О жизни и её сложностях

  - .. Встречались вы с инстинктивной антипатией, когда не нравишься человеку в силу только ему понятных причин, и он начинает тебе козлить? Нет? А вот я встречалась!.. Остаётся только законсервировать душу. Но если человек тонкой душевной конституции, то это опять-таки невозможно, - уверенно подытожила Алла Петровна, изысканно сложив губы трубочкой и так же изысканно выпуская дым изо рта.
   В кафе было мало посетителей, поэтому ничто не нарушало спокойную беседу о высоких материях трёх дам среднего возраста, сидящих за столиком у окна.
-  Говорят: тонкой душевной организации, Аленький!..  - со смехом поправила Аллу Петровну Дарья Васильевна, полноватая шатенка со слегка разбитными манерами. - А не конституции... Значит, зашёл тебе Грюнфельд?
- Спасибо, - скривилась в притворно благодарной улыбке Алла Петровна. - Неплохой писатель. Но... не согласна с ним... в этом рассказе... что на свете нужен только любимой женщине и верному другу.
- А чё так? - притворно недоумевая, спросила Дарья.
- Женщине зачастую нужен, пока успешен, - серьёзно продолжила Алла Петровна, словно не замечая дурашливого тона подруги. - Или она такая же неудачница. А верным другом может быть только собака.
- Охх, да, девочки, - решила поддержать разговор третья подруга - сухощавая стройная блондинка с утончённым чертами лица и такими же манерами, до сих пор скромно хранившая молчание или, как она любила говаривать, соблюдающая нейтралитет. - Да, мои золотые, дружба это... знаете ли... Относительно всё... насчёт дружбы... Относительно!.. Кто-то умеет дружить, а кто-то нет.. Да!.. А процесс-то взаимный.
- Хмм... - усмехнулась Алла Петровна. - Взаимный... Конечно, взаимный! У меня были знакомые, которые под словом "дружить" понимали моё стопроцентное внимание. Это морально невыносимо!..
- Ну, нет! - соглашательски протянула блондинка. - Я таких друзей сразу дистанцирую! Это ж не дружба уже, а использование, верно же?
- Точно! - на решительном, властном лице Аллы Петровны мелькнуло, наконец, слабое подобие улыбки. - Правильно, Ириш! "Единственно доступное счастье - одиночество". Или собаку завести.
- Как ты метко подметила! Насчёт одиночества, - вновь поддакнула Ириша.
- Так это не я, это Грюнфельд. В своём рассказе. Но я сама в таком же положении.
Подруги многозначительно помолчали, отхлебывая вино из бокалов и закусывая салатом.
- А мне кажется... - нарушила молчание Даша, - мне кажется, сложность человеческих отношений ещё и в том, что мы меняемся. Да, да! Ведь в сорок мы вовсе не такие, как в двадцать. И дело не во внешних переменах. Внутри нас меняется всё: вкусы, ценности, стремления... Ну.. как можно быть любимой на всю жизнь?!.. Очень редко. Проходит юношеская влюблённость - и ты видишь: твой избранник вовсе не такой, как раньше... Да и ты сама изменилась... Никогда не удивляюсь тому, что личные отношения идут такими этапами: кто-то подходит тебе в двадцать, а кто-то в пятьдесят. Да... А вот собака - тут ты точно сказала, Аленький! - подходит всегда! Как бы ни менялись мы, она остаётся прежней - любящей и понимающей, такой верной душой.
Алла Петровна, сосредоточенно орудуя ножом и вилкой над мясом, лишь недоуменно пожала плечами:
- Вот я исключение, видимо. Я какая была в двадцать, такая же осталась в сорок.
И вдруг, отложив в сторону нож и вилку, задумчиво добавила:
- Иногда думаю: какая же я была добрая, чистая девушка, жертвенная... И неглупая... Но в жизни это не пригождается.
И Алла Петровна снова решительно принялась за мясо:
- Пробивных качеств не было! Стервозности, наглости... В общем, все те же качества при мне! И ощущения тоже. И ценности. Замужем не была, не встретила по душе. А лишь бы за кого не хотела. Всё какие-то... дуремары попадались... А! Вроде как-то просуществовала.
- Не-ет, - упрямо протянула Даша. - Я изменилась. Однозначно. Вспоминаю себя в двадцать лет... Вернуть бы те годы - всё бы иначе сделала!.. Но куда там!.. Время многое меняет, что поделать!..
- А я всё сделала правильно! - категоричности Аленького можно было позавидовать. - Слишком правильная была...
