Глава 29 Первые пять лет

 Глава 29 Первые пять лет

Подросшая Любаша безумно любила сказки и донимала мать, бабушек, отца и всех, кто появлялся в доме с просьбой рассказать сказку. Ей читали и перечитывали все возможные сказки, и в дальнейшем матери, отцу и бабушкам приходилось импровизировать и сочинять различные сказочные истории, или облекать в сказочную форму реальные истории из жизни людей. Девочка любила фильмы-сказки и мультфильмы и старалась не пропускать то время, когда они транслировались по телевизору, или их показывали в местном кинотеатре. Сакральный мир сказок в огромной мере формировал её жизненное мировоззрение и душевные качества с безграничной верой в любовь, добро и в возможное, на их основе, счастье…

Ярослав, сидевший на диване, отложил рукопись и посмотрев на застывшую в ожидании Любашу, произнёс:
— И на мою жизнь наши русские сказки, особенно экранизированные высочайшим мастером киноэкрана Александром Роу, повлияли очень сильно и глубоко.
Молодой художник встал и, подойдя к книжным полкам, достал изданный сборник русских народных сказок и, полистав страницы, продолжил свою мысль:
— Через сказки формируется мировоззрение подрастающего поколения, закладываются основы нравственности, понятия о добре и зле, проигрываются различные векторы поведения героев, часто самоотверженные и героические, и показываются последствия их выбора и, наконец, сказки формируют любовь к родной земле, к её культуре и традициям. Была бы моя воля, я бы не выпускал из государственных рук производство и экранизацию сказок, формирующих основу мировоззрения детей!..
— Многие народные сказки — это сказки будущего!.. — отозвалась Любаша.
Ярослав закрыл книгу и поставил её обратно на полку.
— И это будущее формируется сегодня! А чиновников нашего «нового демократического государства» совершенно не интересует эта тема!.. — отметил Ярослав. — Сейчас они заняты тем, как бы половчее распихать, созданные советским народом богатства и активы, по своим карманам!..
— Знаешь, я с детства была очень впечатлительным ребёнком, и моя мама, придумывая различные сюжеты, вероятно, однажды переборщила с образом сказочной колдуньи, Бабы-Яги, — продолжила рассказ о своём детстве Любаша. — С тех пор и появился иногда повторяющийся и пугавший меня сон. Только со временем он перестал мне снится.
— Расскажи об этом, — попросил Ярослав.
— Мне было примерно пять лет, когда впервые приснилась страшная Баба-Яга. В нашем доме жила чёрненькая кошка с белой звёздочкой на голове и небольшими рыжими пятнышками по шёрстке. Звали её Муська. Я её очень любила. Мама, приходила перед сном поцеловать меня, и всегда сердилась, когда видела, что эта кошка спит со мной на кровати: «Кошка везде лазает, она грязная, а ты её в чистую постель кладёшь!..» «Ничего она не грязная, очень даже чистая!» — сопротивлялась я. Но мама сгоняла кошку с кровати, целовала меня и уходила. Кошка через специальное отверстие пряталась в подполе. Через пару минут, она показывала свою мордочку и, если видела, что мама ушла, снова запрыгивала ко мне на кровать. Она сворачивалась клубочком у моих ног, согревая меня. Я гладила её, а потом укрывшись одеялом, старалась уснуть. Вместе с Муськой я всегда спала очень спокойно. Но были дни, когда кошка гуляла с котами или охотилась на мышей, и я спала в своей проходной комнатке одна. Однажды мне приснилось, как дверь открылась, и в комнату вошла старая и страшная старуха, вся в лохмотьях, с беззубым ртом и страшным выражением испещрённого морщинами лица. Старая ведьма схватила меня и потащила мимо комнаты, где спали родители, в сени и далее — в углярку… Я хотела закричать, позвать родителей, но не могла, так как не было голоса... Проснувшись от страха, я бежала к родителям в спальню и будила их. Они успокаивали меня и клали на свою постель, между собой. Чувствуя надёжную защиту, я засыпала…
— Может быть, это был не простой сон, а попытка воздействия Тьмы на твоё сознание и душу, так как других способов дотянуться до тебя в это время у неё не было?.. — предположил Ярослав.
