Врачи особые люди Часть 1

                Часть 1
     Сегодня область здравоохранения это особая область, и в неё должны приходить люди, твёрдо знающие, что это их призвание. Как стать хорошим врачом, этому не учат. Даже в сегодняшних реалиях молодые люди, заканчивающие медицинский институт, часто не идут работать в поликлиники или больницы. Особенно молодые мужчины, которые будут содержать семьи. Всё ещё работа врача должным образом у нас не оценена. Какой бы не был плохой Запад или США, должность врача оценивается очень высоко.
 Во времена эпидемий у нас им добавляли зарплату, а они рисковали своей жизнью. Не должно быть так, чтобы наши врачи работали на полторы ставки. Это унизительно для врачей, я так считаю, равно как и для учителей. Об этом можно писать бесконечно, если наблюдать за ходом восстановления разрушенной некогда нашей медициной. Меня удивляют придуманные колцентры 122 и 121, где нужно записаться сначала к фельдшеру. а затем уже у него просить направление к врачу или на УЗИ, ЭКГ, или другое обследование и часто фельдшер решает нужно вам это обследование или нет. Зачем это придумано, если колцентр находится в Рязани или Калуге.

                ***

Я с момента середины школьных лет стал чувствовать сильное утомление. Не мог спать, плохо ел. Конечно, я был одним из трёх отличников в десятом классе. И, чтобы поддерживать свой статус занимался до глубокой ночи совсем не по школьным ученикам. Наш преподаватель математики учил нас по учебникам для подготовки в ВУЗы. Это было трудно, но и интересно.

Моя блокадная жизнь в Ленинграде сделала меня худым, как палка. Это проявлялось на физкультуре. Большинство снарядов мне были не под силу. Ребята и девочки посмеивались потихоньку надо мной. Я не сердился. Ведь так оно и было. Но домашние задания выполнял и всегда был готов к ответу, или пойти к доске по просьбе учителя и показать всему классу как решаются те или иные уравнения, неравенства или что-то из тригонометрии. Семён Савельевич (наш преподаватель), сверкнув стёклами очков, говорил классу: «Учитесь!». Только он не знал, чего мне это стоило.
В конце концов в конце первой четверти я попадаю в больницу. Неврастения какой-то степени. Я тогда ничего не понимал в медицине кроме основ анатомии из школьной программы.
В восьмом и девятом классах это уже проявлялось и нарастало.  Мы с отцом ездили по каким-то адресам по всему городу. Он называл их целителями. Почти у всех комнаты были заполнены колбами, ретортами, бутылочками с настойками. Мы покупали что-то после длительных осмотров моего тела, языка, горла. Получали рекомендации и уезжали домой. Алма-Ата славилась целителями, но находить их можно было только через знакомых. Я всё это пил, но ничего толком не помогало. Я тогда не задумывался как я могу выйти из этого круга.

В больнице на второй день ко мне подошла средних лет женщина. Она была небольшого роста и очень сильно хромала, припадая на левую ногу. «Здравствуйте Валерий» - сказала она красивым голосом. Присела на стул. «Я твой лечащий доктор» - сказала она. «Расскажи мне про себя, как ты себя чувствуешь. Ты ещё учишься в школе, а уже попал в больницу». В руке у неё была моя медицинская карта.
 После моего короткого рассказа она очень добрым голосом сказала: «Ничего, пока ещё это дело поправимое, поколем глюкозу, витамины и запишем тебя на стол номер пятнадцать». Это был стол с усиленным питанием. Погладила меня по руке, поднялась и попрощалась со мной до завтра. Мне было жалко её, что она так сильно хромает.
                ***
Часы в палате показывали шесть часов вечера. В моей палате лежали кроме меня четверо взрослых мужчин. Пока никаких бесед с ними не было и каждый был занят чем-то своим. Открывается дверь, и в палату входит медицинская сестра. Таких женщин я ещё не видел никогда. Стройная, в белоснежном халате, в красивых босоножках на низком каблуке. Отличительной чертой её были хорошо очерченные губы с нежно - розовой помадой. Обитатели палаты радостно приветствовали её.