- А я и не знаю, была ли я правильная! - задумчиво произнесла Даша. - Вот зашуганной была, это помню. Мать была очень уж строгой! Сама всего боялась и меня так же научила. Бояться. А правильной - наверное, нет. Поэтому, помню, как школу закончила да уехала в город учиться, так сразу в "отрыв" ушла!.. То один кавалер, то другой.. Личная жизнь закипела!.. Ой!.. Чего только не было!.. Я-то по юности тоже сначала не понимала: чего это мне всё козлы какие-то попадаются?! А хорошие стороной обходят? Почему?!.. Меня-то, такую добрую, умную, чистую?!.. Охх!.. А потом поняла... Поняла, что никакая я не добрая, не умная и не чистая. А просто за-шу-ган-ная!.. Да, зашуганная... То есть никакая. С законсервированной душой... Вот так.
- Блаженная ты какая-то, Дашка!.. - небрежно бросила Алла Петровна.
- Да она у нас всегда была со странностями! -  добродушно смеясь подтвердила Иришка.
- Так я ж врач, - попыталась оправдаться Дашка.
- Ну и что?
- Врачу: исцелися сам!
Алла Петровна с Иришкой непонимающе переглянулись.
- Ну и что значит это твоё "никакая" применительно к себе самой? - насмешливо стала допытываться Алла Петровна. - Полное ничтожество, что ли?
- Да кто его знает, Аленький... Чтожество или ничтожество... Не знаю!.. Не знаю я себя... толком... Не знаю. Поняла только, что вот мы всё ждём или ищем человека "по душе" - твои слова, Аленький! - "по душе", а какая у нас самих-то душа? А? Не знаем!.. Не знаем собственной души... Пытаемся быть добренькими, умненькими, чистенькими... Но... Но, но, но!..
- Что " но"? - сухо переспросила Алла.
- Да ничего, - вздохнула Дашка. -  Всё только попыткой и оканчивается... Вот что.
- У-у!.. - насмешливо протянула Алла. - Всё!.. Пошли самокопания!.. Нет уж, это не ко мне. Я не любительница в душах копаться. Ни в своей, ни в чужих. Этак и до депрессии недалеко!.. Нет уж, увольте!
- Девочки, девочки!.. - примирительно завосклицала Иришка. - Да Бог с ним со всем!.. С мужиками, с детьми... Со всем. Главное, что мы снова встретились, друг друга помним и... любим...
- О! Точно! - обрадовалась вдруг Дашка. - А это выход. Можно, оказывается, любить и не понимая... А может даже и лучше!..
- Даш!.. Ну ты опять?!.. - не выдержала Иришка.
- Да ну её!.. - махнула рукой Алла. - Пусть болтает!.. Мели Емеля - твоя неделя. Это её самореализация. Такие вот... словеса... Единственный способ себе понравиться!.. А я считаю, что делом заниматься надо. И мысли подобные близко не подпускать!..
- Хм... Бывает, что и занят делом, а всё равно мысли одолевают. Намываешь так вот полы, а хочется сесть и выть.
- Значит, дел мало! - авторитетно заявила Алла. - Раз остаётся время на мысли. Я, как появился у меня ребёнок, дурные мысли близко к себе не подпускаю!..
- Но учиться же я не перестала, - углубилась дальше в воспоминания о своей юности Дашка. - На это хватило характера и сил. А может снова страх помог, а?.. Страх перед последствиями?.. Однако надо было кое-что в профессии иначе сделать... Специализацию расширить, что ли... И поменьше личной жизнью заниматься, а то всё любофф, любофф!.. Страдания всякие... Слезы... Брр!.. Вспомнишь - вздрогнешь!..
- Я нигде не преуспела, - равнодушно констатировала Алла. - Карьеру презирала, а любовь не встретила. По натуре я, видимо, одиночка.
- Может, и к лучшему! - примирительно заворковала Иришка. -  Муж, дети... это, знаете, тоже... испытания те ещё... У меня вот у знакомой дочка. Так что вы думаете? Взрослая ведь барышня, а капризная, избалованная!.. Работать не хочет!.. Симулирует болезнь!.. Врачи ничего не находят, а она всё: мне плохо, мне плохо!..
-  А-а-а! - саркастически протянула Алла. -  Понятно. Её бы палкой погонять!.. Вмиг бы выздоровела.
- Ну! - согласилась Иришка. -  Так ещё и принца ей подавай!.. На белом коне.
- Всяк сверчок знай свой шесток! - припечатала Алла. - У меня тоже дочь. Но и у нас с ней не всё просто. С мамой моей они общаются, а я плохая. А я с ней, со своей мамой, и пяти минут в одном помещении находиться не могу!.. Вот так. Как жена никому не пригодилась. Думала, хоть материнская моя любовь нужна будет, но... Но, но, но!.. Вот я ей советую: " Поезжай после школы в Питер! Поступай там, учись!.. А там, глядишь, и подвернется какой-нибудь... Только обязательно, чтоб неженатый!.. И с квартирой... Будете жить, пропишешься постепенно... "  А она... упёрлась: " Не поеду! " - и всё! Ну не дура?! Я ей дело говорю, а она... Прилипла к какому-то обормоту!.. Я его терпеть не могу! Мизинца он её не стоит!.. Всё хочу, чтоб побыстрее разлюбила, что ли...