— Не знаю... Может быть… — неопределённо ответила Любаша. — Мой отец всегда наполнял меня верой в себя и внутренней силой. Даже если я чего-то боялась, он учил меня защищаться и сопротивляться: «Что бы с тобой ни случилось в жизни, ты не должна сдаваться и борись за свою жизнь каждую секунду!..» — «Даже во сне?!.» — уточняла я, — «И в жизни, и во сне, и где бы ты не была!..» — отвечал отец.
Когда я совершала ошибки, например, при написании диктанта, он всё равно хвалил меня и указывал на правильно написанные части текста. Иногда, играя со мной в шахматы или в карты, он поддавался мне, делая это специально, чтобы я выиграла и почувствовала, что могу побеждать. Проигрывать он мне тоже иногда давал, для того, чтобы я не боялась трудностей.
— Если ребёнка часто хвалят, вселяют в него веру, то он вырастет уверенным и успешным человеком, который будет уметь побеждать! А если ребёнок слышит постоянный негатив в свой адрес , типо ты дурак, бездарь, то скорее всего он будет несчастным и слабым, — произнёс Ярослав.

—Мой отец сам хорошо сочинял стихи, читал мне бесконечное количество поэтических произведений великих поэтов, наполняя моё детское восприятие божественными по красоте рифмами лучших стихотворных произведений, невольно, развивая образное и поэтичное восприятие мира... Особенно в памяти осталась «Песнь о Вещем Олеге» Александра Пушкина. Все эти усилия отца привели к тому, что в пять лет я сочинила своё первое детское стихотворение, которое посвятила и прочитала своей маме в день её рождения: Душистый ландыш я дарю —от сердца поздравляю, желаю счастья и добра моей любимой маме!..
— Обязательно вставь эти строчки в свой роман!.. — улыбнувшись, предложил Ярослав. — Хотя они просты и бесхитростны, но наполнены чистой искренней любовью!.. Поэзия — язык Богов!.. — заметил Ярослав.
— В дальнейшем отец, знавший толк в поэзии, — продолжила рассказывать Любаша, — всегда подсказывал мне, как можно более грамотно и лучше написать стихотворение, находя при этом точные поэтические сравнения и образы, а также, как правильно выстраивать ритм и размер в стихотворном произведении…
— Твой отец оказал огромное влияние на тебя!..— согласился худрожник.
— Да, это так!.. — подтвердила писательница и продолжила работу над романом.

Детские годы бежали вперёд, словно шустрые волны игривой и весёлой речки. В дошкольном возрасте Любаша посещала детский сад, который располагался недалеко от дома. Маленькие белые цветочки, зацветающие весной на территории детского сада, излучали необыкновенный медовый аромат. Это был благополучный садик, где дети рисовали, пели, участвовали в разных праздниках. Питание тоже было хорошим. Но воспитательницы были разные. Однажды на прогулке Любаша нашла упавшего из гнезда птенца и показала его своему другу Саньке. После прогулки дети положили птенца в свой шкафчик, который они делили на двоих. Воспитательница, заметив это самоволие, взяла Любашу за ухо и оттащила в угол.
— Что вы делаете! — возмутился Санька.
—Смотри-ка, защитник нашёлся!.. Я предупреждала, ничего в помещение не приносить!.. — кричала воспитательница.
Она толкнула мальчика в другой угол.
— Вот и ты постой в углу!..— строго крикнула она.
— Я его домой заберу!.. — твёрдо произнёс мальчик.
— Не заберёшь! — выкрикнула воспитательница и выкинула птенца в окно.
