Живая душа

   Замостила осень тропинки талой листвой, смыла дождями и весну, и лета, как не бывало. Ходит хозяйкой, шаркая разношенными тапками. Швыряет горстями наземь бусины ягод, а на воду - лепестки стрекоз и цветов, что посмели перешагнуть мытый порог осени.

   Лес загодя глух и нем. Птицы молчат о своём горе, нелегко оно, заморское-то житьё. Ну и дорога неблизкая, непростая.

   Приглядывая за сборами пернатых, совершенно некстати вспоминается крик со двора соседки Наташки: «Е-едуу-уут!» Помню, как выглянул в окошко, но не понял, кто едет и куда. Быть может, свадьба?
   Я не умел веселиться вместе с другими ребятами, не разделял их радости, когда, к примеру, кто-то из деревенской родни высыпал прямо под ноги молодым конфеты и деньги. Мои товарищи по играм как-то моментально дичали, ползали под ногами празднующих, набивая себе полные карманы сладостей и монет. А я... мне было бы стыдно вот так же. Но их я не корил, и конфетами теми брезговал.

- Да едут же!!! - Наташкино красное от возбуждения лицо вынырнуло из-под подоконника. Даже в играх ей удавалось сохранить свежий вид и самообладание, но теперь... - Выходи же скорее!!! Пропустишь!

   Делать нечего, я пошёл надевать сандалии, благо дома в этот час оказался один и отпрашиваться было не у кого, а то б точно не отпустили.

   Едва две деревянные ступеньки подъезда спружинили, подняв пыль за спиной, мне почудился странный, невиданный в наших краях запах гудрона.

- Да пошли же! Скорее! Там! Там! - От избытка чувств Наташка не могла объяснить толком, что случилось, и просто указывала пальцем на угол нашего жёлтого шлакового дома, а за ним... Как только мы подбежали, я увидел асфальтоукладочный каток, и рабочих, которые разравнивали слой битого песчаника по нашему бездорожью, поливая его гудроном.
- Наискось льют. - Прошептал я Наташке на ухо.
- Чего?- Не поняла подружка
- Да гудрон на камни, наискось, как сгущёнку, чтобы крепче прилипло!
- А-а-а! - Уважительно покивала головой Наташка, хотя было ясно, что она ничегошеньки не поняла.

   У них в семье было мал-мала меньше, и хотя голодным никто не ходил, но сгущёнки ребятишки не едали. А я был единственным ребёнком в семье, и случалось мать баловала меня, наливала в креманку пару столовых ложек. Мне нравилось, что, когда черпаешь сгущёнку, ранка на её поверхности тут же затягивается, отчего кажется, что она бесконечная.

   Когда возле дома был-таки, наконец, положен асфальт, и вокруг него, рамкой, установили поребрик, ребятишки быстро усвоили, что это замечательная штука для игр в классы и рисование, да даже в выбивалы теперь играть было интереснее, ибо мяч с таким весёлым звоном отскакивал от дороги, что проходящие мимо взрослые улыбались невольно и кивали: «Играйте, играйте, покуда ещё нет других забот.»
Хотя у нас были, эти другие заботы: и картошку окучить на огороде перед домом, и сорняки выдергать, и за хлебом сбегать, и полы помыть, и угля натаскать из подвала. А про капусты нарубить по осени целую бочку с мамкой на пару? Разве не дело?! Квасили у нас её все. Хрустела вкусно!

   Позже на месте наших огородов разбили сквер, - цветочки-клумбочки, дорожки, опять же - колокольчики фонарей на чугунных стеблях с бутоном из стекла, куда с первого же вечера стали набиваться бабочки и мошки. Та ещё была забава, - смотреть на них, бьющихся в тесноте плафона, не умея им никак помочь. Но при свете тех же фонарей, развалинами старинного замка казались кусты возле дома, а выросшие с нами вместе тополя - сторожевыми башнями.
  Ну, это, конечно - поначалу представлялось всякое, а потом попривыкли, и стало это всё как бы уже неинтересным, обыденным, не имеющем большого значения. И шли мы мимо по своим важным делам, не замечая ничего вокруг...

   ...Синица стучится в окна, проверяет - дома ли, не позабыли ли про неё, запасли ли ей на зиму чего. Да ну, забудешь её, как же. Это про себя случается, что и не вспомнишь, а про птицу - то не, нельзя. Как-никак - живая душа.

Соловьи поют только на Родине Рассказы, новеллы и эссе /И. Сержантова. - Саратов: Амирит, 2023. - 128 с.\ISBN 978-5-00207-394-8