Новые лица

"О, дайте мне новые лица, новые лица, новые лица
 Я видел их около двух недель или больше.
 Некоторым людям надоедают имена или места.
 Но лица для меня гораздо более скучны ".

 Андрей Лэнгли.
********

"ГЛАВНОЕ - ПЬЕСА"


Деловая встреча клуба "Леди Гиацинт" была в разгаре
. Объявили список приглашенных. Все двадцать членов клуба присутствовали на заседании.
Секретарь зачитал протокол последнего собрания. Эти
формальности заняли всего несколько минут, и клуб был готов к выступлению.
распахнись до пояса. Швейные машинки были смазаны маслом и
разделочный стол был убран, у каждой Гиацинты на коленях лежала коробка с
принадлежностями для шитья; и мисс Мастерс, которая была наполовину
уговоренный и наполовину принужденный к управлению этим филиалом Св .
Поселенческая миссия Марты поздравляла себя с легкостью и
оперативностью, с которыми ее подопечные учились вести свои дела
, когда президент вытащила карандаш из своей помпадурки и профессионально постучала
по столу. В дневное время ее потенциала консультант в
Гранд-стрит магазин обуви она бы называлась "наличными", но в качестве президента
Леди гиацинты ее речь была:

"Если никто из вас goils ... у кого нет бизнеса прежде чем укладывать
встречаюсь движение к нему примыкают в порядке".

"Я предлагаю, чтобы мы примыкали к git и woik", - быстро сказала Мэми Кидански. Только
три пуговицы и китовый ус, который удерживал воротник высоко поднятым
за ушами отделяли ее от триумфально вздыбленной рубашки
талия. Отсюда и ее рвение.

Сьюзи Мейер готовилась поддержать предложение. Как секретарь она
не одобряла долгие дискуссии. Она всегда угрожала уволиться со своего поста.
не без основания клялась: "Я бы никогда не присоединилась к "а".
твои старые гиацинтовые рубашки с талией, если бы я знал, что мне придется это делать.
записывать все те глупые разговоры, от которых тебе, гоилс, захотелось отказаться.

Таким образом, казалось, что деловая встреча была закрыта, когда раздался голос
с противоположного конца стола::

"Скажи, Рози, почему мы, гоилы, не можем выступить?"

"Ах, Дженни, ты меня утомляешь", - запротестовала секретарша.

"И все равно ты нарушаешь порядок", - таково было изречение президента.

"Где?" - дико закричала Дженни, вцепившись одной рукой в свою помпадурку, а другой в пояс сзади.
"Где, что со мной?"

"Отойдите подальше и сядьте", - был совет секретарши. - "Рози имела в виду, что
вы не состоите в парламенте. У нас есть предложение на столе в его
слишком поздно для вас, чтобы вмешивайся в это. Эта встреча идет к нему примыкают".

Но Дженни была представителем недавно зародившейся партии, и ее сторонники
не собирались позволять ей замолчать. Даже те Леди гиацинты
кто не был допущен к ранее консультаций, приняли любезно, с
предложение, когда они услышали это.

"Мне все равно, вышла она из строя или нет", - заявила одна амбициозная Гиацинта
"Я думаю, что это было бы слишком прекрасно для чего-либо, чтобы иметь
воспроизвести. Они их все время на улице Ривингтон себя до
образовательный Альянс".

"Ребекка Эйнштейн, - мрачно сказала секретарша, - если вы собираетесь увольняться,
не вешайте нос по поводу спектаклей и образовательных союзов, которые вы можете сохранить,
ваши собственные мини-игры, вот и все! Вы думаете, я собираюсь записывать вашу
глупость? Ну, это не так.

Президент снова стукнула молотком. "Goils," возразила она, "это
нет никакого способа, чтобы действовать. Скажете, Мисс Мастерс", продолжала она, "я думаю, весь
много у нас теперь в порядке. Что бы ты сделал на моем месте по этому поводу?

"Я бы предложила, - ответила мисс Мастерс, - чтобы предложение о перерыве в заседании
было принято и чтобы весь клуб собрался в комитет по вопросу,
поднятому мисс Мейер".

"Я предлагаю, чтобы мы взяли нашего воика с собой в комитет", - воскликнула мисс
Кидански, не желая, чтобы ее отвлекали от ее петлиц. И с такими простыми
начало "Гамлета" Леди гиацинты вскочил.

Гамлет не был их первым выбором. Это был даже не десятый их поединок, и до конца
это не был единогласный выбор. На предварительных этапах
драматической лихорадки мисс Мастерс сохраняла строгий нейтралитет
что свидетельствует об успешном работнике Поселения. Она помогла бы - о, конечно,
она помогла бы - Гиацинтам, но она не возглавила бы их. Она
ни разу не усомнился в их вкусе форму и цвет своей рубашки
талии. В результате получилось несколько ужасных нарядов, но для нее они олицетворяли
"самовыражение", и как таковое доставляло ей больше удовольствия, чем могло бы доставить любое раболепное
следование ее советам. Вскоре она обнаружила, что
широта в области талии рубашки намного превышает таковую в области
драматического, и она также обнаружила, что Леди Гиацинты, хотя они
редко посещаемый театр пользовался большим успехом там, где речь шла о пьесах
.

"Ист Линн" горячо поддерживался, пока кто-то не нашел
бабушку, которая смотрела его в юности. Затем:

"Ну и дела!" - воскликнула леди Гиацинта. "Мы не расхитители могил. Мы
не собираемся выкапывать мертвых. Сказать, Мисс Мастерс, ничего нет новых
играет мы могли бы дать?"

Мисс Мастерс направила их в публичную библиотеку, но там не так много пьес.
следующие две встречи были посвящены
пьесам Ибсена, Бернарда Шоу, Воана Муди. Когда мисс Мастерс заметила
эта литература в руках сейчас открыто взбунтуется секретаря она
почувствовал, что пришло время вмешаться в "самостоятельную деятельность" ее
сборы. Она немедленно конфисковала второй том "Джи Би Си", "Потому что", - объяснила она.
"мы не хотим делать ничего неприятного, и автор
этих пьес сам описывает их именно так".

"Думаю, что нет", - согласился президент. "Мы должны соответствовать своему имени,
не так ли? А что может быть приятнее гиацинта?"

- Конечно, ничего, - неуверенно согласилась мисс Мастерс.

- В этой книге Ибсена есть одна, которая могла бы подойти, - предположила Дженни. - Это
называется "Кукольный домик", это действительно милое название.

"Боюсь, оно не подойдет", - поспешно сказала мисс Мастерс.

"Что с ним не так?" - спросила Сьюзи Мейер.

"Ну, во-первых, в нем дети".

"Прекратите! "Никто не сказал", - провозгласил Президент. - Эти спектакли с детьми в них играют.
"Они все вышли из моды". Мы отказались от "Ист Линн", и там
там был только один ребенок. Что еще у вас есть в этой книге Гибсона?
У вас есть пьеса с участием Гибсонов? Мы могли бы это сделать.
хорошо, хорошо. Разве у большинства из нас на рубашках не складки от Gibson
талия?"

"Я ничего не вижу о привидениях", - ответила секретарша, - "но
здесь есть одно о привидениях. Как это подойдет?"

"Вовсе нет", - твердо сказала мисс Мастерс.

"Что с ним не так?" - спросила одна из девушек, бросив свою
швейную машинку и подойдя к столу. "Я видела плакаты с этим в прошлом году.
в прошлом году. Они дают это на Бродвее. В костюмах было бы проще простого,
просто простыня, которую ты знаешь, и твои волосы распущены ".

"Это не про такого рода призраков, - объяснила мисс Мастерс, - и я
не думаю, что это нам подойдет, поскольку в актерском составе очень мало людей
и один из них - священник".

"Прекратите, - коротко сказал президент, - мы не собираемся, чтобы у нас не пели гимн"
в нашем. Мы не могли, понимаете, - объяснила она мисс Мастерс.
"Большинство из нас - еврейки".

"Кэти Макгвайр никакая не еврейка", - заявила секретарша. "Она могла бы быть
министром, если это все, что ты имеешь против пьесы Гибсона. Я бы хотел, чтобы
мы _could_ дали это. Речь идет о только актуальную Бродвей успехов нам
можете найти. Библиотекарь говорит, что вы не можете больше никогда не куплю копии Юлия
Пьесы Марлоу, Этель Бэрримор и Мод Адамс. Я думаю, они
просто боятся, что кто-то вроде нас придет и сыграет их лучше, чем они
снимайся и разоряй их рынок. Актрисы, - продолжала она, - это все шутки.
ревнуют друг к другу. Есть ли что-нибудь, кроме священника, из-за чего
проблема с "Призраками"?

"С этим связано все остальное", - сказала мисс Мастерс. "Для начала
с таким же успехом я мог бы сказать вам, что это никогда не имело успеха на Бродвее. Это
играют, что читают чаще, чем это действовало и в прошлом году, Дженни, когда
вы видели на плакатах, она только бегала за неделю."

"Режь его", - сказал президент. "Мы не охотимся на морозов".

Брови гиацинтов нахмурились, а их глаза стали измученными в темноте.
Поиск. Каждый мог сказать им играет, но никто не знал, где они
может быть найден в печатном виде и каждый раз, когда библиотекарь найдено
что может быть пригодным Мисс Мастерс был уверен, что знаю
чем ее недостаток.

И тогда вмешалась настоящая сцена, законная сцена Бродвея.
Альберт Марсден продюсировал "Гамлета", и леди Гиацинты решили
последовать его примеру.

"Это своего рода старый," президент признался: "но должно же быть какое
стиль слева от него. Они повторяют это на Бродвее прямо сейчас. Для себя мы
дайте ему на Ист-Бродвей, как только мы можем мерзавец готов. Я и мама
вчера вечером сходил в библиотеку и достал ее. В ней есть все, что нужно.
В ней много деталей: больше, чем когда-либо понадобится этому клубу. И в нем есть
много убийств и отбросов, придворных дам, солдат и королей.
Это точно наша пьеса!"

Море неприятностей, в которое леди Гиацинты погрузились с таким энтузиазмом
поглотило их с такой полнотой, что мисс Мастерс могла только
стоять на его берегу, глядя на Данию и ломая руки
из-за ужасных вещей, которые происходили в этой несчастной стране.
К счастью, у нее был друг, к которому она могла обратиться за помощью.
потерянные, но все еще отважные Гиацинты. Он был из тех людей, к которым
симпатии приходят так же естественно, как почести приходят к некоторым мужчинам, и, поскольку ему
нечего было делать и у него было достаточно времени и денег, чтобы заниматься этим, он был
в целом услужливым и находчивым. То, что он когда-то любил мисс Мастерс
не имеет никакого отношения к этой истории. Теперь она была помолвлена с
более бедным и занятым человеком, но именно Джеку Берджессу она понравилась.

"Конечно, я знаю", - сказал он, когда ответил на ее сообщение, и она
поддержала его чашкой чая и обезоружила улыбкой, "из
конечно, я знаю, что ты хочешь мне сказать. Каждая девушка, которая мне отказывала
, говорила это рано или поздно. Ты говоришь это позже - намного позже - чем
они обычно делают, но это всегда приходит. "Ты нашел для меня жену".

"У меня получилось гораздо лучше, - ответила она, - я нашла работу
для тебя". И она обрисовала бедственное положение гиацинтов в Дании и
призвала его отправиться к ним на помощь.

"Но, моя дорогая Маргарет, - возразил он, - что я могу поделать? Ты
всегда знала, что "что-то прогнило в датском государстве", и
и все же вы позволили этим бедным невинным существам взбудоражить его. Я часто думал
что бедный Шекспир добавил эту строчку после первого представления. Я
собираюсь на днях написать об этом намеке Ферниссу.

"Вы напишете это, - сказала Маргарет Мастерс, - с большей уверенностью после того, как
увидите _my_ Данию".

"Очень хорошо, - сказал он, - я буду приходить к Эльсинор сегодня вечером, но я настаиваю на
возврат билета".

"Ты будешь просить абонемент", - засмеялась она. "У них есть
довела меня до такого состояния, что я не знаю, являются ли они
забавляет меня и разбивает мне сердце. Рассказывай, давай, где она? Ты
вы когда-нибудь слышали, чтобы чистый стих декламировали с напряженной и благоговейной серьезностью и с
Бауэрским акцентом?

"Я никогда не читал", - сказал он.

 * * * * *

- Шекспир был прав, - прошептал Берджесс мисс Мастерс. - В Дании есть
что-то гнилое. Я нашел это. Это принц. Они
сидели вместе в углу комнаты детского сада в поселении
: большая и просторная комната, вся украшенная и яркая, с
бумажными и картонными шедеврами малышей, которые играли и учились
там по утрам. Добавлены слепки, фотографии и зеленые насаждения
его шарм и Леди гиацинты так и подстригать их и взаправду не
отвлекать от нее.

Швейные машинки и разделочный стол были разбросаны по углам, и
в ярком электрическом свете Президент восклицал
голосом, который опозорил бы любой ранний граммофон: "О, это
слишком твердая плоть расплавилась бы.

Это не было генеральной репетицией, но чересчур солидный принц убрал волосы низко на затылок.
золотая повязка обрамляла брови. Молчаливый, он был благороден.
Его походка , когда он входил в конце процессии придворных дам и
джентльмены были великолепны - медлительные, подавленные, властные, отчужденные. Но
Виттенбергу пришлось бы за многое ответить, если бы он перенял там свой
акцент.

Гертруда, Королева Дании, был Гиацинт, который работал ежедневно на крючки и
петлицы на Ист-Бродвей портной. В этот вечер на ней не было ничего из
ее регалий, кроме короны, и король вообще ничего не сделал, чтобы
отличаться от Сьюзи Лаков, которая работала официанткой в
Еврейской закусочной.

Гиацинты мудро решили отредактировать "Гамлета". В этом они следовали
почти универсальному принципу, и их метод также был проверен временем.
Все сцены, в которых неважна членов клуба или литой "пришел
сильные," были исключены. Пока гиацинты были православными, но
Рози Розенбаум, князь, президент и Цензор, пошли еще дальше.

"Мерзавец занят. Смешайте ее, почему бы тебе!" - приказала она позже
крылья. Другие игроки с трудом пробирались сквозь персифляж и
разговаривали. "Вы, ребята, только последние десять минут ничего не делали".
стойте там и жмите на газ. Это действует? Может быть, так написано в книге. Что
Я хочу знать, так это ... это действует? Берджесс внезапно выпрямился, и его
глаза загорелись. Мисс Мастерс привстала, чтобы взять на себя командование, но он
удержал ее.

"Заткнись и оставь меня в покое", - крикнул Полоний. "Разве у меня нет права
попрощаться со своим сыном?"

"Ты можешь сказать "до свидания", - напомнила ей Рози, - не затевая"
эту игру в разговоры. Похлопай его по щеке со словами "Я буду тебе сестрой"
и покончи с этим где-нибудь до завтра. Прекрати, говорю тебе.

Такое отношение президента "отрубить ему голову" привело в восторг
Берджесса. Но касте это понравилось меньше, и когда призрак был снят с учета
целая сцена вызвала возмущение.

"Если вы дадите мне больше твоих губ", - сказал княжеский режиссера,
"Я буду верить вы совсем отошли. Есть много людей, которые не поверите
в призраков вообще. Мой дедушка видел эту пьесу в Германии и сказал
мне, что они вообще не использовали призрака. Ничего, кроме зеленого огонька с
исходящим из него голосом ".

"Ну, я мог бы быть голосом, не так ли?" - возразил призрак; и именно
в этот момент мисс Мастерс взяла на себя руководство собранием и
представила мистера Берджесса.

"Который предложил", - продолжала она, несмотря на его энергичную пантомиму
отказ от ответственности: "чтобы помочь нам с нашей игрой".

"Это очень мило с вашей стороны, мистер Берджесс", - любезно сказал Президент.

"Вовсе нет, вовсе нет", - ответил он. "Это будет для меня удовольствием, уверяю вас.
"

- Я уверен, вы извините меня, - вмешалась секретарша, - если мы продолжим
с нашим woik, пока вы здесь. Мы сделали наши собственные costoomes, как
насколько мы можем. Это была одна из причин, нас молодых дам выбрал Гамлета. Это
играйте в то, что каждый носит в skoits. Нам так проще, и это не так стыдно.
И я думаю, нашим родным это понравится больше. Ты _have_ должен
иногда думать о своих родных. Даже если они старомодны. Мисс
Мастерс достал нам фотографии постановки мистера Марсдена, и все до единого.
на персонажах надеты плавки. Костюм Гамлета не длиннее купального костюма.
но, так или иначе, он там. Лично я не думаю, что это по-настоящему изысканно.
для юных леди носить мужские костюмы на сцене ".

"И, конечно", - маленькая девочка с нежными глазами оторвалась от своего шитья, чтобы заметить
"Конечно, этот клуб создан не только для того, чтобы шить рубашки с талией.
У нас есть пункт о культуре и утонченности в уставе клуба, так что
мы бы не хотели делать ничего, что не было бы по-настоящему изысканным ".

[Иллюстрация: БЕРДЖЕСС ОБРЕЛ ИНТЕРЕС И ЗАНЯТИЕ, БОЛЕЕ
УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ, ЧЕМ ТО, КОТОРОЕ ОН НАХОДИЛ В ТЕЧЕНИЕ МНОГИХ ЛЕТ.]

"Я понимаю", - сказал Берджесс в большей растерянности, чем когда-либо бывало в разговоре.
"И могу я спросить, какова ваша роль в пьесе?"

"Мэми Коннерс слишком нервничает, - объяснила леди-президент, - чтобы прийти
прямо сейчас и действовать. Она "Звук труб внутри и голос
снаружи, придворная дама, солдат и мальчик из хора на похоронах
".

- Ах, мисс Коннерс, - заверил Берджес эту робкую, но разностороннюю Гиацинту,
"это всего лишь боязнь сцены, все великие актрисы страдают от нее в то или иное время.
"

 * * * * *

В течение последующих недель, с тем чтобы постепенно приобрел влияние в Дании
и Берджесс получил интерес и занятие более увлекательным, чем он
нашел в течение многих лет.

"Дорогая Маргарет", - он имел обыкновение заверить, Мисс Мастерс, когда она
убеждала его по своей щедрости, "почему мне не стоит того
ужин должен быть для них? и почему бы мне не пригласить их в
дом для репетиций? Там пустует большая музыкальная комната и
эти ленивые нищие слуги, которым нечего делать, и ты сам видел
как это оживило бедную старую тетю Присциллу. Ей это нравится - им это нравится
это - мне это нравится - тебе это должно понравиться. И ты, конечно, не можешь возражать против
я повел их _en masse_ посмотреть на Марсдена в пьесе. Клянусь Джорджем!
Я потащу его к ним. Мы покажем ему Офелию! эта Мэри Коннерс -
маленький гений.

"Она замечательная", - согласилась мисс Мастерс. "Ее грация! Достоинство!
То, что она сама назвала бы культурой и утонченностью!"

"Все это мое открытие. Этот тиран Рози Розенбаум выставил ее
быстрое переодевание, женщина-подсобник. А днем ты говоришь мне, что
она жалкая маленькая продавщица в притоне на Большой улице!

"Такой она и была раньше. Но день или два назад я ходил в магазин
попросить ее прийти ко мне домой порепетировать с новым "Гамлетом". Я
несколько мгновений наблюдал за ней, прежде чем она заметила меня. Она была Офелией для
the life. Она говорила чистыми стихами. Она ходила с тем
королевским видом, которому вы ее научили. Она была восхитительна, очаровательна.
Сначала она сказала, что не сможет репетировать в тот вечер, но я сказал ей
ты пожелал он и она пришла, как агнец. Я часто задаюсь вопросом, если бы я сделал мудрый
дело в приобщении их к вам. Ваша культурность и "утонченность"
может несколько расстроить их, когда спектакль закончится и мы все вернемся к
обыденности ".

"Ты сделал мне большую доброту, - сказал он, - а лучший ход
миссионерскую работу вы будете делать собаке в возрасте. Я иду на работу".

"Ты - нет", - засмеялась она.

"Я - да. Леди Гиацинты вынудили меня к этому".

"Тогда, возможно, равновесие будет сохранено. Если ты настроишь их против труда,
они настроят тебя против этого ".

Но опасения Мисс мастеров были напрасными: хотя Леди гиацинты
посвященный цветок весны были старыми и мудрыми в социальных
различия. История Король Cophetua и нищий горничная
обращается только презрительное "вырезать" с женщиной-президентом. Каждый
Гиацинт из них не знал ее точное место на природе в саду-все, кроме
Мэри Коннерс, теперь Офелию, и она почувствовала себя подкидышем с
места нет вообще. Одинокая женщина, которая ее удочерила, теперь умерла, и
Мэри была совершенно одна в своем маленьком двухкомнатном домике, свободная мечтать и
играйте Офелию сколько душе угодно и воображаемого Гамлета, который
всегда был Берджессом. Для нее он действительно был "Надеждой и розой
справедливого государства". "Олицетворение моды и формы". Он был "ее
достопочтенным господином" - "ее самым дорогим господином". Но на Монро-стрит она никогда
не обманывала его. Никогда не передавал свои письма вмешивающимся родственникам.
Она могла легко сойти с ума от мелодичности, когда знала, что каждая
репетиция - каждый урок, преподанный им и так быстро усвоенный
ею - приближал дни, когда она никогда не увидит его так близко, чтобы она
я почти ощущал их пустоту.

Хорошо, что она сыграла идеализированного Гамлета, потому что настоящие Гамлеты
приходили и уходили с недоумением. Одним из первых проявлений такта Берджесса было
вырвать роль у леди-президента и отдать ее
крепкой секретарше. За ним последовали два других претендента на трон.
быстрая преемственность, а затем жребий пал на Ребекку Эйнштейн и остался там.
там. Каждое изменение в главной роли требовало перестройки
весь актерский состав, и при каждом изменении леди Президент убеждалась
не переутомляться.

И все же Берджесс в уединении возвращавшегося домой экипажа ругался
и выругался.

"Говорю тебе, Маргарет, эта девчонка погубит нас. Все остальные смешны.
Ошеломляюще, невероятно смешны! И жалки! Что может быть более жалким!
Что может быть более жалким! Но этот ужасный президент берет неверную ноту: вульгарность. Избавьте
ее от всего этого, и у нас будет нечто подобное, чего Нью-Йорк никогда не видел
потому что Офелия - гений, или я ошибаюсь в своих предположениях, а все остальные
прелестницы ".

- Но мы не можем выгнать президента клуба. У нее должна быть роль.
Вы перенесли ее из "Гамлета" в "Лаэрта", в "Короля"...

"Я так и сделал", - простонал Берджесс. "Ты когда-нибудь забудешь, как она передала
реплика: "Теперь я могу это сделать, Пэт", а затем она подбегает ко мне, чтобы узнать
"Кем вообще была Пэт?""

"Да, - засмеялась Маргарет, - и потом, как ты перевел ее в Гильденстерна".
а теперь ты перевел ее в Бернардо, вырезав всю ее роль и
ничего, кроме первой реплики: "Кто там?" и второй: "
уже пробило двенадцать; ложись спать, Франсиско"."

- Да, и она их разрушает. Я пробурено ее так и сверлил ее до моего
горло болит и еще она говорит, что прямо через нос, как
будто она доставки заказа из ветчины, а на нее-хэш батареи.
Все то же агрессивное отношение "Не смей отвечать". Она
невозможна. Ее нужно убрать ".

Тем временем леди Гиацинты разбрелись по своим разным домам
обсуждали своего наставника. Офелия, Горацио и Гамлет шли вместе
по Клинтон-стрит. Офелия все еще была в Эльсиноре, но
Горацио снова приближался к точке соприкосновения.

"Я полагаю, он постоянный клиент мисс Мастерс", - сказал он Гамлету. "Он бы не стал"
приходить сюда каждую вторую ночь только для того, чтобы помочь нам выбраться".

Но Офелия была лучше информирована. Она знала, что мисс Мастерс помолвлена с
совсем другим человеком.

- Тогда я знаю, - торжествующе воскликнул Горацио. - Он запал на Рози
Rosenbaum. Это она его приводит".

Офелия ничего не ответила, и Горацио испытав вдохновение, набор
о его усилении с подтверждением.

"Этого хватит, Рози уверена. Он не узнал ее, о каждой части в
играть? Разве он не заводит ее по углам и не спрашивает: "Кто там?"
"Сейчас пробило двенадцать" примерно по часу каждую ночь? Я бы не стал
ничего общего иметь с парнем, который так водит компанию, но я полагаю
это стиль Пятой авеню. Ты знаешь, как я тебе говорю, Хэм, в
представь, что происходит много такого, о чем ты не догадываешься. Что ж,
это так. Никто из вас не догадывался о Рози и его уловках. Ты никогда не догадывался,
это сделало тебя лучше?

"Нет", - призналась Офелия. "Нет, я никогда не догадывалась".

"Ну, это так. Ты следи за ними. Стиль "жен" меняется. Актрисы
уходят, а на смену приходят "бедные, но честные рабочие". Одним из
наш salesladies есть книга об этом. "Бауэри невеста" его зовут. Все
о магазинчике, которая вышла замуж за богатого парня и часто возвращалась в магазин.
в магазин ездила в экипаже своих старых друзей. Если Рози Розенбаум
попробует это сделать со мной, я разобью ей лицо. Если она придет меня", - воскликнул
Сокурсник принца: "с колясками и доброжелательной улыбкой, я
коготь улыбка от нее, если придется снимать кожу с рук!"

Когда Горацио и Гамлет оставили ее, она безутешная побрела к реке
. Но ни Ива над ручьем, который, не цветы были рядом с
что строить фантастические гирлянды.

"Я, конечно, сошла с ума", - сказала бедная Офелия, наблюдая за огнями
большого моста, - "но я не утоплюсь до сцены VII. И я
иду к нему домой завтра вечером, чтобы научиться вести себя как сумасшедшая. Думаю, мне
не нужно много учиться."

 * * * * *

Представление "Гамлета" леди Гиацинты до сих пор помнят
те, кто видел в нем самое ошеломляющее развлечение в своей жизни
театральный опыт. Игра была сокращена до абсолютных пределов
, и игроки, хотя и натренированные в своих линиях
и бизнесе, были оставлены совершенно свободными в вопросах интерпретации
и акцента. Результат был настолько уникальным, что на него обрушилась ежедневная пресса
с радостными возгласами публиковались портреты и интервью с
главными героями. Люди, которые думали, что к югу от Двадцать третьей улицы находятся только паромы и доки
, проникли в самое сердце великого
Ист-Сайд и снова отправился домой, полный альтруизма, который длился три
дня. И в последнюю ночь "пробега" из трех ночей Джек Берджесс
привел Альберта Марсдена, чтобы тот стал свидетелем этого. Другие зрители всегда
возникла немая или косноязычный от мытарств, но великим актером не был
один из них. Он был шумным и словоохотливым, и, к изумлению Берджесса,
ему было совсем не весело.

"Кто эта девушка, сыгравшая Офелию? Она работница из Ист-Сайда
или одна из сотрудников миссии?"

"Она продавщица", - ответил Берджесс. - В твоей просьбе нет ничего хорошего.
я не буду знакомить тебя с ней. Это было одним из наших правил
с самого начала. Мы не хотим, чтобы дети были расстроены и
покровительствовал".

"Кто учил ее действовать?"

"Ну, я тренировал их всех, как вы знаете, но она никогда не казалась требуется
никакого специального обучения. Довольно хороша, не так ли?

"Довольно хороша! Она гений, чудо. Все это чушь о том, что я не
встречи с ней. Я собираюсь встретиться с ней и обучать ее. Я предполагаю, что у вас есть
заметил, что она тоже красавица".

"Но она всего лишь ребенок", - призвал Берджесс. "Ей всего восемнадцать. Она
не выносила жизни и работы, и она не выносила людей.
Ты понятия не имеешь, какие высокие идеалы у этих девушек, и Мэри
Коннерс - так зовут девушку - кажется исключительной даже среди них.


"Слишком хороша для нас, не так ли?" - спросил актер.

"Даже слишком хороша", - уверенно ответил Берджесс.

"И ты считаешь себя вправе решать за нее ее будущее! Осуждая
ее к безвестной жизни в трущобах вместо успешной карьеры на сцене?


"Я не знаю", - ответил Берджесс. - "Она должна решить это сама. Я
спроси ее, и дам тебе знать".

С этой целью он стремился Мисс Мастерс. "Я хочу тебя, - сказал он, - чтобы спросить Марию
Важно, чтобы чай с тобой завтра после обеда. Это будет воскресенье, так что она
справлюсь. И затем я хочу, чтобы ты оставил нас в покое. У меня есть что-то очень
серьезно говорить с ней".