Любаша громко заплакала. Вышедшая из кабинета заведующая детским садом, узнав, в чём дело, пригласила воспитательницу в свой кабинет:
— Нельзя грубо работать с детьми. Зачем при детях выкидывать птенца? Это же ранит ребёнка!.. Нужно было понять, что дети спасают живность!.. И за это драть девочку за ухо?.. Что с вами?..
— Настроение плохое... — ответила воспитательница. — Меня муж бросил...
— В жизни бывает всё, но, если вы решили работать с детьми, так будьте человеком, а нет — увольняйтесь!..
— Хорошо, больше это не повторится, — пообещала воспитательница и вышла из кабинета.
 Анна, бабушка Любаши, после этого случая, забрала внучку из детского сада и целый год до школы водилась с ней и учила её сама...

Молодая писательница отложила в сторону роман.
— Я очень беспокоюсь о сыне!.. Давай, съездим к нему в больницу!.. — предложила она.
— Да, конечно!.. — согласился Ярослав.
Любаша относилась к той категории женщин, которые не тратят слишком много времени на сборы и на создание исключительного музейно-выставочного «марафета» на своём лице с помощью бессчётного количества различных «штучек и причиндалов» скапливающихся на туалетном столике, перед зеркалом у большинства женщин. Жизнь, требующая решения множества задач в короткие сроки, а также скоростной пример деятельности её мамы, научили Любашу делать всё быстро, в необходимом, для конкретного случая, количестве и качестве. Ярослав же вообще, практически, не тратил время на сборы. Пять минут — и он готов к «труду и обороне».
Солнце сегодня было ласковым и звало на природу и за город, и такая поездка была бы возможна, если бы не случившееся с сыном несчастье, изменившее привычную жизнь влюблённых. Через два часа они подходили к первой городской больнице.
Заведующая ожоговым отделением, Марина Анатольевна, при встрече с родителями Володи сообщила, что заживление его ран происходит без осложнений и нагноений и в скором времени можно будет сделать пересадку кожи, которую возьмут со здоровых участков тела.  Врач пояснила, что будет срезать тончайшие слои кожи с бёдер ребёнка, но в последствии эти следы полностью исчезнут…
Боль сжала сердце Любаши, когда она вспомнила начальное состояние сына в реанимации, где он лежал на животе опухший, с вставленным и причинявшим боль катетером, как Ярослав просил медсестру сделать ребёнку обезболивающий укол... К счастью, эти страшные дни были позади!
Володя уже лежал в обычной палате. Его левая рука и грудь были забинтованы, и рука, при этом, была приподнята до уровня груди и держалась в таком положении с помощью специальной подпорки. Это способствовало лучшему заживлению обгоревшей подмышки. Было видно, что ребёнок, который пережил неимоверные муки, немного ожил и уже не страдает от нестерпимой боли, как в первые дни пребывания в больнице.
В палате находилось ещё несколько детей с подобной бедой. Рядом лежала девочка иммигрантов из Средней Азии. Её отец тоже находился здесь и было заметно, как он страдал и переживал, так как ожоги его дочки обещали возможные проблемы в её будущей жизни. Любаша и Ярослав не спеша прогулялись вместе с сыном по коридорам отделения и положили в общий, выставленный в коридор холодильник, купленный по дороге и подписанный фамилией сына гостинец, состоящий, в основном, из фруктов…
— Сынок, всё будет хорошо!.. — успокаивала Володю Любаша. — Я видела тебя во сне... Ты вырастешь и будешь сильным, умным и счастливым!.. 
Молодая мама с любовью обняла сына и перекрестила его.
— Мама и папа, мне уже лучше, приезжайте, я буду вас ждать!.. — попросил ребёнок.
