Власть соловецкая

Прибывавшие на Соловки «лагерники» высаживались в бухте Благополучия, где каждый раз повторялся один и тот же сценарий, оригинальным автором которого был первый начальник лагеря Ногтев, который в атмосфере полной своей безнаказанности и возможности чинить любой произвол в отношении граждан бывшей Российской империи превратился в зловещую фигуру «восточного деспота», который владеет судьбами людей.

Неограниченная власть решать вопросы жизни и смерти обитателей острова нарушила психику этого слабого и малодушного человека. Новую партию людей прямо на причале встречал лично сам начальник лагеря А. П. Ногтев, приветствовавший всех одной и той же фразой, которую он, очевидно, считал «вершиной своего специфического юмора».

 «Вот, вам надо знать, что у нас здесь власть не советская», – произносил со значимостью в голосе начальник. Затем, выдержав эффектную длительную паузу, А. П. Ногтев продолжал, – «а соловецкая! Обо всех законах надо теперь забыть!» (1)

Затем следовала перекличка, во время которой, как правило, он «лично убивал одного или двух прибывших по собственному выбору. Он делал это не в силу личной жестокости, нет, он был скорее добродушен во хмелю. Но этими выстрелами он стремился разом нагнать страх на новоприбывших, внедрить в них сознание полной бесправности, безвыходности, пресечь в корне возможность попытки протеста, сковать их волю, установить полное автоматическое подчинение "закону соловецкому".

Чаще всего он убивал офицеров, но случалось погибать и священникам… Вся Россия жила под страхом такой же бессмысленной, на первый взгляд, но продуманной системы подавления воли при помощи слепого, беспощадного, непонятного часто для его жертв террора. Когда нужда в Ногтеве миновала, его самого "шлёпнули", и одним из пунктов обвинения были эти самочинные расстрелы», – вспоминал бывший заключённый. (2)

Затем прибывшие заключённые направлялись в карантинную роту, которая в 20-е годы находилась внутри монастыря, в Троицком соборе. Там висел плакат: «Через труд возвратимся к обществу». Целью «первичной обработки», продолжавшейся от 3–4 недель до 3 месяцев, было подавить волю заключённых к сопротивлению лагерным порядкам, то есть приспособить их к «полезному сожительству в трудовом обществе» . (3)
 
Для новоприбывших предписывались: тяжёлая работа, проверки во дворе монастыря и на паперти собора, затягивавшиеся на 3–4 часа, «штрафная пайка» (700 грамм чёрного хлеба и суп из селёдок), скученность арестантов на трёхъярусных нарах, вечный холод, ограбления уголовной шпаной, размещавшейся на нарах вперемежку с теми, кто был осуждён как контрреволюционер, каэр.

 Вместо Божественного достоинства человеку в лагере прививалась роль бессловесного животного.

За период 1923–1926 гг. в составе лагеря сформировалось шесть отделений.

Первое отделение (Кремлёвское) включало территорию Соловецкого монастыря и окружающего его посёлка. Здесь находилось от 50 до 80 процентов от числа заключённых на Соловках. В Преображенской гостинице размещалось Управление СЛОН и все его административные подразделения. На краю монастырского кладбища, к югу от монастыря, хоронили умерших и убитых, производились расстрелы.

Второе отделение включало до 30 командировок на территории Большого Соловецкого острова, где располагались лагерные производства: лесозаготовки, торфоразработки, производство кирпича, рыбная ловля, сельхозработы, заготовка водорослей, разведение пушного зверя. Сюда же включались молочная ферма, Биосад (Биостанция), в котором разводились различные животные, а позднее находилась лаборатория Йодпрома. Отделение Биосада, где выращивались селекционные растения, находилось на территории бывшей Макарьевской пустыни. Здесь размещалась резиденция начальника лагеря – «Хутор Горка».

Третье отделение располагалось на острове Б. Муксалма, где находились заключённые, потерявшие работоспособность.

В четвёртом отделении на Секирной горе в здании Вознесенской церкви был устроен мужской штрафной изолятор с чрезвычайно суровым режимом.

В пятом отделении на Кондострове содержались заключённые, больные заразными болезнями.

Шестое отделение на острове Анзер служило для содержания больных, инвалидов.

В первом, Кремлёвском отделении в 1923–1929 гг. было пятнадцать рот, разделявшихся как по составу заключённых, так и по виду выполняемых ими работ. Наиболее ценные специалисты и администраторы из заключённых находились в трёх первых ротах. В 1-й роте были заведующие различными предприятиями, их помощники и лагерный старостат. Во второй роте – специалисты, актёры театра, музыканты, сотрудники музея и редколлегии журнала. В 3-й роте – заключённые из чекистов и работников следственных органов, милиции, угрозыска, используемые на ответственных должностях в администрации лагеря. Жили здесь в светлых, тёплых кельях по 2–6 человек, спали на монашеских койках и топчанах, питались в особой столовой. Численность в каждой роте не превышала 100–150 человек.

