Мистический рассказ Бабка. Сила Рода. Глава 32

Хранитель спустился в подпол и замер. Ведунья стояла возле Нины, закрыв лицо руками. Нина лежала на полу, и вокруг ее головы растекалась густая кровь. На весь дом раздавались рыдания Вики, заглушающие плач собственного ребенка.

Макс сглотнул, во рту моментально пересохло. От сестры пахло смертью. Он молча присел на корточки и пощупал пульс на ее шее. Его не было.

Вика смотрела на хранителя испуганными глазами, не отводя ладони от лица, и медленно мотала головой. Мир вокруг замер как в киноленте, поставленной на паузу. Макс что-то кричал, но Вика слышала только шум в ушах.

– Я не хотела, – бормотала она, закрывая то лицо, то уши, – я увидела дочь у нее на руках, и Нина…это была не Нина. Понимаешь? Она положила ладонь на горло девочки, а потом отдернула руку, когда меня увидела. Она хотела задушить ее, Макс!

Вика с ужасом смотрела на лужу крови под бездыханным телом Нины. В ладони все еще не проходил зуд от кинжала, который она непроизвольно выпустила в существо, желающее причинить вред ее ребенку.

– Вика, это была моя сестра, – подошел вплотную к ней Макс и прижал ведунью к стене. – Сущность давно покинула ее, ты же видела темную материю там наверху. Видела? – крикнул он последнее слово так, что Вика сползла по стене.

Сейчас хранитель чудился ей огромным высоким существом, которое запросто могло ее убить.

Вике казалось, что все это дурной сон. Этого не может быть.

– Нет, нет, – снова замотала она головой, – я видела и другое Макс, понимаешь? Я видела! Она хотела удушить нашу дочь. А когда я выпустила клинок, густая чернота вышла из ее глаз. Макс, это была не твоя сестра. И она хотела убить нашу дочь. Поверь мне, Макс. Я видела…– опираясь поочередно об стену руками, ведунья встала и двинулась к дочери.

– Я тебе не верю. Ты снова ошиблась, как всегда, – прошипел Макс, почти оскалившись как большой пес, – в ней ничего уже не было. Не было. Не было, я сказал! – снова заорал хранитель.

Макс сел на пол рядом с Ниной и взял за руку. Несмотря на то, что душа ее уже покинула тело, из ладони Нины исходило слабое свечение, и Вика видела, что хранитель пытается удержать последние капли силы, вытекающие в вечность.

Макс сидел на полу, опустив голову, и не выпускал ладонь сестры, которая постепенно бледнела и холодела. Вику с ребенком на руках колотило. Малышка просила груд, причмокивая губками, но ведунья не могла оторвать взгляд от Макса. В голове колокольным звоном отбивалось позднее осознание произошедшего – она убила сестру хранителя.

– Макс, – начала было снова оправдываться Вика, но гневные слова резко оборвали ее.

– Молчи! Я тебя не прощу. Никогда. – Макс взял на руки сестру, – ребенок будет жить со мной!

– Нет, – тут же закричала Вика, но тело Макса с телом Нины уже потемнело, слилось с тенью и исчезло.

Детский рев выдернул ведунью из ступора. Мотнув головой, Вика на автопилоте оголила грудь, и дочь жадно присосалась к соску. Ямочки на ее щеках становились то глубже, то мельче. Под мерное сосание ребенка Вика смотрела в одну точку не моргая. В ту самую, рядом с которой еще недавно был Макс-отец ее ребенка.

– Я тебе не верю, ты снова ошиблась, ребенок будет жить со мной, – гулким эхом раздавались в голове слова хранителя.

Вика поежилась.

– Что он хотел сказать? Он что, хочет забрать у меня Марьяну? – повернула голову Вика к лестнице, ожидая увидеть Большака, но тут же вспомнила, что тот сам на грани жизни и смерти.

Испуг за его жизнь тут же вернул ведунье способность мыслить. Она не могла допустить сегодня еще одной смерти. Вытерев слезы, Вика поднялась наверх. Марья тихо постанывала на раскладушке, куда ее успел определить Макс. Большак лежал, не двигаясь и еле дышал.

Вика подошла сначала к одному, потом ко второму, и решила, что жизни Марьи ничего не угрожает, а вот Большак. Тот почти всю свою жизненную силу выпустил, пока пытался догнать женщину.

Оставив ребенка в кроватке, ведунья снова бросилась в подпол, теперь она могла рассчитывать только на свои силы. Записи Анисьи хранились в сундуке. С силой откинув крышку, Вика отпрянула в сторону. Вместо бумаг и тетрадей Анисьи внутри чернели кучки пепла.