Маргарет посмотрела на него и засмеялась. "Значит, ты был прав", - сказала она.
"А я ошибалась: я нашла тебе жену".

"За абсолютный бессмысленный романтизм, - сказал он, - я рекомендую вас"
недавно помолвленным. Раньше у вас была хоть капля здравого смысла. Вы были умными
достаточно, чтобы отказать мне и сейчас вы вместе и навсегда испортить мое мнение о вас
сделав такое замечание."

"Это вовсе не романтизм," она сохранила. "Это лучшее из
здравого смысла. Вы никогда не будете удовлетворены тем, кого у вас нет.
обучили и сформировали в соответствии со своими собственными идеалами. И вы никогда не найдете такого
"быстро обучаемого", как Мэри ".

Это был самый ранний проблеск весны , и Берджесс остановился по пути в
Дом мисс мастеров и купил пачку белых гиацинтов и бледно
Снегурочка для маленькой леди Гиацинта, кто ждал его волосы.

Как только он оказался с ней наедине ему удалось отвлечь ее внимание
из нее цветы и, чтобы заставить ее выслушать сообщение Марсдена. Он поставил
дело, прежде чем ее толком. Без преувеличения и без смягчающих обстоятельств.

"И мы не ожидаем, что вы, - закончил он, - примете решение сразу. Вы
должны посоветоваться со своими родственниками и друзьями".

"У меня нет родственников", - ответила она.

"Тогда твои друзья".

"Я не думаю, что у меня много. Некоторые девушки в клубе возможно. В
старая бухгалтерша в магазине, где я работаю, возможно, мисс Мастерс.

- И у вас есть я, - перебил он. Но она улыбнулась ему и покачала головой.
голова. "Ты очень добрый ребенок," сказала она, "но пьеса
вот и все. Я думаю, вы лучше скажите своему другу, что я возьму
положение. Я уже порядком устала от работы в магазине, и я бы хотела
попробовать это, если он не возражает."

"О, но вы не должны так вдаваться в подробности, - запротестовал Берджесс, - просто потому, что
хотите чего-то лучшего. Актерская игра - это искусство, великое искусство, ты должен быть
рад и горд ".

"Я попробую", - сказала она без энтузиазма. "Если ты так относишься к
этому, я попробую. Хуже, чем в магазине, быть не может. Магазин просто
ужасный. О! Мистер Берджесс, вы не представляете, каково это - быть Офелией
вечером, когда тебя любят принцы, а потом быть кассиром
днем, когда любой новый клиент думает, что может стать геем. Возможно, если бы я
была актрисой я мог бы Офелия чаще. Я сделаю все, Мистер Берджесс,
чтобы убежать из магазина".

Берджесс ответил не сразу. Ее серьезность взяла верх.
она и он молча ждали, пока она украдкой подходила к окну.
прижала платок на ее глазах и победил
рыдания, которые грозили задушить ее. Берджесс смотрел на нее. Подтянутость
ее фигуры, абсолютная опрятность и уместность ее платья,
уравновешенность и сдержанность ее манер. Затем она повернулась, и он поднялся ей навстречу.

"Мэри, - сказал он, - за все время, что я тебя знаю, ты ни разу не отказалась"
сделать то, о чем я тебя просил. Ты сделаешь кое-что для меня сейчас?"

"Да, сэр", - просто ответила она.

"Тогда сядьте в это кресло и возьмите в руку эти мои часы.
и не произносите ни единого, единственного, одинокого слова в течение пяти минут. НЕТ
неважно, что произойдет: неважно, что кто-то скажет или сделает. Ты будешь
обещать?

"Да, сэр", - снова ответила она.

"Ну что ж, - начал он, - я знаю другого мужчину, который хочет тебя... Эта сцена
идея - не единственный выход из магазина. Помни, ты не должна
говорить - этот другой мужчина хочет жениться на тебе.

Алый румянец вспыхнул на лице Мэри и медленно сошел, снова оставив
ее смертельную бледность. Она сдержала свое слово по букве, но вряд ли по духу, потому что
она посмотрела на него полными слез глазами и покачала головой.

"Конечно, нельзя ожидать, что ты сразу проникнешься этой идеей".
сказал он, как будто она сказала: "Но я хочу, чтобы ты все обдумала. Этот человек
состоятельный, джентльменский тип. Майлз, конечно, слишком стар для тебя.
ведь тебе нет двадцати, а ему почти сорок, но я думаю, что он
сделал бы тебя счастливой. Я знаю, что он постарался бы со всей силой, которая в нем есть.

На лице Мэри отразилось полное недоверие. Она посмотрела на часы, потом на него.
и снова покачала головой.

"Этот человек", Берджес продолжал: "это друг Мисс Мастерс, и это было
через нее он впервые услышал о Леди гиацинты. Он был лентяй
тогда. Ленивый, никчемный бездельник, но леди Гиацинты сделали из него мужчину
и он ушел и нашел работу.

Ошеломляющее, всепоглощающее понимание вспыхнуло в глазах Мэри. Но
данное обещание удерживало ее в молчании и в кресле. И снова это было так, как если бы она
заговорила.

"Да, я вижу, ты понимаешь - ты, вероятно, думаешь обо мне как о старике, прошедшем
время любви, и все же я люблю тебя".

 "Сомневаешься, что звезды - это огонь".;
 Сомневаешься, что солнце движется;
 Сомневаешься в правде, чтобы быть лжецом;
 Но никогда не сомневайся в том, что я люблю".

"Это все, что я могу предложить тебе, милая. Просто любовь и моя жизнь", и
он, в свою очередь, подошел к окну и выглянул в сгущающиеся сумерки.

Мэри сидела абсолютно неподвижно. Теперь она знала, что видит сон. Именно так
сон всегда продолжался, и когда прошло пять минут, она встала
и подошла к нему: настоящая Офелия, ее руки были полны гиацинтов.

"Мой достопочтенный господин", - сказала она. Он повернулся, и сон продолжался.




ОПАСНОСТЬ КРОЕТСЯ В КОЛИЧЕСТВЕ


"Пенсильвания Лимитед" приближалась к Джерси-Сити, и день приближался к вечеру
приближалось к трем часам, когда мистер Джон Блейк повернулся к миссис Джон.
Блейк, урожденная Марджори Андервуд, была невестой около трех часов, и
ускорил первое обсуждение их доселе счастливой супружеской жизни.

"Твой дядя Ричард Андервуд", - сказал он-раньше обсуждения в
венчанного брака, как правило, основана на отношения - "это так глупо, как ему
рода. С его стороны было очень любезно устроить мне встречу со стариной
Николсоном. Любой молодой человек в стране отдал бы глаза за такую возможность.
шанс. Но, чтобы записаться на прием для коллег по четыре часа
днем его свадьбы-это вещь, о которой никто, кроме вашего
Дядюшка Ричард, который был бы способен. Он мог бы знать, что я не смогу пойти.

"Но ты должен пойти, - настаивала невеста. - Это шанс, который выпадает раз в жизни.
Кроме того, - добавила она с некоторой долей практичности, - мы
не можем позволить себе упустить такую возможность. Возможно, у нас никогда не будет другого ребенка
и если ты не пойдешь, как ты объяснишь это дяде
Ричард, когда мы пообедаем там завтра вечером? - ты же знаешь, мы обещали это сделать.
когда он в последний раз был в Вест-Хиллз.

- Но что, - предположил ее муж, - что, если, ухватившись за тень,
Я теряю реальность? Я лучше потеряю двадцать возможностей, чем свою единственную.
жена, а что с тобой будет, пока я буду на Брод-стрит? Ты
вы предлагаете посидеть на вокзале?

- Я ничего подобного не предлагаю, - засмеялась она. - Я пойду прямо в
"Рюсиллар" и подожду вас. Дик и Глэдис, возможно, уже там ".

Хотя мистер Джон Блейк воспринял это предложение с нарочитой неприязнью
, это было ясно по красивым глазам миссис Джон
Блейк, что он приветствовал его с восторгом, и она была полна теорий по
семейное сотрудничества и готовность применять их на практике. Ни один из
возражения мужа могут устрашить ее, и до него были скорректированы
осознав ситуацию, он усадил свою жену в экипаж, дал
кэбмену подробные инструкции и небрежные чаевые и, стоя на
ступеньке, увещевал свою невесту:

- Не забудьте сказать им, что нам нужны комнаты на улице. Отправьте багаж
наверх, но не прикасайтесь к нему. Если вас открыть багажник или лифт лоток до Я
приехать я должен немедленно отправить тебя домой, к твоей матери, как неисправимого".

- Очень хорошо, - она согласилась; "Я буду хорошей".

"И потом, если Глэдис там - это всего лишь малая вероятность, что они придут
до завтрашнего дня - пригласи ее посидеть с тобой. Но не ходи бродяжничать
в отель одна. И, главное, никуда не выходи.

"Гузи, - сказала она, - конечно, я никуда не пойду. Куда мне пойти?"

"И ты уверена, уверена, уверена, что не возражаешь?" спросил он в
десятый раз.

"Гузи, - повторила она, - я совершенно, совершенно уверена в этом. А теперь иди, или ты
наверняка пропустишь встречу и разочаруешь своего дядю.

После еще двух-трех его вопросов и ее заверений такси
разрешили вырулить на поток. Джон дал водителю указания по осторожной навигации
, и Марджори довольно откинулась на спинку сиденья
и наблюдал за занятыми людьми, разгоряченными и изможденными, какими иногда бывают жители Нью-Йорка
в первые теплые дни мая. Коллекция
иллюстрированные открытки уже подготовили ее для выявления многих местах
она прошла мимо, но один или два раза она чувствовала, немного печально разница
между этим, ее первое впечатление о Нью-Йорке и тот же первый
видим, как она и Джон планировал это до доброкачественные, но вряд ли
удачное, вмешательство дяди Ричарда. Это чувство одиночества
сильно усилилось, когда такси остановилось под богато украшенным
портик и два крупных существа мужского пола в напудренных париках и белых шелковых
чулках возникли перед ее изумленными глазами. Распахнулась ее маленькая
дверца, извозчик выпрыгнул, оттуда выбежали другие слуги и наложили руки
на ее багаж. Лошади нервничали, пешеходы рисковали своими жизнями, моторы
фыркали, мальчишки-газетчики кричали, когда огромный человек, похожий на полицейского,
помог ей выйти. Он был такой воздух оказывает ждали и
стремление к ее приезду, что она поинтересовалась, невинно ли Иоанн
позвонил о ней. Эта мысль упорно с ней, пока она и ее
очередные страницы, нагруженные багажом, выстроились перед стойкой, но она с грохотом упала
с нее, когда она наткнулась на отчужденный, безличный,
усталый от мира взгляд старшего клерка. За всю счастливую жизнь Марджори
она никогда не встречала ничего, кроме радушного приема. Красавица быстрорастущего города
довольно замкнутый человек, и даже не самая доверчивая из инженеров
смогла бы уловить искру приветствия в вялом отношении
этот ухоженный молодой человек.

Марджори начала свой рассказ, начала декламировать урок: "Наружные комнаты,
не ниже четвертого и не выше восьмого этажа; пятый
Если возможно, на Авеню - и была ли миссис Роберт Блейк дома?

Вялый молодой человек пренебрежительно взглянул на кассу.

"Здесь не останавливаюсь", - поняла Марджори его замечание.

"Ох, это не важно, - но о номерах?"

"Вперед!" - протянул молодой человек, и несколько синих одетых посыльных перестали
от развалясь на скамейке и подошел к столу.

"Зарегистрируйтесь здесь", - скомандовал клерк, поворачивая большую книгу на ее
поворотном столике к Марджори так внезапно, что она подпрыгнула, и положив свой
розоватый палец на первую пустую строку.

"Нет, спасибо", - шептала она, "я был не регистрировать, пока мой
муж...", и ее сердце откликнулось в ней, что она говорила
эти милые слова в первый раз, чтобы так отвечать на
незнакомец - "сказал мне не регистрировать, пока он должен прийти и увидеть, что
номера были удовлетворительными. Он скоро будет здесь.

"У нас нет неудовлетворительных номеров", - последовал ответ, за которым последовало: "Передняя часть
625 и 6", и новые посыльные набросились на желтый багаж,
и Марджори, в горячечном замешательстве пересчитывающая свое имущество и гадающая
как бы возмущенный дерзостью молодого человека, повернулся, чтобы последовать за ними.

"Одну минуту, мадам", - пробормотал клерк. "Имя и адрес, пожалуйста".
Страницы исчезали вместе с пакетами, и миссис Блейк, едва повернувшись, ответила
по привычке всей своей жизни:

"Андервуд, Вест-Хиллс, Нью-Джерси", - и полетела к лифту, который
уже поглотил ее багаж и мальчиков. До люксов № 625 и 6
ее проводили одетые в синее слуги, которые открыли окна,
передвинули мебель - затем подождали; которые принесли воду со льдом, налили
опустил шторы - и ждал; кто закрыл окна, поднял шторы,
переложил багаж с дивана в кресло, расстегнул ремни
чемодана, указал на телефон - и ждал; кто поставил сумки на диван.
легла, открыла окна, отодвинула мебель к стене - и
стала ждать. Марджори наблюдала за всеми этими маневрами с удивлением, но
бесхитростными глазами. Она безмятежно улыбнулась улыбающимся коридорным - пока
они ждали. Она мило поблагодарила их за помощь - и они
подождали. Она все так же мило их отпустила, и об этом приходится сожалеть
, что в зале, они ругались.

Затем она завладела ее владениях. Клерк, однако
невыносимо, он говорил правду, и номера были очаровательны. Тут
Не могло быть и речи, решила она, о том, чтобы пойти дальше. Она разложила свое
красивое свадебное серебро на туалетном столике, повесила пеньюар вместе с
шляпкой и пальто в шкаф. Она опустилась на колени и
исследовала направляющую, которая должна была вести обувь к чистке сапог; она
проверила с помощью своей подставки для свадебных перчаток электрическое устройство в
ванной для подогрева щипцов для завивки. Она изучила все фотографии,
выдвинула все ящики, осмотрела мебель и безделушки, а затем
посмотрела на часы. Прошло всего полчаса.

Она подошла к окну и смотрел шляпы прохождения множества,
отметив, как коротка и передняя часть укорочена все съежились, и как
посмотрела лошадей прошли вдоль под ней, без видимых ноги
переместить их. Еще за час до Джона можно ожидать.

А потом их стволы, ее больших и маленьких, сделали их бухая
вход. Швейцар подошел к окну и поднял штору, пересек
подошел к своему чемодану и расстегнул его ремни, вытер вспотевший лоб - и стал ждать.
Марджори поблагодарила его и улыбнулась. Он улыбнулся и стал ждать, вытирая лоб.
все это время он усердно вытирал его. Ни у одного деревенского кузнеца никогда не было такого влажного лба
, как у него. Она сочувствовала ему по поводу жары; он
согласился - и мыэйтид. Он расстегнул ремни сундука Джона; он передвинул ее.
сундук поближе к окну и свету; он понес
Джон внес сундук в гостиную; он совершил перед ней бесчисленные подвиги
отваги. Но она только улыбнулась и похвалила его нефинансово
. Наконец он яростно взялся за свой пикап и ретировался в холл.
ругаясь, как и подобает его возрасту, более зловеще, чем коридорные.

Марджори еще раз некоторое время смотрела на улицу и начала обдумывать
точную форму приветствия, с которой она должна встретить Джона. IT
казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она рассталась с ним. Она достала
красивое вечернее платье, которое выбрала для этого и самого важного
вечера, из бумажного гнезда в верхнем ящике своего сундука. Его
изящество успокаивало и подбадривало ее, как могло бы сделать лицо друга
, и под его напором она успокоилась настолько, что поправила прическу,
и, робко отшатнувшись и застенчиво лаская, разложила для Джона вечерние принадлежности
, как она часто раскладывала вещи своего отца. Как бы он был удивлен,
она улыбнулась. Как бы он обрадовался, когда пришел и обнаружил все
так уютно и по-домашнему. Конечно, ему пора было прийти. Сейчас было уже
поздно, а он все не приходил. Она придумала другую форму приветствия.:
он не заслужил комфорт и уют, когда он не установил более
магазин на них, чем на дурацкое интервью в душном офисе. Он должен был
понять, что нельзя допустить, чтобы встреча со старым Николсоном
вмешивалась в их семейную жизнь; что просто потому, что они были женаты
теперь он не мог безнаказанно пренебрегать ею.

Она отрабатывала отстраненную, небрежную улыбку, с которой обычно улыбалась.
приветствуй его, и пациента, а не молчание, с которым она хотела
слушать его извинения. Затем, осознав, что это театральное действо будет
несколько омрачено розовым пеньюаром, она с трудом влезла в свое вечернее платье.

Было семь часов, и пришло время попрактиковаться в более энергичном приеме
для отстающих. Все прошло хорошо, очень хорошо. Любой мужчина был бы поражен этим.
но когда пробило половину восьмого, мужчины все еще не было.

Совершенно неожиданно она впала в панику. Джон был мертв! Она слышала и
читала об опасностях Нью-Йорка. Она видела сотни потенциальных
несчастные случаи по дороге с парома. Троллейбус, анархист, надземка
железная дорога, рухнувшие здания, испуганные лошади, разбежавшиеся автомобили.
Ее дорогой Джон! Ее искалеченный муж! Проходя из мира, даже при
она, его овдовевшая невеста, была переодета в безобразных цветов, и думать так
ложно его!

Он, должно быть привлечены к ней. Кто-нибудь должен пойти и что-нибудь сказать
кто-нибудь! Позвоните дяде Ричарду! Она бросилась к справочнику, который
так мало заинтересовал ее, когда вежливый коридорный из "зудящей ладони"
указал ей на него, и вскоре она напугала респектабельного пожилого человека.
биржевой маклер, так тщательно и так поспешно, что ворвался к своей жене
с новостью, что Джон Блейк попал в ужасную аварию
и его везут в отель в автомобиле какого-то богача
джентльмен из Патерсона, штат Нью-Джерси.

- Немедленно беги туда, - скомандовала тетя Ричард, которая была такой степенной
и практичной, какой и должна быть жена биржевого маклера, - и привези этих
двух бедных ягнят сюда на своей машине. Возьми большое. Они хотят много
из комнаты, чтобы уложить его квартира. Я вот медсестра и врач и
комната готова. Приходите туда, если возможно, раньше него, чтобы не перемещать его слишком часто.
"

Тем временем миссис Джон Блейк, теперь невеста почти восемь часов, лег в
подбитый кучу на кровать, bedewing с горячими слезами рубашку она так
послушно положил готовы к г-ну Джону Блейку, и что теперь он не был больше
носить. И г-н Джон Блейк, в ураган страха, отчаяния и
недоумение, такси, то и Свифт-падение тьмы, дела обстояли из
гостиницы в гостиницу и потребовал слова с миссис Джон Блейк, молодой леди в
синий с несколькими сумки и какой-то тяжелый багаж, который прибыл в
в тот же день рано утром в каком-то отеле.

Его беседа со стариком Николсоном была короткой и удовлетворительной, и
примерно в половине шестого он был в "Рюсиллар", справляясь о миссис
Количество и Пол Дж. Блейка с уверенностью вскоре его потерять. Есть
не было такого человека. Нет такого имени. Тогда клерк скажи ему ли,
и почему, она пошла в другом месте. Стройная и высокая молодая дама в голубом.

Клерк не могу сказать. Он был на дежурстве всего за полчаса
час. Не было ни одного человека из фамилии Блейк в гостинице. Иногда
гости, которым не удалось найти именно то жилье, которое они хотели, отправились в Блинхайм.
отель расположен через дорогу. Итак, жених отправился на
свои поиски, а клерк, менее уставший от мира, чем его предшественник, повернулся
обратно к телефонистке.

Вскоре к стойке подошел энергичный, делового вида человек, который
задал несколько деловых вопросов, а затем записался жирным и
небрежным почерком: "Мистер и миссис Роберт Блейк, Бостон".

"Мой муж, - объявила она, - сейчас будет здесь".

"Он был здесь десять минут назад", - сказал клерк и добавил подробности.

"О, все в порядке", - ответила слегка озадаченная, но совершенно невозмутимая леди.
"он вернется". А затем, сопровождаемая сумками и чемоданами, она
исчезла наверху.

"Пропущенных соединений, как-то", - прокомментировал Секретарь стенографистка,
и отдавал всего себя созерцанию "прошлые выступления" на
_Evening Telegram_, и в обычные будни офиса отеля
час или около того, когда, чтобы доказать мудрость спокойствия девушки, возбужденные
Вернулся мистер Джон Блейк.

- Должно быть, это какая-то ошибка, - мрачно начал он. - Я был во всех
отелях...

"Леди пришла через десять минут после вашего ухода", - сказал добродушный клерк. "Входите,
покажите джентльмену номер 450". И вскоре Джон объяснял свою
дилемму Глэдис, хорошенькой жене его кузена Боба. "Она где-то
в этом отеле, он" рвал", и я найду ее, даже если мне придется искать его номер
по комнате".

Офис был почти спокойным после появления и исчезновения
Г-н Джон Блейк, когда писарь и телефон-девушка снова
прервано взволнованным джентльменом. Его белые усы украшали его
трепетное, доброе лицо, его белый жилет связан на истинные и нежное сердце.

"Прибыл мистер Блейк?" он потребовал с некоторой поспешностью.

"Минуту назад", чиновница ответила, и был удивлен
разочарование его ответ вызвал.

"Я должен увидеть его", - воскликнул пожилой джентльмен. "Вам не нужно объявлять обо мне.
Я сейчас поднимусь. Я дядя его жены, и она позвонила мне, чтобы я пришел".

"Вперед!" - позвал клерк. "Этот джентльмен на 450-м".

У двери номера 450 он отпустил своего проводника с подобающей громкостью и
тихо вошел в комнату. Она была ярко освещена, и дядя Ричард
мог ясно видеть своего племянника в течение восьми часов в анимированном
беседовать с красивой женщиной в вечернем платье.

"Я думаю, сэр, - сказала женщина, - что здесь какая-то ошибка".

- Я согласен с вами, мадам, - сказал дядя Ричард, - и сожалею об этом.

"Но вы именно тот человек, который может нам помочь", - воскликнул племянник. - "Мы в
ужасном положении".

"Я согласен с вами, сэр", - повторил дядя Ричард.

"Ты _ должен_ знать, как нам помочь", - настаивал племянник. "Я потерял
Марджори".

"Я должен был сделать такой вывод. Но она уже бросила себя".

"Она потеряна!" - бушевал жених. "Неужели ты не понимаешь? Потеряна,
потеряна, потеряна!"

"Я скорее думаю, что он неправильно понял", - перебила его красивая женщина.
"Ты не сказал ему, Джон, кто я".

- Вы ошибаетесь, - ответил дядя Ричард с ужасающей учтивостью. - Я
понимаю достаточно. Это бедное дитя позвонило мне меньше двадцати минут назад
сообщило, что ее муж ранен, возможно, смертельно, и умоляло меня
помочь. Я оставил свой ужин, чтобы прийти ему на помощь, и нахожу
его - здесь - в таком виде.

- Двадцать минут назад? - крикнул Джон, набрасываясь на своего нового родственника и
совершенно игнорируя последние слова этого джентльмена. - Где она была? Она
сказала тебе, где ее искать?

- Итак, сэр, - бушевал дядя Ричард, - бедное, обманутое дитя покинуло вас
и обратилось к своему верному старому дяде! Позвольте мне сказать, что вы мерзавец
, сэр, и пожелать вам всего хорошего.

"Если ты посмеешь пошевелиться, - бушевал Джон Блейк, - пока не скажешь мне, где моя
жена, я тебя задушу. А теперь послушай меня. Это миссис Блейк. Боб Блейк,
жена моего двоюродного брата Роберта. Она старая подруга Марджори. У нас был
половина участие встретиться здесь на этой неделе. Боб с минуты на минуту, но
Марджори теряется. Есть только одна запись Блейк в день
зарегистрируйтесь и вот этот номер и эта женщина-когда она ушла на
на пароме она направлялась сюда, напрямик. Я побывал во всех возможных
отелях. Ее нигде нет. Вы говорите, она звонила вам. Откуда?"

- Она не сказала, - ответил дядя Ричард с пристыженным видом и добавил еще более удрученно.
- Я не спрашивал. В письме, которое получила ее тетя, она сообщила
этим утром, что собирается приехать сюда. Из чего я заключила, что она здесь.

- Значит, она здесь! - воскликнула Глэдис. "Это какая-то глупая ошибка в
офис."

"Я пойду на что глава" Джон угрожает", а если он не
мгновенно произвести Марджори, я его пристрелю".

[Иллюстрация: ЛИЦО ДЯДИ РИЧАРДА, КОГДА ОН ВСТРЕТИЛСЯ ВЗГЛЯДОМ С ДЖОНОМ, БЫЛО ИЗУЧАЮЩИМ.]

"Ты ничего подобного не сделаешь", - возразил его дядя. "Ребенок
обратился ко мне, и я тот, кто спасет ее. Я поговорю с
менеджером. Я его знаю. Вы можете пройти со мной, если хотите.

Внизу, у стойки регистрации, они обратились ко все еще вежливому клерку. Дядя Ричард
достал свою визитку, и, прежде чем он успел попросить позвать управляющего, клерк
достал из одной ячейки памятную записку, из другой - ключ и
крутанул кассу на поворотном столике почти до середины
белый жилет.

"Леди ожидала вас несколько часов, мистер Андервуд", - сказал он.
"Искала вас довольно рано днем, так сказала горничная. Зарегистрируйтесь
здесь, пожалуйста. Мне сказали, что у нее настоящая истерика, и горничная спрашивала
позвать врача - Вперед! 625!"

Лицо дяди Ричарда, когда он встретился взглядом с Джоном, было изучающим.
Телефонистка отцепила трубку от своего помпадура, чтобы она
могла беспрепятственно слышать речь, которая прорывалась сквозь
распухшие пуговицы белого жилета и топорщила седые бакенбарды.
дрожь.

"Я ровным счетом ничего не знаю ни о какой леди ни в одном из ваших номеров", - проревел он
, к большому удовольствию коридорных. - Я ничего не знаю о
вашей женщине из "Андервуд", с ее врачами и истериками. Я хочу видеть
менеджера.

"Если", - сказала по телефону девушка, поправляя юбку на бедрах и
покачав цифра в большее соответствие с идеалом, она поставила
перед ней - "если этот джентльмен 2525 грамм., затем дама звонил 625
ему в семь-тридцать и провел провод через семь минут говорил с ним
и кричу, чтобы победить группу Соуза. Она все время говорила о своем дяде. Я
думаю, это он, все верно, все правильно. Его голос звучит вроде
мне знакомо когда он разговаривает с ума."

Но Джон не имел ни глаз, ни ушей за гнев дяди Ричарда. Он
схватил ключ и листок, на котором надменный клерк
написал под диктовку смущенной Марджори: "Миссис Андервуд, Уэст
Холмы, н. Я. (муж прибудет позже), 625 и 6", и, поскольку любовь
увлеченный, он вскочил на право заключение и открыть лифт без
дальнейших задержек.

Примерно через час внимание клерка и телефонистки привлекло
меня снова потянуло к сложным Блейкам. Компания из четырех человек неторопливо вышла
из столовой и приблизилась к стойке регистрации.

"Думаю, сейчас я зарегистрируюсь", - сказал Джон. Закончив, он
повернулся к девушке с сияющими глазами, стоявшей позади него.

- Посмотри внимательно на это, Марджори, - предупредил он. - Мистер и миссис Джон
Блейк. _ Вы_ миссис Джон Блейк. Как вы думаете, вы сможете это вспомнить?

- Не смейтесь надо мной, - взмолилась она. - Глэдис говорит, что это была самая естественная ошибка.
и Боб тоже. Не так ли, Глэдис и Боб?

"Почти неизбежная ошибка", - лживо повторили они хором, - "но", - добавили
Боб, "довольно катастрофической ошибкой для вашего дяди, чтобы объяснить жене,
доктор и медсестра. Он будет в состоянии за нее, хотя; я никогда не видел так
игра старина".

"И я никогда не сделаю этого снова", - пообещала она. Люди никогда не делать, когда они
замужем очень давно, и я чувствую, как будто я была замужем
тысячи и тысячи лет".

"Бедная, устала, девочка, - сказал Джон, - у вас был довольно равнодушен
время оно. Сказать спокойной ночи Дик и Глэдис. Пойдем, моя дорогая".




