила. Да и как матери объяснить, что оставила она в последнее время Глеба, совсем забросила. Думала, что беда с Баженой, а беда и за её женихом ходила по пятам.
Ещё вчера на Глеба обижалась, что он её мало замечает, а оказалось, что его она не видела совсем.
…Пыря наблюдала за дочерью. Агния, не торопясь, ходила от одной кучки народа к другой. Там скажет что-то, словно невзначай, там кивнёт головой. После повернула к шалашу. Пыря поколебалась: то ли подождать делёж, посмотреть, какое им сено выделят, в какой скирде, то ли идти за дочерью. Не выдержала, пошла к шалашу. Агнию застала, когда та заканчивала седлать коня. Свою чёрную кобылку Агния поменяла у односельчанина на гнедого.
— Ты куда это собралась?
— Домой. Тут уже делать нечего, — Агния легко вскочила в седло и поскакала.
— Постой, — закричала Пыря, но дочка словно не слышала.
Пыря почувствовала, как её переполняет гнев. «Да сколько ж можно? Да я для тебя совсем пустое место? Ну нет, доченька, на этот раз по-моему будет. Хватит, кончилось моё терпение!»
Ещё долго Пыря мысленно разговаривала с дочерью, а сама нервно запрягала старенькую кобылу и бросала в телегу свои немногочисленные вещи.
— Но-о, — вскоре ударила прутом по костлявому крупу лошади и тронулась в путь.
— Куда ты, Пыря? — удивилась шедшая мимо Лябзя.
— Домой, — сухо ответила Пыря.
— А сено?
— Лябзя, не в службу, а в дружбу, догляди, какое мне сено дадут. И где.
— Ладно.
И Пыря махнула рукой, прощаясь.