Лентала Южных морей

Романтическая повесть о затерянной колонии.
У. К. Морроу.1908.
***

ГЛАВА I. - На неведомых берегах.

_ Преследуемый Нашим Гибнущим кораблем. Брошенный среди опасностей. Указующий
Перст и Меч. Обманутый дикарями Королевской крови. Странная девушка и
Предсказание._


В поле моего зрения, обращенного к морю, когда я лежал на желтой отмели, была
гротескная фигура, стоявшая рядом и смотревшая вглубь острова. Его мощное телосложение было
широким и приземистым; длинные руки, заканчивающиеся огромными кистями, свободно свисали
по бокам; его волосы были растрепаны; и на его пустом лице голубые глаза
широко расставлены. Я так привык к его обычно безмятежному выражению лица,
что проницательность, с которой он смотрел, полностью вывела меня из состояния
летаргии, в которую погрузило меня крайнее истощение.

"Ну, Кристофер!" Сказал я, пытаясь придать себе бодрости.

Странное выражение в глазах моего слуги не исчезло, когда он
обратил их на меня при моем приветствии, но мой взгляд на лес не обнаружил
ничего тревожного. Это было бесполезно вопрос Кристофер; он будет считать
его время.

Я поднялся с затекшими членами. Несчастные, избитые колонисты лежали ничком
вдоль берега, все спали, кроме капитана Мейсона и мистера Ванкувера.
С молчаливым Кристофером, ковыляющим за мной по пятам, я прошла мимо мистера Ванкувера, когда
он сидел на песке рядом со своей дремлющей дочерью; он смотрел на море
его синие губы больше, чем свинцовые глаза. Я весело поздоровался с ним
, слегка моргнув, поскольку было не время выяснять старые счеты.
Попытка не удалась; он только моргнул в мою сторону. Я уже подозревал, что его
ссора со мной из-за того, что Кристофер спрятался на корабле, была
просто воспользовался возможностью разрушить крепкую дружбу
между мной и Аннабель.

Даже на расстоянии я видел, что дух капитана Мэйсона охота
воды, а он стоял в стороне в гордом одиночестве, скрестив руки на груди, и
возвышающиеся в честь гладиатора, который может быть разоружены, но не
победил. Никогда я не видел более глубокого пафоса, чем у него, когда, обнаружив
"Надежду" тонущей и беспомощной, он приказал ее бросить и
отправил нас в лодки. Затем произошло самое мучительное, что когда-либо случалось с моряком
.

Именно погоня за нас умирал на баркентину. Что паруса последние
шторм оставил играл безумные шалости с изгоя. Без силы на
ее руль руль с размаху бесплатно. Мы шли на веслах northwestwardly, с
ветер, и, таким образом, это было то, что _Hope_, тяги под действием ветра и волны,
за нами, с широким повороты, с lungings и lurchings, теперь и
затем сделав изящный заметают набухают и потом валяться ролл
через. У Косого паруса не было, но некоторые площади
холст провел; и простыни хлопали мрачное безумство между
случайные заливки. Это было пьяное погружение халка в преднамеренное преследование.
это ужаснуло нас. Она по-свински ударила мордой по воде; она пошатнулась
и пресмыкалась под ударами волн, обрушившихся на нее. Несмотря на все это, ли
она шла носу во-первых, луч или корме очередь, и не важно как
далеко она бы веер, она цеплялась за наших, конечно, следил за нами, преследует нас,
как бы умоляя нас о помощи.

Несмотря на всю ярость штормов, начиная с их первых нападений у мыса Горн и заканчивая
разгромом нас в Южных морях, капитан Мэйсон не дрогнул;
он отчаянно сражался с хитростью и доблестью Геркулеса. Но
этот рыскающий безумная вещь, лишенная благодати и достоинства нормальный
корабль,--это ошеломляет, жестоким монстром, смертельно пораженный, и молча
барахтается после мастер который ее бросил, что она может идти
одних в бездну, - был больше, чем человек может понести; он имел
сидел, уставившись в лодке, Кристофер и я гребли, а мы увернулись от
слепые нападения на баркентину это. Мы все еще склонились над работой, когда
стемнело. Именно тогда ветер стих, и мы больше ее не видели.

Капитан Мейсон испытал облегчение оттого, что его вернули в мир живых
при нашем приближении.

- Никаких признаков ее присутствия? - Спросил я.

- Не отсюда. Обзор закрывают те мысы", - указывая на
два мыса, охватывающих наш пляж.

"Тогда, - сказал я, - Кристофер взберется на один из них, а я на другой". <

Был слабый огонек за взглядом моряка, и что-то еще,
который напомнил, что я видел в лице Кристофера, как он смотрел на
лес.

"Я думаю, ты не высыпаешься," я сказал, зная, что его беспокойство о
счета на баркентину это.

"Как я мог, мистер Тюдор, когда она так за мной следила?"

"Значит, вы уже были там, чтобы посмотреть, сможете ли вы ее найти?" Я
рискнул спросить.

Он выглядел удивленным, когда протянул: "Не до конца", и одарил Кристофера
взглядом, который, казалось, был понят. Его жест обвел возвышенности по обе стороны от отеля
и покрытые густой зеленью горы, которые начали появляться среди них
террасы недалеко от пляжа. "Это тропический регион",
продолжал он, "и на тех деревьях растут живые плоды. Они коричневые и украшены
мечами. Я не добрался до самого мыса".

Я понял и спросил: "Они разговаривали?"

"Нет. Указующий перст с мечом за спиной не нуждается в словах".

Я удивлялся, откуда у нас может быть, что вооруженные аборигены должны показывать
враждебное отношение. "Где это мы застряли?" Я спросил.

"Я не знаю. Прошли недели с тех пор, как я мог считать с точностью до наоборот
, и с тех пор мы далеко продвинулись. Мои инструменты
исчезли, когда я исследовал местность этим утром. "

"А мы без еды и оружия", - добавил Я, чувствуя трепет в
проспект измерения сил с неясной угрозой.