СТРАДАНИЕ ЛЮБИТ КОМПАНИЮ.


"Но, Уин, - возразила избранница невесты, - я действительно не думаю, что мы
_could_. Разве это не выглядело бы ужасно странно? Не думаю, что я когда-либо слышал о том, что
такое делается.

"Я тоже", - согласился он. "И все же я хочу, чтобы ты это сделал. Посмотри на это
с моей точки зрения. Я убеждаю Джона Мида прекратить скитаться по миру
и снять со мной квартиру здесь, в Нью-Йорке. Затем я встречаю
тебя. Происходит неизбежное, и меньше чем через год Джон остается один.
опустошен. Вы знаете, как чудак он, и как тяжело это будет для него
чтобы попасть на любой другой спутник -"

- Я знаю, - сказала Патти, "чтобы он никогда не нашел ни одного-но вы-ставить
с его странностями".

"И затем, как будто бросить его было недостаточно плохо, я иду и калечу
беднягу: временно ослепляю его - навсегда, если о нем не позаботятся
- и неописуемо уродую его. Честно говоря, Пэтти, ты никогда не
не видел ничего похожего на него".

"Я знаю, - сказала она, - я знаю. Пара черных глаз".

"Черный!" - воскликнул он. " Да ведь это все цвета радуги и еще два
рядом, как сказано в книге рассказов. Весь путь от его волос к своей
усы он один мрачный закат. Я не хочу, чтобы свести к минимуму эту вещь. Это
есть только одно смягчающее обстоятельство: он будет в полной маскировке. НЕТ
количество риса или ленты могло бы нейтрализовать его зловещее общение. Нет.
Подозрения новобрачных могли бы жить в свете этого. Разве эта мысль
не помогает? ".

Разговор забрел на личности и снова, как
разговор может за три дня до свадьбы, но Пэтти не была полностью
за Хоули о его ответственности за то, что с
небывалую ловкость и точность посадил разгрома "правых" на
переносица его друга в ходе дружественного "бой".

- А окулист говорит, - настаивал Уинтроп, - что он просто не должен быть
допускается использование в его глазах. Я единственный, кто проявляет интерес к ним
или есть какой-либо контроль над ним, и отказаться от него сейчас будет ужасным
ответственность. Разве ты не видишь, дорогая? Если мы останемся дома, чтобы позаботиться о нем,
он поймет, почему мы это делаем, и исчезнет. Пожалуйста,
позвольте мне надеть на него моторную маску и присоединить к процессии ".

"Ну, конечно, Уин, - ответила Пэтти, - конечно, мы должны заполучить его, если
ты так сильно этого хочешь. Жаль, - закончила она озорно,
- что я ему так сильно не нравлюсь.

- Это потому, что он тебе не нравится. Но просто подожди, пока ты не узнаешь друг друга.
другой.

"Я буду", - ответила она с воодушевлением, обещавшим хорошее будущее.
"Я буду ждать".

И Уинтроп был так тронут и польщен ее любезностью, что у него
не было другого выхода, кроме как повторить это, когда на следующий вечер
принес ему это сообщение:

"Кейт Перри и я играли в гольф этим утром. И, о! Победа, кажется, была просто ужасной!
Я врезала ей своим водителем между глаз. " - написала она. - "Мы с ней играли в гольф сегодня утром. И, о! Я не могу
подумать, как я вообще это сделал. Она не достойна того, чтобы ее видели. Ужасно! хуже, чем мистер
Мид может быть. Она не может оставаться здесь и не может вернуться домой, в
Вашингтон.

"Итак, теперь, если вы согласитесь, нас будет четверо вместо троих. Позвольте мне
взять бедняжку Кейт. Она может надеть плотную вуаль и сидеть сзади с мистером
Мед, в него очки, и покинуть передних сидений для нас. Они будут
компанией друг друга".

Уинтроп поставил под сомнение эту последнюю фразу. Высокомерная, избалованная
красавица - красавица, ныне вдвойне избалованная и предположительно с дурным характером - была
едва ли идеальной спутницей для мизантропического Мида.

 * * * * *

Свадьба состоялась утром и положила начало медовому месяцу
это было достаточно прозаично. Уинтроп и Пэтти сидели на переднем сиденье
пульсирующего туристического автомобиля, в то время как истеричные подружки невесты и мстительные
дружки жениха осыпали необходимое количество риса, конфетти и старых
на них были тапочки.

На нью-йоркской стороне парома к ним присоединилась закутанная в саван женщина
, а на Хобокенской стороне реки к ней присоединился молодой человек в очках
. Невеста поспешила изложить формулу
представления: была произведена перестановка футляров для платьев и миниатюрных сундуков
, и маскировка, которую предсказал жених, была
полный. Самый романтичный зритель бы не заподозрил их в
сокрытие медовый месяц о них.

Было почти шесть часов, когда они наконец добрались до места назначения,
маленького городка Рапидан в Нью-Джерси, и остановились перед
Отелем "Эмпресс". Хоули уже однажды посещал Рапидан, будучи членом
своего хорового кружка в колледже, и он сразу вспомнил об этом, когда
увечье Мида сделало секвестр обязательным.

Мотор, всхлипывая, заглох: несколько детей и собак
собрались, чтобы осмотреть его, а затем, обнаружив еще больший интерес и новизну в
Маска Мида привлекла их внимание к нему.

Императрица, очевидно, была свергнута несколько лет назад, и
гостеприимство, которое она оказывала своим гостям, было небогатым. Хоули,
подойдя к бюро, чтобы делать запросы, встретил клерк невероятно
одетые и разум, что весь дом в их распоряжении, чтобы выбрать,
за исключением двух небольших комнат на третьем этаже располагались еще две господа
которые "путешествовали" соответственно в сарсапарилье и патоке.

Хоули вернулся к своим друзьям и повторил эту информацию.

"Как это мило с их стороны", - воскликнула безответственная невеста. "О! Конкурсы,
мы должны остаться здесь и увидеть их. Разве это не самое дорогое Сонная лощина в
место?"

Участие впечатляет и впечатляет клерк, устроят проверку
дома. Мистер и миссис Хоули остановил свой выбор на номере люкс прямо над
главным входом. "Мид" был установлен в другом конце холла. Но Кейт нашла
чудесную панораму, которую можно было увидеть только из комнат на третьем
этаже, и там, в унылом длинном коридоре, застеленном клеенкой, она отдала
себя и свои вещи.

"Потому что я должна, - объяснила она Пэтти, - я просто _must_ должна выбраться из этого
прикрываться и дышать, и я не осмелилась бы сделать это в пределах досягаемости этого
ужасно высокомерного друга Уинтропа. Я собираюсь сослаться на головную боль
или что-то в этом роде, и распорядиться, чтобы мне принесли ужин сюда.

Мид тем временем делился аналогичными планами с Хоули. "Я должен был
присоединился к вам," сказал он, "если друг вашей жены были чуть меньше
самодостаточная и несимпатичных. Конечно, я не нуждаюсь ни в каком
сочувствии; но я также не хочу насмешек. Итак, пока она на вечеринке
, я буду есть у себя в комнате. Я не могу изображать "Человека в железе".
Маска навсегда. Ты просто оставляешь дам вдвоем после ужина и приходишь
сюда, чтобы выкурить со мной трубку ".

И когда мистер и миссис Затем Хоули встретились и сообщили друг другу о желаниях своих друзей.
он предложил, и она восторженно согласилась,
чтобы они поужинали в их гостиной, устланной конским волосом.

"У меня есть причина, дорогая", сказала она ему: "не желаешь перейти на
столовая для нашего первого совместного обеда. Я объясню позже".

"Твоего желания достаточно", - ответил он, прежде чем разговор скатился к
банальностям.

И когда эти несколько намерений были разъяснены добросовестному
клерк, он послал за городской полицией - она состояла из кроткого,
маленького старичка в форме и шлеме, которые могли принадлежать какому-нибудь
высокорослому члену Бродвейской команды в расцвете сил - и умолял его
провести вечер в холле.

"Они уже начинают вести себя странно", - поделился клерк. "Это"
есть всем домом" мне кажется неправильным. Что же они
думаю столовая вообще? Сэм с мешком, принадлежащих к
один парень, и он говорит, что он получил худшее смотрит пара черных
глаза, которые он когда-либо видел. Вот, Сэм, подойди и расскажи Джимми, как он выглядит
.

Сэм, немолодой человек, совмещающий в себе функции носильщика, коридорного, печника, конторщика
ассистент и бармен на случай непредвиденных обстоятельств, только недавно приступил к делу.
описание лица Мида, когда горничная, которая также была
официантка и экономка ворвались к ним с сообщением, что
никогда за все свои дни или ночи рождения она не видела ничего похожего на
лицо молодой леди с третьего этажа.

"Что с ней такое?" - подозрительно спросил клерк, бросив на меня взгляд.
который предупредил Джимми, чтобы сразу Бингхэм и Шерлок Холмс.

"Хорас," ответила она трагически", - у этой девушки есть два самых
ужасные черные глаза. Белый цвет у них красный, затем идет фиолетовый,
зеленый и желтый. Я думаю, они должны были быть синими ".

Эта цветовая гамма была слишком велика для Джимми. Он пошатнулся на месте, а затем
вовремя прибывший почтальон передал миссис Джимми, что
дежурство оторвет его от нее на всю ночь.

"Говорю ей:" он хрипло поручил своему посланнику: "что там подозрительным
обстоятельств происходит в этом доме".

"Можешь не сомневаться", чиновница согласилась. "Похоже, дело о покушении на
убийство для меня".

"Развод, вероятно," был профессиональный взгляд Джимми, но он
мало времени, чтобы увеличить на нее, прежде чем официантка, возмущен до точки
слезы, вырвался из ее домена. Она принесла с собой атмосферу
давно промерзшего бифштекса, отбивных и лука, и она пронзительно кричала, требуя ответа на
свой вопрос.

"Что с ними вообще такое? Не столовой достаточно хорошо
для их кушать? Он все сделал верно на похороны судья Кэмпбелл этом
добрый день, и я нашла настоящий милый венок на той этажерке в
углу. Свечи тоже не все сгорели, и я расставила четыре из
них по четырем углам. Выглядит элегантно, и пахнут эти тюбиковые розы
великолепно. И когда я сказал этой юной леди, какая польза от ее глаз.
как я рад, что они появились, когда мы так хорошо подготовились к оформлению.
она выглядела ужасно забавно. Больше всего похоже, что она была косоглазой ".

"Похоже, у них у всех проблемы со зрением", - прокомментировал Джимми. "Как ты думаешь,
они убегают из одного из этих приютов для слепых".

"Скорее всего, сумасшедший дом", - внес свой вклад жизнерадостный клерк.

Когда двое других гостей прекратили путешествие по патоке и
сарсапарилле и вернулись в свою тихую гостиницу, все эти догадки
превратились в уверенность, и им был передан новый лабиринт
из подозрительности, более плотной, более смертоносной и более строго соответствующей
принципам, изложенным в "Дэнди Дике, мальчике-детективе".

Мэдлин, официантка, сообщила дальнейшие подробности, обслуживая
путешествующих джентльменов, обедающих в одиночестве среди
похороны-пироги с мясом. Так заинтересованы и взволнованы, разве эти господа
стать, что они решили взять интервью или хотя бы, чтобы увидеть их
таинственный человек гостей.

При их разработке ужин достиг своего апофеоза компот из чернослива
и сине-отварной рис, Хоули и медовухи ушел по медитативное и
табачными изделиями окутанных прогулку. Они прошли через холл, и в Джимми проснулось вдохновение
.

"Клянусь жвачкой, - сказал он, - теперь я их знаю. Я заподозрил их с самого начала
по тому, что сказал мне Гораций. Но теперь я в них уверен. Ты не против, что раз я
был в Нью-Йорке и был показан в полицейском управлении, согласно
профессиональному этикету?

"Конечно", - согласились все. Это действительно было воспоминание, подробности которого
действовали Рапидану на нервы последние пятнадцать
лет. Они чувствовали, что сейчас не смогут этого вынести.

"Хорошо", - продолжил Джимми, собрав аудиторов близких о нем
хриплым шепотом он сейчас принят, "я вижу, как они вальщик затем два. Возможно, это было
в галерее разбойников, а возможно, это было в камере. Я еще не разобрался с этим.
настолько хорошо я еще не разобрался, но я подумаю и помолюсь об этом и дам вам знать, когда
Я получаю свет ".

Пока персонал и коммерческие гости отеля "Императрица"
ждали, когда сквозь окутанный синевой протектор пробьется свет,
свадебная вечеринка на мгновение отклонилась от нормы. Ибо
покинутая невеста, одна в заброшенной лучшей гостиной, положила свою
голову на руки и смеялась, смеялась. Она сделала один осторожный шаг
спустилась на первый этаж в поисках развлечения и, встретив Джимми,
нашла его. После разговора, строго категоричного с его стороны
и вводящего в заблуждение ее, она снова поднялась по лестнице и остановилась
в верхнем холле ровно настолько, чтобы услышать торжествующий возглас Джимми:

"Ну, мы все равно знаем, как ее зовут".

"Что это?" - прошипел Гораций, в то время как носильщик избавился от фунта
табаку, чтобы ничто не мешало его слуху и
вниманию.

"Да!" воскликнул Джимми: "ты ОГРН портье двух лет и продан
seegars все это время (когда можно было) и ты не знаешь, Руби
Мандевиль, когда она предстанет перед тобой".

Вскоре была извлечена коробка "Флор де", этой одаренной певицы.
Вскрыли, и лучезарное очарование ее крестной матери по сравнению с
менее лучезарная, но не менее очаровательная фигура, которая только что исчезла.

"Это она, точно, как ты родился", - воскликнул джентльмен, который отправился в
меласса, по рассеянности реферирование три сигары и транспортировать их
тайно в кармане.

"Она немного похудела", - прокомментировал Гораций, когда с осторожностью
собравшись с духом, он достал свой ежедневник и внес плату за эти
три сигары.

"Но она меня не обманет", - сказал Джимми. - "Она может нарастить плоть, а может и снять ее".
"

"Боже, как вы разговариваете!" - взвизгнул горничный-коридорный. "Можно подумать, что вы
говорите об одежде".

"Для них это ничем не отличается", - настаивал Джимми. "Это одна из тех
вещей, на которые нам, детективам, следует обратить внимание".

"Как вы думаете, что она здесь делает?" - спросил портье.

"Скорее всего, снова выходит замуж. Это почти все, чем она сейчас занимается".

Пэтти все еще хихикала, задыхаясь от этих замечаний, когда дверь
гостиной осторожно приоткрылась и в комнату заглянула Кейт Перри, закутанная в свою
автомобильную вуаль.

"Одиноки ли мы?" она потребовала при правильном мелодраматические нотки.

"Мы," невеста ему отвечает: "Уинтроп и Мистер МИД вышел на
дым".

- Тогда я хочу, чтобы ты сказал мне, угасаю ли я вообще. Я смотрела на
это наверху, в маленьком зеркале два на три, и, если смотреть так, на расстоянии
дюймов, это выглядит ужасно. Скажи мне, что ты думаешь?" Она убрала вуаль
и вручил ей повредили лицо для проверки своей подруги. Там был
не так много улучшений, чтобы сообщить, но всегда оптимистично Пэтти сделала то, что
она могла бы с ним.

[Иллюстрация: ОНА НЫРНУЛА Под БОЛЬШОЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СТОЛ, УВЛЕКАЯ ЗА СОБОЙ ПЭТТИ
.]

"Левая щека, - объявила она, - действительно лучше, менее опухшая,
менее... О! Кейт, вот и они".

Мисс Перри принялась поправлять свою милостивую серую шифоновую вуаль. Это был
один из тех, что построены вокруг круглого проема, и по мере того, как
шаги в коридоре приближались, она в последнем отчаянном усилии
преуспела в том, чтобы поместить в этот проем самые зловещие из своих глаз. Бросив
последний взгляд в зеркало, она нырнула под большой центральный стол,
таща за собой Пэтти, и разложила их разнообразные оборки и ленты
под давно висящим покрывалом.

- Если они не найдут никого из нас, - прошептала она, - они уйдут, чтобы
искать нас.

Она не успела сказать больше, и Пэтти даже не успел ничего сказать
прежде чем дверь открылась, и представил их ограниченный диапазон видения,
две донельзя странные пар обуви и подолы чужой брюки.

"Я надеюсь, вы извините меня, мисс", - начал джентльмен с патокой, настолько увлеченный
своей вступительной речью, что произнес первую ее часть прежде, чем
заметил, что комната пуста. А затем повернулся, чтобы растерзать своего товарища
авантюрист, который смеялся над ним.

"Не Гораций, скажи нам", - бушевал он, "что она была здесь, и не вы
хочу сказать, как ты видел ее в черный оригинал 'жулик?'"

"Я хорошо ее видел", - сказал его более грамотный друг с сильным ударением.


"Ты видишь ее сейчас?" - потребовал разгневанный путешественник по патоке.

"Я - нет, но я посижу здесь, пока она не придет".

Они оба сели. Не действительно до прихода Рубина Мандевилль, но
пока Хоули и медовуху делали их внешний вид, и сделал это, тоже, очень
ясно, что они не ожидали и не наслаждаться общества
путешественники.

"Где дамы?" - спросил Хоули.

"Обыщите нас", - ответили путешественники.

"Они, должно быть, разошлись по своим комнатам", - сказал жених. "Если эти
джентльмены не возражают, если мы подождем здесь, - продолжил он с изысканным и
напрасным сарказмом.

"Прямо вниз", - сказал гениальный сарсапарель человек, и в дальнейшем
поощрять благое чувство, что он подал прошение оставшиеся "Рубин Мандевилль" сигары.

"Ваш друг, - приветливо спросил он, - он всегда носит эти очки?"

"Всегда", - ответил Хоули. "Ест в них, спит в них".

"Рожденный в них", - яростно дополнил Мид.

Они сидели и ждали еще несколько мгновений, и хотя Мид не добавил
сердечности беседе, он определенно внес в нее интерес.
Поскольку его взгляды на этикет медового месяца были сильны в нем, и ему удалось добиться аудиенции
, он продолжил развивать некоторые теории
, с помощью которых он пытался подорвать лояльность Уинтропа.

"Я убежден, что большинство разочарований в супружеской жизни происходят из-за
невыполнимых стандартов, установленных в самом начале. Посмотри на это с другой стороны
. Ты же знаешь, какую шумиху поднимает большинство жен по поводу того, сколько времени проводит муж.
Хорошо! предположим, мистер Хоули поедет со мной сегодня вечером на машине. Я знаю
нескольких парней, у которых неподалеку отсюда летняя студия. Мы будем запускать снова и сделать
это ночью".

"Скажите, - вмешался джентльмен с патокой, - вы женаты, мистер?"

"Нет!" - сказал Мид.

"Похоже на то", - сказал джентльмен с патокой. "Брак-то вроде
тебе прояснить такие вот сюжеты".

"Ой, не трогайте их," - сказал ему сарсапарель человек. "Если бы я обладала встретились
с ним тридцать лет назад, mebbee я не был бы в бегущей строке
сейчас. Он получил штраф идее".

Хоули тем временем боролся со своими манерами и "Руби
Мандевиль", пока леди, по своему обыкновению, не одержала победу.

Он поспешно и не до конца затушил сигару и, привлеченный
та же возможность спрятаться, которая понравилась Кейт и Пэтти.
Он приподнял уголок скатерти с тяжелой бахромой и отправил Руби
присоединиться к другим дамам.

Итак, зажженная сигара, внезапно приложенная к уху возбужденного и
наполовину истеричного заговорщика, обычно дает результаты. В этом
дело это произвело крик, невеста, а после перерыва
окутанный конфиденциальной друга.

"Посмотри, как изумлена твоя мать", - замечает призрак в "Гамлете".
но изумление никогда так сильно не действовало на злую Гертруду Датскую, как сейчас.
неужели на четверых мужчин, которые видели, как скатерть испустила дух.

Сначала воцарилась тишина. Одно из тех пульсирующих, отвратительных молчаний,
каждая секунда которого делает ситуацию хуже, а объяснение все более
невозможным.

Приветственная и благодарственная речь "Черного мошенника" умерла в сердце
путешественника по патоке. Это не то, кажется, самый безопасный ответ
Хоули угрожает--

"Я думаю, господа, вы лучше объясните, как вы оказались в моей
частная гостиной. Пожалуй, нам лучше выйти в зал".

Они так и сделали, и отголоски их разговора донесли до Джимми, что
надежный сыщик на месте преступления. С собой он привел Горация в качестве свидетеля.
Кроме того, он нес свой потайной фонарь. Он порывисто направлял его яркий свет на
двух незнакомцев, пока Мид, поймав луч в глаз, не повернулся и не уехал
Джимми и его соратники с места происшествия. Они отступили в зело
плохой порядок в баре, а потом Джимми объявил в замогильным шепотом
что он имел дальнейшей идентификации для придания. Ему требуется много жидкости
освежение нерв его речи, и его аудитория должна быть
аналогичным образом укрепить, чтобы услышать.

"У меня, - начал он, - я знаю их теперь. Гораций, это самый большой
это то, к чему ты когда-либо приблизишься". И, когда его слушатели приблизились
к нему, он прошептал: "фальшивомонетчики. Комплектация корпуса и билингва из них".

 * * * * *

Тем временем Кейт и Пэтти снова боролись с автомобильной вуалью, и
им удалось завязать ее обвисшей веревочкой вокруг шеи
подружки невесты, оставив ее голову и лицо непокрытыми. И когда
жених и сопровождающая вернулись, она с приглушенным бульканьем нырнула обратно
в уединение скатерти.

"Мы избавились от этих прохвостов", - объявил Хоули, и--

"Привет!" - воскликнула Мид. "Мисс Перри уже ушла?"

"Она была очень уставшей", - правдиво, но уклончиво ответила Пэтти.

- Ужасно веселая девушка, правда, Мид? - сказал Хоули с
экспансивностью новобрачного. - И к тому же красивый?

"Возможно, так оно и есть, но пока она одевается как пророк под вуалью, это
трудно сказать ".

"Если вы двое справитесь без меня", - сказала Пэтти, игнорируя приглушенный протест из-под стола.
"Я поднимусь и принесу", - она приготовила эти
очень четкие слова утешения: "моя зеленая моторная вуаль".

Как только он закрыл за ней дверь, Мид тут же повернулась к Хоули.

"Что-то с Эта проклятая Маска", - сказал он. "Это
ремень-вещь, которая идет вокруг моей головы, должно быть, слишком туго. Я был зол
с ним последние полчаса. Как я выгляжу? - добродушно спросил он, снимая ее.
он принялся возиться с пряжками и резинкой. - Ого!
Юпитер! мгновение спустя он воскликнул: "Я сломал его".

Пока двое друзей стояли и в ужасе смотрели друг на друга, они услышали
стук каблуков возвращающейся Пэтти, и Мид, отбросив чувство собственного достоинства,
храбрость - все, кроме разбитой маски, - нырнуло в комнату мисс Перри
девичья беседка.

Миссис Хоули смотрел эту процедуру с широким и завораживали глаза. Нет
пульсация сотрясала стены беседки. Звук исходил от нее как
минуты летели. Затем Пэтти разразилась беспомощным смехом и заплакала слезами
от потрясения и внезапного веселья в теперь уже бесполезную моторную завесу.

"Пэтти!" - возмутился ее муж, но она продолжала беспомощно смеяться. "
по крайней мере, выйди в холл и посмейся там, - убеждал он, - бедняга
услышу тебя". И когда он последовал за ней и услышал ее потрясенный
шепот, он разразился таким криком, что заставил возмущенных и
возмущенная Кейт содрогнулась от протеста и отвращения.

Мид мгновенно выбросила руку за единственную центральную опору стола и
двумя пальцами схватила горсть шелкового шифона.

Он, будучи склонным к приобретательству, сохранил пальцы. Она, будучи склонной к
диктаторству, упрекнула его.

"Найти - значит сохранить", - бесстыдно заметил он. "Даже в младенчестве я был
учил, что".

Теперь, некая помпезность места и обстоятельство необходимо сортировка
достойного пренебрежением, с которым Мисс Перри был приучен относиться к
возможные поклонников. А также безмятежное сознание превосходства
выглядит. Но Кейт Перри, изуродованная, забившаяся в нелепое укрытие
, страдающая от невыразимых мучений головной боли и пульсирующих глаз, была
совсем другим существом.

И Мид, легкомысленный, жесткий и человеконенавистнический по своей природе,
чудесно смягчился, когда он сидел в полумраке стола, в
молчаливом владении этими двумя тонкими пальцами.

С его слов вырос мягким, его манера своеобразная, и ее ответы были рассчитаны
чтобы ошеломить ее многострадальной семье, если бы они могли услышать их.

- Мистер Мид, - сказала она наконец, - не будете ли вы так любезны остаться здесь
тихо под столом, пока я выбираюсь и поднимаюсь в свою комнату?

Ни один ангельский язык не мог бы предложить более желанного предложения. МИД
произнес слабым и вежливо протягивает эскорт, и тихо позвал
благословения на голове он никогда не видел. Он только что позволил себе
отказаться от рыцарства, когда дверь открылась и Джимми
осветил своим потайным фонарем ярко освещенную комнату. Затем он таинственным жестом поманил к себе
все еще бдительного Горация, который притаился в холле.

"Ты нашел их?" - прошептал тот юноша.

- Ни малейшего следа, - торжествующе ответил Джимми. - Они никуда не ушли.
из дома. Их нет в их комнатах, и я обдумываю, как мне их разыскать.
Они наиболее подозрительных личностей я еще раз увижу, Гораций, и в этом
работа ночью может стоить нам жизни".

Это распоряжения о его существовании, похоже, не болейте Гораций.

"Фальшивомонетчики", "" Джимми продолжал, "это desperatest рода преступников
нет. Все-таки мы добрались до ГИТ им. Я буду выглядеть круглым этот номер так как
ничего от нас не убегут, а затем мы поднимемся на следующий этаж. Это
хорошо, мы получили два из них расположены в номер для новобрачных".

Джимми, с его любопытных потайного фонаря и его подталкивая дубинкой, только
добраться пространство под столом, и фальшивомонетчики, выделяемый есть.

"Я поймал их", - радостно воскликнул он. "Привет, ты. Выходи оттуда и покажись
сами".

Они пришли. Больше ничего не оставалось делать.

- Святая тетушка Моисея! - воскликнул Джимми, бросаясь к Горацию, который
тут же упал обратно на диван.

- Эй, ты, - сказала Мид. "Ты выберешься отсюда, вы оба. Тебе не
знаю, что это за номер?"

- Ни одна гостиная, - сказал Джимми, немного придя в себя, - не принадлежит им лично
как сидящие под столами чернят друг другу глаза".

"Ты смешной идиот", - фыркнул Мид. "Ты смеешь думать, что я причинил вред
этой леди?"

"Леди? Разве она не твоя жена?

- Это не так, - отрезала Кейт.

- Тогда почему ты ее ударил? - спросил Джимми. "Если она не твоя жена"
за что ты хотел ее ударить? И в любом случае, она должна была бы ею быть. Это
Все, что я могу сказать.

 * * * * *

Та же мысль пришла в голову мистеру и миссис. Хоули, присел и виновато против
дверь слышать своих жертв, для их изумленные уши уловили
эти слова-первые были Кейт:

"Ты должна позволить мне дать тебе немного моего лосьона".

А потом пришла Мид.:

"Я буду _most_ благодарна. Должно быть, это горячая штучка. Ты же знаешь, что ты
совсем не изуродован.

"Святые простят его", - булькнула Пэтти.

Позже, в темноте, идея Джимми посетила Мида и была принята
с некоторой сердечностью. И спустя некоторое время все-таки должно быть
подарил Мисс Перри, для человеконенавистнических мед ... больше не
человеконенавистнический-теперь украшает массивная и красивая жена, которую он называет его
Маленький Котенок. Но изначально идея принадлежала Джимми.




РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ГОСТЬ


За день до Сочельника Джон Седьярд закрыл свой рабочий стол, отпустил
двух своих клерков и стенографистку на два часа раньше обычного и
отправился на поиски приключений и подарка для своей сестры Эдит. Джон
У Седьярда была привычка добиваться успеха во всем, что он намеревался делать, но
полный и неожиданный успех, который сопутствовал ему в этом стремлении, был на
ступень выше даже его высокого среднего уровня.

