Пинг-понг

Хорошее это дело – пинг-понг. Как знать, может, что и самое лучшее. Великая игра! Не по размеру – по сути великая. Говорят же, что муравей – самое сильное животное: хоть бы его и ноготком придавить всякий горазд. Дело ведь тут в относительности, потому что подымает муравьишка побольше своего веса в 40 раз и еще маленько. А гиппопотам и себя-то с трудом удерживает, все норовит в воду влезть, чтоб полегче. Так и пинг-понг, один в один точь-в-точь, только иначе. Места занимает мало, учиться играть в него весело, а играть – еще веселее. Причем, даже и стол с сеткой иногда не требуется. Водрузил фанерку на шесть чурбанов, вместо сетки дощечку приладил – да и играй. Ракетку и сам можешь сделать из чего хошь.
Эмоций тогда через края буквально. И удаль показать можно, и маленечко в пределах допуска осерчать, ну а порадоваться – так само собой, постоянно. А еще – и это несомненный плюс: можно с девчонками играть. Потому что девчонки тоже иногда играют так здорово, что поди – выиграй. Была у нас в школе Люба. Красивая старшеклассница. И стол теннисный в школе был. И ракетки – не из абы чего, а у каждого своя, фабричная. Вот мы, наскучив игрой друг с дружкой, бежим к ним в класс. Она сидит, в окно смотрит, волшебная, как принцесса, а пока принца нет мы ей: «Люба, сыграем?» - «Сыграем» - говорит. Встанет она напротив тебя, статная, волосы свои золотистые заберет, глазки томно веками полуприкроет, будто не в пинг-понг играть, а заморских женихов отворачивать. Но подашь, не успеет шарик отщелкнуть «цок-цок», как она его – хлобысь! отмашью, и тот, будто из пушки, кажется, что даже свистит в полете – дернуться не успеешь. Однако же и у Любы была в игре слабая сторона. Со временем мы с одним моим товарищем это обнаружить сумели, и даже иногда получалось выигрывать. Выявили мы ее ахиллесову пяту с приятелем каждый сам по себе – потому что таким делиться нельзя, иначе лишишься всех привилегий. А так – получалось, что только он, да я во всей нашей ватаге могли Любу в пинг-понг изредка одолеть.
Про товарища этого я еще расскажу чуть позже, а пока – про другое. Про то, почему все-таки пинг-понг – это так весело. Учились мы в институте, и раза два в недельку ходили в институтский спортивный зал, как раз-таки, зарубиться в пинг-понг. И была в это наше время там всегда одна и та же компания: я, Сашка - закадычный дружище мой, Виталя, и Лешка. Играли мы сперва один на один для разогрева, а потом – пара на пару. А в парной игре ж как: удар отражать надо по очереди. Вот и был такой случай, когда Лешка отбил свою (мы с ним против тех двоих), мячик к ним прыг, и уж обратно, а Лешка еще тут, хотя и в движении, видать, не с прыжковой ноги начал, еще только отпрыгивать изготовился. Ну я наметанным глазом вижу всю грядущую траекторию шарика. Летит точнехонько в центр, где еще Лешка. Мешкать некогда, авось, отскочит дружище-то! Размахнулся бить, вот руку занес, вот уже тело с рукой разворачиваю, вот уж и бью, и у Лешки доля секунды освободить пространство…
Влупил я ему, значит, прямо по ляжке, что было сил, звучно так, на весь зал щелчок эхом гулял! Но он не обиделся, потому что знал, я все делал согласно букве этой великой игры. И не хватило-то ему буквально сантиметров пятнадцать, какие-нибудь пять миллисекунд, а то и четыре. Так что, несмотря, что больно было, смеялись все мы, животы удерживали.