Мистер Ванкувер нагрузил "баркентин" всеми возможными средствами для
защиты, пропитания и развития, но мы высадились на острове,
далеко не таком, как на Филиппинах, который он намеревался колонизировать.
Судьба "Надежды" была жизненно важным вопросом. Большая часть ее драгоценного груза
находилась за переборками. Если бы она не пошла, очень вероятно, что она будет
дрифт на этот остров и выход ее ресурсы для врагов мы можем
столкнуться здесь.

Кристофер снова глядя на лес. Я мог видеть только глубокие
тени и коричневые стволы деревьев под листвой. Птицы блестящего
оперение порхало среди деревьев, и тепло солнца купало
нас в сладких, тяжелых запахах.

"Они приближаются, сэр", - сказал Кристофер.

Я заметил медленное колебание по широкой дуге среди теней.
Ствол дерева на внешнем краю, по-видимому, отделился, затем выдвинулся
на открытое место, остановился и поднял меч. Пятьсот других фигур
выступили из широкого полукруга, касавшегося берега с обеих сторон.
У одних были мечи, у других - копья, а у третьих - боевые дубинки с узлами.
Солдаты были коричневыми и с непокрытыми головами, и одежда каждого ограничивалась
чресла, за исключением чресл лидера, человека, который вышел первым.;
на нем было что-то вроде туники или легкого плаща и головной убор, и то и другое кричаще.
украшенный перьями.

Капитан Мейсон стоял неподвижно.

"Что мы будем делать?" Я нетерпеливо воскликнул.

Кристофер оставил нас и быстро разбудил спящих. Он, должно быть,
за обнадеживающие слова, за перемешать проходила без паники, хотя
все могли видеть наступающей угрозе, которая подошла со зловещей
обсуждение.

"Вы думаете, это будет бойня, капитан?" - Спросил я.

Он не ответил, очевидно, будучи ошеломленным. Я повернулся к Кристоферу, поскольку
он присоединился к нам. Много раз с тех пор, как я спас его от толпы мальчишек
на улице Бостона, привел к себе домой и сделал своим слугой,
казалось, что его странный ум способен проникать в непостижимую темноту. В
такие времена он умел слушать, как будто голоса, который он один
мог слышать; но с этим была необыкновенная сдержанность языка,
и зачастую абстракции, испытал мое терпение, пока я не научился
понять его так же хорошо, как обычный смертный мог.

"Они собираются убить нас, Кристофер?" Спросил я.

Он был в глубокой задумчивости, и я знал, что он слушает. "Сэр?"

Это был его обычный способ выиграть время, а я научился ждать.

- Они собираются убить нас?

- Убить, сэр?

- Да.

- Вы спрашиваете меня, сэр?

- Да. Они собираются убить нас?

- Не сейчас, сэр, - твердо ответил он.

Взгляд, которым мы с капитаном Мейсоном обменялись, выражал согласие.
Мнение Кристофера и поиск того, что лежит за его пределами.

С некоторой точностью маневрируя, командир выстроил своих солдат,
остановив их в пятидесяти ярдах от себя, вышел вперед и замер в ожидании,
очевидно, переговоров. Он выказывал нетерпение, поскольку капитан Мейсон все еще
стоял неподвижно.

"Кто-то должен встретиться с ним", - сказал я. "Никогда не следует проявлять робость.
Ты самый подходящий".

"Эти люди для меня странно, - ответил он, - и я не знаю, как
приступим. Они имеют вид резко, что я никогда не видел в
эти моря. Должно быть, на этот остров приплыло много посторонних людей, но я могу
гарантировать, что никто никогда его не покидал, потому что я никогда не слышал ни о чем, что выглядело бы точно так же.
выглядит точно так. Я полагаю, что это кладбище незарегистрированных кораблекрушений
, которые происходят в этой части Тихого океана ".

Я был удивлен серостью его лица и тусклостью его глаз.
Что бы наши два сто пятьдесят мужчин, женщин и детей, беспомощным
как и они, не без его проницательность и отвага?

"Тогда у нас все больше общего," Я призвал.

Он выпрямился и сказал: "Мы трое встретим их. Выдвинься
вперед. Твой рост и сила произведут на них впечатление".

Казалось странным, что он не включил в список мистера Ванкувера, руководителя нашего
предприятия, и Ли Роули, аристократичного и надменного молодого юриста
, за которого мистер Ванкувер надеялся, что Аннабел выйдет замуж.

[Иллюстрация: 0021]

Тем временем вождь дикарей, человек внушительных размеров и
манер, становился все более нетерпеливым и проводил своих людей через
какую-то инструкцию, которая намекала на варварские действия; но когда мы начали
он воздержался и встретил нас вежливыми жестами. Затем последовала борьба за то, чтобы
найти средство связи. И капитан Мэйсон, и я кое-что знали
о тихоокеанских языках, он по опыту моряка, а я по тому, что
воевал в звании старшего лейтенанта на Филиппинах во время войны
с Испанией; но, очевидно, наши совместные ресурсы потерпели неудачу. Наконец мы
уловили испанское слово, а затем немецкое. Кристоферу оставалось только
обнаруживаем, что посол немного говорил на пиджин-английском своим языком
и на всех языках своими жестами. Таким образом, мы узнали, что любезный
Король Ранган послал Гато, главнокомандующего армией, с
почетным эскортом, чтобы проводить нас к императорскому присутствию.

Мы с капитаном Мейсоном тщательно избегали смотреть друг другу в глаза. Гробоподобному
Маска, что Кристофер знал, как износ был на его лице.

А там стояли два вооруженных дикарей, чтобы каждый колонист в горле, не было
никуда не денешься. Мрачной процессией, охраняемой
солдатами, мы пробрались по песку и углубились в благоухающий лес.

Пройдя по вопиющим проходам в тени и цветах, мы вышли на
широкую прогалину, где подлесок был убран; на его месте
стояла группа хижин, построенных из бамбука и соломы. Центральное пространство было
занято одним, более внушительным, чем остальные. Матирующие занавес
за дверью было обращено в сторону после того, как мы сели перед ним на
землю, и крепкая фигура, последовал поразительный свитой, вышел
и заняла высокое сиденье, на платформу, проходящую от дома.