 Она вкатывала небольшую каталку на колесиках, и там я увидел стеклянные шприцы, а в другой коробке металлической были иглы. В те времена шприцы не были разовыми, как сейчас, их кипятили и иголки тоже кипятили. Её все звали Света. «Мальчики, готовимся на уколы» - звонким голосом произнесла она. У нас тут новенький и какой молоденький». Мужчины поворачивались на живот и получали в попу свою порцию лекарство, растирая ваткой больное место. «А тебе, мой дружок, нужно присесть к столу и закатать рукав пижамы. Это был внутривенный укол. Ещё с юности я не боялся никаких уколов. Резиновая трубка служила тогда жгутом. Она натянула его на руке и велела мне держать крепко. Медленно вводила лекарство. На коробке было написано «Глюкоза раствор стерильно и проценты».
  Через час она снова подошла ко мне и велела лечь на живот. Укол был короткий – витамин - В1. Так началось моё почти месячное лечение. Света была виртуозом. Она мастерски вкалывала мужчинам и мне витамины, держа шприц как-то по- особому. В последствии я использовал её метод, делая уколы своим родственникам. Она научила меня в какой квадрат попы ставится укол- в четвертый и ни в какой другой. Я присматривался как она делает внутривенный укол и это в будущем многократно пригодилось мне в жизни. Света охотно все объясняла мне, а я запоминал.
 
Но самое главное я влюбился в неё своей юношеской пылкой любовью. Ну и что? Так и должно было быть. Она была взрослой женщиной, а мне было шестнадцать. Любовь моя была тайной и другой быть не могла. Пятнадцатый стол. Я и дома так не ел. Я не понимал тогда, что значит «худой как палка». Я это пойму чуть позже на призывной комиссии в военкомате.
Медсестре Свете нравились мои рассказы о некоторых книгах. Я был очень начитан. И в ночных дежурствах она позволяла мне по часу рассказывать ей о некоторых книгах.

 Я в то время уже посещал Оперу в Алма-Ате, а она никогда там не была. Но она была слишком взрослой, и я не решился после выписки пригласить её в Оперу. Слишком я ещё был молод.
                ***
А пока шло лечение. Рентген. Смотрели мои лёгкие. И они не понравились врачам. Очень трудно вспомнить диагноз, но успели вовремя захватить. Лёгкие были затемнённые – это я так выражаюсь. Но это было следствием блокады, недоедание, может быть голод и холод. После выписки я получил направление в Тубдиспансер и два года ходил к ним на проверку: пил паск и фтивозид в течение двух лет. Потом меня сняли с учета. И это затемнение исчезло навсегда.
                ***
 Наталья Яковлевна мой лечащий врач приходила ежедневна и часто расспрашивала как я питался в послеблокадном Ленинграде.
 Я помнил, что хлеб и основные продукты были по карточкам, и мы с мамой долго стояли в очередях. Когда она уходила на вторую смену на завод, то я с мальчишками проводил время на пустырях от разрушенных домов. Так коротал время до прихода мамы. Потом поздно мы с ней ели то, что она успевала приготовить. Мама часто говорила: «Лера, какой ты худой, одни кости!». Я на это ничего не мог возразить.

 В голове у меня были патроны, которые накануне мы откопали на пустыре.

Что я хочу отметить о докторе, которая была моим врачом в больнице с сегодняшних позиций. Она была настолько внимательна и грамотна, что раскопала во мне всё до мельчайших подробностей и в течение двух лет звонила нам домой о том, как я выполняю её предписания. Просила приносить выписки из тубдиспансера, как и сколько я ем и какой у меня вес. Я даже иногда приходил к ней больницу, и она меня прослушивала фонедоскопом. Такая чуткость врача по сегодняшним меркам для меня просто непостижима.

В следующий раз я попадаю в больницу в Алма-Ате в возрасте 33 лет.  Я приехал туда в командировку, а отец устроил меня в Больницу Совета министров Казахской ССР. Работникам Госплана Казахской ССР разрешалось лечить своих родственников в этой больнице. О ней я расскажу чуть позднее.

2 июня 2024 год

    В Алматы есть знаменитая больница - бывш. Больница Совета Министров КазССР ("Совминовка") сейчас частная больница. Это здание здравоохранения сохранила свой медперсонал, статус.
Спасибо Вам за труд!
А также она знаменита своим фонтаном.