Зажав рот рукой, чтобы не закричать, Вика поднялась наверх. Свет от свечи подрагивал от дыхания Большака. Ведунья села напротив, и взяла его ладонь в свою руку, так же как недавно это делал Макс с ладонью своей сестры. Вика хорошо помнила, что ладонь у той чуть светилась. Мрачная картина перед глазами снова погрузила в воспоминания. Вика тряхнула головой, чтобы вернуться в реальность. В ту реальность, страшней которой и быть не могло.

Ладонь Большака казалась влажной, холодной и совсем плоской. У людей таких не бывает. Липкая кожа моментально откликнулась на попытку ведуньи и впустила в себя силу, которую та пыталась передать Большаку. В пальцах ее под кожей пульсировали бугорки, словно пропуская через себя нечто, что не должно находиться в теле человека. Сгустки энергии выходили поочередно и тут же превращались в гладкий поток, соприкасаясь с кожей Большака. Через минуту домовой застонал.

– Слава Богу, – вытерла холодные крупные капли пота со лба и подбородка ведунья. – Ей сейчас очень хотелось лечь и лежать без движения, просто лежать ничего не видеть, ничего помнить, ничего не знать.

Вика поправила одеяло у спящей Марьи, которую от усталости и продолжающегося действия успокоительного сбора снова сморил сон, легла рядом с малышкой, поджала под себя ноги, как в детстве, и беззвучно заплакала, чтобы не испугать ребенка.

Обида, одиночество, страх остаться одной колючками оседали на ее горле, собираясь в болезненный комок.

Утро наступило слишком быстро, не дав возможности ведунье восстановить силы. Она покормила ребенка, сменила подгузник, и, пошатываясь, подошла к Большаку. Тот еще был очень слаб. Вика сунула ему свою ладонь и зажмурилась. Легкое покалывание потекло через ее ладонь в ладонь домового. Тут благодарно шмыгнул носом в ответ, это было все, на что у него пока хватало сил. Почувствовав головокружение, ведунья выпустила его ладонь.

– Потерпи еще немного, чуть позднее помогу, – пошатываясь, она пошла к чайнику, к счастью, вода там была. Вика щелкнула кнопкой включения, открыла холодильник. Скоро проснется Марья. Это не Большак, которому энергией помочь можно. Человеку нужна своя человечья еда. С грустью Вика увидела, что холодильник почти пуст.

Пара сухарей в сахарнице, леденцы и остатки печенья — вот и весь их завтрак. Аппетита не было, но Вика знала, что теперь особый напиток варить некому, а молоко у голодной женщины вряд ли будет жирным, поэтому надо было кушать. Хотя бы ради ребенка.

Устало прислонившись к стене, Вика снова закрыла глаза под звук закипающего чайника. Громкий стук в окно тут же заставил вздрогнуть. Сорочий клюв стучал по окну. Вика попыталась растянуть губы в улыбке, но потом вспомнила обо всем произошедшем, взглянула на Большака, на Марьяну, на дочку и почувствовала, как слезы побежали по ее щекам.

– Вика, – неожиданно она услышала знакомый голос. Большак зашевелился и теперь уже мог тихо, но говорить. Вика приблизилась, взяла его ладони в свою, но он попытался выскользнуть.

– Не надо, я сам, сам, – прошептал он. Вика поджала губы и отвернулась, чтобы не показывать слезы.

– Что случилось? – понял неладное по ее дрожащим губам Большак и заволновался.

Вика шептала Большаку и рассказывала, что помнила из вчерашних событий. Тот только кивал в ответ и вздыхал. А когда ведунья закончила, вдруг сам протянул ей руку и виновато так проговорил:

– Знаешь, а ведь наш Урсик сюда идти не хотел из-за хранителя, да и сорока тоже его опасалась. Ты не вини себя, не вини. Раз так случилось, значит, так нужно было. А ребеночка мы твоего не отдадим. Всем миром отстоим. Макс, может, и не плохой, но и не хороший. В нем же баланс светлого и темного тоже не всегда соблюдается. Так что неизвестно еще, чем все закончится.

Вика вдруг вспомнила, как первый раз овладел Макс ею без спросу, как она переживала, а потом животный инстинкт взял верх, и она почему-то разрешила себе ему поверить. Тогда ей это не казалось странным, а сейчас…Будто пелена с глаз упала.

С той стороны двери раздался звук скребущихся когтей.

– Урсик! – улыбнулся Большак, – я знал, что вернется ужо. Теперь все свои дома.

На секунду Вику накрыло приятное ощущение тепла и защищенности, которое можно было назвать двумя словами – свои рядом.

Продолжение в следующей главе…