Великолепное одеяние короля из легкой ткани, украшенное перьями и
расшитую золотом одежду носили со знанием ее впечатляющести.
Широкая золотая лента, инкрустированная драгоценными камнями, служила короной; сверкающий
скипетр и массивные браслеты на запястьях и ножных браслетах были из того же материала;
уши и пальцы сверкали драгоценными камнями. Королевское лицо выражало благожелательность. Гато
выступил вперед, чтобы перевести, в то время как ближайшие последователи короля, одетые
в длинные расшитые одежды из местной ткани, выстроились вокруг трона.

Служанка, размахивающая большим веером из перьев над головой короля, была
единственной женщиной, которую удалось обнаружить. Между ней и
мужчины. Это проявлялось в более гордой посадке головы, во взгляде
более высокого интеллекта и в более четких чертах лица.
Нетерпение, с которым ее взгляд скользил по нам, застенчивость, которая боролась
с порывом к более смелому изучению, в сочетании с определенной утонченностью
манера держаться выделяла ее. Она была одета с не меньшей варварской
пышностью, чем король и его ближайшие приближенные, но в лучшем
вкусе. Ее обнаженные загорелые руки и шея были точены по изящным линиям молодости
Запястья и кисти были маленькими. Ее волосы, вместо того чтобы иметь
блестящая чернота мужского платья вобрала в себя немного солнечного золота.;
и я был поражен, обнаружив, наконец, что ее глаза были темно-синими.

Наконец я поймал ее блуждающий взгляд и удержал его. В ее глазах был
момент жадного вопрошания. У нее перехватило дыхание; в
размеренных взмахах веера наступил перерыв, и ее веки опустились.

Мое зачарованное внимание к ней отвлек глубокий рокот. Говорил король
Ранган.




ГЛАВА II.-Падение фонга

_ Королевский пир. Знаменательное поведение веероносца. Мрачный прогноз.
Сбежал ли кто-нибудь до нас? Обещание короля. Заключенные в раю._


Переводчик преклонил колени перед троном и поманил к себе
Капитана Мейсона и меня. Я подумал, что следовало бы включить мистера Ванкувера,
но шкипер проигнорировал мой вопросительный взгляд и выступил вперед. После
поклона мы замерли в ожидании.

Король бросил на нас проницательный взгляд. Затем его глаза горели, и он разорвал
что-то переводчику. Я обнаружил причину. Мой верный
Кристофер собрал свою огромную силу на случай возможной
чрезвычайной ситуации, и было ясно, что король был оскорблен гротескной фигурой
.

Переводчик заколебался, так как знал значение речи Кристофера, и
король отдал еще один приказ. Я знал, что это приказ о том, чтобы
опозорить Кристофера. При этих словах мои мускулы напряглись, и я
встал перед ним, защищая. Веер над головой короля внезапно
остановился. Предводитель поднял руку, и дюжина его людей двинулась вперед.

Смутно сознавая, что капитан Мейсон прибегает к каким-то мирным мерам, я
был больше обеспокоен неожиданным поступком Аннабель. Ее глаза сияли, а щеки пылали.
Она быстро подошла, положила руку на плечо Кристофера,
и ласково сказала:

"Прийти и остаться здесь с нами."

Его жалкий вид вопросительно ушел от нее ко мне, и он провел
его землю. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что следующий король не будет делать. С
изумлением носительница веера уставилась на Аннабель, которая представляла собой
поразительную картину; затем она прошептала на ухо королеве. Более мягким голосом
он что-то сказал переводчику, который жестом указал на нас
показал, что король удовлетворен. По моему слову Кристофер
подошел и встал рядом со мной.

Его мнимая цель оказалась всего лишь формальным приемом,
выяснение нашего происхождения, цели и бедствия, а также приглашение на
пир.

Поскольку остальные члены колонии были в слишком унылом состоянии, чтобы обращать на это внимание,
король пристально осмотрел нас троих. Но капитан Мейсон и
Я, чувствуя, что приветствие было всего лишь вложенным в ножны мечом, сохранял невозмутимое выражение лица,
и даже не удостоился понимающего взгляда; а на Кристофера можно было
положиться, что при любых обстоятельствах он не подаст предательского знака.
Единственное, что оставалось сделать, - это продемонстрировать благодарное согласие. Время
для планирования наступит тогда, когда наши люди будут способны мыслить и
действуй, - если мы будем избавлены от этого надолго.

Это был действительно пир. Дым, который видел Кристофер, поднимался от
барбекю, на котором было восхитительно приготовлено свежее мясо, птица и рыба
. Полнота препаратов указано, что они должны
уже началось сразу после нашей посадки. Ароматные ветви были
расстелил на земле возле мангала траншеи, и на них мы посадили
себя. Листья подорожника сделан отличный пластин. Жареный сладкий картофель хлеб
из молотых семян или зерна и плоды многих видов, были поданы в
изобилие.

Эффект был волшебным; павшие духом получили одобрение, и смех
разнесся по деревьям. Большая часть перемен произошла благодаря
заботливому вниманию слуг; но более отрадным было милостивое
дружелюбие короля, который, помимо личного руководства службой,
общался с нами демократическим образом, но без ущерба для достоинства.

Самым очаровательным для меня был человек с веером. В то время как воины стояли,
благоговея перед его Величеством, она относилась к нему с почти легкомысленным пренебрежением.
Она ходила среди колонистов, остро желая, чтобы все были довольны,
ее лицо расплылось в чарующей улыбке, в глазах заплясали озорные огоньки,
ее мелодичный смех заиграл рябью. Изысканность в ее манерах, когда она
стояла за троном, была усилена скромной непринужденностью ее роли
хозяйки. Бдительность ее взгляд, радостное настроение, что клокотала
из нее легкие позы и движения, ее спрайт-как воздушность, ее
очевидные усилия, чтобы сдерживать инстинкт, играть, подразнить, чтобы попасть в
вред, работающей над доброты и счастья, - эти и более
неуловимые качества отличало ее от людей и сделал из них выглядят тусклыми и
грязные.

