Юбилейные мысли Осипа Эмильевича

К очередному календарному дню рождения Осип Эмильевич подступал этапно. Нет, его жизнь не превратилась в последовательность дискретных промежутков времени, стрелки часов по-прежнему беззаботно кружились, не различая день наступающий и день уходящий. Что-то изменилось в самом Осипе. Он вдруг почувствовал: настало время собирать камни, подытоживать многие разрозненные на вид события. «Наберу свидетельств о собственной жизни, - думал он, - и сложу из них памятник самому себе!»
- А толку? – Осипа одолевали сомнения в рациональности задуманного предприятия. – Памятник-то у меня получится мысленный, значит, незримый. Кто ж его увидит?
«Ох, уж это левое полушарие, - сокрушался Эмильевич, - вечно оно страхами да расчётами мысли мои треножит».
- Не печалься, хозяин! – вторило Осипу правое эмоциональное полушарие. - Мысль материальна, значит, и памятник непременно материализуется. И будет он стоять среди людей. Нас с тобой не будет, а он будет!
- Дело говоришь! – радовался Осип. - Что ж я раньше так не думал? Жил бесследно, как перекати поле, над прожитым и пережитым не чах…
                * * *


Оглянулся Осип Эмильевич на прожитые годы, видит: середь травы окольной да бурьяна лежат камни большие и малые, временем, будто мхом, поросли. Свои, чужие ль - под мшистой окалиной не признать. Подсел Осип к одному из них, выскреб ладонью мшистый пятачок – и-и!.. Расступилась память, и вспомнилось ему…
…Ученик второго класса Ося Хейфецович стоит в кабинете директора школы Марии Абрамовны и прячет от страха голову под гранитный подоконник школьного окна. Что-то сейчас будет. Директриса женщина огромная, как и всё в директорском кабинете - окно в пол стены, шкаф со скелетами (школьная молва), стол размером с перевёрнутый шкаф и голос раскатистый, как грозовое предупреждение.

- Хейфецович! Щас ты у меня получишь сполна! – басит Мария Абрамовна, хватает со стола томик Жуль Верна, тот самый, который Ося тайно читал на уроке математики, и метает (мечет, метёт…) в нарушителя учебной дисциплины, приговаривая как служебную команду: «Вот тебе, вот!»
Стремительный Наутилус, назначенный поразить Осю в самое сердце или голову – куда попадёт – летит к цели. «Крыса на корабле? – хмурится капитал Немо. – Рулевой, правка на обстоятельства!» Рулевой едва успевает изменить курс. Наутилус пролетает мимо мальчика, ударяется носовой частью корпуса (корешка) в директорское окно и вдребезги разбивает прочное шестимиллиметровое стекло. Фрагменты разрушенного «зеркала жизни» падают с грохотом на гранитный подоконник, дробятся и разлетаются в разные стороны. Один осколок впивается в протянутую к Осипу руку директрисы...
То, что произошло в следующие несколько минут, собственно, к памятнику не имеет никакого отношения. Но концепция действий задана и осмыслить произошедшее событие необходимо. Ведь если этого не сделать, оставшаяся в уме непонятка будет зиять, как незасыпанная за спиной яма.
                * * *
Осип Эмильевич погрузился в раздумья. В тот день впервые за восемь лет жизни он оказался в положении Гулливера в стране великанов. Сначала над ним нависла учительница Ольга Паллна и отобрала томик Жуль Верна. Только что Ося сам был в положении великана и наблюдал, как капитан Немо, профессор Аронакс и другие пловцы Наутилуса, подобно лилипутам, тайно путешествуют под партой по безбрежным океанам Земли. И вдруг огромная Ольга Паллна ведёт его по коридору, вталкивает в кабинет директора и со словами: «Щас, Хейфецович, ты за всё ответишь!» передаёт Марии Абрамовне книгу, вернее, мир, в котором Ося был так значителен…
А потом… Впрочем, вы уже знаете, что случилось потом – суп с котом дегустировал каждый из нас. Вопрос в другом: почему российские педагогические (и не только педагогические) великаны так жестоки и так алчно самолюбивы по отношению к слабым? Ведь сила дана им не для того, чтобы дерзнуть перед лилипутствующими соотечественниками, но защитить и возвысить их.
- Ничего страшного! – смеются великаны. – Дорастут до выпускного - людьми станут.
А если не дорастут? Не все дорожки, по которым летают Наутилусы в головы маленьким романтикам, зарастают посевами умного, доброго и вечного…
                * * *
О событиях прошлой жизни, мы часто говорим с досадой или улыбкой, списывая их на случайные проделки обстоятельств - было и было. Пусть так, но в таком случае возникает вопрос: кто мы? Админы собственных биографий, наделённые свободой воли, или юзеры, пользователи тел с назначенными фатальными дорожками?
Слышу возражение:
- Не надо никого судить. Житейская несмышленость вполне объяснима. Чтобы научиться быть внимательными к обстоятельствам собственной жизни, надо ум… нагулять. Да-да, именно нагулять: не сесть в тюрьму, не сложить голову в бранной междоусобице, выучиться самостоятельно думать и не давиться адреналином, выкрикивая по ветру политкорректный ZOV: «Я свободен!»
И то правда. Пока мы живы, у нас есть шанс администрировать самих себя, иными словами, попытаться понять смысл собственной жизни. Ведь тот, кто не разобрался, пусть даже задним числом, в нескольких прожитых десятилетиях, наверняка станет посмешищем в будущей вечной жизни: экий чудак, живёт, а зачем – не знает. В огонь его!

Так что будем собирать камни! Будем учиться жить, если не по времени, то по уму. Как славно, должно быть, в рассуждениях о жизни не зависеть от времени!