— Обязательно приедем, — ответил Ярослав. — Тебе осталось не так долго здесь лежать! На поправку идёшь!.. Врач сказала, что физически у тебя всё в порядке, только на спине шрам будет от пересадки кожи, но ты же мужчина, а значит — воин!.. У всех настоящих воинов есть шрамы!..
Вернувшись домой и поужинав вместе с любимым, Любаша решила вновь углубиться в работу над рукописью, благо, были летние каникулы, а Маша гостила у бабушки и дедушки — родителей Ярослава — на их даче, в посёлке Жемчужина, в Ленинградской области. Писательница открыла тетрадь и углубилась в воспоминания о своём детстве.

Отец Любаши, как только она подросла, а фактически, начиная с её пятилетнего возраста начал брать дочку с собой в дальние поездки в тайгу за кедровыми шишками и клюквой. Сбор этих богатств он проводил в окрестностях небольшой деревушки Горбуново, Знаменского района. Рядом с этой таёжной деревушкой протекала неширокая и неглубокая, шустрая речка Аёв. Уровень воды в этой речке едва доходил до колена, но вода в ней, даже в жаркие дни, была холодная, так как её истоки подпитывались ключами и в основном она укрывалась лесом и прилегающими зарослями и поэтому не успевала прогреться.
В этой деревне вместе со своим мужем, уже ставшим стариком, дедом Мишей, жила баба Настя. Она занималась целительством. Со всех окрестных мест съезжались к ней страждущие исцеления от различных недугов люди. Баба Настя практиковала лечение травами, заговорами и молитвами, но могла, в случае реальной необходимости, когда требовалась операция или иное существенное вмешательство официальной медицины, заставить больного обратиться к врачам. Молва о её способностях и возможностях расходилась далеко по округе и за её пределы. Определённо, если бы целительская практика бабы Насти не имела положительного результата, то люди не приходили бы к ней за помощью. Старушка не требовала оплату за свои целительские старания. Люди сами, сообразуясь со своими представлениями и возможностями, благодарили её за оказанную помощь и конкретный результат: кто-то мог отблагодарить деньгами, кто-то картошкой или шишками, кто-то — рыбой или клюквой… — кто чем мог. Бывало, что обратившийся к ней, человек ничем не мог отблагодарить, но это не влияло на отношение целительницы к данным людям. Баба Настя была мудрая женщина... Интересным фактом было то, что её помощью не гнушалось пользоваться и местное районное начальство, включая и партийных деятелей с целью излечения от различных, в том числе и от серьёзных, заболеваний, таких как: рак, инсульт, инфаркт, язва желудка и прочее, прочее, прочее… Хотя официальная позиция руководителей Коммунистической партии того времени не поощряла подобную практику, но, как говорится, линия партии в здравоохранении вела магистральными путями, а тропинка к персональному здоровью могла извиваться где-то рядом и в сторону…
Александр привёз Любашу в деревню Горбуново на мотоцикле. Чтобы не приходить к старикам с пустыми руками, он в своём карьере, который он выкопал в огороде, наловил рыбы. Зайдя в избу бабы Насти, он вывалил свой улов из мешка в эмалированный таз.
— Теперь, хоть рыбки поем!.. — обрадовалась баба Настя.
— А, почему твой старик рыбу не ловит? — поинтересовался Александр.
— Я сама в том виновата!.. Пристал он ко мне как-то: расскажи, да расскажи, от чего я, мол, умру?.. Так пристал с расспросами, что ходу не давал!.. А я возьми, да и скажи, что умрёт он на рыбалке!.. Вот, с тех пор, уже больше трёх лет он на рыбалку и не ходит — боится, — а я без рыбки живу!.. А главное, вся эта его «оборона» — без толку! — Судьбу-то не обхитришь!.. — пояснила баба Настя.
— А ты и вправду знаешь отчего он умрёт? — уточнил Александр.
— Ведаю... И не только это...
Александр оставил малолетнюю дочку у этих стариков, а сам уехал в тайгу, бродить по лесу, по болотам и заготавливать впрок шишки и клюкву.