[Иллюстрация: 0029]

Ее больше всего интересовала Аннабель, единственная высококультурная женщина
в нашей группе, поскольку колония состояла из рабочих практических отраслей
промышленности. У двух девушек не было общего языка, и они казались
резко разными по темпераменту и воспитанию; и все же между ними были заметны
узы женской симпатии, которые не может понять ни один мужчина.
Любопытно, что один дикарь не был смущенный пред нею высоко
цивилизованный сестра. В нежный, с каким усердием она выполняла Аннабель,
откровенно изучал ее, и за ней ухаживали заметил, было то, что смотрел
трогательно, как тоска изголодавшейся души по тому, что было у Аннабель
- по праву рождения. Аннабель, казалось, увидела это
страстное желание и дружески протянула руку в темноту веероносца
.

Капитан Мейсон, Кристофер и я сформировали группу. Несмотря на горе и
тревогу на лице моряка, он отдал свою долю солнечного света, который
девушка дарила всем. Она часто приходила к нам, и в этом был оттенок
застенчивости, незаметной, когда она порхала среди других. Фактически
игнорируя меня, она уделяла некоторое внимание капитану и была
особенно заботлива по отношению к Кристоферу. Она пихала его и смеялась
над ним. Кристофер наслаждался этим, смотрел в ее сияющие глаза и
намазывал ребрышки едой, которую она настойчиво предлагала ему.

В один из ее визитов я с улыбкой протянул ей маленький карманный туалетный столик,
который носил с собой. Она осторожно взяла его, с любопытством осмотрела и с
детским интересом изучила его содержимое. Ее удивление при обнаружении
зеркало было не так велик, как я ожидал, и выглядела не совсем
искренне. Она провела его, сделал гримасу своему отражению, вышвыривать
при этом показала язычок, сладкий и розовый, как у младенца, швырнула набор обратно мне,
и ушла, пританцовывая в водовороте смеха.

Вскоре она скромно вернулась, делая вид, что присматривает за
Желания Кристофера, и внезапно, ослепительно улыбаясь, протянула руку
за безделушкой. Я отдал ее ей. Ее глаза опустились, когда я поднял их.
Она пристально посмотрела в них и в волнении сунула футляр за пазуху.
Я обнаружил, что Аннабель с любопытством наблюдает за ней.

Капитан Мейсон задумчиво посмотрел ей вслед, когда она уходила, и заметил:

"Эта девушка будет замешана в нашей судьбе".

"Что ты о ней думаешь?"

"Орленок, высиженный канюками".

Очевидное отношение Кристофера к ней было ослепленным изумлением.

"Она тебе нравится, Кристофер?" Я спросил.

Он всегда был серьезен, и большая часть его серьезности была печальной. Он
выразительно кивнул.

"Да, сэр".

"Она хорошо вас накормила".

"Да, сэр". Он прижал свои огромные руки к животу.

"Я попрошу ее принести вам еще", - сказал я.

На его лице отразилась тревога. "Не надо, сэр! Я бы просто лопнул".

"Но вам не пришлось бы есть больше, даже если бы она принесла".

"Да, я бы съел, сэр".

"Почему?"

- Я бы хотел, чтобы Джесс _н_е_ сделала это, сэр. Это было сказано с торжественной беспомощностью.

"Он оценил ее по достоинству", - сухо заметил капитан Мейсон.

Он нашел возможность учиться жемчужины так обильно
украшают король и девочка.

"Эти драгоценные камни, - сказал он, - были сокращены на европейских лапидариях".

В его словах было тревожащее предположение, но я не мог определить его.
это. Этот остров получил богатые сокровища от цивилизации. Здесь была
загадка.

"Как вы их объясняете?" Я спросил.

"Тайфун делает множество затонувших судов. Никто не знает, что берега они
залезть, чтобы умереть".

"Да; но вы видите, что, хотя наш корабль потерпел крушение, мы выбрались на берег.
Выжившие после других крушений, вероятно, испытали то же самое".

"Без сомнения".

"Тогда почему они не сообщают новостей об этом острове? Очевидно, он
очень богат, и..."

Он бросил на меня непонятный взгляд и отвернулся с замечанием:

"Я думаю, ты найдешь причину через несколько часов".

Должно быть, он почувствовал боль в моем молчании и перешел к доверительному разговору.
другой подход.

"Вы заметили, мистер Тюдор, что в этой деревне нет ни женщин, ни детей, ни
домашних животных. Вы делаете из этого какой-нибудь вывод?"

"Каков ваш вывод, капитан?"

"Деревня не заселена. Туземцы живут за теми горами
на западе. Это всего лишь приемная станция для потерпевших крушение и
потерпевших кораблекрушение ".

Проницательность короля не была скрыта его гостеприимством. Я
не выходят на запросы, которые он сделал среди колонистов с Гато
помочь, ни его частная беседа с г-ном Ванкувер, ни вдумчивого
внешний вид этого джентльмена, когда все было кончено.

Банкет закончился; колония вновь собралась перед троном;
король, поддерживаемый теперь уже степенным человеком с веером, сел сам; и капитан
Мейсон, Кристофер и я стояли наготове. Нам дали понять
следующее:

Нас не приглашали на этот остров, но к несчастью, которое привело
нас на него, отнесутся с уважением. Ситуацией управляли два обстоятельства. Первое
заключалось в том, что сюда никогда не заходили корабли из внешнего мира, и, следовательно,
наши способы побега были ограничены теми ресурсами, которые мог бы изобрести король
; второе, что наше общение с народом не было бы
допускается сверх определенного предела. Король объяснил, что в юности он
уехал за границу и обнаружил, что обычаи белых людей ему не подходят
островитянам, которые были бы деморализованы, попади они под власть нашей
цивилизации.

Время от времени он отправлял своих людей, по двое или по трое за раз, на маленькой
лодке на ближайшие острова, в нескольких сотнях миль отсюда, с местными
продуктами для обмена. Но их предосторожности были настолько велики, что
положение на острове так и не было выяснено. В этих лодок с одним или
нас бы забрали в раз, и, таким образом, помещается в пути
корабли, которые помогли бы нам домой.

