Валерик и огурец

Сентябрь 56 года. Весь день Валерик гонял на улице. Играл с пацанами, носился так, как умеют только второклассники: бежишь , земля под ногами пружинит , и толька сила тяготения мешает оторваться от нее и полететь над двором. Правда еще мешал оторваться от земли несобранный на завтра портфель, но , согласитесь, такая мелочь не может всерьез удручать нормального человека. Когда же во двор вышла Лидка из соседнего подъезда, игра приобрела новый интригующий оборот. Противная Лидка всегда не давала Валерику покоя. Где бы они не встречались , сразу слышалось:

- Валерик -морозик! Валерик-морозик! Бе-бе-бе...

Валерику было обидно, что его звучная фамилия Морозов превратилась в дразнилку. К тому же у Лидки были такие тугие , призывно торчавшие в разные стороны косички , что так и хотелось подергать. Короче , бегать с пацанами стало неинтересно. Валерик переключился на Лидку , и они с визгом и хохотом гонялись друг за другом, пока не стало темнеть.

Мама позвала Валерика домой. Он вбежал на кухню, залпом выпил стакан воды, налил еще.
-Куда столько, водохлеб? Садись ужинать. Голодный небось? Полдня во дворе собакам хвосты крутил.

Но у Валерика словно села батарейка внутри. Он ковырял жареную, с румяной корочкой, картошку и чувствовал,как все его тело тяжелеет.
Видя, что сын вот-вот начнет клевать носом, Валентина Федоровна покачала головой и отправила его умываться и спать. Валерик медленно выполз из-за стола.
-Уроки то все сделал?
-Надо только портфель собрать...

Валерик нехотя начал сгребать книжки и тетрадки. Линейка никак не хотела запихиваться в пенал, а карандаши все время падали. Один из них, только с утра остро заточенный, сломался. Валерик вздохнул и вдруг почувствовал смутную тревогу. Что-то неопределенное маленьким червячком зашевелилось , забеспокоило.

-Ты точно все сделал?-спросила мама с кухни, словно почувствовала.
-Да...

Но секундная пауза перед ответом и неуверенный тон сына заставили Валентину Федоровну повторить вопрос:
-Точно???
Валерик остолбенел. Он вдруг ясно вспомнил, что учительница по рисованию задавала нарисовать огурец.
-Я забыл нарисовать огурец.
-Так....ну что ж ...садись и рисуй.

Ну что за беда! Дурацкий огурец! Валерик вытащил свой еще новенький альбом и плюхнулся за стол. В конце концов ничего сложного. Это же просто огурец. Овальчик. Валерик быстро нарисовал вытянутую колбаску и потянулся за зеленым карандашом, чтобы раскрасить свой шедевр. Мама незаметно подошла и глянула на рисунок.

-Это что?
-Огурец.
-Это непонятно что. На огурец совсе не похоже. Соседский Бобик такие огурцы под кустом оставляет. Стирай!

Валерик было захныкал, но мать так строго на него зыркнула, что пришлось выключить звуковое сопровождение.

Валентина Федоровна любила Валерика всей душой. Сразу после войны она вышла замуж за человека на 15 лет старше ее, молчаливого и серьезного Всеволода Морозова. Вскоре родилась дочь Ниночка. Молодая жена старалась все успеть: убрать , постирать, достать продукты, приготовить. Все с ребенком на руках. Все одна. Муж всегда на службе, а когда появлялся дома, не стремился ей помочь, считая все домашние дела исключительно женскими, недостойными настоящего казака. По ночам плакала Ниночка. Сначала газики, к шести месяцам зубки. Валя тихо ходила по комнате ночи напролет , укачивала дочку, чтобы не беспокоить мужа, а с утра снова погружалась в бесконечную круговерть. Как случилась эта трагедия, Валя так до конца и не поняла, но однажды Ниночка подозрительно замолчала. Холодная тишина больно резанула слух, Валя кинулась к кроватке- девочка была мертва. Потом ей скажут, что возможно Ниночка срыгнула и задохнулась. Не доглядела...
Никогда никому за всю жизнь она не рассказывала про мрак, который опустился на нее, про пустоту, растущую внутри. Иногда Вале казалось , что эта пустота давит на сердце, пережимает легкие, словно хочет выдавить из нее душу. Да разве такое расскажешь! Для этого горя нет слов. Хотелось выть, выть, выть, но Валя сдерживалась. Боялась, что с этим воем пустота и мрак вырвутся из нее и поглотят все вокруг. Будущее представлялось ей окутанным плотной серой завесой: вроде видны силуэты, но живых цветов не разобрать. Мир поблек,полинял.Тоска ...
Но вдруг эту завесу прорезал тонкий лучик. Валя была беременна. Родился Валерик. Теперь Вале снова казалось ,что она задыхается. Глядя, на светлое личико сына, она чувствовала, как все внутри, там где раньше была пустота, заполняется счастьем. Она словно проснулась. Вся ее нерастраченная любовь была безусловно и навсегда отдана Валерику. И именно поэтому Валентина Федоровна воспитывала сына в строгости. Толи боялась избаловать, испортить, толи чувствовала, что если она даст волю своей нежности, парень в ней просто утонет.С Валериком никогда не сюсюкались, "зайчики" и "солнышки" заменяло простое обращение "сын". Мать искренне считала, что любовь должна проявляться в делах, а слова сами по себе ничего не значат.

