НепроСчитанное счастье. Глава 13

                ХIII

10.12.20…г.

    Милая!
    Мои письма навивают, скорее всего, на тебя невероятную скуку или зелёную тоску, поскольку похожи на высказывания зелёного юнца при своей первой влюбленности. Как бы мне хотелось писать о будущем окруженным загадочностью непредсказуемости, но настроение лишает меня всякой фантазии и выжимает из меня слова банальности и нытья. Я живу с болью в груди и эта боль не физическая – она душевная. А это много больнее. Стена встаёт передо мной, великая китайская стена. Она стара как мир и такая же непроходимая как жизнь любого чужого человека в нашей жизни. Жизнь наша обвешана обязанностями и обязательствами, не значащими для жизни ничего и выполнение их вызывает чувство безысходности от будущего, несущего нас как железнодорожный состав в туннеле и даже если случиться «сход с рельсов» всё равно состав продолжит свой путь в том же направлении, с той же скоростью и с той же конечной станцией. Даже когда мы меняем образ жизни или среду обитания, мы проходим тот же путь, среди тех же людей, которым всё равно появлялись ли вы в их жизни, или исчезали из неё.
    Сегодня, родная моя, ты была на кладбище, по причине дня рождения своего брата, погибшего по нелепейшей случайности. Его смерть оборвала планы твоего папы и изменила вашу жизнь кардинально. Ты стала главным в будущем вашей семьи. Но ты уязвима со своей уникальной душой и неповторимым запасом любви к жизни. Как много описаний твоего характера можно привести и всё равно этого будет мало. Хотя они иногда противоречат друг другу. Прямая, смешливая, требовательная, непоследовательная, восхитительно чувственная, ласковая, нетерпеливая и предприимчивая. Ты становишься серьёзной лишь тогда, когда это требует обстановка. До встречи с тобой, моя жизнь была скучна и однообразна. Теперь это состояние прошло и, самое интересное, настоящее не подчиняется моим желаниям. Раньше я не замечал в женщинах ничего, реагировал лишь как самец с целью просто овладеть ими. Теперь я стал замечать красоту и это касаемо только одной женщины – тебя. Твоя чувственная натура, походка… и ещё много чего, вновь пробудили во мне вожделение. Я стал следить за движениями рук, изгибом шеи, твоей грацией. Я обрел вкус к обществу женщин, но с одним «но». Для меня существуешь только ты.
     Хорошего тебе дня!

                ***

   - Ты тратишь свою жизнь на чувство не подвластное одному тебе. Мне, не чужому для тебя человеку, хотелось бы пожелать не тратить свою жизнь на это чувство. Оно не дороже твоей жизни. Пусть думают о тебе по делам твоей жизни, а не по фантазии, которая делает тебя особенным в твоих же глазах.
   Они вели разговор, уже сидя на веранде, в уютных плетёных креслах и потягивали лёгкое, холодное пиво.
   - Нет. – не согласивший с выводами Друга, Натт продолжал.
   - Часто говоря о жизни, мы забываем о смерти и об инстинкте самосохранения. Мы, инстинктивно, страшимся смерти. Любое существо стремится выжить, во чтобы то не стало. Но страх смерти, не так страшен, как потеря веры.
   - Что ты знаешь о боли, от потери близкого человека?    – Друг резко встал со стула, сделал несколько шагов в сторону, и чтобы Натт не видел его лицо, нервно и громко заговорил. – Весь смысл моей жизни был в сыне. Сколько любви, сил и терпения я отдал ему. Судьба испытывала меня бросая сына во все тяжкие грехи. Но я шёл по жизни терпя все невзгоды, данные мне Богом как отцу, в надежде испытать гордость за него и благодарность от него за мои старания. И что я получил? … Боль! Страшную, невыносимую боль!
   Натт не ждал такого всплеска эмоций, от этого «железного» человека.
   Наступила тяжёлая пауза. Друг достал сигарету, прикурил. Движения его были спокойны. Как-будто, минуту назад, не было этого «взрыва».
   - Дар жизни бесценен! – Уже спокойно Друг продолжал. - Ты герой в глазах близких. Ты защищаешь жизнь семьи. Ты силён, отважен в своих деяниях. Силы твои неисчерпаемы, когда на кону жизнь и благополучие семьи. – Он повернулся к Натту лицом. – И ты никогда не согласишься умереть молча, унеся с собой тайну твоей любви к близким, полученную как дар.
   Немного придя в себя, Натт решил перевести разговор на другие темы.
   - Как-то, ты рассказывал мне о несчастном случае, произошедшим с вами на рыбалке. У вас перевернулась лодка. Сын твой оказался в воде и все ваши вещи стало уносить течением. У меня перед глазами эта картина. Бледное, испуганное лицо сына. Вещи безвозвратно уносимые рекой. Что-же инстинкт самосохранения не дал сил, сыну твоему бороться за жизнь?
   - Дал. Но инстинкт штука сложная. Он действует на всех. Кто-то спасает себя, а моя привязанность к сыну, толкнула меня на спасения сына.
   - Согласен. Тот кто живёт материальной жизнью, думает о материальном. Тот кто живёт любовью к своему ребёнку, думает о жизни ребёнка. А что ты скажешь о любви к Богу?
   Друг сел в кресло, приглашая Натта тоже присесть. Казалось, он хотел обдумать свой ответ. Впрочем, так всё и было. Он любил точные, лаконичные ответы.
   - Каждый любит по-своему. Каждый может обменять свою жизнь на то, что для тебя важней, стараясь не обездолить себя. Тот, кто живёт любовью к Богу, ищет неосязаемое, ищет вечности. Он старается приблизиться к Нему, но пути эти различны.