Чтобы держать нас изолированными от людей, нас должны были содержать в
однажды в приятную долину, которая будет предоставлена нам бесплатно для нашего эксклюзивного использования
. Местные жители, сведущие в сельском хозяйстве, будут предоставлены нам на время в качестве
инструкторов; но ожидается, что мы поклянемся своей честью
не предпринимать никаких попыток покинуть долину без разрешения.

У каждого из нас упало сердце. В глазах капитана Мейсона было глубокое выражение. Это
был на кончике моего языка, чтобы сказать: "капитан, давайте ему знать, что мы можем
сделать наши собственные суда и оставить в них;" но, взглянув на него, сообщил
мне, что он ничего не забыл и что угодно, но веселый
принятие условий старого бандита до тех пор, пока мы не сможем разработать и
осуществить наши собственные планы, ускорило бы немедленную катастрофу. И тогда
Я понял, почему капитан не задал вопроса о баркентине.

Он сказал мне вполголоса:

"У тебя развязный язык. Мы должны пока держать наших людей слепыми.
Ободри их и льсти королю".

Колонисты были в апатии, усталости и пресыщения. Накаливания
с которой я поставил ситуацию едва необходимые для обеспечения их
молчаливое согласие.

Я обратился к королю. Лишь с трудом я смог разглядеть его отчетливо
благодаря чрезвычайно драматичной картине, сделанной девушкой. На протяжении всей конференции
я видел ее сильную тревогу. Что это значило? С ее
милой дерзостью она могла бы подать какой-то знак. Когда я прочитал о ее поведении,
в нем сквозило ужасное беспокойство, как бы мы не отказались или не проявили нелюбезность.
Очевидно, что она испытала огромное облегчение от нашего согласия.

Я поблагодарил короля и с благодарностью принял его предложения. Затем он
сообщил нам, что нас немедленно проводят в нашу долину, устроят
с удобствами и снабдят всем необходимым.

Кавалькада, возглавляемая вооруженной охраной, двинулась через
зачарованный лес, и тайны витали в самом воздухе. Никогда еще я не
видел такой жалкой зрелище, как этот draggling шествие цивилизованных
люди шли, как бессловесный скот на бойню орды дикарей.

Капитан Мэйсон, Кристофер и я стояли поодаль, пока остальные проходили мимо.
Морской человек пребывал в глубокой задумчивости.

"Если король, - сказал я, - был так осторожен, чтобы скрыть этот остров от всего мира"
почему он должен планировать отправить нас подальше, чтобы предать его?

Капитан Мейсон медленно посмотрел на меня.

"Ты думаешь, он намерен отослать нас?" - спросил он.

"Если нет, то он не отправил других потерпевших кораблекрушение, и мы найдем их здесь".

Снова этот медленный взгляд, но я чувствовала, что он видит слишком далеко, чтобы включить меня. Он
покачал головой и сказал, словно разговаривая сам с собой:

"Теперь начинается великая борьба. Мы будем терпеливы - и готовы. Эта девушка
наша надежда".

Король спустился; вентилятор-на предъявителя, ее лицо покрытый с содержанием,
исчез в администрации хижины и опустился занавес. В
арьергард ждали нас трое, и мы начали. Через несколько шагов,
Я обернулся и увидел, как и надеялся увидеть, загорелое лицо, наблюдающее за нами
на приоткрытый занавес, и он был наполнен больше тайн, чем
любой Зачарованный лес, когда-либо проводившихся.

И мы пошли, и, наконец, достигли вершины. Мы стояли на небольшом
открытом плато, которое резко обрывалось пропастью. Перед нами была гигантская
пропасть в огромном плато из лавы. Пол был на тысячу футов ниже.
Мы смотрели на него с вершины огромной стены из столбчатого
базальта, которая окружала его. Пропасть имела форму неправильного эллипса, около трех
миль по малой оси и пяти по большой. Пол был ровным, и,
за исключением некоторых ферм, все было покрыто лесом. Легкий ветерок гнал длинные,
маслянистые волны светло-зеленого цвета, перекатывающиеся по нему или закручивающиеся изящными
спиралями, когда стена отклоняла ветер и несла его дальше величественными
водоворотами.

Великолепным контрастом с глубокими, теплыми цветами внизу был мрачный черный цвет
могучего ограждающего вала. Недалеко от верхнего конца красивый ручей,
размером почти с реку, совершил дикий, радостный прыжок через край. Озеро
в которое погружалась вода, поднимало облака тумана, из которых вырастала
радуга. Из озера вытекал поток расплавленного серебра, который раскачивался
лениво продвигаясь по своему сияющему пути через долину, пока не затерялся вдали.
Командир стражи объявил, что долина - наша цель.
Я онемел в объятиях этого колдовства, но тихий голос вернул меня к действительности
:

- Тюрьма ничуть не хуже любой другой. - Заговорил капитан Мейсон.

"Боже, - воскликнул я, - это Рай!"

"Без сомнения, но пылающий меч удержит нас внутри, а не снаружи".

Во время марша я не упускал Кристофера из виду
. Я пытался прочесть на его лице одну из тех вспышек
понимания, которые его тонкий инстинкт иногда бросал в темные стороны. Он был
часто сохранял свою позицию слушателя с тех пор, как я нашел его стоящим рядом со мной
на песке. Это придало его лицу некую свинцовую настороженность, которая
по мере того, как мы созерцали долину, постепенно сменилась привычной пустотой, и я
понял, что расспрашивать его бесполезно.

Мы спустились по крутой, узкой расщелине, и нас провели через
лес к ручью. Грубый мост переправил нас через реку, и там мы обнаружили
большое количество туземцев, быстро и умело построивших для нас деревню из
хижин, сделанных из бревен, сучьев и соломы. По всем признакам, они должны
мы приступили к работе почти сразу после того, как приземлились. Были накоплены большие запасы
еды и других предметов первой необходимости; не было ничего необходимого для нашего
комфорта и пропитания.

Как только солдаты помогли нам навести порядок в лагере и
строительство поселка было завершено, они и рабочие растаял
в сумерках.




ГЛАВА III.--Угрозы лица.