А то вот еще случай – тоже пара на пару, теперь я с Сашкой, и Виталя с тем против нас. Заглушил значит, Сашка, с размаху, да не совсем точно. Шарик врезался в край сетки и перевалился на их сторону, едва-едва от сетки на четверть и подпрыгнул малость почти на том же месте. Такие, как правило, не берутся. Что там, как правило – в реальной жизни и не увидишь, чтобы кто-нибудь вот это парировал! Раз в сто лет, разве что. В мгновение, пока мяч падал эти жалкие тридцать сантиметров, Виталя обежал стол и, будто в руке не ракетка, а шпага, сделал мушкетерский выпад, самым краешком ракетки невыразимым чудом вытянув мяч, когда тот уже почти дотронулся до стола, и швырнул его к потолку. А куда еще его зашвыривать? Любая другая траектория, и мяч либо в сетку, либо вообще в сторону. Пару секунд нам казалось, что хоть и ловко Виталя и добежал, и достал – да только все зря. Какая вероятность, что оттуда, с шестиметровой высоты,  мячик попадет в стол? А если и случится фантастика, то отскочит так высоко, что я (моя очередь принимать) его вмиг заглушу – скорость звука преодолеет! Разинув рты все смотрели за шариком. Тот меж тем будто и вовсе не описал дуги, остановился в верхотуре и ринулся с ускорением вниз. Еще секунду и стало понятно, что мяч таки может прилететь в стол. Вот только на нашу или их сторону? Я приготовился на всякий, чем черт не шутит, а вдруг – тогда и прихлопну его тут же, как муху! Сердце замерло, смотрим, ждем, пот застилает глаза от психического напряжения. Шарик падает… падает… будто время замерло, но нет, он уж над самым столом, и попадает четко в центр сетки и опять, как и секунды назад переваливается – теперь уж к нам. Зеркально – едва полторы пяди от сетки. Ну как такое возможно? Мне, однако же, некогда о том размышлять, возможное или невозможное то событие – отбивать нужно. А как достать?  Виталя начинает хохотать, даже ракеткой со смеху себя по ляжке охаживает. Оно, конечно, ему б отойти полагается, чтоб напарник приготовился, но - ясное же дело, ТАКИЕ НЕ БЕРУТСЯ! Вы, быть может, скажете: несколько секунд тому только точно такое же он сам взял, дык ведь тем более! - теперь сотню лет как минимум ждать, покуда кто-то этакий же вот подвиг сызнова осилит. Так что Виталя хохочет знай себе всласть, и мысль не впуская, что отойти б надо. Тем временем я, Д’Артаньян бы гордился, молниеносным вышагиваю вперёд, задеваю шарик буквально кончиком, и он опять взмывает туда, под перекрытия. Виталя, начинает ржать и того хлеще. Дыхание у всех троих прекратилось, только самоуверенный Виталий хохочет, надрывается аж - не верит, что чудо повторится. Мячик, опять почти не сделав дуги, хлопнулся четко в центр сетки, будто ему там медом намазано, и свалился к ним. Смех с Витали как рукой сняло, да только поздно. Уже ему даже и отойти не успеть, не говоря уж о том, что такие не берутся! Разве что раз в сто лет!
А потом, после игры, когда мы, счастливые всеми этим чудесами, какие не у каждого на веку происходят, сели в раздевалке и достали термосы, я вспомнил и им рассказал случай – тоже про такое вот чудо. И здесь сейчас этот случай перескажу – он как раз про того приятеля, с каким лишь мы двое Любу в пинг-понг порой переигрывали.
Люба уже тогда школу окончила, и мы с ним - девятиклассники. Кискин Максим свою фамилию на сто процентов оправдывал. Ручки тощенькие, глазки хитрые и голос писклявый, препротивный. Особенно когда спорить начнет. А спорить он не просто любил – жил этим, никаких сил не хватало его терпеть, чтоб не подраться. Но самое его дурное качество было то, что он в пинг-понг у всех в школе всегда выигрывал. И, соответственно, у меня. Даже на тренировках. Даже последнюю партию, когда все устали. Атаковал резко, крутил, подрезал. И бил, гадина, выверено, будто хирург какой, то вправо, то влево, загоняет так, что весь сделаешься в мыле – издевался! А потом, когда устанешь - ошибешься маленько, задерешь мяч совсем на чуть-чуть, Кискин его тут же – бабах, размазывает. Ужасный человек!
Было, однако же, два случая, когда я у него почти выиграл. Да не то, что почти – выиграл бы, если бы не вмешались какие-то нам непонятные силы, потому что иначе как объяснить?