Баба Настя перво-наперво попросила Любашу не заходить в расположенный в сенях чулан, где она хранила только набранные и сушёные травы и разные снадобья для своей целительной деятельности: «Не заходи туда, срезанная трава, цветы не очень хорошо действуют на человека. Мы не слышим, но может быть они кричат от боли, засыхая…» Но, как говорится, что запрещается, вызывает наибольшее любопытство, и когда баба Настя отлучилась из дома, маленькая Любаша именно туда и вошла, так как двери в русских хозяйствах, практически, не имели замков и запоров. Войдя в таинственное помещение, девочка стала разглядывать висящие под потолком пучки сушёных трав, различные баночки и пакетики плотно заполняющие полочки на стенах чулана. Всё это завораживало и вызывало неподдельный интерес ребёнка...
Неожиданно и незаметно для Любаши из-за связки берёзовых веников высунулись две фигуры. Это были Хронос и Вихрь. Хронос чихнул от попавшей в нос цветочной пылинки. Любаша услышала странный звук и повернулась на шум, но никого не увидела, — таинственные герои оставались невидимыми.
— Почему мы здесь оказались?.. — скрипучим голосом спросил Хронос.
— Ты же видишь, ребёнок отправился на экскурсию!.. — ответил Вихрь. 
Невидимый для Любаши Хронос взял её за руку и, склонившись к ней, тихонечко и ласково спросил:
— Куда вы хотите попасть, милое создание?..
— Я хочу в сказку!.. — ответила удивлённая Любаша.
Через мгновение она почувствовала, что её подхватило, что-то невидимое, и она тотчас растворилась в воздухе и исчезла, словно её и не было в чулане…
Минуя пространство и время, Любаша очутилась в Софийском соборе Великого Новгорода, возле приоткрытой аркообразной двери. Вихрь потянул дверь на себя и слегка подтолкнул маленькую Любашу вперёд и она, сделав два шага, оказалась перед иконой Богородицы с облачённым в белую рубаху младенцем на руках. Перед иконой висела горящая лампада, и Любашу увлёк её мерцающий живой огонёк. Недалеко стоял человек одетый вдлинную тёмного цвета рясу с крестом на груди и с головным убором в виде расширяющегося кверху цилиндра. Увидев неизвестно откуда появившуюся девочку в коротеньком платьице, с бантиками на косичках и в лёгких парусиновых тапочках, он перекрестился. В храме никого не было, на улице было темно...
— Детонька, ты чьих будешь?.. — подойдя к девочке, тихим голосом спросил монах.
— Я Любаша... Надина и Сашина дочка, — ответила девочка, точно так же, как бабушка говорила о ней своей соседке.
— Где ты проживаешь? — с лаской в голосе поинтересовался монах.
— С мамой и папой в городе Тара, — ответила Любаша.
—А как ты вошла в храм, он же заперт?.. — с недоумением поинтересовался монах.
— Из картинки, где ребёночек нарисован, — ответила Любаша и показала на икону Богородицы.
Монах ещё раз перекрестился и сказал:
— Ступай со мной, ужо видно будет…
Девочка, в знак согласия, кивнула головой и, ухватившись за предложенную монахом руку, пошла с ним в сторону выхода из храма. Вскоре они оказались в расположенном совсем близко от храма доме и вошли в просторную светлицу, в которой сидела полная облачённая в длинное платье женщина. Монах обратился к ней:
— Прошу прощения, матушка!.. Я дитё в храме нашёл!.. Сказывала, что Любашей кличут... Пусть побудет у вас до утрени, а ужо решим, что делать... Поподчуйте и переоблачите дитё, а то одёжа на ней какая-то бесовская!.. — попросил он.
— Хорошо, батюшка!..  — ответила женщина. 
Монах вышел. Женщина, подойдя к девочке, спросила:
— Молочка хочешь испить?