_ Принятие Вызова. Угроза. Что Лицо Увидело на Утесе. A
Таинственный посетитель. Заговор веероносцев._


Мы с КАПИТАНОМ Мейсоном жили в одной хижине, но не разговаривали
той ночью, прежде чем погрузиться в тяжелый сон. Кристофер настоял на том, чтобы
спать за дверью. Если какой-либо из нашей партии счел благоразумным
назначить сторожем, никаких предположений на этот счет было сделано; но не было
не зная, какие обязанности Кристофер предполагал.

Солнце заглядывало за великую китайскую стену, когда мы собрались на завтрак.
Все выглядели бодрее. Я никогда не видел людей настолько ужасно.
они были так напуганы, как эти, с тех пор как штормы сбили их с ног. Женщины
посмотрели дальше безнадежности и попытались сохранить мужество
колония. Теперь каждый мужчина начал высоко поднимать голову.

Отчаяние отчасти исчезло с лица мистера Ванкувера; было ясно
лев в нем слабо напрягался. К мистеру Роули возвращался его прежний
апломб. Аннабел, в поведении которой было больше глубины и нежности,
несомненно, многое сделала для достижения такого результата с двумя мужчинами, потому что
было что-то трогательное в упорстве, с которым они цеплялись за
нее.

На баркентине, до того, как стихия стала разрушительной, она была
отчужденна по отношению к другим женщинам и детям; но на пляже, у
праздник, и на утомительном пути в долину она подбадривала окружающих
улыбкой, словом или делом. Данное таким образом обещание было выполнено этим утром.
исполнение. Она взяла на себя ответственность за приготовление завтрака
и, видя, что Кристофер жаждет оказать любезную услугу,
назначила его своим руководителем. Я часто ловил на себе ее удивленный взгляд на него.
неизменный ум, терпение и мягкость в выполнении ее приказов.

После завтрака мужчины разговорились между собой. Капитан Мейсон
подошел и что-то сказал мистеру Ванкуверу, который покачал головой, и
капитан вернулся ко мне.

"Теперь, когда люди взбодрились, - сказал он, - пришло время организоваться. Мистер
Ванкувер отказывается взять на себя инициативу".

"Это ваша задача", - заявил я.

"Нет. У тебя есть военная подготовка и язык ".

"Но у тебя есть мудрость и более длительный опыт в дисциплине. Давай
пойдем на компромисс. Возьми руководство на себя. Я буду за тебя говорить ".

"Очень хорошо", - сказал он. "Нет необходимости предупреждать тебя, но остальные
должны знать; у этих деревьев могут быть уши, для которых нам нужна организация".
защита.

В конце ободряющего обращения к колонии я призвал
выбор президента. Мистер Ванкувер назвал капитана Мейсона, который
был избран. Меня выбрали его ассистентом, к очевидному неудовольствию мистера Ванкувера.
Доктор Престон, молодой врач, был назначен суперинтендантом
лагеря.

Мужчины расправили плечи, лица женщин просветлели. В
несколько слов Я призвал против какого-либо беспокойства, любые замыслы,--ничего,
в порядке, что бы ни малейшего цвет недоверие и непослушание
навстречу королю. "Будьте терпеливы. Держитесь вместе". Это был лозунг.

Вскоре появился переводчик Гато с толпой туземцев, и
указал, что Кристофер и я, с двадцать отборных моряков, должны следовать
его. На небольшом расстоянии вниз по течению мы натолкнулись на очищенные участки, и
дали наш первый урок в сельское хозяйство. Наши люди поморщились от этого и от
неопределенного срока тюремного заключения, который это подразумевало. Но было сказано
по кругу: "Ждите. Будьте терпеливы". Сто пятьдесят интеллигентных
Американские мужчины из нас нашли бы способ сравняться с любыми десятью тысячами язычников
под солнцем. Да будет благословенно американское хвастовство! Это лицевая сторона
чего-то хорошего позади.

Урок закончился ближе к вечеру, так как солнце уже поднималось
Горячий. Гато провел нас вниз по течению на милю к невысокому гребню, протянувшемуся поперек
долины. В огромной стене, окружавшей долину, не было видно ни единого пролома
, за исключением узкой расщелины, которая позволила нам проникнуть внутрь; но я
рассудил, что в нижнем конце должно быть ущелье, через которое
поток вырвался наружу, хотя никаких признаков этого видно не было. Гато заставил нас
понять, что этот поперечный гребень был границей нашей свободы.
Он указал на два ориентира, выступающих из стен и отмечающих
оконечности гребня.

Тот, что на дальнем берегу реки, представлял собой голый утес; напротив него,
неотъемлемой частью стены, внезапно появилось отвратительное
карикатура на человеческое лицо, свирепая горгулья, грубо вылепил
природа от верхней передней части скалы, торчащий из скалы, и
плотоядно вниз ужасно. Должно быть, в сотне футов от Чуба до
подбородок.

Я плохо выдерживал ударов, но было свободно брать отмечая глубокий
удовлетворенность в глазах Гато, как он наблюдал за мной. Безошибочно можно было сказать, что это был один из них
злобный триумф, мгновенно исчезнувший, но почти такой же сбивающий с толку, как само это
ужасное лицо. Я чувствовал, что жуткое видение на стене несет в себе
значимость, достигающая самых глубин нашей судьбы. Это было воплощение
всех безмолвных и неумолимых угроз, нависших над смертоносной
справедливостью, которая окружала нас.

Он был черноватого цвета, как камень, с вонючими перпендикулярными полосами.
зеленые полосы чередовались с тускло-красными. Лоб и подбородок
скошены под обезьяньим углом; выпученные глаза злобно смотрели; под высокими скулами
были углубления, похожие на мумифицированные, и их заполняли голодные тени; нос был
плоский, а ноздри по-звериному раздуты.

Гато, сообщив нам, что его люди будут под рукой на следующее утро, взял
себя. Это дало жуткие ощущения отметить змеиный гладкость
с которой эти люди могли скатиться с глаз долой.

Наша партия началась для лагеря. На меня навалилась тяжесть, и мне не хотелось
разговаривать. Мы с Кристофером отстали, и остальные оставили нас. Я не могла
вынести, чтобы кто-то, кроме Кристофера, видел мое смятение. Несколько раз
Я оглянулся, чтобы увидеть лицо на стене. Ее злокачественности выросла даже
более страшной через расстояние дедовщина, и я был рад, когда
лес закрыл его. Если это зрелище произвело на меня такое глубокое впечатление, что может быть сильнее
разве это не должно было подействовать на туземцев? И еще был многозначительный
взгляд, который я перехватил у Гато.