Ранее в этом месяце его стенографистка заручилась ежегодными заверениями в
его привязанности ко всем родственникам, друзьям и иждивенцам, которым он
имел привычку дарить подарки: всем, кроме его матери, его
незамужняя сестра, Эдит, которые до сих пор жили у себя дома, и его невеста, Мария
Ван Планк. Подарки для этих трех, он принял решение, должны иметь его
собственный выбор и покупку. Он позаботился о своей матери и Мэри
ранее на этой неделе. Ни волнений, ни приключений не было связано с
покупкой подарков. Что-то для дома или стола
всегда фокус на пожилых дам, которые председательствовали большие
учреждениях и отдал всю свою душу управлять им. Он
купила для своей мамы совокупность колониальных серебряные подсвечники. Для Мэри,
он купил золотую расческу - сплошь золотую, как и ее собственные прекрасные волосы. Темный
Черепаховый панцирь того, что она носила, всегда казался неуместным в сочетании с
ее светлой короной. Но Эдит еще не была представлена, и именно из-за нее
Мистер Седьярд покинул свой офис и порадовал своих
подчиненных в три часа ночи. добрый день.

С Эдит было гораздо труднее, чем с двумя другими. Она была
сильной духом, много отдавала церковной работе и комитетам. Нельзя было ожидать, что ей понравятся ни дом
, представленный подсвечниками, ни украшения для себя, которые
олицетворяет золотой гребень
коммунистическая, альтруистическая натура. И Седьярд, испытав два вдохновения
, не мог думать ни о чем, кроме гребней и подсвечников. Поэтому он
бросился в поток, который несся по Бродвею, надеясь
, что какая-нибудь случайность подскажет подходящее предложение. Тем временем он
восторг в толпе, радостно возбужденная, отдыха, Холли настилом, который
вынесли его на окраину города, мимо Уонамейкер и благодать Церковь, кружились с ним
по старой "кривая мертвеца" и "вниз" четырнадцатую улицу
Юнион-Сквер. Здесь магазины были поменьше, не такие подавляющие, а здесь
он остановился, увидев красный флажок аукциона. Просмотр в глав
из собравшейся толпы, он увидел, что аукционист, подняв
перо тульей шляпу и обращаясь к своей аудитории по образу его
вид:

"Купить шляпку для жены. Корзина для бумаг ночью и шляпа ночью.
день. На нем растут настоящие страусиные перья. Подходит ко всем стилям
женской красоты. Сколько я ставлю за это верное средство для щекотания женского вкуса
? Три доллара? Дамы и джентльмены, одних только дутиков на ней было
двенадцать. Это парижская шляпка, леди. Ваша сестра, ваша мать, ваша незамужняя жена
тетя...

Седьярд рассеянно прислушался к словам парня, но его проблема
была решена. Он купит Эдит что-нибудь, в чем она будет выглядеть привлекательно. Она была
симпатичной девушкой, и ей грозила опасность забыть об этом. И она была порядочной.,
Джон подумал, что Мэри ужасно порядочная. Он знал, что _entente
сердечность_, которая существовала между Мэри и его матерью, была в значительной степени заслугой
Эдит, и он также знал, что Эдит, специалист по современному жилью и
живущая моделью, конечно, но молчаливо не одобряла то, что Мэри жила одна в
трехкомнатной студии и посвящала свои дни живописи, когда в мире было
так много спасательной работы, которую нужно было проделать.

"Я получаю подъем, - объясняла Мэри, когда Эдит настаивала на этих вещах.
"От лифта. Живем на восьмом этаже, дорогая, я не могу не
помочь увидеть мир совсем с другой точки зрения."

Да, Джон находит свое отражение как он усмехнулся в ретроспективе за такие
в разговорах Эдит, безусловно, вела себя ужасно прилично.

Во время этих размышлений появилось несколько предметов женской одежды.
и ушло с молотка. Толпа несколько снизился и его
положение теперь командовал четкое представление о платформе аукциониста, и он
понял, что резким светом дуговых ламп палить как
очаровательный костюм, как он видел много дней. Все в цветочек кукурузы
оно было голубого цвета, шифоновое платье, большая шифоновая муфта и шляпа с пером. О! если бы
ему разрешили сделать такие покупки для Мэри! как быстро он бы
внесены в списки участников торгов! Глаза Мэри были именно такими
небесного оттенка голубизны, но гордость Мэри была столь же велика, как и ее бедность,
и время, когда он мог осыпать ее своим теперь бесполезным богатством, еще не настало
. И тут верная память подсказала ему, что Эдит голубоглазая.
как и все Седьярды, и он знал, что рождественские подарки его сестры
стоят перед ним. Однако ему не удалось разглядеть в вежливом присутствии
непрофессионала, к которому они были так расположены,
товарища по одному из самых разнообразных приключений в его долгой карьере.

Наряды шифон было слишком много на четырнадцатой улице
аудитории. Торги томился. Состязательные бумаги аукциониста опустился на
мимо ушей. Тщетно его помощник, ловкий мужчина с бородой,
поворачивал фигуру с восковым лицом, чтобы показать "спину полукринцессы" и
"перед, близкий к империи". Кукуруза-синий шифон, панбархат, не сильно
носить в четырнадцатой улице. Аукционист отчаяние. "Двадцать пять
долларов", - повторил он с таким презрением, что робкая женщина, сделавшая
предложение, пожелала оказаться дома и в постели. "Двадцать пять долларов!"

"Почему бы вам не пригласить девушку?" - предложил шутливый юноша, в основном
примечательный носом, галстуком и кольцом с бриллиантом. "Она просто персик".
ладно, ладно. У нее улыбка, которая не сходит с лица ".

"Хорошо, я выставлю ее на аукцион", - воскликнул отчаявшийся аукционист. "Сколько?
Я ставлю за этот дневной костюм в комплекте с леди".

"Двадцать семь пятьдесят", - сказала женщина, которую три года Бантинг бы
еще осталось слишком толстая, чтобы в нее попасть.

"Двадцать восемь", - прошептал первый покупатель, разместивший ставку.

"Тридцать", - сказал Джон Седьярд.

Последовали еще какие-то беспорядочные торги, но через несколько мгновений Седьярд
обнаружил, что у него нет пятидесяти четырех долларов и плюс шифоновое платье и
муфта, шляпа с ниспадающими перьями и изящные женские формы,
золотоволосый, чарующий, с улыбкой, в которой смешалось приятное удивление,
зарождающийся идиотизм и очарование.

"Она королева ладно, ладно," сложная молодежь приветствовали
его. "Git на их прекрасные восковые руки. Скажи, ты знаешь, честно, на уровне
, она стоит всей стоимости входного билета ".

Джон, по-прежнему сопровождаемый этим проницательным и услужливым молодым человеком, направился к столу клерка
и назвал свое имя и адрес, и
попросите, чтобы его покупки были доставлены утром.

"Ничего не доставлять", - любезно ответил продавец. "Как вы думаете, мы бы "а
позволили вам приобрести товар по такой цене, если бы могли "а хранить" его
всю ночь? Срок нашей аренды истекает, - продолжил он, сверяясь со своими часами Ingersoll
, - всего через пятнадцать минут. Через четверть часа мы передаем
ключи и то, что осталось от оборудования, арендодателю. Он пусть
магазин-завтра к елочных украшений купца".

"Тогда, полагаю, мне придется получить expressman. Где находится ближайший, делать
понимаешь?"

"Expressman!" - воскликнул резкий молодежи. "Ну, я думаю ближайшей
будет примерно три сотни и пятьдесят второй улицы и _then_ он
есть нагрузка и Ягуар. Нет, сэр, это верный кэб для вас. На краю площади есть
ряд кэбов. Я мог бы подойти и взять
для вас экипаж.

- Спасибо, - сказал Джон, - я бы хотел, чтобы вы это сделали. Но, взглянув на свою
изнывающую спутницу, он добавил: - Я думаю, вам лучше сделать это на
четырехколесном автомобиле. Ехать в экипаже леди без пальто было бы довольно холодно.


"Хорошо", - сказал смышленый юноша. "Выведи ее на тротуар".
а я подгоню фургон. Послушай! - он остановился, чтобы предложить. - Ты знаешь,
как ты будешь выглядеть, не так ли?-разъезжая повсюду с этой улыбкой. Когда
свет осветит тебя, ты будешь выглядеть точь-в-точь как на свадебной вечеринке из
Хобокена ".

Оставив эти слова утешения позади, он продолжил подвергать опасности свою жизнь
среди троллейбусов и уличного движения, в то время как Джон привлекал даму и
убеждал ее двигаться.

Он обнаружил, что, опираясь на талию, ее можно катать на колесиках
очень удобно. Он натянул муфту на ее поднятую правую руку, так что она
немного скрыла ее лицо, и прошел по почтительно расчищенному проходу
на глазах у зевак он вывел ее на улицу. Там он прислонил ее
к витрине и повернулся в поисках такси и своего нового
друга. При этом он столкнулся лицом к лицу со стариком.

"Ого, привет, Джон!" - сказал Фредерик Тревор, человек, у которого был офис в его доме
и который интересовался его сестрой. "Кто бы мог подумать о том, чтобы
встретить тебя здесь?"

"Или тебя", - парировал Джон. "Но раз уж ты здесь, ты можешь помочь мне в одном
небольшом затруднении".

- Не сейчас, старина, - сказал Фредерик, - я немного тороплюсь. Увидимся
по этому поводу завтра. Ну, пока. Не позволяй мне отрывать тебя от твоего друга
.

"Друг!" - бушевал Джон, а затем, следуя указаниям Тревора
глаза, он видел издали синем мундире, золотисто-рыжая юная леди колотилась
окно, изо гигантский муфты шифон задушить в порыве
веселый смех. Один изогнутый и улыбающийся глаз виднелся над муфтой, и
вся фигура излучала вакхическое веселье. "Почему это?" - спросил он.
начал объяснять, но юный Тревор исчез в толпе.

Вскоре такси с умным парнем внутри подъехало к тротуару и
Седьярд, с новым чувством неловкости, обнял голубую
рисунок и катили ее по всему тротуару. Извозчик бросил ему ковер
по четверти коня и неуклюже вниз для оказания помощи при
посадка такой справедливый пассажира. Смышленый юноша придержал дверь
ободряюще открытой, и Джон продолжил, с гораздо большей силой, чем он
ожидал использовать, поднимать пассажира на борт.

Даже эти предварительные выступления привлекли ядро толпы, и
умная молодежь забеспокоилась.

"Ой, скажи "Моди"", - настаивал он, когда леди встала неподвижно, по-кошачьи изогнувшись,
поперек кабины, прижав свои голубые перья к крыше одной
в углу, и ее юбка в виде птичьей клетки торчит из-за
дверного порога. "Ой, послушай, Моди, почему бы тебе не присесть и не взять свои
Шляпки. Этот джентльмен собирается отвезти вас кататься в экипаже.

- Да что с ней такое, в конце концов? - спросил кэбмен. - Она что,
не умеет садиться в экипаж?

"Нет, она не, она только восковая фигура, - сказал Джон, - но я купил
ее и теперь я полон решимости отвезти ее домой. Лучше бы ей подняться на
коробки с тобой".

"Что?! она?" потребовал ответа разъяренный Иегу. "Слушай, за кого ты меня принимаешь?
в любом случае? Ты думаешь, у меня нет друзей только потому, что я вожу такси?
Почему? Я бы не поехал по Бродвею, когда рядом со мной сидят эти сногсшибательные глазки.
Я бы не поехал ни за что, что ты можешь предложить ".

К этому времени толпа достигла весьма респектабельных размеров, хотя
смотреть было не на что, кроме кончика синего халата, свисающего из
открытой дверцы такси. Смышленый юноша, кэбмен и Джон по очереди входили в дом
пытаясь приспособить леди к ее окружению. Жесткость и хрупкость
ее руки и голова сделаны в этом очень трудно, и в настоящее время
перекатилась на место происшествия полицейским, большие, ирландский и по-рыцарски. Он взял
Патрульный Макдоноу но второй, но один взгляд на табло и один
шепот из толпы, чтобы понять, что было в жестоких похищений
прогресс.

С гневом во взгляде он оттолкнул плечом Седъярда и кэбмена,
схватил смышленого юношу, чья очередь была убеждать, и швырнул
его в лицо толпе.

"О! но вы же виллийцы, - увещевал он их, а затем обратился к
плененной служанке успокаивающим тоном.

- Теперь с вами все в порядке, мисс. Вы больше не беззащитны в этом
Злой город. В arrum закона вокруг вас", - крикнул он, обводя
ее талия прижата к этому солидному члену. "Наконец-то ты в безопасности, иди сюда".
"О, благородный, благородный мужчина", - воскликнула взволнованная женщина в толпе. - "Ты в безопасности, иди сюда".

"О, благородный, благородный мужчина". "Если все
офицеры были, как вы!"

Ободренный этими словами благородный, знатный человек прилагал руку
права и отнял девичью вышел из кабины на фоне сильного волнения и
аплодисменты. Но сквозь общий ропот раздался пронзительный голос смышленого парня.
воздух прорезал юнец.:

"Болван, - закричал он, - ты сломал ей шею. Разве ты не видишь, как у нее кружится голова
?

[Иллюстрация: НЕИЗМЕННАЯ УЛЫБКА И СВИСАЮЩИЕ ПЕРЬЯ СДЕЛАЛИ ТРИ
СОВЕРШИЛА ПОЛНЫЙ ОБОРОТ И ДОВЕРЧИВО ПРИЖАЛАСЬ К ПЛЕЧУ ЗАКОНА
. Стр. 129.]

При этих словах взволнованная женщина упала на тротуар. "Леди упала в обморок здесь,
офицер", - крикнул джентльмен. Но у благородного офицера не было времени
на обмороки, и леди пришлось приводить в чувство только с помощью
холодных камней и любопытства.

Ибо пронзительный голос сказал правду. Что-то выдавало в
загадочной анатомии Моди; белокурая головка, неизменная улыбка и
свисающие перья совершили три полных оборота и доверчиво прижались
к плечу Закона.

"Эй, только не это", - заорал патрульный Макдонох, полностью изменив свой
предыдущий диагноз ситуации. "Только не ваши выдумки, если можно".
пожалуйста. Вы идете спокойно и paceable с этим джентльменом. Немного ездить в
воздух-это то, что вам нужно".

"Это верно, офицер," Sedyard прерван. "Вот как разговаривать с
ее. Я ничего не могу с ней поделать ".

"Скотина!" - воскликнула эмоциональная женщина, теперь счастливо восстановившаяся. "Это офицеры
такие, как он, позорят полицию ".

Патрульный Макдоноу повернулся, чтобы выявить голову богохульника и Моди,
лишил ее поддержки, совершил еще одну революцию, а затем за кокетливо
к ее левому плечу. В этой позе она выглядела настолько невыразимо, что
таксист почувствовал себя обязанным дать небольшой профессиональный совет:

"Ей нужна клетчатая повязка, - заявил он, - и очень нужна", - замечание
которое настолько разозлило патрульного Макдоноха, что Седьярд решил объяснить:

"Пожалуйста, просто разогнайте этих людей, - сказал он. - Я хочу с вами поговорить".

Смышленый юноша освободил служителя закона от его тяжкой ноши и
принял естественную позу ожидания рядом с такси. МакДонох
расчистил тротуар и выслушал рассказ Седьярда.

"Итак, вы видите, - сказал Джон в заключение, - с чем я столкнулся. Я действительно
не хотел этот манекен, когда покупал его, и можете поспорить, что я устал от него
сейчас. Что мне было нужно, так это одежда, и я думаю, что мне оставалось сделать.
это просто взять ее в такси и оставить фигурку здесь ".

"Что?!" - прогремел Макдонох. "Вы собираетесь оставить манекен без нее
одежда тут на мой удар? Нет, если я вижу, что вы первый, не вы, и если вы попробовать
его я проведу вас в".

"Скажи! Я скажу вам то, что вы хотите," передается вверх по-прежнему жизнерадостный, умный
молодежи. "Вам нужен кто-то из них открыть такси.

"Ему нужен катафалк", - поправил недовольный кэбмен. "Что-нибудь такое, на чем она
могла бы удобно расположиться и любоваться видами через окна".

"Теперь ему нужно такси. Он может оставить ее стоять сзади, все в порядке,
но я думаю, - предупредил он Джона, - тебе придется сесть рядом с ней и придерживать
ее голову".

Так и случилось, что Моди покинула сцену. Она тоже ушла, умный юноша
, извозчик и благородный, благородный офицер. И когда такси подпрыгнуло
на трамвайных путях, она, несмотря на все усилия Седьярда, повернула свою
голову и улыбнулась им прямо через свою почти принцесс-скую спину.

"Гы!" - сказала умная молодежь, "ну разве она не самая дружелюбная кучу
бязь."

"Этот случай", - сказал благородный полицейский Макдоноу с неаккуратно
вдохновение, "должны быть разобраны прав".

- Шофер, - обратился Джон Седьярд к неясной фигуре перед ним, - просто
выбери самые темные улицы, ладно?

"Да, сэр", - ответил шофер, глядя на вежливую улыбку и
протянутую над ним руку. "Я сделаю это, если смогу, но если нас остановят,
не вини меня".

Год спустя, или так показалось Джону Седьярду, таксисту, задыхающемуся от
возмущенный оскорблениями и вмешательством, которым он подвергся
свернул в в высшей степени респектабельный квартал Седьярда и остановился
перед его в высшей степени красивым домом.

Он заплатил и умилостивлен шофер, взял его прекрасная бремя по его
руки и попятился вверх по лестнице с половиной сожаления, чувства
кто из страны приключений обратно в прозаичных вещах. Он
нашел свой ключ, открыл дверь и вывел Моди в холл. И
на лестничной площадке на полпути наверх по лестнице стояла его сестра Эдит, очевидно,
носителем приятной вести.

Улыбка Моди сверкнула на ней из-за плеча Джона. Эдит уставилась на нее,
напряглась и вернулась назад. Джон вкатил фигурку в приемную
и обратился к ней таким образом:

"Послушай меня, тупица. Ты можешь думать, что это приключение закончилось.
Что ж, я тоже так думал, но говорю тебе сейчас, оно только начинается. Если ты будешь
неосторожна, ты разрушишь дом. Так что держи свой рот
на замке, - приказал он ей, - и ничего не предпринимай, пока не получишь от меня весточку!

Моди улыбнулась лукаво, застенчиво, доверительно, и он поднялся наверх.

В гостиной он застал своих мать и сестру
и Дик Ван Планк, младший брат Мэри и студент Колумбийского университета. Джон
был поддержан первым замечанием Эдит и взглядом, которым она его сопроводила
воспоминанием о ее доброте к Мэри и
предвкушением веселья, которое могла бы доставить Моди.

- Я хочу сказать, Джон, - начала она, прежде чем кто-либо еще успел заговорить,
- что я ничего не сказала маме или Дику, и я думаю, что было бы
лучше бы ты этого не делал. Я могу заняться этим делом, если ты оставишь его мне.

- Как и ты, - коротко ответил Джон. - Кто тебе сказал, что она "кейс". Мама,
он продолжал, обращаясь к той нежной вязальщице у камина: "Я хочу, чтобы ты
спустилась вниз".

"Она не сделает ничего подобного!" - воскликнула Эдит, и пока миссис Седьярд
вопросительно переводила взгляд с одного на другого из своих детей, ее дочь
продолжила: "Джон, должно быть, сумасшедший, я видел, как он входил с ... человеком ... которого
никогда не должно было быть в таком доме".

"Я хотел бы знать, почему нет?" - бушевал Джон. "Ты ничего не знаешь о
ней. _ Я_ мало что знаю, если уж на то пошло, но когда я наткнулся на нее,
внизу на Юнион-сквер, только что вышел из магазина, где она была
работая, мама, я решил, что приведу ее прямо сейчас
домой, и что Эдит будет вести себя с ней прилично. Ты же видишь, что Эдит так делает.
и не собирается.

"Но, мой дорогой мальчик", пролепетала Миссис Sedyard, "не было, что очень азартно
что нужно сделать? Я знаю заведение, где вы могли бы отправить ее".

"О, да, да", - сказал Джон. "И я полагаю, что мог бы передать ее с рук на руки
полицейскому", - добавил он, думая о своей попытке в этом направлении,
"но я этого не сделал. Вид ее так нежно и безропотные в том, что
ужасная ситуация на данный момент всеобщего ликования было слишком много для меня".

Он чувствовал, что это был такой прекрасный полет, и его воздействие на Дика было таким
замечательным, что он продолжал голосом, который, как всегда вспоминала его мать,
"который временами положительно дрожал".

"Как я, человек сильный и с приданым, чтобы пройти бездушно, как
добрый самаритянин--"

"Что-то не так с этим", - сказал Дик вмешался.

Но Джона было не переубедить. - Что бы ты подумала, мама,
о своем сыне, если бы он оставил эту прекрасную фигуру - ведь она красива...

- Ты не говоришь, - сказал Дик.

- Чтобы тебя захлестнули волны "кривой мертвеца"?

"О, какой ужас!" - пробормотала пожилая леди. "Как совершенно ужасно".

В этот момент Дик Ван Планк незаметно покинул комнату.

"Но я этого не делал, мама", - воскликнул Джон, ударяя себя в грудь и стремясь
произвести полный эффект до возвращения просвещенного и, возможно,
просвещающего Дика. "Нет, я подумал об этом большом доме, в котором будем жить только мы трое
, и я сказал: "Я приведу ее домой". Эдит будет любить ее. Эдит будет
давать ей дружбу, советы, наставления. Она даже даст ей что-нибудь из одежды
вместо неподходящих вещей, которые на ней надеты. И что мне
найти? Он сделал паузу и театрально и предостерегающе огляделся, когда Дик,
с очаровательной улыбкой, вернулся. "Эдит открывает ей свое сердце?
Нет. Раскрывает ли Эдит ей объятия? Нет. Все, что открывает ей Эдит, - это
дверь, которая ведет... кто может сказать, куда, куда?"

- Я могу сказать, - сказал Дик, - что она ведет прямо к моей маленькой берлоге.
Если Эдит выгонит ее, я приму ее к себе.

"О, благородный, благородный человек", - воскликнул Джон, вспомнив эмоциональную женщину,
"но ах! этого не должно быть. Я взял ее за руку - кстати, я говорил тебе?
у нее красивые маленькие ручки, совсем не такие, какие должны быть у меня
ожидается".

"Вы не поступало", - сказал Дик. "А теперь что будешь обо всем от вас. Ты
сейчас закончу."

- Мое мнение таково, - мрачно сказала Эдит, - что вы оба либо сумасшедшие, либо
того хуже.

"Иди вниз и посмотреть ее на себя", - призвал член, "так тихо, так
защищены ... тише! Чу! она поднимается. Теперь, будьте добры к ней, что вы
чувствую! Я заберу ее через минуту или две".

Но вошла Мэри Ван Планк. Мэри, вся цветущая и сияющая
с холода.

"Кто это там, в приемной?" - спросила она, когда с приветствиями было покончено.
Она грела свои тонкие руки перед камином. "Она
самый красивый, дорогой. Она стояла у окна и так мило улыбалась.
когда я поднимался по ступенькам.

Джон посмотрел на Дика.

"Да, - признался этот беззастенчивый преступник, - я оставил ее у окна".
когда я поднялся наверх.

"Увы! бедное дитя", - вздохнул Джон, вглядываясь в ночь. "Она скоро будет"
.

"Зачем она уходит в такое время?" Спросила Мэри. "Я совершенно уверена".
"Я думала, что она тоже пришла на ужин. Кто она, миссис Седьярд?

Услышав беспомощное молчание матери, Эдит рассказала историю, поскольку
ей казалось, что она это знает. Юнион-сквер, уволенная продавщица, подруга Джона.
донкихотское поведение. И Джон видел, как Мария с любовником глаз. Он не
предполагается, что она должна участвовать. Момент ее неудовольствие, даже
по ошибаются оснований, было частью его шутка.

Но не было никакого неудовольствия на прекрасное лицо Марии.

"Ну, конечно, он привез ее домой", - повторила она возмущенный ответ Эдит.
"Что еще он мог сделать?" "Что еще он мог сделать?"

- Ну, во-первых, он мог отвезти ее в "Дом Маргарет Луизы"
, филиал YWCA, на Шестнадцатой улице, всего в нескольких
кварталах от того места, где он ее нашел.

- О! Эдит, - возмутилась Мэри. - Та самая Мэгги Лу! И ты же знаешь, что они бы
не впустили ее. Кто возьмет одинокая девушка с какой-либо из
учреждение в этом сезоне? Джон не мог этого сделать! Я думаю, что он
старой дорогой, чтобы привезти ее прямо домой. Давай спустимся и поговорим с
ней. Она, должно быть, удивляется, почему мы все так долго оставляем ее одну.

- Нет, не удивляйся, - сказал Дик. - Эдит рассказала тебе не всю историю. Эта
Девушка, - и он напустил на себя достоинство, основанное на достоинстве Джона, - находится под
_my_ защитой.

- Твоя защита! - повторила его изумленная сестра.

- Именно. _My_ защита. Эдит отказывается принять этого беспомощного
ребенка. Поэтому я предложил ей убежище под моей крышей.

- Его крыша, - объяснила Мэри миссис Седьярд, - это пол в холле.
спальня над ним. Ее размеры примерно девять на шесть. Так что, что нужно сделать,
поскольку, конечно, Дик несет чушь, позволь мне отвести
девушку в студию, пока мы с Джоном не сможем спланировать для нее неконституционное
будущее ".

"Вы можете поступать, как вам заблагорассудится", - холодно сказала Эдит. "Я высказала свое
мнение относительно того, что с ней следует сделать. Это было рассмотрено
люди более опытные, чем вы, мнение эксперта. Девушки с
ее историей и стандартами не являются желанными обитательницами благоустроенных
домов. Я не буду иметь с ней ничего общего ".

"Как насчет этого, Мэри?" - спросил ее брат. "Ты готова рискнуть ею в
атмосфере высокого искусства в студии?"

"Я рада", - ответила Мэри. "Не часто выпадает шанс
быть немного полезной, и разве в Рождественской песне не говорится: "Добрая воля
мужчинам". Я сейчас спущусь к ней ".

"Ты прелесть", - воскликнул Джон. "Настоящая голубизна насквозь. Теперь мы все будем
спуститься и организовать трансфер. Но, во-первых, я хочу дать Эдит один
больше шансов. Вы окончательно и безоговорочно--"

- Я согласна, - сказала Эдит быстро.

"А ты, Мэри, ты уверена в себе? Предположим, что, когда ты увидишь
ее, ты изменишь свое мнение?"

"Я дала слово", - ответила она. "Я обещаю взять ее".

"Это все, чего я хочу", - сказал Джон.

 * * * * *

"Как ты мог, Джон? Как ты мог?" - всхлипывала Эдит. "Как ты мог сказать
нам...?"

"Я не сказал тебе ничего, кроме абсолютной правды. Я хотел, чтобы она была твоей
Рождественский подарок, но ты передал ее "со всеми ее трудами и всей
ее пышностью" Мэри.

"Ах! а если я откажусь забрать ее у Эдит?" Предложила Мэри.

- Тогда я заберу ее, - беспечно ответил Дик, - и со мной она будет в большей безопасности. Я
знаю, о чем вы, девочки, думаете. Ты собираешься одолжить ей одежду
и сделать из нее Золушку. Это то, о чем ты заботишься. Но
Я люблю ее такой, какая она есть, ее бесполезные руки, ее золотистые волосы, ее прелестную
улыбку - ну, нет, я думаю, мы уберем улыбку, - поправил он, когда
Моди, взволнованная оценивающими руками двух девочек, взмахнула своим
голова была полностью круглой и беспристрастно сияла, глядя на все собрание.
"Мне это не кажется искренним".

Но в Моди не было неискренности. Она была просто как
кроткая, как она выглядела. Она безропотно позволила себе это.
с нее сняли наряд и завернули в простыню, пока Мэри извивалась.
в экстазе в небесно-голубом платье, приколола шляпку с пером.
своей светлой головой и швырнула муфту в угол затемненной
гостиной, когда обнаружила, что это мешает свободному выражению
ее благодарности Джону.

А несколько месяцев спустя, когда было готово приданое, некогда
презираемая рождественская гостья, а ныне пользующаяся большим авторитетом в доме Мэри
, с улыбкой прислуживала в швейной мастерской.




"КТО СИЛЬВИЯ?"


"Лимон, Я думаю," сказала Мисс Ноулз, в пику знаний, родился
на много дней, которые он предпочитал крем. Она получала острое и
озорное удовольствие, раздражая этого вспыльчивого молодого человека, и ей это
в целом удавалось. Но сегодня он был не отвлекаться от
целью которых, в самый момент его выхода, что угадала.

"Ничего, спасибо", - ответил он. "Я не буду никакого чая. Я зашел
только на минутку, чтобы сказать тебе, что выхожу замуж".