— Да, — ответила Любаша.
— Варвара! — крикнула женщина.
— Что матушка? — спросила, вошедшая и одетая в длинный сарафан, девушка.
— Молока принеси, да еды и детское платье захвати, покрасивши!..
— Хорошо…
Через некоторое время девочка сидела за столом, на котором стояли различные блюда: и салаты, и рыба, и молоко, и пироги...
— Поешь хоть чего-нибудь! — предложила полная женщина. — А то, глянь, совсем худа — одни косточки!..
Любаша взяла налитую для неё кружку молока и, отломив кусочек сладкого пирога, поела.
— Одёжа на тебе плохонькая!.. — разглядывая коротенькое платьице ребёнка, подметила женщина. — Давай-ка переоблачимся!.. — предложила она. — Глянь, какое благое платье тебе принесли!..
Женщина показала принесённую для Любаши одежду.
— Хорошо, — согласилась она.
— Варя, одень дитё! — попросила женщина.
Девушка сняла с Любаши её лёгонькое платьице и на худенькое тельце надела расшитую узорами льняную рубашку, а поверх её — длинное бордовое платье с широким круговым воротом, украшенным синими и красными камушками. Любаша завороженно смотрела на переливы цветных самоцветов. На ножках у неё, вместо парусиновых тапочек, оказались красные сафьяновые сапожки, хотя и великоватые по размеру...
— Ну как?.. — спросила полная женщина. — Платье-то знатное!.. — заметила она, оставшись довольной переоблочением ребёнка.
— Да, очень красивое... — согласилась Любаша и погладила вшитые в платье цветные камушки.
Девочка зевнула, прикрыв ротик рукой. 
— Я гляжу, тебе почивать пора!.. Забирайся на лавку! — предложила она, показав рукой, на широкую, застеленную покрывалом лавку у стены.
Любаша сняла сапожки, улеглась на лавку и закрыла глаза.
Полная Женщина, увидев уснувшую девочку, скинула с плеч большой тёплый платок и накрыла им ребёнка.
В это время в одной из светлиц, стены которого были украшены цветной материей, шёл разговор между настоятелем храма и обнаружившим Любашу монахом:
— Ты действительно нашёл дитё в закрытом соборе?.. И по-твоему, она вышла из иконы?.. — допытывал рослый, плотный мужчина с седой бородой в чёрной рясе, пришедшего к нему монаха.
— Да, именно так и было, — ответил монах. — Дивит ещё то, что речь её, кабы наша, но иная... Наречие иное, неведомое, из каких мест, не разумею!.. Одёжа на ней дивная, тонкая, короткая... — бесовская какая-то... Словно, и не одета она!..
— Раз возле Богородицы появилась, значит бесовского нет в ней!.. — решил настоятель. — Может, она — чудо!.. Смотри никому не сказывай о находке... Дитя нужно спрятать, чтоб никто не ведал... А мы потом решим, что делать… Кстати, а где она?
— У матушки почивает, — ответил монах.
— Поутру представишь мне дитё. Я проведу опрос сам, если что — упрячем её!..
— Добро, — ответил монах и с поклоном удалился.
Он вернулся в светлицу, где оставил Любашу. Матушка сидела на краю лавки возле ребёнка.
— Чего не почиваешь? — спросил монах у женщины.
— Так за дитятком смотрю,
— Иди почивать! Я посижу сам.
Женщина встала и вперевалочку вышла из светлицы...
Пропели первые петухи. Не спавший всю ночь монах, лишь задремавший под утро, проснулся. Он встал, посмотрел через оконце на зорьку и перекрестился. Обратился к иконе Божьей Матери и прочитал молитву, затем подошёл к спящей Любаше и стал тихонько будить девочку. Ребёнок не просыпался, тогда он взял её на руки и, надев на её ножки красные сапожки, поставил девочку на пол. Любаша открыла глаза.