На противоположной стене я обнаружил, близко к краю, что, казалось,
большой каменный стол, или алтарь, и свою позицию со ссылкой на
лицо предложил зловещей целью.

Теперь, когда мужчины ушли, на меня навалилась безнадежность. Никогда еще
в мою жизнь не вкрадывалось ничего подобного таким тяжелым обязанностям. Чувство
моей неполноценности становилось невыносимым; и, охваченный усталостью души и
тела, я бросился на землю и спрятал лицо в руках.

Вскоре Кристофер удалился с совершенно необычной для него резвостью,
но у меня не хватило духу поднять глаза. Даже возвращающиеся шаги и
тихий гул голосов не смогли меня расшевелить. Меня отвлекло тихое замечание Кристофера
тихое замечание:

"Кое-кто хочет видеть вас, сэр".

Я сел и обнаружил рядом с ним местного парня. Его свободная одежда из
блузы, брюк и соломенной шляпы была сделана из самого обычного материала. Он был
так же непохож на местных мужчин, каким я видел человека с веером, но его манеры
были застенчивыми и робкими, без присущего ей беспечного вызова. С
палец к губам, он поманил нас следовать за ним.

Мы сели в уединенном месте немного поодаль. Моим первым
удивлением было, когда он начал говорить. Музыкальным голосом он нащупывал
слова, которые я мог понять, и таким образом использовал язык полиглотов
некоторые слова произносились с трудом, а другие произносились на удивление правильно
.

Во-первых, он потребовал соблюдать секретность, потому что, если король узнает, что он пришел...
Парень закончил, скорчив гримасу и проведя рукой по
своему горлу. Он заставил меня поклясться, что солнце сожжет меня, луна поразит
я абсолютный безумец, а звезды пронзят меня своими копьями, если
Я предала его доверие, - все это торжественно, но с огоньком в
позади его глаз.

Во-вторых, это был Било, брат королевской фанатки Ленталы, в некотором смысле хорошей девушки
, но ... Он шутливо покачал головой, и она повисла в воздухе.
Лентала и он были протеже короля и королевы и пользовались необычными
привилегиями, поскольку были членами королевской семьи с детства.
Королева была очень милой и нежной, и они любили ее. У нее не было
своих детей.

И, в-третьих, Лентала хотела, чтобы Било тайно пришел ко мне, чтобы
учить английский. У нее была особая причина для этого. Ни король
, ни кто-либо другой из местных не должен знать. Вот и все. Научу ли я его,
чтобы он, в свою очередь, мог проинструктировать ее?

Наш разговор, который велся на смеси языков, должен быть здесь
приведен на английском.

"Конечно, я сделаю это, и с радостью, Било!" - Воскликнул я. - "Но почему бы тебе не взять с собой
Ленталу, чтобы я мог учить вас вместе?" Я схватила его за руку, радуясь
этой ниспосланной небом возможности. Это была маленькая, нежная рука.

"Она не может прийти", - ответил он.

"Почему бы и нет?"

"Почему... она же девочка!"

"Но она могла бы пойти с тобой". Я был доволен открытием, что у этой
дикой девушки был тонкий инстинкт, который устанавливает самосохранение и
уважающие себя условности.

"Расстояние большое. Девочкам приходится носить юбки, ты же знаешь, а девочки
не так активны, как мальчики. Ленталу с ее юбками увидят, и
король узнает. Я могу проскользнуть куда угодно.

Я обреченно кивнул. Только с величайшим трудом я удержался
задавал ему много вопросов; но откуда мне было знать, что он не был
шпион? В установлении отношений с ним я играл с каждого в жизни
в колонии строгого режима. Я заметил Кристофер. Его прислушиваясь к отдаленным
голоса не было, и я чувствовала себя уверенной на данный момент.

Beelo не терпелось начать; и он должен был его первый урок. Никогда не было
Я нашел так рьяно и мягким характером ученика, и его скорость была
внеочередное. Я просверлил его на первое место в имена знакомых объектов.

"Как тебя зовут?" он замахнулся на меня.

"Тюдор".

"Тюдор". Он поймал его щелчком, как мяч. "У тебя есть
другое имя?"

- Да, Джозеф.

Он начал комичную борьбу с буквой "Дж", старательно ворочая языком.
и губы, когда он произносил первый слог _Cho_ как китайский, _Yo_
как немецкий, _Zho_ как французский и _Ho_ как испанский; но
Английский ускользал от него, и он сдался, мило рассмеявшись. Часто во время
урока я замечала в его красивых темно-синих глазах - которые были взрослее, чем
все остальное в нем - искорки озорства, поддразнивания и вызова
это придало Лентале ее искрометности.

"Как тебя зовут?" он спросил Кристофера и произнес это
идеально.

Кристофер серьезно рассматривал парня, который казался смущенным
под пристальным вниманием. Это встревожило меня; но если мальчик искал нашей
гибели, ему пришлось бы считаться с Кристофером.

Он интересовался Аннабель и посылал ей нежные послания из
Ленталы.

"Било, - потребовал я ответа, - где ты выучил все эти слова из иностранных
языков?"

Застигнутый врасплох, он был смущен и немного напуган, и у него был
вид ребенка, готовящегося солгать.

"Другие люди потерпели здесь кораблекрушение", - ответил он, глядя на меня
исподлобья. "Я научился у них".

"Что с ними стало?" Я спросил.

Он поднял голову и ответил: "Король сказал, что отослал их".

"Ты навещал их тайно?"

"Нет". Он начал играть веточками на земле.

"Их согнали стадом в эту долину?"

"Нет". Его ответ был тверже. "Их никогда не было больше одного или очень
несколько одновременно".

Я сидел молча так долго, что он поднял глаза и выказал тревогу.