"Снова?" - спросила она спокойно, как будто он и предсказывал небольшое падение
снег. Но ей спокойно не общаться сама с ним.

"Опять?" он повторил горячо. - Что ты подразумеваешь под "снова"?

"Ну, Джимми", - возразила она, устраиваясь поудобнее
среди подушек и сосредоточив все свое очевидное внимание
на хрупкой чашке и маленьком, но неприятном сэндвиче, - "не будь таким
дикарь. Я только имею в виду, что ты всегда говоришь мне об этом, когда находишь
возможность. Что вы даже производство таких возможностей-некоторые из них
из самых неожиданных материалов. Случайная встреча в машине, едущей через весь город;
особенно удачное место в опере; момент, когда епископ произносит молитву
или ведущий рассказывает свою любимую историю. И все же ты ожидаешь, что я буду
удивлен, услышав это сейчас! Здесь, в моей собственной опустевшей гостиной, с
зажженным камином и притушенными лампами. Ты забываешь, что человеку позволено
помнить."

"Ты позволяешь себе забывать, когда хочешь, и вспоминать, когда хочешь"
"Ты..."

"И на ком ты собираешься жениться? На одной и той же девушке? Ты
знаете, я думаю, она не достойна тебя?"

"Не она", - он согласился, и она, на мгновение, казалось,
смутился. "И все же она, - продолжил он, ободренный этим небольшим
триумфом, - самая настойчивая, трудолюбивая и достойная из всех
молодых особ, которых привлекает мое высокое положение и огромное богатство,
давят сами или на них давят родственники-мошенники по моему уведомлению.
"

Его хозяйка тихо засмеялась.

"Делать поправку на них", - умоляла она. "Вы знаете, очень немногие мужчины могут
соперник свои преимущества. Шестой сын отставного еще респектабельный наличии
брокер, и доход в четыре тысячи в год, получаемый от небольшого, но
увеличивающегося... скажем, увеличивающегося...?

"Уменьшающегося; каким бы невероятным это ни казалось, уменьшающегося".

"От небольшой, но умаляя юридической практики. И с этими вы должны
учтите, ваше главное очарование".

"Что это?"

"Ваше смирение, ваша скромность, отсутствие самоутверждения. Ты
думаешь, она это понимает? Так трудно в полной мере оценить твое
смирение.

Джимми ухмыльнулся. "Она справится", - сказал он. "Она знает об этом все.
Она такая же умная, проницательная и дальновидная".

- Может быть, она приятна глазу? - лениво спросила мисс Ноулз. - Умные
женщины часто такие... ну, такие...

Джимми пристально посмотрел на нее через маленький чайный столик. Он наполнил свои глаза
ею. И, поскольку его сердце было в его глазах, он наполнил и это. Через мгновение
он торжественно ответил:

"Она самая красивая женщина, которую когда-либо создавал Бог".

- А, ну вот, - сказала мисс Ноулз, возвращая свою чашку к остальным и
обращая к нему свое лицо и свои мысли, - теперь мы становимся все более интересными.
Опишите ее мне. ""Теперь мы становимся все более интересными". Опишите ее мне".

"Опять?" Джимми занимался плагиатом.

"Да, опять. Скажи мне, какая она?"

- Она похожа, - начал он так нарочито, что его хозяйка, подавшись
вперед, зацепилась за его слова, - она в точности похожа на ... ничто.
Хозяйка откинулась на спинку стула. "Никогда не было никого, хоть в малейшей степени похожего на нее.
Начнем с того, что она белокурая, молодая и стройная. Она достаточно высокая и
достаточно маленькая, а глаза у нее серые, черные и голубые".

"Похоже, у нее сомнительная репутация, твой образец".

"И ее глаза, - настаивал он, - серые при солнечном свете, голубые при свете лампы
и черные при свете луны".

- А при свете камина?

Он встал, чтобы раздуть поленья, чтобы они стали ярче; и когда он закончил
изучая ее сияющее лицо, пока оно не засветилось еще ярче, он
ответил:

"В свете камина они ... замечательные. У нее - я тебе говорил?-- самые
белые и мельчайшие зубы".

"Они так поношены в этом году", - засмеялась она и задумалась над тем,
какой злой инстинкт побудил ее играть в эту опасную игру; почему она
не могла удержаться от того, чтобы заглянуть в самые глубокие уголки его натуры, чтобы
посмотреть, был ли ее образ все еще там и по-прежнему ли он высшим? Зачем ей,
почти непроизвольно, работать над созданием и усилением эмоции, на которую
она не придавала значения, что на самом деле лишь забавляло ее в более мягкой форме
проявления и пугали ее, когда это становилось интенсивным? Сейчас он проявлял
симптомы нежелательной серьезности, но она не желала ничего подобного.

"Продолжай", - настаивала она. - Если ты не добавишь ей еще несколько черт, она будет
похожа на бабушку Красной Шапочки.

- И у нее, - послушно продолжил он, - брови и ресницы...

"О них можно было догадаться".

"... за пределами обычного, удлиненные, темные и мягкие. Остальная часть ее лица - это
единственно возможное обрамление для ее глаз. Это совершенство".

"И она нежная, женственная, ранимая? Я так часто задаюсь вопросом, достаточно ли она хороша
для тебя?"

"Она относится ко мне в сотни раз лучше, чем я заслуживаю".

"Разве она не обманывает тебя? Разве она не позволяет тебе тратить впустую твое
время?" - она взглянула на часы - "твое имущество?" - она наклонилась, чтобы прижаться
щекой к фиалкам у себя на груди - "твоя привязанность к ней?.."

"И как она могла быть добрее? И когда я женюсь на ней..."

"И _если_", - поправилась мисс Ноулз.

"В этом нет никаких сомнений", - парировал он. "Она знает, что я буду
жениться на ней".Мисс Ноулз выглядела неубедительно. "Она знает, что будет
выходи за меня замуж".Мисс Ноулз выглядел бунтарь. "Она знает, что я никогда не буду
женись на ком-нибудь другом". Мисс Ноулз, очевидно, приняла это как должное.

"Дорогой мальчик!" - сказала она.

"Что я ждала ее семь лет".

"Бедный мальчик!" - сказала она.

"Что я буду ждать ее еще семь лет".

"Глупый мальчишка!" - сказала она.

"И поэтому я остановился сегодня днем, чтобы сказать ей, что возвращаюсь домой, чтобы
жениться на ней через два или три месяца".

"Возвращаешься домой?" спросила она без особого интереса. "Куда ты
направляешься?"

"В Японию, в небольшую деловую поездку. Один из крупных домов хочет получить
кое-какие бумаги, показания и тому подобное от человека, который
живет в захолустной деревушке ради своего здоровья - и своей свободы.
Никто из их людей не может позволить себе уехать. И у меня появился шанс,
очень хороший для меня, но я утомляю вас.

- Нет, о, нет, - вежливо ответила мисс Ноулз. - Вы очень интересный человек.

- Тогда тебе не стоит ерзать и зевать. Ты подставляешь себя под удар.
Неверное истолкование. Продолжаю: для меня это отличный шанс. Фирма
большая фирма, дело серьезное дело, и это будет великое дело для меня
чтобы быть услышанным в связи с этим".

"Какой-то неприятный скандал, конечно."

- Не совсем. Это дело Дрюитта. Интересно, слышали ли вы что-нибудь
об этом".

"В течение трех месяцев после того, как это случилось, - заверила она его с
лестным всплеском интереса, - я ничего не слышала ни о чем другом.
Бедный, дорогой отец знал его, знаешь ли, ценой своих усилий. Я слышал, что
должно было состояться новое расследование и еще одна попытка урегулирования. И
теперь ты собираешься допросить этого человека! И ты едешь в Японию! О,
некоторым людям невероятно везет! Ты напишешь мне - правда?-- как только
увидишь его и расскажешь мне все о нем. Как он выглядит, что он
говорит, как он оправдывает себя. О, Джимми, Джимми, дорогой, вы, несомненно,
писать мне?"

"Естественно", - сказал Джимми, и его тонкое, юное лицо, выглядел счастливее, чем
это было в любое другое время с момента начала этот разговор;
счастливее, чем во многих предыдущих беседах с этим самым
неудовлетворительным, но очаровательным собеседником. "Я всегда так делаю. Иногда, когда
твое настроение было особенно, ну, невосприимчивым, я думал о том, чтобы
уехать, чтобы написать тебе. Возможно, я мог бы написать более
убедительно, чем могу говорить". Отрадное положение вещей для юриста.
"Но это совсем другое и гораздо более конкретное дело", - настаивала она.

"Но это совсем другое дело".
с жестокостью, о которой она не подозревала из-за своего интереса. "У меня есть
своего рода право знать из-за бедного, дорогого отца. Я составлю
список вопросов, и вы ответите на них полностью, не так ли? Тогда я
буду единственной женщиной в Нью-Йорке, которая знает истинную суть дела
Дрюитта. Когда вы начинаете?

- Завтра утром. Меня не будет, возможно, месяца три, а потом, - упрямо повторила она.
- потом я возвращаюсь домой, чтобы выйти замуж. Я пришел, чтобы рассказать тебе".

"А если я не верю?"

"Я должен отложить церемонию. Мы будем говорить до бесконечности, какое-то время в
лето?"

- Даже тогда. Думаю, никогда. Эта беспокойная девчонка начинает ... она
чувствует, что должна сказать тебе ...

- Что есть еще один "другой"?

"Да, боюсь, что так".

"Кто будет в городе в ближайшие три месяца?"

"Опять же, боюсь, что так".

"Тогда все в порядке", - сказал оптимистичный Джимми. "Никогда не было на свете
мужчины - кроме одного, о, леди моя, - который мог бы в течение трех месяцев не надоедать
тебе. Когда он заговорит на все темы под солнцем и звездами, ты
будешь с тоской думать обо мне и о бесконечном разнообразии моей единственной темы,
"Я собираюсь жениться на тебе".

"Но если он сделает это своим?"

"Я призываю его сделать это. Нет такого облика, в который он мог бы облечь свою идею
, который не напомнил бы вам немедленно обо мне. Если ему следует быть поэтичным
: ну, я тоже был таким, когда нам было по двадцать один. Если он одарит вас
дорогими подарками: что ж, я делал то же самое в те Безмятежные дни, когда получал
пособие от моего губернатора и не трудился. Если он ухаживает на улице,
ты неизбежно вспомнишь, что я учил тебя ездить верхом, кататься на коньках,
водить машину и играть в гольф. Если он нападет на тебя в музыкальном плане, вы будете
удивило количество опер мы слышали вместе и дуэтов
мы пели вместе. И поэтому, по словам моего друга, товарища по несчастью,
и ради всего святого, мистера Желтоплаща, "Вы все еще будете помнить Джимса".

- Это чепуха! - воскликнула мисс Ноулз. - Я пыталась полюбить вас... Я
_ам_ люблю вас и привыкла к вам. Роковой момент в том, что я
привыкла к вам. Ты говоришь, что никогда не наскучивал мне. Что ж, это не так. И это
другие мужчины наскучивают. Что ж, ты прав. Но люди не женятся друг на друге просто
потому, что они не наскучивают друг другу. "

"Ваш смысл яснее, чем ваши слова, и гораздо более правильный. Это
действительно важное соображение, увы, часто не принимается во внимание".

- Люди должны жениться, - сказала мисс Ноулз с какой-то священной
серьезностью - самой смертоносной из всех ее проявлений
кокетства - по любви. Сейчас я не влюблена в тебя. Если бы я был, очень
идея уехать бы сделать меня несчастной. И мне кажется,
убогие? Я влюбленный? Посмотри на меня внимательно и скажи правду.

Джимми повиновался, и созерцание хозяйки дома, казалось, угнетало его.

- Нет, - мрачно согласился он, - ты, кажется, держишься. Никто, глядя на твое
лицо, не мог догадаться, что твое сердце было в... было в... - Джимми запнулся.,
тщетно искал поэтического слова. Мисс Ноулз поставляла его.

"В рваных и фрагменты кровотечение," она дополнена. "Нет, Джимми, я
к сожалению. Ты осадила его любым известным ему способом, и пока нет
перо из него."

"Есть два пути," Джимми задумался вслух", в котором я не
ухаживал за тобой. Один _; пещера la_ жителя. Я мог бы стукнуть тебя по голове
узловатой дубинкой и утащить в свое логово. Но поскольку мое логово находится в нескольких
кварталах отсюда, и поскольку эти кварталы заполнены заинтересованной
публикой и незаинтересованной полицией, метод пещерного жителя не сработает.
служи. Остается еще один. Я стою перед тобой, вот так; Я беру твою
руку, вот так; Возможно, мне даже придется поцеловать ее, вот так. И я говорю: "Дорогая, я хочу
тебя. Я хочу тебя каждый час своей жизни. Я хочу, чтобы о тебе заботились, чтобы на тебя
работали, чтобы тобой гордились. Я хочу, чтобы ты позволила мне научить тебя, что такое жизнь
значит. Я хочу, чтобы ты была моим самым дорогим другом, моей вечной возлюбленной,
моей женой". И когда я это сказал, я целую твою руку, вот так; нежно, еще раз,
и жду твоего ответа ".

- Милый мальчик, - сказала она с дрожащим смешком, потому что, как всегда, она
отпрянула от его серьезности после того, как намеренно вызвала ее, - Я
хотел бы я, чтобы ты так не говорил. Ты заставляешь меня чувствовать себя таким ничтожным и
таким ничтожным. Я не хочу говорить о жизни, знаниях и любви. А я
вообще не хочу никакого мужа. Что делает тебя такой трагичной сегодня днем?
Ты портишь наш последний час вместе. Ну же, будь благоразумной. Скажи мне
что ты думаешь о Дрюитте. Как вы думаете, почему он это сделал? Знали ли об этом его жена
и дочь?

- Вы совершенно уверены насчет другого?

- Абсолютно уверены. И, Джимми, дорогой старина Джимми, есть две вещи, которые я
хочу, чтобы ты сделал для меня. Первая - навсегда отказаться от этого
"одна тема", которой ты так гордишься. А ты будешь?

"Я не буду", - сказал Джимми.

"И вторая: влюбиться в девушку на яхте. Есть
всегда девушка на лодке. Будете ли вы?"

- Я, - сказал Джимми быстро. "Было бы только то, что ты заслуживаешь".

 * * * * *

Мисс Ноулз перенесла отсутствие своего самого настойчивого и привычного поклонника
с силой духа, которой не ожидал этот самоуверенный молодой человек.
Она танцевала и водила машину, завтракала и ужинала, каталась верхом и флиртовала с
неослабевающим энтузиазмом, каждый день принося новую энергию и решимость
задача получать удовольствие самой.

Удовольствие соседей казалось ей менее важным. Она предпочитала, чтобы
ее роль в котильоне была отмечена фризом из необрезанных
настенных цветов. Поездка всегда была приятнее, если ей предшествовала.
стычка с матерью, в которой мисс Ноулз должна была выйти победительницей.
"Виктория", в то время как миссис Ноулз приняла _куп де
gr;ce_ и купе. Флирт - если ее томную, кажущуюся невинной
монополию на время и мысли мужчины можно назвать таким грубым
названием - приносил больше удовлетворения, если подразумевал нарушение клятв и разрыв сердец
и бешеная зависть некоторых менее талантливых сестру, если она, как
Русская народная песня, рыдания и стенания, протекающей через него.

Джимми никогда не одобрял эти развлечения и никогда не стеснялся
выражать свое мнение о них в выражениях, понятных даже ей самой
тщеславие. С тех времен, когда они играли вместе в парке она
боялся его честность и опасался, что его суждения. "Ты браконьер,
Сильвия, - сказал он ей однажды, - такая закоренелая, дьявольская Ночная Муха,
Блуждающий огонек-браконьер. Иногда мне кажется, что ты снизошел бы до того, чтобы принять
стреляй в меня, если бы не знал, что я честная добыча. Но тебе нравится убивать
двух зайцев одним выстрелом; разбей два сердца одной улыбкой ".

В течение нескольких недель, последовавших сразу после ухода ее наставника, она
всем сердцем посвятила себя своему любимому виду спорта. Помимо
своей беспринципности, она была вооружена именем своего деда,
богатством своего покойного отца, собственной красотой и умом, способным на гораздо большее.
лучшие вещи. И, поскольку присутствие Джимми серьезно
помешало бы удовольствиям от погони, она была скорее рада, чем
иначе, что его там не было, чтобы увидеть - и прокомментировать.

Ее мать переносила его отсутствие с таким же стоицизмом. Что проницательный Матрона была
долго и молча устаревшие Ту регулярность, с которой ее Людовик XV
стонали под сто восемьдесят фунтов дисквалификации в
с какой частотой высокий труп лошади эффектной походкой и
snortings может быть разглядели рядом с английским охотником, ее дочь в
парк, в цепь странных совпадений, по которому в театр, вечеринки,
ужин, или даже церковь, Джимми, улыбаясь и смущаясь, найти бы его
путь в сторону дочери и монополизируют внимание ее дочери.

В волнении первых этапах одну из своих экспедиций в
чужую территорию, первая буква Джимми прибыл. Он был отправлен в
Гонолулу, и состоял послушно загадочным заявлением: "есть
ни одна девушка на лодке. Она вдова, но очень весело." И это изменило
характер вторжения с безобидного обследования территории на
решительную атаку на ее крепости. Итак, Гилберт Стивенсон,
миллионер, владелец дока, ветеран многих сезонов и не только кампаний,
обнаружил, что помолвлен с мисс Сильвией Ноулз как раз тогда, когда после долгого и
тщательное ухаживание, он решил посвятить свою руку и имя по
дочь старшего партнера выбыло из его фирмы: "милая
девушка из старого Марвина", как он назвал даму своего выбора", - его единственный
ребенок и очень хороший ребенок тоже." Он перенес свой сюрприз и почести с
вежливой помпезностью. Мисс Ноулз выдержала ситуацию сдержанно и
благопристойно. Но эта "милая маленькая девочка старины Марвина" вообще не смогла заставить
себя вынести это и со слезами отказалась от своих скромных притязаний на красоту
и бодрость духа за один безрадостный месяц.

Как и многие более скромные браконьеры, Сильвия Ноулз испытывала затруднения, когда
избавлялась от своих жертв после того, как укладывала их в мешки, а мистер Гилберт
Стивенсон был особенно труден в этом отношении. Она не хотела
удерживать его. На самом деле, помолвка, на которой она настаивала.
поздравления были такой же неожиданностью для нее, как и для ее жениха. И
методичные проявления его внимания устало контрастировали с
беспорядочными событиями в другой дружбе, в которой не на что было рассчитывать
, кроме необъяснимого. Так что, когда побежденные поклонники удалялись
в полном смятении и вернулся, чтобы возобновить ранее верности или ругаться
Новый; когда "что хорошего ребенка от старых Марвина" отозвала ее
жалкое личико и говорит о своем разочаровании в пульт устойчивость
расчетный работы; когда ее мать ушла в отставку все претензии по Виктории
и громко подтвердила свое предпочтение брогам, потом все в
вообще--и г-н Стивенсон, в частности,--начал надоедать Мисс Ноулз,
и она стала смотреть вперед, с чувством, которого бы
удивлены ее суженый, иностранным и обычные письма. Она заботливо
избавил мистера Стивенсона от этих тревожных сведений, поскольку нашел его в
вопросах чести и прямоты таким же архаичным и привередливым, как Джимми
сам. "У него отвратительный подозрительный склад ума, - размышляла она, - и отвратительный
ревнивый нрав. Интересно, он будет ожидать, что я брошу всех своих
друзей, когда выйду за него замуж".

Но даже г-н Стивенсон мог найти никаких поводов для ревности в
дело букв. Он мог бы возразить, что они были написаны в
все, но за что они были безобидные. Для личности они
содержатся они, возможно, были стенограммы докладов Джимми в своей
фирма. Он упрямо цеплялся за предписанные ему темы, и он не мог
придумал верный способ возбудить любопытство и интерес
это избалованный молодой человек. Она проводила часы, которые должны были быть
посвящены созерцанию приближающегося блаженства, чтению между
прозаических строк, поиску чувства в каталоге железнодорожных товаров.
станции, для нежности в описании эксцентричных табльдотов.
Не обнаружив ни следа его былой галантности на всех мелко исписанных страницах,
она приписала ее отсутствие послушанию и приняла это как высшее
дань уважения ее силе. Она была вынуждена судить о стремлении своего возлюбленного по
количеству, а не по пылкости его слов, и обнаруживать
стремление сердца истинного возлюбленного с помощью такой эффективной маскировки, как:

"Drewitt-это хорошо, старина, как-Плэсида и как ярко, как эта страна
и гораздо больше, чем вы увидите в окнах
Клуб Лиги Союза. Он принял меня так сердечно, что мне стало неловко
представлять цель моего визита, но когда я полюбовалась всем, что было видно
от гор вдалеке до ковра, на котором я сидела, я
наконец, столкнулась с ситуацией и сделал это.

"- Боже мой, - сказал он, - те директоров все еще беспокоит себя
о своей сделке со мной?' Я извиняющимся тоном признал, что они
были; что их книги отказались закрываться из-за разрыва, оставшегося после
исчезновения 50 000 долларов, и что его убедительно попросили вернуться в
Нью-Йорк и продемонстрировать свою признанную деловую хватку и т.д. и т.п. Он
и бровью не повел. Сказал, что они - и я - были очень добры. Ничто не могло
доставить ему большего удовольствия. Но дамы предпочли Японию. Поэтому он,
и т.д. и т.п. и т.п. Но он был бы рад полностью объяснить суть дела
для меня; предоставить мне все цифры и информацию, которые я пожелаю. (И
это, конечно, все, что я должен привезти обратно.) Но ему
пришлось бы отложить свое возвращение до тех пор, пока - и вы бы видели его
странный, насмешливый взгляд старика - пока страны не согласуют
новые договоры об экстрадиции. Потом, конечно, и т.д., и т.п., и т.п. Между тем,
как там было, нет срочной необходимости то и дело, как он надеется, что я
хотел остаться с ними столько времени, а я позаботился о том, чтобы организовать, он бы
предполагают, что мы должны присоединиться к миссис Drewitt в саду. Она бы так и сделала
приятные новости от наших американских друзей. - Мне незачем просить вас, - добавил он
мы вышли сквозь стену, как это бывает во сне или в сказке, чтобы
быть осторожным и случайно в разговоре с дамами. Моя дочь
уехала на этой неделе в гостях у старого друга, который женат на
миссионер в соседнем селе. Она прекрасно знает причину нашего бытия
вот. Моя жена не. Это не нужно обсуждать ни с кем из них".
Думаю, что нет!

"И там, в саду, была миссис Дрюитт, толстая маленькая старушка в
линялом кимоно и очках. Она носит прическу твоей тети Матильды
делает, приклеенный к ее лбу завитками. "Водяные завитки", я думаю, это
технический термин. Она держала голову пришибленный Мэриголд а
родной подпер ее палкой. Казалось, она вспомнила, как мама,
и мы провели восхитительный чай в саду, который был частью
тот же сон как призрачная стена. Затем пожилой джентльмен увел меня с собой.
я хотел услышать все о Бродвее. Был ли Оскар все еще в
"Уолдорфе". Сделали ли Филдс и Вебер "хорошую вещь" по отдельности.
Потом пожилая леди увела меня одного и захотела узнать, кто сейчас здесь .
пастор кирпичной церкви, и какой была последняя пьеса Мод Адам,
и носили ли на улице длинные или короткие юбки.

"Вы видите это платье, - сказала она, - на самом деле не сделал для женщины моей
возраст. В самом деле, в этой стране все яркие и красивые цвета носятся
по официантки. Они называют их гейшами. Но мистеру Дрюитту всегда нравились
яркие цвета, и красный мне очень идет ". Она была такой задумчивой,
жалкой и неуместной маленькой фигуркой, о которой я кое-что сказал
надеясь, что она скоро снова будет в Нью-Йорке. "Но, - сказала она, - мистер
Дрюитт не может оставить здесь свою работу. Разве вы не знали, что он находится здесь
чтобы сообщать в Вашингтон об изменениях погоды? Это очень
важно, и мы не можем вернуться домой, пока он не напомнил. И, кроме того,'"
она с рыданием в голосе и взгляд в ее глазах, что
казалось, будто ей так молод, как свою собственную дочь, и, кроме того, я бы
довольно быть здесь. В Нью-Йорке мой муж был слишком занят. У него было так много
звонков в свободное время, так много людей, с которыми нужно было встретиться, и так много мест, куда нужно было сходить,
что иногда я с трудом чувствовала, что он принадлежит мне. Но теперь для
дни и недели подряд мы вместе. И у него нет никаких дел
забот. И зарплата у него, - просветлев, сообщила она мне, - почти такая же
хорошая здесь, как раньше в Трастовой компании за гораздо более тяжелую работу.
Она милая старушка - должно быть, когда-то была настоящей красавицей - и я бы хотел, чтобы
вы могли видеть, как старина Дрюитт обращается с ней - такой вежливый и
нежный - и ее вместе с ним - такой обожающий и доверчивый. Это
замечательно!

"Это займет некоторое время, чтобы получить всю информацию, я хочу от старого
человек. У него есть документы и он вполне готов все объяснить,
но мы тратим большую часть каждого дня на то, чтобы развлекать старую леди
и поддерживать ее в счастливом состоянии ".

Серия таких писем, охватывающая несколько безмятежных недель, привела к тому, что мисс
Ноулз впала в состояние угрюмости и абстракции, которое не смогли рассеять все имеющиеся в ее распоряжении ресурсы
. Напрасны были
практические уговоры мистера Стивенсона; напрасны походы ее матери по магазинам
триумфы; напрасны были обеды, данные в ее честь, и приемы, на
которых она царила безраздельно. Ни один из других ее экспериментов не привел к
вовлечению - иммунитету, который она теперь смиренно приписывала
бдительный Джимми - и она была встревожена решительностью и
прозаичностью, с которой от нее потребовали выполнить свое обещание.
"Если бы только Джимми были дома!" она поняла, "что он спасет меня." Это
когда днем было еще далеко. "Если бы только Джимми!
вернулся домой", - причитала она, когда недели превратились в месяцы, и даже утешение
в его письмах покинуло ее. В течение двух месяцев от него не было никаких известий,
и Судьба - и мистер Стивенсон - были совсем рядом, когда, наконец, она снова получила от него весточку
. Он прислал телеграмму, почти такую же короткую, как его первое письмо.

"Я возвращаюсь домой, - объявил он, - я возвращаюсь домой, и я собираюсь
жениться".

И простые слова, так долго ждал, помнил так ясно,
и придя, наконец, что так поздно, разве что Джимми все больше красноречия
ходатайств не удалось сделать.

Сильвия Ноулз, создание, сотканное из тщеславия, поняла, что любит
больше всего на свете свое место в глазах этого человека.
Нет созерцание имение мистера Стивенсона на Гудзоне, его съемки
домик на шотландском замке, английский, аббатство, и его итальянскую виллу можно
выдержка перед первой встречей с Джимми могла укрепить ее против
его первого смеющегося повторения:

"_ ты_ замужем за Гилбертом Стивенсоном" или его более позднего презрительного "Ты
замужем за Гилбертом Стивенсоном.

Поэтому она уволила мистера Стивенсона так же бесчувственно, как и привязалась к нему.
и искала утешения в осознании того, что ее мать была в ярости,
ее собственное состояние было достаточным, и что брак по любви был изящным,
становящаяся поза и необычное занятие.

Ее отвергнутый жених переносил свое разочарование, Как правильно, как он несет
его радость. Он ворвался в специальный центр филантропии, в котором старый
Маленькая дочь Марвина похоронила себя, и это было совершенно неправильно.
но она была безумно рада его видеть. Она навсегда разрушила его самообладание и
его гордость им, когда села к нему на непривычное колено, положила свою
усталую голову на его безукоризненно выглаженную рубашку и заплакала от счастья.

 * * * * *

- И я помню, - сказала мисс Ноулз, - что вы всегда пьете сливки.

- Ничего, спасибо, - поправил Джимми. - Просто чистый чай. Я
Научился любить Японию. Но не беспокойся об этом. Я ненадолго.
Я останусь здесь. Я зашел сказать тебе...

"Что ты собираешься жениться".

"Как ты догадался?"

"Ты не оставил меня гадать. Твоя телеграмма".

"Ах, да!" сказал Джимми. "Я отправил много писем перед отплытием. Но в
моих письмах..."