Итак, Валерик ,недовольно сопя, стер непонятную колбасу и снова принялся за работу. Прошло минут тридцать.
-Я все!
-Покажи.

Валерик протянул рисунок.
-Нет, это не огурец. Стирай!
-Но уже ночь! -заплакал мальчик. -Я устал, я спать хочу!
-На улице гонять не устал??? Сначала надо было дело сделать . Стирай!
-Но там скоро будет дырка....Ольга Петровна заругает.
Мать молча развернула сына и легонько подтолкнула к столу. Валерик, размазывая слезы по щекам и отчаянно хлюпая носом, снова принялся рисовать проклятый огурец.

-Ненавижу огурцы!Ненавижу! Никогда в жизни их не буду есть!!! Даже когда вырасту! Умирать от голода буду, но огурцы есть не стану! Н И К О Г Д А!- бормотал он.

Часы пробили полночь. Мама все чаще поглядывала на Валерика. Ей было очень жаль своего мальчика, но она понимала, что если сейчас разрешить ему оставить все как есть, он решит, что в конечном итоге все можно делать спустя рукава, если у тебя нет сил и настроения для работы. А ведь из него должен вырасти мужчина.

-Валера! Ты что никогда огурцов не видел???- не выдержала Валентина Федоровна, -Вот, смотри и рисуй!
И она положила перед ним большой огурец.

Весь дом уже спал. Даже отец. А Валерик при свете лампы вырисовывал огуречные пупырышки. В конце концов начало получаться неплохо. Уставший мальчик, нанес последние штрихи и заснул прямо на столе, уткнувшись носом в арифметику. Мать подошла к нему. В альбоме красовался отличный, упругий, блестящий , словно живой, огурец.

На следующий день Валерик пришел со школы мрачнее тучи.
-Ты чего такой смурной? Двойку получил?
Валерик поднял на мать большие ясные глаза и вдруг горько расплакался.

-Что случилось?!
-Че...Че....-Валерик всхлипывал, икал и не мог остановиться,- че...твер..ку...!!!
-Четверку? Что ж ты плачешь, это же хорошая оценка? За какой предмет?

Но мальчик заплакал еще сильнее. Слезы текли по щекам и капали с кончика носа.

-За огурец! .....Ольга Петровна не поверила. Говорит: "Не ты рисовал! Как не стыдно? Даже взрослый так не нарисует". А я сам....сам... полночи...а она говорит: " Вот тебе четыре, раз выпрашиваешь, но я тебе не верю. Иди и знай, что ты ее не заслужил".... Не ве-е-е-рит....

У Валентины Федоровны болезненно сжалось сердце. Нет, она не пошла разбираться в школу, не стала добиваться хорошей оценки, доказывать свою правоту. Не умела она ни просить, ни требовать. Она подошла к Валерику , обняла плачущего мальчика , крепко прижала его к себе, словно заслоняя от всех несправедливостей этого мира. Даже через одежду она чувствовала, как обжигают ее слезы сына. Она все гладила, гладила его светлую головку и повторяла:
-Не заслужил, не заслужил...