Первый был на тренировке, играли мы полную игру. Вот это, скажу вам, было побоище! Каждая подача скрупулезна, мячик на руке взвешивается, будто в ломбарде кольцо, только что на зуб не пробуется. Вся сила, какая есть, собирается и направляется в этот первый удар. Вот уж мяч в игре, и полетели щелчки – как раскаты, ей-богу казалось, что из-под ракеток молнии выскакивают! И, главное, ни у кого преимущества нет. Он – плюс очко, я вослед. Я забью, Кискин отыгрывает. Ничего не понятно, полная, так сказать, неизведанность. Хоть бы маленькое преимущество кому – дык ведь нет! Первую партию Кискин все-таки взял. Во второй уж и я отыгрался. Наступила решающая, короткая – до одиннадцати. И в этой партии, все как будто точь-в-точь, как и до. 1:0, 1:1, 1:2, 2:2, и так далее, уж 5:5. Но вот что-то в схеме ломается, Максим ошибается, будто изнеможение берет над ним власть, вот уж 7:5 в мою пользу, потом 9:6, потом 10:7. Ребята, это победа! Возможно ли, чтобы в такой ровной игре ему три мяча кряду взять? Никаких шансов. А мне-то и требуется всего только не отдать ему три подряд. Ясно как день – ни за что на свете не бывать этому. Шамаханская царица вместе со всеми ее дарами, и та не сумела бы надо мною такое свершить – Кискину три подряд чтоб мяча сдал! Тем более, на три эти мяча мои две подачи.
Подал, закрутил, он отразил удачно, завязались, Кискин ловко подрезал. 10:8. Ладно, бывает. Его подача. Малейшая ошибка на приеме, чуть задрал, 10:9. Волнительно, но тоже ладно – больше не повторится. Подаю, четко, спин у мяча прекрасный, при приеме Макс ошибается – как и планировалось, атакую – точно, Кискин уже не контролирует мяч, кое-как под него ракетку успел подсунуть. Высокий мяч летит ко мне, вряд ли даже попадет в стол, но я все ж изготовился – добью при необходимости. У Максима в глазах уже читается досада – понимает, что проиграл. Только мне тот мяч не суждено было отбить – он «соплёй» скользнул. Это когда шарик едва об край чиркнет, да слетит вниз.
Сопли, конечно, случаются, и я подобное тоже иногда сотворял, но не в такой же момент, не под третий же мяч кряду! Вот везучий негодник! Ну что ж, игра продолжается, 10:10, Максим изможден, к тому же везение израсходовал. 
Снова пошло рубище, как и все эти долгие партии. Больше-меньше, больше-меньше. Он всегда в догоняющих. Это даже самого сильного сломает, и Максим уже на ногах едва держится – ясно дело, надо только маленько еще терпения, чтоб дожать. Но Максим не сдавался. Напряжение над столом повисло такое, что впору бы провод кинуть, часть электричества снять – да на дело пустить. С этим «больше-меньше» давно сбились со счета. Наверное, 20 плюс : 20 плюс уже. Моя подача. Все, как по писанному, вправо-влево, раскачиваю его, Кискин все менее точен, и вот уж казалось, бы ошибается: мяч высокий, не скорый, вращения нет – самое под атаку! Я прицелился, ноги-пружины, остатки сил собираю в удар…
… И что же вы думаете происходит? Происходит опять «сопля»! Ну кто он после этого, кроме как самый везучий сукин сын на планете? Кискин – первый раз за долгое время «больше». И подача его – вот что для меня плохо. Я – весь средоточие. Подает длинную, ошибка, мяч отскакивает, и летит мимо моего стола, ура-а-а! Ровно!
Блин, нет, «сопля»!
Мне хотелось разорвать Кискина в клочья, потому что такое бесчестие в игре, как две «сопли» одна за другой, и родному отцу б ни за что не простил. Тем более, когда так, после всего этого нечеловеческого напряжения, выверенной игры, после всей этой собранности. Сознаюсь, я надавал ему маленечко тумаков, после чего месяца два мы не то, что не играли – даже не разговаривали. Да мне и не хотелось с ним больше играть, потому что не человек это – сам дьявол, наверное!