"Ты не упомянул абсолютно ничего, кроме этого дурацкого старого дела Дрюитта.
Ни слова о местах, которые ты видел, о людях, которых ты встретил, или даже о
людях, по которым ты скучал. Ничего об обычаях, девушках, одежде.
Ничего, кроме этого шаркающего ногами старикашки Дрюитта и его надутой старой жены. Ничего
о себе.

"Приказ есть приказ, - сказал Джимми, - и для меня это был твой приказ. Я
вспомните точно, как это произошло. Мы говорили о личностях. У меня
есть идея, что я выставил себя полным дураком, и вы мне об этом сказали
. Затем вы, мудро предположив, что я могу писать так же глупо, как и говорил
, составили список тем для моих писем. Моего имени, как я отметил
с некоторой осторожностью, в этом списке не было."

"Джимми, - сказала мисс Ноулз, - в тот день я была жестокой и бессердечной. Я
часто думала об этом".

"Ты думал!" - воскликнул добродушный Джимми. - Как у вас было время подумать?
Где были все эти "другие"?

- Их не было, - проникновенно солгала мисс Ноулз с презрительным видом.
обернувшись к г-н Стивенсон. "Некоторое время я думал, что было
один. Но всякий раз, когда я думал, что последний разговор наш ... ты помнишь его,
не так ли?"

"Конечно. Я говорил тебе, что собираюсь жениться, как только вернусь домой.
Что ж, так и есть.

- Так и есть. Но раньше я думал, что если ты не решишься рассказать мне; если
ты почувствуешь, что я все еще могу быть жестким и несимпатичным; если ты
решишь больше мне не доверять...

"Но вы бы обязательно знал. Даже если бы я не телеграфировал я никогда не
мог бы сохранить это в тайне от тебя".

- Нелегко. Я должен был, как ты заметил, знать наверняка. Ты
помнишь, как я всегда отказывался тебе верить? Это было до тех пор, пока ты не оказался
в этой ужасной Японии, где все женщины должны быть
красивыми ...

"Да", - согласился Джимми. "Это было, когда я был в Японии".

"Это было тогда, что она стала казаться исключено, что ты бы вышла замуж
когда ты пришел домой. Именно тогда я начал понимать, что я не
заслуживают того, чтобы рассказать о своих планах. Потому что я был дураком, Джимми. Ты был.
Ты тоже был дураком, но не в том смысле, в каком ты думаешь. Итак, если ты сядешь
там, где я сидел в тот ужасный день, мы начнем этот разговор заново
и закончим его по-другому. Первая речь была твоей. Ты
помнишь ее?"

"Но я собираюсь жениться", - сказал Джимми.

"Хороший мальчик. Он усвоил урок. И теперь я говорю: "На самой красивой
женщине в мире?"

- За самую красивую женщину, когда-либо созданную Богом. Самую дорогую, самую
умную, самую простую.

- Простую, - повторила мисс Ноулз с естественным удивлением. - Вы сказали
простую?

- Простая, веселая и неподдельная. Правдивая и яркая, как звезды.
И я собираюсь жениться на ней...

- А вот в этом, - вмешалась мисс Ноулз, - и заключается разница.
Вы должны сидеть тихо и слушать меня, потому что вещи, как
это, однако, долго и тщательно однажды пришла мысль его-трудно в
поговорка. Итак, я стою здесь, перед вами, где я могу смотреть на вас; ибо
четыре месяца - это долго; и где вы можете, когда я совсем закончу,
снова поцеловать мою руку; ибо снова четыре месяца - это долго. И я начинаю так::
Джимми, ты собираешься жениться...

"Я первый тебе сказал", - воскликнул Джимми.

"Но я поняла это первой, - возразила она, - для женщины, которая научилась
любила тебя в течение последних трех месяцев, но которая не смогла бы делать это сильнее
предельно, совершеннее, если бы практиковалась все те годы, что
мы с тобой были друзьями ".

- Так она говорит, - перебил Джимми с внезапной горячностью. - Так она говорит. Боже,
благослови ее!

- И, ах, как она тебя любит. "Любит" - любимое слово. Оно
сохраняет ровно столько своего старого "глупого" значения, чтобы оставаться человеком. Горжусь
тобой, радуюсь за тебя, люблю тебя - я думаю, что, возможно, настало время
тебе поцеловать мне руку.

- Ты прелесть, - сказал он, повинуясь. "Но чего я не могу
понять..."

"Сейчас не твоя очередь. Можно говорить после того как я закончу, если я оставлю что-нибудь для
вы хотите сказать. Смотрите, я езжу на: вы собираетесь жениться..."

"Самая красивая женщина в мире".

"Это напомнило мне. Какая она? Я целую вечность не слышал, чтобы ее описывали".

- Потому что в Нью-Йорке не было никого, кто мог бы воздать ей должное.

- Ты благороднейший из рыцарей. Продолжай. Опиши ее.

- Ну, она не очень высокая и не очень маленькая. Но ее грация,
ее юная, непревзойденная грация, заставляет вас понять, как только ваш взгляд
останавливается на ней, что ее рост, каким бы он ни был, является
идеальный рост для женщины. И тогда есть благородное сердце ее.
Какие еще дочь закопал бы себя, как она это сделала, в
маленький горный аул--"

Мисс Ноулз быстро оглядела роскошную комнату, затем выглянула на
оживленную улицу, затем снова посмотрела на него, подозревая розыгрыш. Но он смотрел
прямо сквозь нее, прямо в страну видений. Его глаза ни разу не дрогнули
, когда она медленно отошла за пределы их досягаемости и села, съежившись, с
белым лицом, в углу большого кресла.

- И все это, - продолжал Джимми, - так храбро, так весело, что кажется
горло сжимается, когда видишь. И сердце горит, когда видишь. Кроме того, есть еще
ее красота. У нее темные волосы, темные глаза, но кожа самая
красивая в мире.

Мисс Ноулз отогнула свободную кружевную манжету и изучила руку, которую она скрывала
. "Я король и есть смерть", - шептала она, "Смерть, смерть, смерть".

"Но что меня озадачивает, - сказал добродушный Джимми, - так это то, что ты знаешь обо всем этом"
. Я никогда не писал тебе ни слова об этом, а что касается Сильвии... Кстати,
ты знаешь, что ее, как и тебя, зовут Сильвия?

"Да, - сказала мисс Ноулз, - я даже предполагала, что ее имя будет
Сильвия".

"Ты замечательная женщина", - запротестовал Джимми. "Самая замечательная женщина
в мире".

"За исключением?"

"За исключением, конечно, Сильвии Дрюитт".

"Ах, да", - сказала мисс Ноулз. "Да, конечно".




ДУХ СЕСИЛИИ ЭНН


"И все остальное, что осталось от моего имущества", - прочитал адвокат, и его
голос стал более внушительным, когда он дошел до этого самого впечатляющего пункта,
"Я передаю и завещаю моей любимой внучке и крестнице Сесилии
Энн Хоутри для ее собственного использования и вечной выгоды ".

Родственники в черном, лица которых были обращены вперед.
изображение длинной гостиной теперь повернулось к задней части, где
светловолосая маленькая девочка, по-опекунски обхватив руками новую
черную шляпу, лежащую у нее на коленях, спала в объятиях отца. Для старой миссис
"Любимая внучка Hawtry по Сесилия Энн" все же не было слишком большой
найти утешение во сне, когда она устала и незаинтересованным, являясь, по сути
но девять лет, и очень маленького роста и ребяческий из
привычка. Итак, она продолжала спать и пропустила все положения, которые должны были
защитить ее от пользования ее имуществом, но которые были
в равной степени рассчитано на то, чтобы отвлечь ее опекуна.

"Я ничего не оставляю своему любимому сыну Джеймсу Хоури, - говорилось в документе.
далее, - потому что я считаю, что у него и так достаточно средств. И я
ничего не оставляю его сыну, Джеймсу Хоутри-младшему, брату-близнецу
Сесилия Энн Хотори, потому что, хотя мы с ним встречались нечасто, у меня
сложилось мнение, что он способен проложить свой путь в этом мире
без какой-либо помощи с моей стороны".

Джеймс Hawtry, младший, сидя рядом с наследницей, не много
удовлетворение от такого предложения. Если вещи были отданы, он был
не совсем уверен в том, что может означать "отдых и осадок", но если бы
раздавались какие-либо вещи, он бы с радостью насладился ими
вместе со всеми остальными.

Вскоре юрист прочитал последнее дополнение и собрал свои бумаги
затем обратился к ошеломленному и разочарованному собранию со словами: "Поскольку
вы видели, что все второстепенные наследства являются предметами домашнего обихода
природа - портреты, посуда и тому подобное, "портативное имущество", как сказал бы мой
бессмертный коллега, мистер Уэммик, - я бы предположил, что
настоящее время является прекрасным временем для их вывоза удачливыми
наследники, которых, возможно, больше не будет в этом районе. И теперь мне остается только
поздравить молодую леди, которая унаследовала эту собственность,
могу сказать, действительно красивую собственность, хотя сумма не указана и
даже пока не установлена полностью. Если мисс Сесилия Энн Хотори присутствует, я
хотел бы засвидетельствовать ей свое почтение и пожелать всяческого счастья в получении
ее нового наследства. Я никогда не имел удовольствия встречаться с
главной наследницей. Могу я попросить ее подойти и принять мои поздравления?
- Возьми ее, Джимми, - скомандовал мистер Хоутри, усаживая Сесилию рядом с собой.

- Возьми ее, Джимми.
тонкие маленькие черные ножки, пока он пытался привести ее в презентабельный вид
в ожидании тревожного перекрестного допроса, которому он, несомненно, подвергнется
, когда вернется с детьми в свой нью-йоркский дом и к жене.

"Она выглядела как нарисовать", он после этого уверял, что тревожно
вопрос. "Я стоял бант на ее волосы и толкнул ее платье вниз
как только я видел, как вы делаете сотни раз. Джимми тоже помог, и я.
заявляю вам, вы бы так же гордились этими двумя детьми, как и я, когда
тот мальчик провел свою младшую сестру через враждебный лагерь. Забавно, что он чувствовал
мгновенно возникшая враждебность, хотя, конечно, он ее не понимал. Но
она - ну, ты же знаешь, какая она доверчивая малышка, и после того, как
заснула, ее глаза стали еще более детскими, чем обычно
- шла рядом с ним, улыбаясь своей мягкой улыбкой и оглядываясь по сторонам
ростом в три дюйма в ее маленьком черном платье.

- Если бы я была там, - горячо перебила миссис Хотори, - я бы
убила твою сестру Элизабет, прежде чем позволила ей надеть траур по этому ребенку
. Черного банта, который я прикрепил к ее волосам, было бы вполне достаточно.
"

"Ну, она была в нем. Я видел, как он подпрыгивал в комнате, в то время как десятый и
пятнадцатый кузены, находящиеся в семи или восьми раз дальше, смотрели на него и на нее.
Но больше всего удивился старина Дебретт, когда Джимми представил их друг другу.

"Это она", - заметил ваш сын более правдиво, чем по-польски, и я,
ну, заранее осужден, если этот сухой как пыль старый юрист не сказал
наклонись и поцелуй ее, желая ей счастья.

"Ах, я рада, что он такой милый", - сказала миссис Хоутри, - "поскольку он будет
вашим совладельцем. Однако, - добавила она немного задумчиво, - я не
нравится мысль о том, что кто-то может диктовать нам насчет ребенка. Это заставляет ее
казаться как-то не совсем нашей собственной. И мы могли бы предпринять
уход за ней достаточно хорошо и без денег, и советы своей матери".

"Почему, мой дорогой", - засмеялся ее муж, "что оригинальное мышление в принятии
на наследство. Малышка наша, такой же, какой она была когда-либо. Совет
не хуже любого, что я когда-либо читал. И денег у нас останется еще больше, чтобы
посвятить их Джимми. В Джимми заложен талант хорошего делового человека ".

 * * * * *

Это было частью того, что миссис Хотори долгое время считала
вмешательство бабушки Сесилии Энн в то, что ребенок должен получать
ежемесячное пособие, небольшое, пока она была маленькой, и растущее вместе с ней
рост. Она допускается, чтобы тратить ее без присмотра и
сохранить отчет о нем. В конце каждого года попечители должны были
изучать эти отчеты и судить по ним о тенденциях развития своего прихода
склонности. Тогда они были бы в состоянии обуздывать или поощрять ее.
склонности, как будет диктовать их суждение.

Итак, Сесилия Энн вернулась к своим друзьям из своего рода сказки о стране чудес
под названием "Отправиться -На-Запад-с-папой-на-поезде-и-жить".--
с-тетей-Элизабет, был слишком насыщен повествованием и слишком взволнован
завистливый ответГар неизведанные друзей в беде чрезмерной об этом
сцену в длинной гостиной, в которой она никогда не понимал отчетливо.
Первый ежемесячный платеж нее пособие не удалось подключиться себя в
ее ум с пути. Ее преобладающей эмоцией по теме
legacies был одним из ярых благодарность Джимми. Он дал ей
четвертак из сдачи, которую они получили в магазине игрушек, где они
купили самую красивую шлюп-яхту, которую когда-либо видели или о которой
мечтали. Четвертак для нее самой; щедрость Джимми и
снисходительность простиралась еще дальше. Он также позволил ей, поскольку день был
теплый, нести яхту значительную часть их путешествия
домой, и, когда сокровище было выставлено на самом верху
на их собственных ступенях он позволил ей дважды поднять и
опустить паруса. Когда он отправился в Центральный парк покататься на "Дженни Эйч", которая была настолько
близка к женскому облику Джимми Хоутри, насколько позволяла их ученость,
Джеймс-младший часто позволял сестре сопровождать себя и его друзей.
завистливые приятели. Затем ей выпала гордая привилегия наблюдать за _Jennie
H_ меняет курс и мчится по кромке озера, готовая
"стоять наготове", чтобы принять свой любимый бушприт, где бы он ни пришвартовался.
Потом всем с гордостью бы она снова установить руль прямо и поверните
ХІ _Jennie обратно к пристани, где Джимми, окруженный своими
когорты, спокоен и невозмутим во всем своем великолепии, ждали этого первого
доказательства "тенденция склонности Сесилия Энн".

Почти через год, по истечении добродушный ко-доверенное лицо г-на Hawtry посетили
его юная подопечная. Оглашение состоялось в ноябре,
и в последнюю неделю следующего июня мистер Дебретт, случайно оказавшись
в Нью-Йорке, решил завязать знакомство с Сесилией Энн. Миссис
Хоутри и близнецы к этому времени обосновались в своем загородном доме в
Уэстчестер и Дебретт, возвращаясь вечером со станции
с мистером Хотори, с трудом приняли веснушчатого, босоногого,
фигура в синем джемпере, которую он увидел в саду, полирующей спицы
велосипеда, как уорд, которая все эти месяцы жила в его памяти:
хрупкая маленькая фигурка в траурно-черном. Никогда еще он не видел такой изменившейся женщины.
"дитя мое", - заверил он миссис Хоутри. Она рассыпалась в поздравлениях. Она казалась
выше, тяжелее, увереннее в себе. Но улыбка, с которой она вложила свою
маленькую жирную ручку в его протянутую руку, все еще была туманной и детской.

Вскоре, пока двое мужчин отдыхали на длинных стульях и в длинных стаканах,
и миссис Hawtry служили им, Джимми появился на сцене и
после обмена надлежащего приветствия обратился к осмотру Сесилия Энн и ее
работы. "Я думаю, у тебя все получилось достаточно ярко", - сказал он добродушно
снисходительно. "Ты можешь пойти и переодеться к обеду сейчас. А завтра
утром, если я не буду пользоваться рулем, может быть, я позволю тебе попользоваться им некоторое время ".

"О, черт бы тебя побрал!" - воскликнула Сесилия Энн, которая так и не переросла свою
детскую шепелявость. "А можно мне опустить седло, чтобы я могла дотянуться до
педалей?"

"О, я полагаю, что так", - неохотно согласился Джимми. "Иногда ты ведешь себя совсем как
девчонка. Ты даешь им что-то, и они всегда хотят большего. Теперь ты беги
вперед и открой дверь конюшни. Я собираюсь попробовать, смогу ли я проехать прямо в
помещение для сбруи, не слезая с лошади. Не зацепись ногой за дверь
и не подходи слишком близко к задним лапам Долли."

Когда дети скрылись за углом дома, миссис
Хоутри повернулась к мистеру Дебретту.

"Вот и объяснение грубости Сесилии Энн", - сказала она. "Она
и Джимми неразлучны. Он научил ее всевозможным мальчишеским
достижениям. И она счастлива, как птичка, если ей только позволено
бегать за ним. Кажется, это ни в малейшей степени не делает ее неджентлинистой
или хулиганкой, и я чувствую, что с ним она в большей безопасности, чем со сплетницами
маленькие девочки в отеле ".

"В этом нет сомнений", - искренне поддержал Дебретт. "У нее не могло быть
лучший советник. Ее бабушка, очень умная дама, кстати, была
высокого мнения о практическом разуме своего сына. Полезное противоядие, я должен
говорят, в экстремальных сестры кротость".

Он нашел еще одно подтверждение проницательности старой миссис Хоутри, когда мистер
Хоутри предложил, чтобы они проверили платежный счет Сесилии Энн
, который вела она сама, как указано в завещании.

Сесилия Энн была в восторге от этой идеи. Джимми отлучился, чтобы узнать
о спортивных состязаниях, которые должны были состояться четвертого июля, и
так что бремя объяснений легло на маленькую наследницу. Она привлекла к себе внимание.
достала бухгалтерскую книгу из ящика письменного стола своего отца, удобно устроилась
на его руке и продолжила рассказывать о
"тенденции своих склонностей", о чем свидетельствует ее список покупок:

"Один шлюп, который Дженни Эйч сменила на хоккейные коньки, когда похолодало.

Одна воздушная карусель.

Три билета.

Одна юбка для верховой езды.

Два билета.

Шесть белых крыс, две умерли.

Четыре билета.

Сказки о кожаном чулке. Три книги.

Три билета.

Четыре боксерские перчатки.

Восемь билетов.

Один бульдожий пес и ошейник, с которыми он дрался, собака Лена Фогерти искусали его всего
и отец отослал его прочь ".

"Я помню его, - сказал мистер Хоутри, - хорошо воспитанное животное, но священный ужас,
продолжай, дорогая".

"Один за один раз.

Три билета.

"Самая темная Африка" Стэнли, две книги, но не очень новые.

Один печатный станок.

Два билета.

"Остров сокровищ". Одна книга."

"И это все важные вещи", - закончила Сесилия Энн с явным облегчением.
"Джимми записал цены, разве ты не хотел бы их увидеть?" - спросила она. "Джимми записал цены".

И она подошла к мистеру Дебретту и положила раскрытую книгу ему на колени.

Мистер Дебретт, пока Сесилия Энн раскачивалась перед ним на пятках и носках
еще раз прочтите список, подсчитайте общую сумму расходов и
признался, что его подопечная получила удивительно хорошее соотношение цены и качества за свои деньги.

"Но что это за "билеты", моя дорогая?" он спросил ее.

"Музей Эдема", - ответила Сесилия Энн. И сама мысль об этом привлекала ее.
она сидела на коленях у матери. "Джимми и мальчики обычно водили меня туда.
Зимой по субботам днем, чтобы взбодрить меня. Они говорят:"
она призналась, уныло, "что я не так уж много. Так они привыкли считать
меня в палату ужасов, поэтому я приглядываюсь к жизни. Это
Джимми считал, что мне это нужно. Раньше им это нравилось, и я думаю, что я бы
мне бы это тоже понравилось, если бы я мог держать глаза открытыми, но я никогда не мог
. Я даже не мог _get_ их открытыми, когда мальчики стояли прямо мне
рядом с тем джентльменом, имеющих предсмертных судорогах на земле после того, как он
был повешен на дереве. Вы можете слышать, как он дышит!"

"Я хорошо его знаю", - сказал мистер Дебретт. "Должен признать, он довольно ужасен.
А теперь поговорим о книгах. Тебя совсем не волнует "Маленький
Мужчины" и "Маленькие женщины" или "Книги Элси"?

"Джимми говорит, - ответила Сесилия Энн, - что "Самая темная Африка" лучше
для меня. Это подсказывает мне, куда именно нужно ударить слона, чтобы он умер
муках. Он говорит, что 'книги Элси не было никакой помощи к нам даже с
Буффало. Мы собираемся купить 'Дикая охотница, или любовь в
В следующем месяце пустыне'. Джимми считает, что это наверняка взбодрит меня.
- я, видите ли, девушка...

- А теперь "Остров сокровищ", - сказал ее опекун, - тебе понравилось? Это
пришла довольно поздно в моей жизни, но я помню, думая, что это великая книга."

"Это хорошо для нервов. Джимми часто меня читает ее части после того, как я перейти к
кровать ночью. В нем есть стихотворение - он выучил его наизусть - и если
Я подумаю произнести его напоследок перед сном, он говорит, что я получу
так что меня ничто не может напугать".

"Прочти это для мистера Дебретта", - настаивала миссис Хоутри. И Сесилия Энн
послушно начал с рывка реверанс и встряхнуть ее нежные
вышивки и синим поясом.

 "Пятнадцать человек на сундук мертвеца
 Йо-хо-хо, и бутылку рома!
 Выпей, и дьявол покончил с остальным!
 Йо-хо-хо, и бутылку рома!"

Изумление мистера Дебретта от этой колыбельной заставило его замолчать на несколько секунд
.

"Видите ли, сэр, - объяснила Сесилия Энн, - если вы _ можете_ заснуть,
думая об этом, вы проявляете свою выдержку. Я не могу. Пока нет. Но это никогда
заставляет меня плакать еще больше, и Джимми говорит, что это уже кое-что ".

"Я бы сказал, что так оно и было!" - поздравил он ее. "Это замечательно. А теперь по поводу
кукол, - продолжал он, сверяясь со списком, - никаких тряпичных младенцев,
а?

- О, но у нее красивые куклы, мистер Дебретт, - вмешалась ее мать.
"Она тебе их покажу завтра утром, не так ли мед ребенку? Но
она не покупайте их. Они были даны ей на Рождество, и другие
раз. Но на самом деле, с тех пор, как мы приехали сюда на лето, они были
довольно запущенными. Их мать была так занята ".

"И Джимми построил мне для них дом!" Вмешалась Сесилия Энн. "И
мебель! И дворик перед домом, примыкающий прямо к площади! Но я не знаю
мама, найдется ли у меня время показать их мистеру Дебретту утром
. Я сейчас очень занята. Время приближается к гонке. И я ускоряю шаг.
Джимми, доброе утро".

"Ах! это напомнило мне, - сказал ее отец, - Джимми сказал мне отправить тебя спать.
это одно из правил "тренировки", ты же знаешь, так что скажи
пожелай нам всем спокойной ночи и положи свою книжечку обратно в ящик стола.
Вы сохранили его очень красиво. Я уверен, что мистер Дебретт согласится со мной."

Когда старейшины остались одни, миссис Хотори вышла на свет и
обратилась к своей гостье:

"Я не могу допустить, чтобы ты плохо думал о Джимми, - начала она, - или о нас за то, что мы
позволили ему практически тратить доходы ребенка. Каждая из вещей в этом списке
отмечает этап в продвижении Сесилии Энн от
педантичности к здоровью. Я не знаю, насколько она понимает
ее собственное вето в этих покупках, но я уверен, что она никогда не
упражнения против Джимми. Она полностью погружена в него, и он
удивительно добр и терпелив с ней. Конечно, вы знаете, они
близнецы, хотя никто никогда не догадывается об этом. Они разделили все с самого начала.
"

"В этом сочетании", - засмеялся Дебретта, "мальчик - 'отец
девушка и девушка мама с мальчиком".

"Именно поэтому," господин Hawtry ответил: "и мама часть выходит
сильный в этой гонке и дело обучение. Старик из
отеля - один из тех седоусых "лисьих дедушек", без которых не обходится ни один летний курорт
- организовал отличные гонки для своих друзей, the
дети, утро Четвертого июля. Призом будет привилегия
запустить фейерверк вечером ".

"Они загонят себя до смерти", - прокомментировал Дебретт, который знал свою "молодую
Америку", - "а Джимми будет одним из участников конкурса?"

"Да, - ответил Хоутри. - Это мероприятие "бесплатно для всех", и даже Сесилия
Энн _мэй_ может начать, если Джимми разрешит. Она об этом мало думает.
хотя. Видите ли, Джимми пошел на тренировку, и она его тренер. Я
встречался с ними в прошлую субботу утром, чтобы посмотреть, как они справляются. Они
отвели меня на пустующую маленькую ферму, подальше от дороги. Джимми
нес "винтовку", упомянутую в сообщении Сесилии Энн, и горсть
холостые патроны. Сесилия Энн несла свитер Джимми, банное полотенце,
большую губку, маленькое жестяное ведерко и длинную зеленую бутылку. Я не несла
ничего. Я наблюдала, не вмешиваясь."

"О, этот милый ребенок!" - вмешалась миссис Хотори. "Такой тяжелый груз!"

"Она процветает под этим, моя дорогая". Что ж, вскоре мы прибыли к месту назначения.
и я увидела, что эти дети протоптали небольшую тропинку, не очень
конечно, глубоко, вокруг того, что раньше было довольно просторным "дверным двором".
Выигрышным моментом был насос. Рядом с ним Сесилия Энн расположила свою ношу.
подобно театральному костюмеру, готовящему вещи для своего
директор школы. Она повесила свое жестяное ведерко на носик насоса и накачала его до краев
налила воды, поставила рядом с банным полотенцем, бросила в него губку,
в последний раз проверила свои тугие косички и сняла
себя в своих джемперах и платье, которое она носила под ними. Потом она
возобновил прыгунов, взял винтовку и пересек 'след.' Джимми,
тем временем разделся до брюк и верхняя часть его
купальный костюм, надел кроссовки, набор ноги в отверстия выгнали
в местах для этой цели и наклонился вперед, его спина профессионально
сгорбился, а в руках у него самые необходимые куски пробки. Сесилия Энн
скороговоркой слова начиная, плотно закрыла глаза, выстрелил
в воздухе, бросил его на землю и отправился вслед за стремительно
перемещение Джимми. В начале его первого круга она догнала его. Когда они проезжали
памп, она была впереди. На последующих кругах она сохраняла комфортную дистанцию
лидировала до конца третьего, когда побежала к
"домой", схватила полотенце и, когда Джимми подпрыгнул, обернула его
в нем растерла его, обмахнула им, смочила ему лоб
налила уксуса из длинной бутылки, завязала свитер у него на шее за
красные рукава и поднесла влажную губку к его губам. Потом она нашла
время для меня.

[Иллюстрация: СЕЛИЯ ЭНН КРЕПКО ЗАЖМУРИЛАСЬ И ВЫСТРЕЛИЛА Из ВИНТОВКИ В
ВОЗДУХ.]

"О, папа, - воскликнула она, - ты когда-нибудь видел кого-нибудь, кто мог бы бегать так же
быстро, как Джимми? Разве ты не знаешь, что он выиграет эту гонку?"

- У нас есть только один шанс, - сказал я. - И действительно, мистер Дебретт,
этот мальчик умеет бегать. Может быть, он немного тяжеловат, но он держит себя в руках.
Он держит себя в руках и поддерживает довольно хороший темп. Я рассчитал его время и измерил
вверх на расстояние примерно после. Это достаточно хороший показатель для небольшого
Глава II. Сесилия Энн настолько мал, что мы часто забываем, что немного
молодец он все-таки. Но эта крошка ... фух ... Жаль, что ты не видел, как она летает.
Это был не бег. Она просто пролетела над землей и прибыла к заправке.
невозмутимая, как огурчик, хотя Джимми пыхтел, как автомобиль.
винтаж 1890 года ".

"Видишь ли, - сказал мне Джимми, великолепно разлегшись на траве.
ожидая, пока остынет, пока Сесилия все еще обмахивала его полотенцем, - ты
смотри, чтобы ей не повредило ходить за мной по дорожке ".

"Очевидно, нет", - сказал я, и хотя он мой собственный сын, и я знаю его
довольно хорошо, я ни за что на свете не смог бы решить, действительно ли он, так же как
Сесилия Энн, действительно не способны понять тот факт, что она бьет его, чтобы
а каждое утро в тупик. Я предполагаю, что мы узнаем о четвертом. Если она
бежит, значит, он не знает. Но если он отказывается позволить ей работать; она будет
потому, что он знает".

"Я не так уверен", - отметила госпожа Hawtry.

 * * * * *

Сесилия _was_ Анна разрешено запускать. Во-первых, в гонке девушек среди
хихикающие, дилетантские, застенчивые девушки, которых она обогнала на круг или два
а позже, в гонке за всеми победителями, где ей пришлось
соревнуйтесь с Чарли Андерсоном, хозяином отеля, Леном Фогарти,
сыном молочника, и ее собственным несравненным Джимми.

