Дай саадака! садака дай!

Итак, что такое садака? Садака – это добровольная мило-стыня, которую мусульманин выплачивает по собственному усмотрению и желанию в качестве подаяния беднякам и не только...
Сначала я скажу о том, что такое милостыня вообще. Как я понимаю, милостыня – это подаяние нищему, нуждающемуся. Нищий же – это человек, у которого нет возможностей зарабо-тать себе на хлеб, одежду, которому негде жить и прочее, про-чее. И тогда он вынужден идти просить милостыню. На Руси ни-щих даже оберегали. Если просил милостыню нищий, это не счи-талось постыдным делом.
В словарях синонимов одним из ближайших по значению к слову «нищий» приводится слово «попрошайка». В предыдущем абзаце я сказал, как понимаю значение слова «нищий». Сейчас скажу, кто такой попрошайка. Попрошайка – это человек, кото-рый назойливо выпрашивает подаяние, надоедает просьбами.
Переходя к частным случаям, говорю, что попрошайки в нашем городе это вовсе не нищие и не инвалиды, а в большин-стве своем самые обыкновенные, а порою даже не старые и здо-ровые люди, но только назойливые, надоедливые и до невоз-можности противные своими деяниями. Чаще всего это молодые еще женщины, с именем Аллаха на устах просящие садака. Неко-торые из них по два-три раза в месяц стучат в твою дверь и вы-прашивают деньги, именно деньги. Подашь ей 50 или 100 руб-лей, через полчаса она посылает свою подругу. И стоят они у две-рей, не давая тебе двери закрыть, пока не подашь. Я открываю двери, объясняю, что живут тут пенсионеры – жена из кухни кри-чит: «Дай ей пятьдесят рублей, и пусть уходит». Если жена откры-вает им двери и говорит, что пока пенсию не получили – я кричу ей из комнаты: «Дай ей 100 рублей, чтобы она поскорей убралась отсюда». Они все хорошо знают, где кто живет и когда выдается пенсия. Это одна из самых противных категорий попрошаек. Я к ним еще вернусь в своем рассказе.
А пока несколько слов о другой категории просящих мило-стыню. Где только их нет. Они стоят во всех людных местах. На вокзале, на автостанциях и базарах, сидят у больничных ворот. Как не подашь сидящей с ребенком на руках женщине, если ты идешь к больному родственнику, про себя моля Бога дать тому здоровья. Как не подашь инвалиду в коляске у светофора, подъ-езжающему к тебе здоровому, сидящему за рулем дорогой ино-марки. Такие попрошайки были у нас и в советское время, хотя очень мало. Мало потому, что люди были заняты работой и счи-тали оскорблением что-нибудь у кого-то брать. Советский чело-век зарабатывал свой хлеб каждодневным трудом и в подаянии не нуждался.
А вот попрошайки первой категории, наглые, назойливо выпрашивающие, появились у нас вместе с демократией и демо-кратами. Они не считаются с человеческой моралью. Написать о них я задумал после следующего случая.
В самом начале той недели захожу в аптеку, что рядом с магазином «Каспий». Вступаю в разговор с девушкой-продавщи-цей о том, каким российским лекарством можно заменить доро-гие импортные таблетки плавикс: порой хороший грамотный ап-текарь в лекарствах разбирается лучше некоторых врачей. Прямо у самого окошка, развернув меня руками в свою сторону, какая-то женщина громко и требовательно кричит мне в лицо: «Дай са-дака! Садака дай». Я посмотрел на нее и потерял дар речи: пе-редо мной стояла Джоконда Леонардо да Винчи, такая же дород-ная и почти красивая. Она опять крикнула: «Кушать нету. Дай Са-дака!». А у самой в руках в прозрачном пакетике свежая лепешка. Я и говорю: «Ешь хлеб вот мягкий у тебя в руках». Она: «А поми-доры?». Мне стыдно стало: вдруг подумают, что я не хочу «бед-ной женщине на помидоры подать». Сдачу с двухсот рублей, ко-торые я давал за отечественные дешевые таблетки от аллергии, сунул в руки «голодающей» и выбежал из аптеки.
Через день иду в ту же аптеку (лекарства беру там со скид-кой на 10% по дисконтной карточке) покупать российские таб-летки симвастатина, понижающие холестерин в крови. Что же вы думаете?! Опять рядом со мной у окошка та же попрошайка, и опять же «Дай садака! Садака дай!» Что за наваждение такое! Она меня просто преследует.
Но теперь я громко и ясно говорю ей: «Садака не требуют, а просят. И не в аптеках, а у входов в мечеть и церковь!» Она на меня нуль внимания. Сунула руку в окошко, схватила продолго-ватую упаковку аскорбинки (детского витамина С) и спрашивает у продавщицы: «Что это? Это можно кушать?!» Девушка выхва-тила у нее упаковку, вытащила оттуда одну большую белую таб-летку и подала женщине… Она была образцом самой назойли-вой попрошайки.
Говорят, что нищенство – это социальная болезнь. Значит, с ней нужно бороться. Но как? Может быть, нужно искоренять бедность, просто не подавать нищим, изгонять из городов попро-шаек всех мастей или… как – то по-другому? Я не знаю.
2016 г.