Только мне пришлось с ним сыграть еще один последний раз…
То были районные соревнования, в которых я себя хорошо показал, а Кискин – еще лучше. Он у всех выиграл, я же разок проиграл. Проиграл я некоему малому, перворазряднику, кажется, Саврасов по фамилии, 2:1 по партиям. Тяжелая была встреча. Кискин же у Саврасова 2:1 выиграл. Оставалась в том состязании лишь одна игра: я против Кискина. Выиграю я, пусть даже 2:1, еще не известно, у кого первое место. Очки считать, разницу забитых-пропущенных. Встали против друг дружки, жребий кинули – его первая подача. Понеслась, как говорится. Что и скрывать, опять молнии, и противоборство титаноподобное. Ноздря в ноздрю, говоря образным языком. Первая партия чья бы вы думали? Кискина. Смотрю на него через стол, вижу, он уставать начал, пот со лба то и дело смахивает, челку отжимает, да в потные ладошки то и дело дует. У меня вроде тоже самое – да не совсем, как будто чуть-чуть пободрее. Ну, наблюдение не подвело, действительно, второй сет я получше него выступил – выиграл. И выиграл, главное, хорошо, с разрывом – 21:16! Глазам своим не верю – громлю ж Кискина!
Пока сторонами менялись, уже в голове прикинул, что с таким спредом, если третья короткая партия моя – то и первое место тоже. Однако эти мысли от себя отогнал, потому что, как известно, мешают. В решающей партии дело опять пошло хорошо, Максим, было заметно, скисал, и вот уже 10:7 в мою, и снова его подача. У меня маленько дежавю кольнуло. Наваждение смахнул, как пот со лба, потому что думаю себе вот что: «такое везение раз в сто лет! и он свое еще тогда употребил!». Однако, подал он хорошо, собрался, все сделал технично. 10:8. Моя подача. Резкая, точная, он сразу ошибся и мяч опрометью запустил, куда вышло. Конечно же, мне под прихлоп! Руку завел – вмажу, так вмажу… Сопля! 10:9, и дежавю с удвоенной силой. Неужели опять оно вылезет? На своей подаче Максим все сделал филигранно. Ровно. И опять больше-меньше, больше-меньше, он всегда в догоняющих, на своей подаче отыгрывает. Сколько этих больше-меньше было и тут не сказать. С дюжину, минимум. И ни у кого ни одной ошибки. То ли мне показалось, то ли взаправду, вдруг загорелся в его хитрых глазках какой-то зловещий огонек. Я дал ювелирно закрученную, с каждым ответом амплитуда хождений моего визави росла, и вот-вот уж даст мяч под атаку. Уже и она: глушу, залп, чуть не как от Авроры, Кискин разбит, разве что ракетку перед собой выставил, чтоб мячом, какой мчит стрелой, не пришибло. И летит обратно мяч невесть как, и прилетает… соплёй. А потом Максим, будто издевается – три переподачи. А как справился – подал, так и сделал опять ее самую, эту штуку мерзкую - соплю. Скользнул шарик по краюшку да и не достать его оттуда. Кискин чемпион, а у меня третье место.
Прямо через стол ринулся я ему оплеух наддать – по бокам счетчики схватили меня вовремя…
Закончил я той истории, уж и термосы наши пусты были. Гляжу на своих товарищей – те в неверии. Не бывает, мол, по глазам вижу, так, чтобы три переподачи, а уж две сопли подряд – где это видано? Тем более – победных, тем более, в двух разных играх.
С Сашкой домой шли почти всю дорогу молча, каждый свое думал. Уж сумерки, остановились мы у фонаря, от какого нам в разные стороны, майские жуки вокруг лампы роятся, гудят, щелкают о стекло с разгона, и падают прямо вниз, рядом с нами. Он носком кроссовка одного от себя отодвинул.
- Вот гадость! – Сказал и умолк, будто готовился к важной речи. – Ты бы хоть в главном наврал. Что это ты выиграл. Знаешь, как за тебя обидно! Кискин твой… Теперь не усну.
Уже один, подходя к дому я думал: соврать. Оно дело, конечно, не трудное, и все им грешат… Но… Сказать про себя, что я за игру три «сопли» повесил, да две подряд, что решили исход? Ни в жизни! Пусть будет так, как оно в самом деле и произошло…