Церемониймейстер подал сигнал, и событие дня началось.
началось. Первым рухнул Чарли Андерсон. Джимми тогда лидировал.
Лен Фогарти был почти вторым, а Сесилия Энн рядом с ним. Итак, они
проехали круг. Затем Джимми, пропустив, возможно, маленькую синюю фигурку
его кардиостимулятор слегка дрогнул, совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы позволить Лену
Фогарти протиснуться мимо него. Лен Фогарти! Наглый, ненавистный Лен Фогарти,
вечно выкрикивающий неповиновение из молочного фургона своего отца! Затем вперед
выскочила Сесилия Энн. Ни за какие богатства земли она бы не стала
бить Джимми, но и ни за что на свете она не позволила бы никому другому
победить его. И так легко красивых десять секунд, она
обогнав лен Фогарти.

Потом был дикий энтузиазм аудитории и черные брови
Лен Фогарти. Припев: "Позволь девушке полизать тебя", "Называй себя
бегун", "Зайди в дом и наперегонки со мной, братишка", не оказывает
успокаивающего эффекта, если добавить к этому разочарование от того, что ты навсегда отрезан
от бизнеса, связанного с ракетами и римскими свечами. Эти вещи
Сесилия Энн знала, и так принято, печально и обреченно, блики с
который лен отвернулся от нее мало попыток объяснения.

Но она не была готова, ничего в своей короткой жизни никогда бы не
подготовил ее, чтобы найти такое же выражение на лице Джимми, когда она
прорвало душ поздравлений и последовала за ним вверх по дороге;
ожидать похвалы и встретить такой отпор было бы достаточно
чтобы снискать лавры еще более почетные, чем след Сесилии Энн в пыли.

- Почему, Джимми, - захныкала она вопреки его самому строгому правилу. - Почему?
Джимми, в чем дело?

"Ты подлец", - сказал Джимми мрачно и сподобился не более. Там был
в самом деле нечего больше сказать. Это было последнее слово осуждения.

Они прошли в тишине небольшое, но пыльное расстояние, Сесилия Энн
боролась с искушением лечь и умереть; Джимми сдерживался от
бешеного нрава.

"Кто научил тебя бегать?" он наконец не выдержал. "Разве это не я? Разве
Я не давал тебе уроки каждое утро на старой стоянке? А потом разве ты не пошел
и не избил меня, когда там были Лен Фогарти, Чарли Андерсон, Билли Ван Деруотер и
все остальные ребята?"

Сесилия Энн ответила на его сердитый взгляд своими голубыми и преданными глазами.

"Я не била вас всех", - ответила она. "Я не била никого, кроме Лена
Фогарти".

Ее наставник некоторое время изучал ее, а затем улыбка озарила его некогда более безмятежные черты.
"Я думаю, все будет в порядке", - снизошел он.

"Может быть, ты не это имела в виду". " Я думаю, что все будет в порядке". "Я думаю, что все будет в порядке". "Может быть, ты не это имела в виду
так это выглядело. Но скажи, Сесилия Энн, если ты боишься
огненных хлопушек, что ты собираешься делать с ракетами и римскими
свечами? Вы знаете только искры полетят из них, как дождь. И если запах
старые гильзы тебя тошнит, я просто не знаю, как вы получите
вместе с ночью".

Победитель резко остановился под тяжестью этой ошеломляющей добычи.

- Я совсем забыла об этом, - прошептала она. "О, Джимми, наверное, мне следовало
позволить Лену Фогарти выиграть ту гонку. Он мог запускать ракеты и римские свечи
и колеса Кэтрин. Я думаю, это убьет меня, когда вспыхнут искры и
дым выходит наружу. Может быть, мне лучше пойти к мистеру Энстеллу и попросить его отпустить.
прошу прощения."

"О, я бы не стал этого делать", - посоветовал ей Джимми. "Ты же не хочешь, чтобы все
знали о твоих нервах. Просто скажи ему, что твое платье слишком легкое и
что ты хочешь, чтобы я позаботился о фейерверке для тебя.

В порыве благодарности, к которому привело ее это рыцарское предложение.,
Сесилия Энн шла рядом с Джимми, пока они не добрались до дома и не увидели
своих любопытствующих родителей. Миссис Хотори была на ступеньках, когда они поднимались наверх
и она заключила Сесилию Энн в объятия. На мгновение все замолчали.
Затем Джимми сделал свое заявление.

"Сесилия Энн обошла Лена Фогарти ни с чем. Ты должен был быть здесь
, чтобы увидеть ее".

"Был ли кто-нибудь еще в гонке?" спросила мистера Хоутри о том, что его сын
считал весьма сомнительным вкусом.

"О, да", - вынужден был ответить он. "В этом участвовал Чарли Андерсон.
Она и его избила. И я _started_ с ними, но я думал, что он будет делать
эти мальчики более хорошим, чтобы быть лизали на маленькую девочку, чем у меня, как правило,
с ними лично." И Джимми неторопливо направился в дом.

- Но мне не нужно запускать фейерверк, - объяснила Сесилия Энн
счастливо. "Джимми говорит, что я не обязан, если не хочу. Он собирается
сделать это для меня".

"Добрый брат", - воскликнул мистер Хоутри. И на ярко-золотые косы
ее маленькая Аталанта Миссис Hawtry посмотрела на мужа.

"_Did_ он знает?" - спросила она, "или нет? Ты думал, что мы могли бы быть
уверен, если бы он позволил ей запустить".

"Ну" было загадочным высказыванием г-н Hawtry", он теперь знает."




ФЕОДОРА, ДАР БОЖИЙ


- А потом, - задыхаясь, воскликнула Мэри, - что они сделали потом?

- А потом, - послушно продолжил ее отец, - два доблестных рыцаря
яростно бились мечами. И каждый ударил другого по шлему
и рассек его посередине. Это была честная битва, зрелищная."

Но интерес Мэри не ослабевал. "А потом, - настаивала она, - что они сделали
потом?"

"Думаю, не очень много. Даже рыцарь стол круглый прекращает борьбу за
какое-то время, когда, что с ним происходит."

"Они не сделали ничего футов роста?" публика настаивала. "Ты не
оставлять его без присмотра, не так ли? Разве у них не было кровотечения?

"О, да, у них было кровотечение".

"Тогда расскажи мне эту часть".

"Ну, у них было кровотечение. Они никогда не останавливают кровотечение в течение трех дней и трех
ночи, пока они не становились бледными, как сама земля, от кровотечения. И они
получали большое пособие по безработице ".

"А потом, когда они больше не могли ни истекать кровью, ни получать пособие по безработице,
что они сделали?"

"Они умерли".

"А потом..."

"Это конец истории", - решительно заявила рассказчица.

"Тогда расскажи мне еще что-нибудь, - взмолилась она, - и не дай им умереть так быстро".

"У нас не было бы времени на еще одну длинную историю", - заметил он, когда
пустил свою лошадь легкой рысью. "Мы уже почти на месте".

"После ужина ты расскажешь мне что-нибудь?"

"Да", - пообещал он.

"Одно о Ланселоте и Элейн?"

"Да", - повторил он. "Все, что ты выберешь".

"Я выбираю Ланселота", - заявила она.

"Многие дамы делали", - прокомментировал ее отец, как лошадь, степенно
остановился перед офисом Аркадий _Herald-Journal_, из которых он
был день и ночь, редактор, спортивный редактор, предприниматель, общество редактора
шеф рекламного отдела, а иногда наборщик и
принтер и дьявол принтера.

Мэри придержала лошадь, которая не нуждалась в подобных ограничителях, пока
этот кусок газеты закреплял его почту, а затем они побежали трусцой
под весенним солнцем, бок о бок, в ветхом багги
в неторопливом путешествии по отдаленным районам в поисках новостей или
рекламы, или предложений для предстоящего выпуска.

В широко расставленных, круглых, открытых глазах своей маленькой дочери Герберт
Бакли был самым замечательным человеком на свете. Ни одна история не была такой
захватывающей, как его. Нет песен настолько мелодичный, не изобретение столь благодатной, нет
закал так мило, нет общения так дорого. И ее девять счастливых лет
жизнь показала ее нет лучшего способа провести летние дни или зимой
вечерами, чем в путешествиях, ведомых его рукой и его голосом,
по приятным местам Камелота и блестящим временам рыцарства.

Позднее, утром этого девятого лета своей жизни, Мэри сидела
высоко на яблоне, наслаждаясь днем, зелеными яблоками и
собой. День в середине июля выдался чудесный, яблоки были
изумительной зелени и твердости, и Мэри, впервые за много
недель, была свободна и могла наслаждаться обществом самой себя. Месяц назад бабушка и
незамужняя тетя спустились с земли, которая до тех пор давала
далее только письма, подарки на день рождения и рождественские открытки. И они оказались
вовсе не идиллическими созданиями, о которых, казалось, пророчествовали эти манифестации
, а парой очень назойливых пожилых леди с
манера властвовать над нежной матерью Мэри, бить челом ее добродушному отцу
и уединяться.

Этим утром еще одна женщина напустила на себя видимость мгновенной близости.
близость. Она поднялась в последнюю оставшуюся свободную комнату, надела
костюм из хрустящего белого льна и представилась,
совершенно без приглашения, в полутемном уединении комнаты матери Мэри, откуда
Мэри была сурово изгнана.

"Еще одна тетя!" - был мгновенный вывод отверженной, как в момент
ответственной озабоченности со стороны старших, к которым она сбежала.
ее собственная счастливая и знакомая страна - мир прогулок на свежем воздухе, - где
родственницы редко вторгались, и где прекрасные стороны жизни
ждали.

Когда она съела все зеленые яблоки, которые позволяла ее конституция
, и их показалось жалко мало ее более здравомыслящему уму, она
спустилась от источника своего освежения и отправилась на прогулку.
всесторонняя экскурсия по ее владениям. Ей нравилось жить на дороге к
Камелот. Было интересно находиться на ощутимом расстоянии от
рыцарей и леди, которые жили, играли и любили в
городе с множеством башен, который можно было так хорошо разглядеть с высоты птичьего полета.
самые верхние ветви дерева гикори на верхнем пастбище. Ей нравилось
прятаться в кустах бузины там, где извилистая, утопающая в зелени аллея,
пересекала угол кукурузного поля, и ждать, пока пройдет долгий, тихий
летнее утро для Ланселота, или Галахада, или Тристрама, или кого-то еще из ее друзей
чтобы пробиваться сквозь солнечный свет. Она могла слышать
звон его золотых доспехах, ржал его конь, мягкий
чистить ветки, когда они расстались перед его шлем или копье;
шелест ромашек под ногами его огромного белого коня. И
потом была река, "где темнеют и трепещут осины", и где
проплывали баржи, груженные милыми дамами, оставляя на берегу рябь пены.
вода и легкая рябь смеха в воздухе, когда, сверкающие и ясные
ночью, они спускались к Камелоту.

Этим утром она вновь посетила все эти священные места. Она была в восторге от
она стояла на самом берегу реки и дрожала среди колышущейся кукурузы. Она взобралась на
сторожевой орешник и перевела взгляд на Южный город. Прошла
почти неделя с тех пор, как ей разрешали уходить так далеко, и
Камелот казался более чем когда-либо прекрасным, когда он лежал в мерцающей дали, сверкая за холмами.
даль. Струйки дыма вились
над всеми башнями, показывая, где сэр Бьюманис все еще служил.
кухонное ученичество для получения рыцарского звания и места за столом
Круглый. Тысячи окон отражали свет.

"Я могла бы добраться туда, - размышляла Мэри, - если бы Бог послал мне эту козу и
повозку. Я думаю, что на коз и повозки есть большой спрос. Я могу
платье моей козочки всех в юбки, как дамы их palfreys,
я бы носить волосы распущенные на плечах-это настоящий Голди, когда это
на свободу-и мою лучшую шляпу. Я думаю, королева Гвиневра была бы по-настоящему рада
увидеть меня. О, боже, - забеспокоилась она, когда эти видения снова нахлынули на нее.
- Я бы хотела, чтобы Небеса поторопились.

Между пастбищем и далеким городом она могла различить крыши
другой из убежищ своих дорогих желание--дом, в котором старый
дамы жил. Четыре старые дамы были, в сладкой осени их
жизни, и восхищение Марии из них такой же страстный, как все ее
психические состояния. Она никогда не могла быть до конца уверена, кого из четырех
она больше всего обожала. Была нежная мисс Энн, которая научила ее декламировать
пронзительные и проникновенные стихи; бойкая мисс Джейн, которая
объяснила и продемонстрировала конструкцию многих старинных тортов или
выпечка; молчаливая мисс Агнес, которая молча принимала помощь в своем
бесконечный процесс скелетирования листьев и составления из них чопорных рисунков на картоне
и словоохотливая мисс Сабина, которая с
вязальная игла, заколка для волос, катушка с четырьмя булавками, воткнутыми в нее,
вязальные спицы и другие блестящие приспособления могли бы создавать и учить
Мария мода, текстиль и спиннингов, которые могли бы устыдить самых
выполнена паук. С ее помощью и с помощью вышеупомянутой восстановленной катушки
Мэри уже изготовила пять грязных дюймов красной шерстяной пряжи
поводья для ожидаемой козы. Но дом находился всего в трех шагах отсюда.
поля, изгородь из колючей проволоки, низкая каменная стена и крест-накрест повешенный бык, и Мэри
знала, что ее непривычный досуг вряд ли продлится долго
достаточно для такого опасного паломничества.

Ее недовольным взглядом побрел обратно в ее тихом доме, окруженном его
аккуратно разложен луга, поля, сады, сараи, и сад. И
тень упала на ее задумчивое личико.

"Эта старая тетя, - ворчала она, - она меня ужасно утомляет. Она всегда
суется куда ненадо и звонит мне".

Таковы, действительно, казались нынешние привычки и намерения чопорной леди, которая
приближается, поочередно бьет в обед-звонок и позвонить в
тон решителен сладость:

"Мэри, О, Мэри, дорогая."

Мэри раздвинула ветви своего дерева и наблюдала, но не издавала ни звука.

- Мэри, - повторила приближающаяся родственница. - Мэри, я хочу тебе кое-что сказать.
и добавила, заметив брошенную чепец племянницы на
трава: "Я знаю, что ты здесь, и я буду ждать, пока ты не придешь ко мне".

"Я _ain't_ идет", - заявила Дриада, и, таким образом, раскрывается ее
положение, как фактических, так и психического. "Я полагаю, это то, что я сделал
и я не хочу этого слышать, вот так! Затем, поскольку ее характер был
истощен многочисленными увещеваниями, она предвосхитила: "Я не сожалею, что я
была плохой. Мне не стыдно так себя вести, когда моя мама больна и лежит в постели.
И мне все равно, если ты скажешь об этом моему папе, когда он придет домой сегодня вечером.

Вторгшаяся родственница, заметив ее, остановилась и улыбнулась. И эта
улыбка была как бандерилья для взбешенного духа ее племянницы.

"Черт побери!" - выдохнул тот молодой человек, "у нее улыбка как
учитель".

"Мэри, дорогая," незваный гость хлынул, "Бог послал тебе кое-что."

Гикори мелькнуло далее черный и белый и красный. Мария стояла на
землю.

"Где они?" она требовала.

"Они?" - повторила дама. "Есть только один".

"Почему, я молилась о двух. Который он послал?"

"Который вы думаете?" парировала леди. "Который, вы надеетесь, это будет?"

Даже презрительная Мэри оказалась неподготовленной к такой слабоумности. - Козел, конечно.
- конечно, - коротко ответила она. - Это из-за козла?

"Коза!" - ахнула возмущенная тетя. "Коза! Да ведь Бог послал тебе ребенка.
Сестренка, дорогая".

"Сестра! ребенок!" - в свою очередь ахнула Мэри. - Мне не нужна никакая сестра.
Я молилась о козе просто и ясно. "Дорогой Боже, - говорю я, - пожалуйста,
благослови всех и сделай меня хорошей девочкой, и пошли мне козу и повозку".
И они пошли и изменили ее сестренка! Почему, я не из золота, они
ошибки подобного".

Удрученная и озадаченная, она позволила отвести себя обратно в
затемненный дом, где ее встретила бабушка с небесным
заменителем, завернутым во фланель. И когда она прижала его к квадратной и
не реагирующей груди своего фартука, она поняла, что, должно быть, чувствовал "библейский джентльмен"
, когда он попросил хлеба, а ему дали камень.

В последующие недели вес камня становился все тяжелее
и тяжелее, в то время как жажда хлеба с каждым днем становилась все острее. Даже не
отъезд во вмешательстве родственников может принести свободу, за
толстые руки малыша связаны Мэри в дом, как неумолимо, как болты и
бары мог бы сделать. Она провела томительные часы в тихой комнате, наблюдая за
ребенком, когда снаружи светило солнце, пели птицы,
яблоки становились зеленее и крупнее, а сияющие рыцари и дамы
сворачиваем в Камелот. Она сидела на крыльце, все еще рядом с ребенком,
а река колыхалась на пшеничные поля wimpled, и коровы пришли
скользящий вниз от пастбищ, от горных пастбищ, где
страж Хикори стоял и смотрел, пока не зашло солнце, и, один за
одна, Света вышла в далеком Камелот. Она прислушивалась к легкому
смеху дам, звону золотых доспехов, шелесту
ветвей и волн. Все было напрасно, потому что Феодора,
этот дар Божий, обладала мощными легкими и страстью к их упражнению
так что незначительные звуки были подавлены, и остались только вопли.

Но лишениями, против которых она наиболее страстно восставала, были
лишения общества ее отца. До появления Феодоры она была
его постоянной спутницей. Они были совершенно счастливы вместе, ибо поэт,
который в девятнадцать лет горел желанием бросить вызов принцам прошлого и
вершить судьбы будущего, в двадцать девять был почти
довольствовался тем, что занимался событиями настоящего и редактировал
еженедельную газету в городе, которая знала и почитала его отца, и
был горд, хотя и озадачен, их хорошо информированным и жизнерадостным сыном. Даже
сам он иногда ставил себя в тупик. Он знал, что это не должно было стать делом его жизни.
работа, эта хроника самых маленьких сортов пива, эти сплетни и
дружелюбие и хорошее настроение. Но это служило заполнением его досуга и его
скромной казны до того времени, пока он не смог закончить свою великую трагедию
и занять предназначенное ему место среди писателей своего времени. Между тем, сказал он себе
с несколько печальным юмором, всегда найдется редактор
, готовый хорошо подумать о его второстепенных стихотворениях, и аудитория, готовая восхищаться
- это еще не все, моя дорогая, - указал он своей восхищенной жене,
"больше, чем Бернс мог бы сказать о себе - или о Кольридж".

И когда его уверенность и его надежды таяли, как это иногда бывает с самыми сильными из
надежд и самоуверенности, когда его трагедия казалась далекой от завершения
, его бумага ничтожной, а жизнь ограниченной, он всегда мог взглянуть
посмотри в глаза своей дочери и найди там веру в себя, силу
и солнечное терпение.

Ранее эти фонтаны вечной молодости была рядом с ним все
длинные дни. От деревни к деревне, от магазина к ферме, они
тащились бок о бок в ленивой старой коляске; он курил долго, молча
трубы, что ли, или развлекать свою спутницу сказки и стихи
времена рыцарства, когда мужчины были мужественны, а женщины и все
мир был молод. И Мэри, очарованная, восхищенная, обожающая своего отца, и
видевшая каждую картинку, вызванную в воображении его звучным ритмом или причудливой фразой
, была гораздо лучше знакома с делами и сплетнями кинга
При дворе Артура, чем с событиями ее собственного времени и страны.

Так что, пока Мэри, привязанная к ребенку, тосковала по бескрайним просторам своей свободы
, мистер Бакли, одинокий в пыльной коляске, бежал трусцой по знакомой
дороги, с тоской подумал о маленькой фигурке в безответственной шляпке от солнца
и обнаружил, что ему трудно терпеливо общаться с почтенными соседями
, которые поздравили его с таким решением и заверили его
что его маленькая подружка по играм теперь быстро перерастет свои старомодные привычки
и станет такой, как другие дети ", чего у нее никогда бы не было, мистер
Бакли, до тех пор, пока ты позволяешь ей таскаться за тобой и забиваешь ей голову
невозможной чепухой.

Не желание каких-либо подобных изменений заставило его согласиться на
расставание. Это была очень серьезная забота о здоровье его жены, и
очень острое осознание того, что, пока он не сможет изобрести какие-либо средства для
увеличения своего дохода, он не сможет позволить себе нанять более опытную
сиделку для вновь прибывшего. У него нет идей, страданий, повлекшее
по его старшая дочь. Он был обманут, как и все остальные, тем
мягким безропотием, с которым она прислуживала Феодоре, за чье
существование она считала себя полностью виноватой. Если бы она,
не посоветовавшись со своими родителями, не обратилась в high heaven с просьбой увеличить поголовье скота
и не получила ответа на это заявление, однако
неточно, явно под ее ответственность.

"Они ужасно добры ко мне", - размышляла она. "Они меня ни капельки не отругали"
"Я просто знаю, что они, должно быть, чувствуют по этому поводу. У мамы не было ее.
здоровье с тех пор, как родился этот ребенок, и папа выглядит до смерти обеспокоенным.
Если бы они прислали козу и повозку, я мог бы взять маму покататься.
Разве молитвы не ужасны, когда они идут наперекосяк?" И в благодарность за их
терпение она, бывшая спутницей или, по крайней мере, зрительницей
рыцаря верности и леди, склонила свою маленькую головку перед закутанными и
бесформенные ноги небесной ошибки превратились в ожидающую женщину с фланелевым свертком
.

У нее остались только ее мечты. Она все еще могла с нетерпением ждать того
славного времени "когда я стану большой". Она все еще могла распустить свои серовато-коричневые
волосы и встряхнуть ими на солнце. Она все еще дрожала от предвкушения.
когда она рассматривала свое блестящее будущее. Прекрасный принц приезжал, чтобы
добиться ее расположения. Он подъезжал к двери и преклонял колени на крыльце, пока
вся его сияющая свита заполняла двор перед домом и выливалась на дорогу
. Затем появлялась она, и, поскольку все это должно было произойти в
дни ее зрелости, возможно, когда ей было двенадцать лет, она
она была бы ослепительно красива, а ее волосы были бы сплошь золотистыми и
вьющимися, и они волочились бы по земле в ярде или двух позади нее, когда
она шла. И принц был бы прикован к месту. И когда он заканчивал
быть таким - Мэри часто задавалась вопросом, что это было - он вставал и
пел "Николетту, сияющую челом" или что-нибудь другое, замаскированное под
личность, в то время как вся его блестящая свита распускала отбои и
лиры и-и-губные гармошки и играла восхитительную музыку.

И когда она ускакала, чтобы стать невестой принца и править его ярмаркой.
земли, ее отец и мать должны ездить с ней, все в
сияние дней "когда я буду большой"--те замечательные дни, "когда я буду большой".

Между тем, будучи совсем маленькой, она обслуживала фланелевый сверток так же, как сэр
Бьюманис проходил еще более низкое ученичество. Но она все равно штурмовала
небеса, чтобы исправить свою ошибку.

"И пожалуйста, дорогой Боже, если у вас закончились козы и повозки, пошли
кроликов. Но в любом случае приди и забери этого ребенка. Моя мама плохо себя чувствует.
я не могу позаботиться об этом, а у меня нет времени. Нам не нужны
дети, но нам нужны эта коза и повозка.

И высшие силы, проявив бесхозяйственность, которая поразила их просительницу
онемевшую, прислали повозку - всего лишь повозку - и это была повозка для ребенка, и
Мэри должна была стать козой отпущения.

С этим жерновом, привязанным к ее шее, ей было позволено смотреть на
сцены ее ранней свободы, и ни один инквизитор не смог бы придумать более
мучительной пытки, чем та, которой подверглась страдающая и ничего не подозревающая Мария.
мать ежедневно отдавала свою страдающую и безропотную дочь.

"Медленно ходи взад и вперед по дорожкам, дорогая, и ни на минуту не оставляй свою сестру"
. Разве не здорово, что тебе теперь есть с кем поиграть?"

"Да, мэм", - сказала Мэри. "Но я бы не назвала ее игривой".

"Раньше вы были так одиноки", - продолжила миссис Бакли. Мэри дышала
резко, и ее мать поцеловала ее сочувственно. "Но теперь у вас всегда
иметь с собой свою сестру. Разве это не прекрасно, дорогуша?"

"Да, мэм", - повторил жертвы, и согнуть ее мало энергии
задание на беговой дорожке катить на gocart на дверь, ведущую в сад, где все
чудеса начались, а затем, с усилием, как утомительно будет, как для
тело, превращая ее обратно на полосу, реки, и страж
дерево, чтобы протащить свой Джаггернаут между сомкнутыми рядами капусты и
моркови.

Затем постепенно она начала ненавидеть, глубокой, непреходящей ненавистью, фланелевый
сверток. Когда Теодоре еще не исполнилось шести, она ненавидела сам запах фланели.
ей было всего несколько недель от роду, а вид крошечного белья, которое висело
на веревке между вишневыми деревьями, чуть не довел ее до поджога.

Застенчивый, быстро перебегая существо-наполовину ребенок и наполовину колибри ... была
вынужден таскать за собой эту чудовищную колясочке на всех ее экспедициях. После
месяца заключения в саду, где рыцари и леди никогда не
проникнуть, ей удалось поднять ее ответственность вышел в сад.
Но слава была все в верхушках деревьев, и Мэри вскоре вырос беспокойным под
подробные указания матери. "Вверх и вниз по дорожкам" означало
заточение, отчаяние. Феодоре следовало попытаться сделать свою роль
Альбатроса настолько приемлемой, насколько это возможно для многострадального
моряка, на шее которого она висела, но она проявила бессердечие и
бессердечный эгоизм, который ничто не могло оправдать. Мэри бы иногда
судиться со всякою кротостью и вежливостью, за несколько коротких мгновений свободы.

"Теодора, - начинала она, - Теодора, послушай меня минутку", и
дар Божий делал бесцельные боксерские выпады в адрес ее собеседницы.

"О Теодора, я ужасно устал оставаться здесь, на земле.
Разве ты не хотел бы, чтобы Ливз сыграл тебя бешеным быком, а я была леди в
красном платье?"

Феодора, после некоторого времени, проведенного в явном созерцании, приветственно махала рукой
в знак согласия.

- И тогда я испугаюсь тебя, убегу и заберусь как можно выше
вон на то дерево гикори на холме. Давай сыграем правильно
сейчас, Теодора. Я хочу кое-что увидеть там, наверху.

Принимая мягкий сестры улыбаются и ратификации соглашения, Мария
бы ее олицетворением, сняла фартук, чтобы ее повреждения
внешний вид уличить ее в старых глазах, и скорости к своей цели. Но
вопли протеста и отречения бешеного быка напугали бы каждого
рыцаря на многие мили вокруг.

Несколько опытов подобного рода научили Мэри, что в общении с
младенцами с изменчивым и зачаточным умом честность невозможна
политика и откровенность подобны бумерангу, который возвращается и поражает человека с
дикая сила. Поэтому она опустилась до коварства и возненавидела фланель еще сильнее
из-за того, до какого состояния она унижала честность.
совесть и высокое чувство чести.

Сначала все ее промахи справа были отрицательными. Она пренебрегла
Божьим даром. Она оставляла его, всегда в безопасном и тенистом месте, и
всегда с аккуратно заправленными чехлами, с шатким зонтиком, установленным
под нужным углом, и всегда с большим куском дерева, привязанным к
ручка коляски удерживается лабиринтом эластичных веревочек. Эти у Мэри были
сделать из заброшенных подвязки, ремень снимки, и других таинственных источников,
и они позволили древесины рвануть, покачиваясь вверх и вниз, и, чтобы успокоить
ничего не подозревающий Феодора с скачкообразный ритм очень нравится
служение своей озабоченной медсестры.

Тем временем медсестра была далеко от нее, занятая своими заботами, и
Теодора никогда не была одной из них. Река, переулок, высокий гикори
узнавали ее снова и снова. Камелот сиял за милями холмов,
деревьев и долины. Но река была безмолвна, а дорога пуста, и
Камелот казался очень далеким, когда воздух очистился от осени. Возможно, это было
потому что рыцари и дамы являют себя только чистым сердцем.
 Возможно, потому, что Мария всегда сознательно или
подсознательно прислушивалась к крикам, напоминающим о покинутом и
не оцененном даре Божьем.