В 4-й и 5-й ротах, располагавшихся в Благовещенском корпусе, жили музыканты, артисты, подсобный персонал театра, а также пожарные.

6-я рота размещалась в Святительском корпусе, там проживало духовенство, численность которого доходила до нескольких сотен человек.

В 7-й роте проживал средний и низший персонал лазарета, банщики, парикмахеры, дезинфекторы и т. д.

8-я и 9-я роты располагались в Казначейском корпусе. 8-я рота состояла из уголовников, осуждённых за незначительные преступления (мелкие воришки, мошенники). В 9-й роте находились заключённые, имевшие право занимать мелкие посты в тех отделах лагерного управления, в которые каэры не допускались. Здесь преобладала хозяйственная и партийная мелкота, осуждённая за служебные преступления. Все они получали денежный паёк до 30 рублей в месяц (против обычного в 9 рублей), имели отдельную кухню (одной из кухарок была княжна Гагарина), уборщиков помещений. Катались на лодке по Святому озеру, занимались спортом на спортивной площадке, зимой – на катке.

В Наместническом корпусе находилась 10-я, счётно-канцелярская рота. В ней было до 500–600 заключённых, в подавляющем большинстве интеллигенция и дворяне, реже – священнослужители.

В 11-й и 12-й ротах, расположенных в Трапезной и Келарской палатах, находились шпана и рецидивисты. О топчанах здесь не мечтали. На ночь роты запирались на ключ.

В 13-й роте состояли новоприбывшие заключённые.

В 14-й роте содержались политические заключённые, которым запрещалось общаться в другими заключёнными.

Самой многочисленной была 15-я сводная рота. Здесь были железнодорожники, электрики, водники, рабочие, занятые на лесопильном и механическом заводах, вообще мастеровые и рабочие морской лесобиржи.

В бывшей Иконописной палате находился лагерный лазарет.

16-й ротой называли почивших на монастырском кладбище. У заключённых была одна общая могила. Но бывали исключения. В отдельной могиле похоронили бывшие офицеры Генерального штаба бывшей Российской империи своего товарища и сослуживца, расстрелянного Ногтевым прямо на пристани, сразу по прибытии в Соловецкий лагерь, для устрашения других. На простом кресте из сырой ели с застывшими, как слеза, подтёками смолы, была прибита табличка с эпитафией, выжженной на дереве раскалённым гвоздём:

Генерального штаба полковник Даллер. (4)
+ 17 ноября 1923 года.

Я не первый воин, не последний,
Будет долго Родина больна.
Помяни за раннею обедней
Мила друга, верная жена. (5)

Соловецкий узник Иван Матвеевич Зайцев записал слова монаха Григория, бывшего унтер-офицера, упоминаемого в списках монахов монастыря до 1929 года:

«Святая обитель по предопределению Божественного Промысла послужила Голгофой страданий русского народа. Земли обители пропитаны слезами и орошены кровью невинных людей. На землях обители погребено многое множество соловецких узников; многие из них приняли славную смерть за светлое Имя Христа… Как ныне Соловецкий маяк освещает путь мореплавателям, так и в последующие века наша святая обитель, озарённая победным Божественным светом Христа, будет путеводным маяком в истории православной России». (6)

Главным средством перевоспитания заключённых считался труд. После нескольких лет каторжного труда, переосмысливая время, проведённое в Соловецком лагере, его бывший узник понял:

 «Труд прекрасен не сам по себе, но тем именем, ради которого он совершается. Соловецкие иноки трудились во имя Божие, ради высшей из доступных человеку идей. Они совершали подвиг. Ставшие на их место принудиловцы этой идеи не имели, и труд для них превратился в проклятие, жизнь – в смерть». (7)

Другой соловецкий узник заметил, что: «Подневольный труд гасит огонёк одушевления, язвит самолюбие, подымает со дна души протест – бесплодный и иссушающий». (8)

СЛОН унаследовал производства, существовавшие ранее в Соловецком монастыре. Их сначала возглавляли оставшиеся монахи под руководством создателя транспортной озёрно-канальной системы монастыря – монаха Иринарха.