-  Да-а... - задумчиво добавила Дашка. -  Детки... У моей соседки вон дочка тоже -  с высшим образованием вроде, красавица, а ушла жить с каким-то... бомжом!..
-  Как с бомжом?!
- Ну не буквально "бомжом", конечно. Приезжий из какого-то райцентра... Здесь на работу устроился, а жилья своего нет. Снимают.
- А-а.. . Понятно...
- Так соседка теперь боится, как бы он на её жилплощадь претендовать не стал!
- А с чего это?
- Да дочка у неё уж больно доверчивая. Мать и думает: вдруг подсунет ей какие бумаги на подпись, прынц-то... с райцентра.... Та сдуру, с влюблённости своей, не вникнет да и подпишет... Сослепу. А это дарственная окажется. Не известно ведь, что за персона. Вдруг проходимец какой!..
- Н-да... -  небрежно бросила Алла. -  Одни проблемы только от той любви! Уж лучше чем-нибудь путным бы занялась! А она у ней не блондинка, часом? Ахаха!.. Недалекая жена -  подарок для мужа!..
- Охх!.. - сочувственно вздохнула Иришка, словно и не заметив намёка подруги про блондинок. -  Вот именно хорошие, наивные женщины и попадаются на удочку всяким проходимцам!.. А стервам, наоборот, достаются хорошие мужики!.. Обидно.
- Так наивность у взрослого сродни глупости! - снова безапелляционно констатировала Алла. -  А любовь... э-хе-хе!.. это зависимость. Главное - не увязнуть в ней по самые уши. Потому что в этом мире ни любовь, ни доброта, ни жертвенность никому особенно не нужны. Самые лучшие женщины, как правило, всегда одни.
  Пока сии благородные дамы вели столь изысканную беседу о любви, о жизни и прочих сложностях, к их столику подошёл неопрятного вида, небритый мужчина. От мужчины исходила сильная вонь, заставившая наших героинь дружно скривиться от отвращения и сморщить свои аккуратно напудренные носики. Сомнений быть не могло: перед ними стоял бомж.
-  Матушки!.. Девочки!.. -  обратился он плачущим голосом к дамам. - Помогите, чем можете...
- Фффу!.. - возмущённо воскликнула Алла, первой опомнившись от шока. - Слушайте... Отойдите, пожалуйста!.. Вы нам аппетит портите!..
- Девочки... - снова жалобно и  плаксиво затянул бомж. - Матушки... Ну помогите, пожалуйста... Несчастье у меня... Помогите..
- Ну а нам-то что за дело?! -  не моргнув парировала Алла. -  Эй, там!.. Кто-нибудь!.. Охранник или официант есть?.. Да кто у них за порядком вообще следит?!..
- В самом деле!.. -  присоединилась к Алле Иришка, нервно оглядываясь и ёрзая в кресле. - Кто его пустил сюда?!.. В кафе?.. Здесь вообще-то люди едят!..
  На зов дам вышла работница, протирающая столы в зале. Заметив бомжа, она тут же с грозным видом кинулась к их столику:
- Ахх ты ж, едрит твою!.. А ну... пошёл отсюда!.. Пошёл, тебе говорят!.. Здесь приличные люди едят!.. А ты пошёл отсюда!.. Сейчас охранника позову!..
  Когда работнице удалось-таки вытолкать незадачливого просителя на улицу, подруги облегченно вздохнули.
- Есть же дураки, которые помогают таким!.. - брезгливо гримасничая и поёживаясь произнесла Иришка. - Волонтёры!.. Как только не брезгуют!.. Вы видели его ногти, когда он руку за деньгами протягивал?.. Все изъеденные болезнью какой-то!.. Брр!.. Меня аж чуть не стошнило!..
- Н-да.... - задумчиво и как бы с сожалением добавила Дашка. - Такому и захочешь милостыню подать - так побоишься... Подхватишь ещё заразу какую-нибудь... В лучшем случае чесотку!.. И правда, как волонтёры не брезгуют?..
- Добрые самаритяне!.. - презрительно хмыкнула Алла, изо всех сил отмахиваясь от всё ещё витавшего в воздухе неприятного запаха.
  Подруги постепенно успокаиваются и возобновляют прерванную беседу о любви, о жизни и её сложностях.