— Пойдём!.. — почти шёпотом произнёс монах. 
Он повёл девочку в находящийся рядом Софийский собор. Оказавшись в храме, ничего не понимающая Любаша спросила:
— А где мы?
— В Великом Новгороде, в соборе святой Софии... Надо поспешать... Не хочу грех на душу брать. Коли ты, в самом деле, — чудо, так вернешься откуда пришла, а нет — жить тебе взаперти!..
Пройдя по храму, Любаша и Монах подошли к иконе Божьей Матери, рядом с которой была дверь с изображением святого, держащего в руке золотое блюдо.
— Постарайся уйти обратно!.. — тихо произнёс монах.
— А как? — удивилась девочка.
— Помолись, попроси!.. — посоветовал священнослужитель.
Любаша подошла вплотную к держащему блюдо святому и заплакала:
— Отнеси меня, пожалуйста, домой!..
Дверь с изображением святого приоткрылась, а за ней показались, невидимые для людей, Вихрь и Хронос. Повелитель времени взял Любашу за руку...
Монаху предстала удивительное картина: возле иконы Богородицы засиял радужный свет, и девочка исчезла... Монах стал беспрерывно креститься, а к нему уже спешил настоятель храма.
— Где она?.. — спросил запыхавшийся настоятель.
— Ушла в сияние... — растерянно ответил опешивший монах.
— Зачем ты её отпустил? — недовольным тоном спросил настоятель.
— Я не почивал, всю ночь был озабочен думой!.. Это великий грех, оставить её здесь, в заточении!..
Настоятель покачал головой.
— Непослушание!.. — с укоризной указал он.
— На всё божья воля!.. — смиренно ответил монах.
Настоятель и монах перекрестились...

Баба Настя, обнаружив исчезновение Любаши, увидела, что дверь в чулан была открыта настежь. Она переживала всю ночь, успокаивая себя тем, что Любаша куда-то спряталась и там уснула. Живший вместе с бабой Настей дед Миша пошёл на улицу, проверить, не там ли — девочка. Вернувшись, он хмуро молчал. Старики не спали всю ночь, они ждали утра...
Рано утром Баба Настя снова заглянула в чулан и заметила внутри возникшее сияние, и через мгновение неизвестно откуда появившуюся Любашу!.. Пожилая женщина оторопела и присела на старую табуретку. Когда сияние пропало, она увидела, что Любаша почему-то одета в совершенно другую одежду... До исчезновения на ней было лёгкое и коротенькое платьице, а ножки были обуты в парусиновые тапочки, а появилась она в красных сафьяновых сапожках и в древнем длинном платье с круговым воротом, украшенным красными и синими камнями-самоцветами…
— Ты где была, деточка?!. — с дрожью в голосе спросила удивлённая и одновременно обрадованная баба Настя.
— В сказке!.. — ответила растерянная Любаша, радостно обнимая  бабушку.
— Ах ты, ласкунья моя, покушать  то хочешь?
— Нет... Я хочу спать...
Баба Настя завела девочку в избу, сняла с неё длинное платье и сапожки, оставив лишь льняную ночнушку. Любаша легла на кровать, укрылась одеялом и мгновенно уснула.
— В девочке кроется огромная сила и тайна!.. — обратившись к своему деду, прошептала баба Настя.
Когда Любаша проснулась, то первым делом спросила:
— А где моё красивое платье?..
— Тебе всё приснилось, деточка!.. — ответила с улыбкой хозяйка дома…
Когда Александр вернулся с шишками и клюквой в деревню, баба Настя поведала ему:
— У тебя родилась непростая дочка... У неё есть природный дар!..
— Знаю!.. — согласился Александр. — Я видел, как у неё светятся глаза... Но, думаю, не надо ей этого, опасно! Пусть обычным человеком растёт... Хочу, чтобы она была жива, здорова и счастлива, а другого не желаю...