Только на территории монастырского посёлка, не считая островов, существовали издревле кожевенное, швейное, столярное и лесопильное производства; известково-алебастровый, гончарный, механический заводы; бондарная, канатная, наждачная, карбасная мастерские; работали радиостанция и электростанция, с 1924 года – типография, с 1930-х – Йодпром, где освоили переработку беломорских водорослей для получения желирующего компонента – агар-агара, ценного своим растительным происхождением и прекрасными органолептическими характеристиками. С середины 1920-х появился Пушхоз, где разводили черно-бурых лисиц и соболей, ставший крупнейшим пушным хозяйством в Советском Союзе.

О том, как выглядело в последней четверти XIX века образцовое разноплановое хозяйство, которое вели монахи на Соловках, вспоминал писатель В. И. Немирович-Данченко, совершивший паломничество в монастырь накануне русско-турецкой войны 1877–1878 гг.:

«Мы посетили птичий двор, ферму, где осмотрели великолепно содержимые конюшни, которые чистят и моют ежедневно. От этого так необыкновенно красив и сам скот соловецкий. Тёплая комната для сквашивания молока опрятна до педантства. В кладовой медные, хорошо вылуженные посудины для молока сияют, как зеркало. Здесь доят коров не в деревянные вёдра, а в металлические. Прохладная горница для хранения молочных продуктов, а рядом ледник – верх хозяйственного удобства и чистоты. Не знаешь, чему удивляться. Те же крестьяне на Соловках рационально ведут свои хозяйства и по любви к порядку напоминают чистокровных немцев». (9)
 
Навигацию между материком и Соловецкими островами осуществляли два комфортабельных парохода – «Соловецкий» и «Архангел Михаил», построенные усердием настоятеля монастыря архимандрита Мелетия в 1880-е годы, который за свои труды был удостоен многих государственных наград, в том числе был избран Почётным членом общества испытателей природы при Харьковском Императорском университете, за организацию Биостанции на Сельдяном мысу.

Наибольшее количество заключённых было занято на лесозаготовках и торфоразработках, считавшихся самым гиблым местом в лагере. В лес попадали те, у кого не было «блата», кто был наказан начальством и на кого был формуляр, предписывающий использовать его только на тяжёлых физических работах.

 В 1923–1924 годах на заготовке дров работали не более 200–300 человек. Бывший соловецкий заключённый Д. С. Лихачёв, ставший впоследствии известным филологом, академиком, вспоминал, что в юности, будучи осуждён как контрреволюционер, занимался заготовкой дров для внутренних нужд монастыря. На эту работу назначали только молодых, не старше сорока лет. Лошадей для перевозки дров не полагалось, и группе людей из пяти человек, впряжённых в сани, приходилось тянуть дрова. Таких людей называли на лагерном жаргоне, сокращённо – ВРИДЛО – временно исполняющими должность лошади. (10)

Усиленная рубка леса началась с 1926–1927 гг., когда лес пошёл на экспорт. За зимний период в лесу погибала четверть работающих там и столько же заключённых покидали лесные командировки как инвалиды и доходяги с правом на медленную и мучительную смерть. (11)




Источники.

1 - Ширяев Б. Неугасимая лампада. – М.: Сретенский монастырь, 1998. – С. 26.

2 - Ширяев Б. Неугасимая лампада. – М.: Сретенский монастырь, 1998. – С. 31–32.

3 - Соловецкие острова. – 1925. – № 1. – С. 24.

4 - Владимир Вильгельмович Далер (1875–1923 гг.). Православного вероисповедования. Окончил Михайловское артиллерийское училище, Николаевскую академию Генерального штаба в 1902 г. Во время Первой мировой войны в действующей армии при Верховном Главнокомандующем. Вступил в РККА в 1918 г. Арестован в 1919 г. В 1920-м приговорён Ревтрибуналом к принудительным работам на 5 лет. (ria1914.info/index.php/Далер_Владимир_Вильгельмович. Дата обращения 12.10.2021)

5 - Ширяев Б. Н. Неугасимая лампада. – М. Изд-во Сретенского монастыря, 2018. – С. 345.

6 - Осипенко М. В. Соловецкая обитель. – Изд. Соловецкого монастыря, 2014. – С. 318–319.

7 - Ширяев Б. Н. Неугасимая лампада. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2018. – С. 398.

8 - Волков О. В. Погружение во тьму. – М.: Молодая гвардия. Товарищество русских художников, 1989. – С. 165. – 460 с.

9 - Немирович-Данченко В. И. Соловки. Воспоминания и рассказы из поездки к богомольцам. – М., 2000. – С. 101.

10 - Осипенко М. В. Соловецкая обитель. Книга паломника. – Изд. Соловецкого монастыря. Соловки, 2014. – С. 370.

11 - Осипенко М.В. Соловецкая обитель. Книга паломника. – Изд. Соловецкого монастыря. Соловки, 2014. – С. 371.