"Прекрати, говорю тебе", - увещевала она свою багровую и конвульсивную натиску.
однажды днем, когда весь мир был золотым. - Прекрати, или мама
придет за нами и заставит оставаться на заднем крыльце. Но
Феодора, хвастаясь своими новыми легкими, кричала не переставая
дальше. Тогда Мария прибегла к уговорам. Она отстранила сестру от
коляску и, пошатываясь, приняла сидячее положение с неожиданностью и
силой. Удар кувшина заставил Теодору замолчать, и Мэри наполнила тишину, полную
обещания. "Если ты сейчас перестанешь орать, я позабочусь о том, чтобы мой принц-муж
позволил тебе быть гусыней на холмах за нашим дворцом. Его ужасно красиво
будучи гусь-девочка", она поспешила добавить, чтобы перспектива не
очарование. "Если бы мне не пришлось выйти замуж за этого принца и стать королевой, я бы, наверное
была гусятница себя. Да, сэр, это прекрасная работа на холмах позади.
дворец, где все рыцари проезжают мимо и говорят: "Прекрасная дева, не так ли?"
видеть кабана пройти по этому пути?' Ты не должен бояться-ты никогда
надо посмотреть. Во всех книгах девушки-гусыни никогда не видели никаких
кабанов, и рыцари дали им по золотой монете и улыбнулись им, и
на них светило солнце, и они прекрасно провели время ".

Вступив на путь, ведущий к спокойствию совести, Мэри прошла его
смело и радостно. Будущий ранг Феодоры возрастал с уменьшением
ее нынешнего комфорта, но ее должности, хотя и были высокими и оплачиваемыми,
никогда не были такими, которые привели бы ее к близкому контакту с личностью
королевы.

Она была помолвлена с сыном знатного и очень далекого дома после того, как
однажды днем детская коляска, плохо приученная к передвижению по пересеченной местности,
затормозил у первой же каменной стены на пути к дому престарелых. Это
затем притащили назад на разумное расстояние и столкнулся в
препятствием в бешеный галоп. Зонт вниз, ручкой вверх, колеса бешено
с ревом, он был вынужден прыгать.

И снова он отказался, высоко взвился на дыбы, на мгновение встал на
задние колеса, а затем повалился на бок, сбросив с себя
одеяла, подушки и Теодора на холодных, твердых камнях.

После этого ее возвышение было стремительным, и расстояние, отделявшее ее от тщательно продуманного двора сестры, увеличилось
двор становился все более опасным и кишел морями,
кабанами, горами и разбойниками. Ей разрешили выйти замуж за своего высокородного
женился, когда о ней забыли на три часа, пока Мэри разучивала
душераздирающее стихотворение, начинающееся словами: "О, неужели она тогда потерпела неудачу в своей верности,
прекрасная горничная, которую я обожаю? до тех пор, пока даже мисс Сьюзен могла только плакать от
сильного удовольствия и могла предложить; никаких улучшений в декламации.

В другой раз Мэри была вынуждена одолжить коляску для
транспортировка листьев и веток, из которых можно построить беседку с;
и Феодора, поселившаяся в неудачной близости от
муравейника, была тщательно исследована его обитателями, прежде чем ее
сестра-попечительница поняла, что ее крики и волнение были чем-то необычным.
больше, чем ее обычное отношение протеста против всего, что случилось.
происходящее. К тому времени, Бауэр был закончен и коляска готова
для обычного водителя и пассажиров, что молодой человек был в состоянии, чтобы претендовать
тяжелые повреждения.

- А тебе все равно, - весело сказала Мэри, забирая Теодору из
чрезмерное оживление. "Я смогу загладить свою вину, когда вырасту. Мой
принц-муж - думаю, к тому времени ему лучше было бы стать королем - отправится
в вашу страну и убьет отца вашего мужа, его дедушку и
все короли и принцы, пока не останется никого, кроме твоего мужа, кто мог бы стать королем
. Тогда ты станешь королевой и будешь жить во дворце. Так что теперь тише
". И одно будущее величество переворачивалось с ног на голову другим, пока
царственное лицо младшей королевы не стало багровым, а ее голос тихим.

Мэри было все труднее подавлять свой новый и болезненный агностицизм,
и в своих попытках примирить догму с проявлением она развила
ряд теологических и экономических вопросов, которые удивили ее
отца и вскружили голову ее матери. Она также проявила
вежливое внимание, когда священник пришел навестить ее, и вовлекла его
в духовную беседу, пока он снова не начал корчиться. Какое-то время ее
расследования ни к чему ее не приводили, а затем, без предупреждения, человек из
мира решил ее дилемму и пролил свет на ее путь.

Сосед, зрелый годами и добрыми делами, умер. Похороны закончились
и человек Божий остановился отдохнуть в приятной тени деревьев миссис
Бакли и под приятный звук голоса миссис Бакли. Мэри,
гокарт и Теодора завершили группу, и священник заговорил.

"Хороший человек, - повторил он, - Ах, миссис Бакли, его будет очень не хватать!
Но Господь дает, и Господь же отнимает. Будь благословен...

"Когда?" спросила Мэри, затаив дыхание. "Когда он забирает?"

"В свое время".

"Когда это?"

"Это не для грешного человека, чтобы говорить. Он посылает свое послание к человеку в
гордость юности или младенец в колыбели. Он простирает его
протягивает руку и уводит прочь."

"Но когда..." - начала Мэри, когда ее мать, знакомая с
сократовским характером разговора своей дочери и его исчерпывающим воздействием
на собеседника, вставила замечание, которое направило поток
поговорите с небесных каналов и вернитесь на материальную равнину.

Но Мария узнала все, что хотела знать. Не было необходимости
в том, чтобы она страдала от требований ребенка или подвергала им свою семью
. Господь дал и заберет! Священник сказал
так, и священник знал все о Господе. И если высшие силы
не были готовы отправить для малыша, достаточно было бы легко на депозит
это Господь Сам дом, который показал ее белый шпиль за
первый поворот на дороге, которая вела в Камелот. Там Господь будет найти
и отнять ее. Это может быть, - она задумалась, тихо, достойно,
леди-как и что нужно сделать. И завтрашний день, решила она, будет для этого подходящим.
замечательный день.

Поэтому на следующий день она заботливо нарядила Феодору в небольшой наряд,
повесила на коляску гирлянды из красных и желтых кленовых листьев,
обвила цепочками зимне-зеленые ягоды вокруг его ручки, завязала гроздь
великолепный золотой жезл к своим зонтиком, и устремился к окольным и
странные способы в священных стенах Божьего дома.

"Они выглядят очень хорошо", - прокомментировала она. "Если бы я был уверен насчет этой козы, я бы
мог оставить тележку, но она действительно неподходящего сорта для козы. Я
думаю, мне лучше забрать их обратно такими, какие они есть, и когда Господь увидит
как я их всех нафантазировал, он поймет, что я не беспечный ребенок, и
может быть, я все-таки поймал бы этого козла отпущения.

Итак, распределенные маленькие дары Божьи были подняты по ступеням церкви,
вкатаны по проходу и расставлены на видном месте перед
ограждение алтаря. Кто-то играл тихую музыку на невидимом органе, но
Мэри восприняла тихую музыку как явление, естественное для церквей, и не смогла
связать ее с деятельностью человека. Чинно она Луки Феодоры
и оборки в самом выгодном свете. Она осторожно переставить цветочный
украшения из коляски, и установить ее упругой дублер в
перекатное движение. Самодовольно она оглядела все это и вышла на улицу.
солнечный свет - свободная. И вскоре священник, тонкости нового гимна.
гимн примирился с недостатками слуха и отсутствием
тренируясь, вышли в тело церкви, где дары Божьи,
мягкие в улыбках и окутанные зеленью, ждали, когда их заберут
.

"Миссис Ребенок Бакли", - было его первой мыслью. "Интересно, где эта странная
малышка Мэри", - была его вторая мысль. И его третье, оно пришло, когда он уже
устал ждать какого-то решения своего второго, было смущенным
осознанием того, что он будет вынужден отвести своего неожиданного гостя домой
к его матери. И тихий городок Аркадия покачнулся на своих основаниях
когда он это сделал.

"В церкви", - изумилась миссис Бакли. "Как неосторожно со стороны Мэри!" она
извинился, и "как хорошо, что вы!" - улыбнулась она. "Нет, я не в коей мере не
волнуюсь. У нее всегда была манера убегать по своим делам, когда
она не была с отцом. А в последнее время она была удивительно
терпелива в том, что касалось проведения времени с малышом. Я чувствовал себя виноватым,
об этом. Но после того, как в день, когда она будет свободна, как г-н Бакли нашел
медсестра, чтобы снять ее. Он начинал приходить в отчаяние из-за Мэри и
меня - сказал, что ни у кого из нас нет времени, чтобы тратить его впустую, - и все же не мог
найти сиделку, которую, как мы чувствовали, могли бы себе позволить. А вчера молодой человек
женщина зашла в его офис, чтобы разместить объявление в его газете о вакансии
именно такой, какую мы могли предложить. Она немка, хочет выучить
Английский, и она будет здесь сегодня днем ".

"Возможно, ваша маленькая девочка обиделась на ее приход", - туманно предположил он.
"Возможно, причина была в этом".

"Мэри обиделась!" - засмеялась миссис Бакли.

"Она, благослови господь ее нежное сердечко, не знает значения этого слова
. Кроме того, мы не рассказали ей о девочке, так как мы скорее хотим
с нетерпением ждем этого первого интервью и гадаем, как Мэри отреагирует
оправдывает себя в разговорном Ватерлоо. Она не может, знаете ли, сделать
жизнь невыносимой, а информацию горькой для немца, который не говорит по-английски.
Английский. 'Джа' или 'нет' поочередно и попеременно могут озадачить даже
ее мастерство в допрос".

Мария, тем временем, спешил по дороге в Камелот. Она не
запланированные экспедиции заранее. Скорее, это было неизбежно
реакция на лицензию, которая знаменует успех любой революции. Она
сбросила оковы детской коляски, ее время и ее жизнь принадлежали ей самой
, и дорога, белая и прямая, тянулась к Камелоту.

Был полдень, и солнце клонилось к закату, когда, наконец, она
добралась до города с башнями и нашла его восхитительным во всех отношениях, но в чем-то
удивительным. Она была готова ко рву и перекинутому через него подъемному мосту
, но не к чрезмерной загрязненности его воды и тусклости
его барж. Она ожидала, что он будет шире и, возможно, чище, и
замки поразили ее тем, что они плохо приспособлены к осаде и
потрясениям войны, поскольку почти во всех их стенах были окна. И через
эти окна она мельком увидела самые странные интерьеры, которые когда-либо
хвастались дворцы. Мили и акры голых деревянных столов стояли под
тенью прямых железных деревьев. С деревьев свисали черные ленты. В
верхушках деревьев были колеса и блестящие железные прутья, и повсюду вокруг
столов были другие железные прутья, засовы и полосы из засаленной кожи.

"Я нигде не вижу круглого стола", - подумала она. "Как ты думаешь, что
они делают со всеми этими маленькими квадратными столиками?" Она искала ответ на
этот вопрос во многих грязных витринах и на многих улицах с высокими стенами.
Но дворцы и улицы были пусты, и исследователь обнаружил
с быстро замирающим сердцем и уверенностью, что она была одна и голодна
и очень далеко от дома. Она была на грани слез
когда ее путь привел на центральную площадь Камелота. И
она сразу же забыла о своих сомнениях и недоумении, о своем голоде и о своей
нарастающей усталости, потому что она нашла "Двор". На фоне яркой зелени
plaisance, сплошь заросшей цветами и кустарником, широкие двери a
церкви были открыты. Повсюду были высокие дворцы, в каждом окне, на
каждой ступеньке, на зеленых скамейках, усеивавших площадь, на каждом
возможное возвышение или наблюдательный пункт, добрые жители Камелота
стояли, или висели, или даже сражались, наблюдая за процессией красоты и
рыцарства, когда она с пеной спускалась по ступеням, разбивалась о водовороты и
исчез среди толпящихся вагонов. Мэри нашла его довольно легко
определить сиятельным особам, в шествии, когда она
понял, что они, конечно, не быть в доспехах, на лето
днем, и при чем даже ее неопытный взгляд, явно
свадьба.

Первой появилась группа рыцарей помоложе, в сюртуках,
шелковая шляпа, бледно-серый жилет и перчатки, белый и лучезарный бутоньерка
. Волнение, почти бунт, охватил
лошадей в роскошных попонах, особо привилегированных кучеров и
украшенные лентами государственные экипажи. Но шум усилился до крика
и стремления к насилию, когда воздушную фигуру в развевающемся тюле и
облегающих кружевах вывел на дневной свет более блистательный
рыцарский костюм в черном мундире и серых брюках.

Следующая волна была сплошь из розового шифона и развевающихся перьев. Первая
волна, окатив экипажи и кучеров, схлынула
шаги снова затерялись и смешались на третьем, а затем оба пронеслись
снова к экипажам и были поглощены. Затем начался устойчивый поток
отъезжающих членов королевской семьи. Затем лошади заржали, пожилые рыцари засуетились,
придворные дамы прокомментировали жару, невесту, подарки или своих
соседей. Затем отец невесты вытер лоб, а мать жениха
немного поплакала. Затем было много рукоплесканий, или маханий руками, или
носовых платков. Затем свадебная карета тронулась, невеста
начала улыбаться, и посыпались рис, цветы, конфетти, добрые пожелания и
воздух был наполнен шлепанцами. Затем последовали другие экипажи, затем последовали добрые люди
жители Камелота, пожилой мужчина закрыл широкие двери церкви, и
площадь осталась наедине с воробьями, розовым солнцем, конфетти, рисом и
Марией.

Шляпка от солнца маленькой пилигрим свисала на спину, ее волосы были
распущены по плечам, "настоящие золотые" там, где на них падало солнце, и
ее глаза были широко раскрыты и глубоки от счастья и веры. Она пересекла
широкую террасу и встала на ступеньках, она собрала три белые
розы и лоскуток кружева, она присела отдохнуть на самую верхнюю ступеньку,
она прижалась щекой к негостеприимным дверям и, выражаясь языком
историй, которые она так любила, "так заснула она" с усталыми
цветами в ее усталых руках.

И там ее нашел Герберт Бакли. Он отправился в дальние страны, о том, что
осенний вечер; но это не каждый день, дочь хозяина
из одной половины заводов в промышленном городе, замужем за владельцем
другая половина, и когда такие вещи происходят под аккомпанемент
знаменитых гостей, половина-праздник во всех изделий, прекрасная погода,
и безграничное гостеприимство, прогрессивному журналисту и
репортеру на многие мили вокруг подобает петь "спешите на свадьбу" и использовать
в основном свои прилагательные и свою авторучку. Редакция
у Аркадия _Herald-Journal_ повернул домой, и развивается фразы
который, чтобы описать, что праздничный день, когда ему на глаза попался цвет
знакомый чепчике, наброски знакомая маленькая фигурка. Но
такая обвисшая шляпка для загара! Такая расслабленная маленькая фигурка! Такое
усталое личико! И такое совершенно невозможное место, в котором можно найти
маленькая дочь. Затем он вспомнил, что видел мисс Энн и мисс Агнесс
среди зрителей, и его удивление сменилось негодованием.

Уже почти стемнело, когда Мэри снова открыла глаза и обнаружила, что находится в объятиях отца
и ее укачивает старое, знакомое движение
коляски.

"А потом", - сонно подсказала она по своей старой привычке, "что они сделали"
потом?"

"Они поженились", - ответил его тихий голос.

"А потом?"

"О, а потом они уехали вместе и жили долго и счастливо".

На некоторое время воцарилась тишина, и взошла звезда. Мэри сонно наблюдала за этим
а затем сонно начала:

"Когда я был в Камелоте..."

"Где?" спросил ее отец.

"Когда я была в Камелоте", - повторила она, прижимаясь к нему, как будто хотела
показать, что есть места дороже, чем этот великолепный город", - "Я видела, как
рыцарь и леди поженились. И там было много других рыцарей
на них не было боевой одежды - и много других
дам, розовых. На Артуре была шляпа с дымоходом, а на Гвиневре -
белое платье, и в короне у нее были белые перья. И Ланселот, он
был там, все они женились. Папочка, дорогой, - она прервалась, чтобы задать вопрос.
- ты когда-нибудь был в Камелоте?

"О, да, я был там, - ответил он, - но это было много лет
назад".

"Нашли ли вы розы?" она спросила, показывая ее увядшие сокровища.

"Я нашел там твою маму, моя дорогая".

"А потом, что ты сделала потом?"

"Ну, а потом мы поженились и жили долго и счастливо".

"А потом...?"

- Там был ты, и с тех пор мы жили счастливее.

И Мэри снова заснула под защитой отцовской руки, в то время как
на небе появились звезды, и сияние радостного Камелота озарило все южное небо.




БОЛЬШИЕ ДУБЫ ИЗ МАЛЕНЬКИХ ЖЕЛУДЕЙ.



Среди влияний, которые в Америке способствуют гармонии между инопланетянами
на сегодняшний день государственная школа играет самую важную роль. Детей,
учителя, родители--как эмигрант или собственного происхождения-в
родственников и знакомых в дальних странах, все привезли более или менее
под их влияниям. В классной комнате ребенок находит
друзей и товарищей по играм, принадлежащих к расам, сильно отличающимся от его собственной;
там грек встречается не только с греком, но и с турком, американцем, ирландцем, немцем,
Французский, английский, итальянский и венгерский, и представители каждого
другой нации под солнцем. Лев лежит с агнцем был
ничего особенного, потому что ягненку, хотя о его чувствах и не рассказывается
, должно быть, было явно не по себе. Но в классной комнате
Еврей и нееврей работают и играют вместе; а черные и белые учатся любви
и знаниям бок о бок.

И еще долго после того, как более формальное обучение сойдет на нет с течением времени
человек, возможно, немецкого происхождения, будет доброжелательно относиться ко всей этой
безответственной ирландской расе, когда он вспомнит маленькую Бриджит О'Коннор, которая
сидела через проход в школе на олд-Черри-стрит, ее вспыльчивый характер
и ее быстрое раскаяние.

Конечно, все эти национальности редко встречаются в одном районе
но учительница часто оказывается ответственной за пятьдесят
детей, представляющих пять или шесть из них. В младших классах восемь или
десять могут быть настолько недавно прибывшими, что не говорят по-английски. Учительница
возглавляющая это сообщество полиглотов, часто сама иностранка
по происхождению, тем не менее, они очень хорошо ладят друг с другом, очень любят друг друга
и очень счастливы. Мало иностранцев, помог еще их
хорошо информированные товарищи, выучить язык на земле, К сожалению
что он часто окрашен языком бауэри, в промежутке от шести
до двенадцати недель, шесть недель для евреев и двенадцать для более медлительных среди
детей немцев. И снова, будет трудно пробудить Отто
Шмидта, на любом этапе его карьеры, к антагонизму против еврейской расы
, когда он помнит о терпении и любящей доброте, с которыми он
Макси Fishandler работал с ним и под его руководством первые шаги по
пустыню английского языка.

Эти косвенные, но постоянное влияние, безусловно, самым сильным, но
в школе ребенку преподают историю героизма и силы
людей и наций, отличных от его собственной; он с некоторой долей
ужаса узнает, что Христофор Колумб был "Даго", Джордж Вашингтон
офицер английской армии, а Христос, Господь наш, еврей. География,
в том виде, в каком она преподается сейчас с многочисленными иллюстрациями и описаниями, показывает
красоты, о которых даже не мечтали, в странах, которые до сих пор презирались. И постепенно, по мере того как
ученики переходят из класса в класс, они учатся истинной демократии и
братству человека с человеком.

Но работа американской государственной школы не прекращается с
дети, которые находятся непосредственно под его контролем. Совет по образованию
охватывает, как никакая другая организация, большую часть населения
. Все остальные советы и департаменты, созданные для
помощи и руководства этими людьми, преуспевают только в травле и
запугивании их. Даже на острове Эллис их встречает департамент здравоохранения
и они подвергаются всевозможным неприятностям и
унизительным испытаниям, кульминацией которых иногда является карантин, а
иногда депортация. Даже после того, как они преодолеют барьер
эмиграционное бюро, монстр все еще преследует их. Это дезинфицирует их
дома, он конфискует тухлой рыбы и овощей, которые они
надеюсь дисплей на свои тележки, это объекты с их мучительным выкл
и продажа сантехнических приборов в квартирах, это мешает
с их двадцатью способами в день и живых изгородей их обходятся с a
сотней законов, которые они могут только выучить, как посоветовал Парнелл одному из своих последователей.
изучите правила Палаты общин, нарушив их.

Потом приходит департамента уборки улиц, с его необыкновенной
идеи использования проходной двор. Новичка учат, что
улица - это не место для дохлых кошек, кочерыжек капусты и других
мелочей, которые ему больше не нужны. Также ее нельзя использовать, за исключением
с ограничениями, как спальню или детскую. Эмигрант, озадаченный, но
услужливый, подбирает свое потомство из сточной канавы и кладет его на
пожарная лестница. Затем он знакомится с пожарной службой и
выслушивает ее горячие аргументы. Так что, возможно, он, все еще желая угодить,
забирает мертвую кошку и кочерыжку капусты и продолжает кремировать
их в уединении на заднем дворе. Снова пожарная команда, на этот раз
в фыркающем и ужасном виде, обрушивается на него. И все эти
проявления свободы сопровождаются полицией в синих мундирах, которая
пресекает те немногие послабления, которые не предусмотрены другими державами. Эти
люди-монстры конфискуют шпильки и бритвы; препятствуют
карманные кражи, швыряние кирпичами, собирание толп и вообще
наслаждение жизнью. Имя им легион. Их аппетит к инжиру, финикам,
апельсинам, бананам и другим фруктам ненасытен; они вездесущи; у них
глаза как у аргуса; и их речь всегда звучит так: "Продолжай двигаться туда. Продолжай
двигаться ". И все эти пагубные влияния могут быть вызваны и приведены в действие
другим, но худшим из них, известным как Общество Джерри
. Этот тиран отрицает родительские права в отношении собственного ребенка, запрещает
ему разрешать несовершеннолетнему работать в потогонной мастерской, магазине или даже на сцене,
и обеспечивает выполнение этих приказов, вплоть до полного изъятия ребенка
и помещения его в специальное учреждение.

Резко контрастируя со всеми этими людоедами, совет по образованию сияет
доброжелательный и мягкий. Здесь власть проявляет себя в виде
юных леди с добрыми глазами и речью, которые проявляют милый и дружелюбный интерес
к детям и всему, что их касается. Женщина встречается с женщиной
и ни один полицейский не вмешивается. О малышах заботятся, их инструктируют,
по пять часов в день удерживают от шалостей, учат языку и
обычаи страны, в которой они должны зарабатывать на жизнь или свое
состояние; и в целом, хотя управление образования не настаивает
на этом, их лелеют и за ними присматривают. Их посещают врачи,
медсестры ухаживают за ними, дантисты пытают их, окулисты проверяют их.

Часто дружеские отношения возникают между родителем и учителем, и он
нередко лежит во власти их обслуживания путем предоставления либо
консультация и более существенную помощь. На собраниях матерей по-прежнему культивируется
терпимость. Там женщины из самых разных слоев общества и
национальности, встречаются на общей почве благополучия своих детей. Затем
есть сады на крышах, пирсы и парки отдыха, баржи и
экскурсии, все это предназначено для того, чтобы помочь бедной части города
население - независимо от вероисповедания или национальности - терпеть и помогать
их дети будут переносить убийственную летнюю жару. Итак, еврей и нееврей,
черные и белые смешиваются; и постепенно старая вражда забывается
или исправляется. Совет по образованию предоставляет вечерние школы для взрослых
и бесплатные лекции на все мыслимые интересные темы, в том числе
история, география и естественная история далеких стран.
Лекции путешественников всегда привлекают большую аудиторию.

Дети вскоре учатся читать достаточно хорошо, чтобы переводить американские газеты
и всегда есть газеты на разных диалектах, так что
эмигрант вскоре начинает интересоваться не только новостями о своей стране.
собственной стране, но в многочисленных темах, которые идут на то, чтобы составить
Американская жизнь. Вскоре он понимает, по крайней мере, контуры политики,
национальной и международной, и, прежде чем он научится говорить по-английски, он
адрес аудиторию своих земляков на "наших славных американских
Учреждений".

Это не только родительский-эмигрантов, которые прибыли на работу общественного
школа. Американский родитель также обнаруживает, что он сам, или, как правило, она сама,
вступает в дружеский контакт с иностранными учителями и иностранцами
друзьями своих детей. Кульминацией системы государственных школ Нью-Йорка являются
обычный колледж, который готовит женщин в качестве учителей, и Колледж
города Нью-Йорка, который предлагает курсы для молодых людей в
профессия юриста, инженера, преподавателя и, кроме того, курс по
бизнес-тренинги. Начало в этих учреждениях приносит
странно контрастировали родители совместно в общих интересах и общей
гордость. Ученики кажутся очень похожими друг на друга, но родители настолько
непохожи, что сходство их отпрысков становится
удивительным фактом для размышления. Матери с платками на головах и
изуродованными работой руками сидят рядом с матерями в парижских костюмах, и
одетая в шелка женщина, как правило, достаточно умна, чтобы ценить и восхищаться
дух, который укреплял ее усталого соседа на протяжении всех этих лет
о самоотречении, труде, бедности и часто голоде, которые были необходимы, чтобы
оплачивать досуг и образование сына или дочери. Чувство
Неполноценности, бесполезности, которое влечет за собой это осознание, может
унизить праздную женщину, но это обязательно пойдет ей на пользу. Это
конечно, лишить ее разговор радикальные критические замечания о жизни и
неизвестный ей условия. Это также полностью уничтожит многие из ее
предубеждений против иностранцев и сделает невозможным отношение "Пусть они едят
торт".

И поэтому ребенок, родитель, учитель и родственник, остающийся дома.
привозят, чтобы почувствовать свое родство со всем миром через агентство
в государственной школе, но учительница узнает, наиболее полно урока, наиболее
сознательно. Значение для дела мира и доброй воли в
сообщество армейский тысяч образованных мужчин и женщин, занимающих
такие представления, как это трудно переоценить. Учителя тоже
часто бывают инопланетянами и почти всегда принадлежат к расе, отличной от их учеников
и все же вы редко встретите учителя, который не был бы в восторге от своих подопечных
.

"Приходите, - всегда говорят они, - и посмотрите на моих маленьких итальянцев, или ирландцев, или
Немцы или пиканинни; они самые милые малыши", или, если
они учителя более высокого разряда, "Они самые умные и самые
очаровательные дети". Все они по-своему умны, и
все они очаровательны для тех, кто их знает, и работа общества
школа должна ценить это обаяние и сообразительность, чтобы раса
непонимания среди взрослого населения может становиться все меньше и меньше.

Единственной недовольной учительницей, с которой я когда-либо сталкивался, была девочка преклонных лет
Кровь Никербокеров, которую ее родственники считали слишком
хрупкая и утонченная, чтобы учить любых детей, кроме любимцев из
верхнего Вест-Сайда, где некоторые богачи достаточно демократичны, чтобы
покровительствовать государственной школе. Из того, что мы слышали о ее опыте, "покровительствовать" - вполне подходящее слово для использования в этой связи. Группа нас, одноклассников, сравнивали записи и спросили ее, из какой страны приехали ее подопечные. "О, они просто дети", - ответила она
удрученно, "обычные дети, с голландской стрижкой, русские
блузки, пояса на уровне колен, сандалии, и медсестры, которые их передают
и из школы. Ты никогда не видел ничего более утомительного.

В конце концов это стало настолько утомительным, что она подала заявление о переводе и забрала Kникербокер дух, душа,spirit в еврейский квартал, где он радовал юные Джейкобсы, Рейчел, Айседоры и Ребекки вверены ее попечению.
Ее место среди питомцев детского сада заняла темноглазая русская девочка,
которая нашла "uptown babies", презираемых "просто детей", забавными,
такими же милыми и поучительными, какими девочка Никербокер находила евреев.
Что ж, и поэтому все они привлекательны, занимательны и
поучительны, и мужчина или женщина, которые идут среди них с открытым сердцем
и глаз найдет много материала для размышлений и смирении, и один
функции государственного школы является популяризация этого понимания и
признательность. Он делал чудеса в прошлом, и с каждым годом находит его
лучше экипирован для своей работы объединения. Изготовление американский
гражданин является его заявленные функции, но ее выпускники получат граждане, не только из Америки. В сочувствии, по крайней мере, что они будут гражданами
мира.


ФИНИС