"Скажи мне правду, парень", - настаивал я, удерживая его взгляд. "Где ты
выучил эти слова?" Потрясающее подозрение пришло внезапно. "Золото в
твои волосы, твои голубые глаза, тонкие черты своего лица,------"

Он начал пятиться, и я увидел в нем бегство; но я поймал его за запястье.

"Скажи мне правду", - повторил я.

Он посмотрел на меня со страхом и мольбой, но не нашел уступки и с
вызывающим безразличием пожал плечами и успокоился с
надутым видом, похожим на смирение мученика.

"Ты делаешь больно моему запястью", - заметил он.

"Отвечай мне", - потребовал я, усиливая хватку. "Разве белая кровь не смешалась здесь
с кровью местных жителей?"

Его губы были сжаты от боли моего пожатия, и сердитый
негодование застыло в его взгляде.

"Да!" - ответил он, и внезапное изменение освещало его лицо, как я unprisoned
запястье. "Не пугай меня так снова", - сказал он, наполовину дерзко.
покачав головой, он посмотрел на меня.

Казалось, лучше всего воздержаться от дальнейшего обсуждения этого вопроса, и вскоре между нами установились приятные отношения.
но этот вопрос сидел
сам по себе в уголке моего сознания.

Наш урок был восхитительным, и время текло более гладко, чем мы предполагали.
Било взглянул на небо и вскочил на ноги. Он мило улыбнулся в знак благодарности.
Схватил одну из фотографий Кристофера.поднял огромные лапы и энергично пожал их,
попросил меня и Кристофера встретиться с ним завтра на том же месте в то же время
в тот же час и умчался прочь. Я позвал его обратно и подвел к отверстию
, через которое было видно лицо на утесе.

"Что это?" Спросил я, указывая на него.

Он перевел дыхание, застыл и медленно повернул свое лицо ко мне.


"То, что на утесе? Это ничто - всего лишь камень".

"Это нечто большее", - настаивала я. "Он сидит там, он угрожающе смотрит вниз на
долину; он говорит так же ясно, как речь ..."

- Нет, нет! - закричал Било, схватив меня за руку обеими руками и глядя вверх
в мои глаза. "Это один из богов. Народ вызова-вы можете увидеть
алтарь огня на противоположном утесе ночью, когда многие
буря и море бушует. Бог приносит рыбу в сети короля.

Он резко замолчал и в тревоге прижал ладонь ко рту.
Я положила руку ему на плечо и ободряюще улыбнулась. Его манера выросла
в составе, и он метнулся прочь и исчез.

Вернувшись в лагерь, я рассказал капитан Мейсон приключения. Он был
глубоко заинтересованный, и сидел задумавшись.

"Вы напали на ниточку", - сказал он. "Следуйте за ней - осторожно".




ГЛАВА IV.- За смеющейся маской.

_ Капитан Мейсон укрепляет оборону. Необычное поведение
Било. Кристофер становится дикарем. Скрытые мотивы наполовину раскрыты.
Надежда._


ПРЕДВИДЯ время, когда видимая опасность приведет к безумию толпы в
колонию, капитан Мейсон уделил все свое внимание укреплению
своего контроля. С этой целью он заставлял всех чем-то заниматься, смеялся
отгоняя все страхи и сомнения, возлагая все на честь, чтобы не вызывать недовольства,
и требовал, чтобы все обсуждения ситуации проводились с ним наедине.

Он внушал опасность покидая пределы лагеря, за исключением крупных
участники организованной под его властью. Никогда не было замечено дикарей-шпионов
в лесу, окружавшем лагерь, но я часто замечал, как капитан направлял
свой острый взгляд в ту сторону. Его мучили следующие вопросы::
Когда король попросит выслать первого члена колонии
прочь? Какой план будет принят при отборе? Что на самом деле
станет с отобранными таким образом людьми? Что следовало предпринять, когда прозвучал первый звонок
о депортации?

Только Кристофер и я пользовались доверием президента. На
на вторую ночь он сообщил нам, что выбрал место, которое при случае будет
служить крепостью, и обучил Кристофера
искусству изготовления оружия, в основном дубинок с каменными наконечниками и блекджеков. Это
работа велась тайно в нашем салоне.

Ежедневное обучение Beelo разработали новый интерес в том,что
прежде чем я знал, я был ученик, так и репетитор, и что Beelo был
как прилежная в обучении Кристофер, как и я; он был явно встревожен
что мы должны освоить родной язык. Я был рад ублажить его,
особенно когда я заподозрил разумную цель. Превыше всего была моя
растущая привязанность к нему. Он так быстро совершенствовал свой бедный английский, что
Я собрался с духом, чтобы выучить островной язык.

Это было простое задание, и мы полностью им воспользовались. К моему удивлению,,
Кристофер усвоил его так же легко, как и я. С самого начала он
помог Било направить преподавание в этом направлении. Самым странным
элементом всей этой процедуры было быстрое и уверенное взаимопонимание, которое
возникло между этими двумя.

Однажды Било принес большую посылку. Он был особенно счастливым, и как
полно играть, как котенок.

"Ты не представляешь, что у меня для тебя", - сказал он с озорным видом.

"Нет, Било... что?"

"Ты увидишь". Он открывал посылку. "Вы-Кристофер и идут
чтобы быть Senatras". Сэнатра звали жителей.

Он достал из посылки два родных костюмы. Кроме того были
бассейна и какой-то коричневый порошок. Мальчик был в восторге, когда разделял статьи
на один ряд для Кристофера, а другой для меня.

Он побежал к маленькому ручейку, набрал воды в таз и с
комичной серьезностью растворил часть порошка.

"Твоя рука, Кристофер," потребовал он. В порядке, раз Beelo было
прикосновение властностью, что сидел как-то странно с юности.

Кристофер послушно оголил свою мощную руку.

"О!" - восхищенно воскликнул Било. "У тебя великолепные мускулы, они как
железо; и ты очень сильный, это хорошо". Его палец был робким, когда он
коснулся руки Кристофера.

Он окунул тряпку в окрашенную воду и протер пятно на
Белой коже Кристофера. Его осторожность и серьезность в сравнении оттенка
с цветом его собственного запястья, в покачивании головой, в добавлении большего
добавление пигмента в воду, повторная попытка и, наконец, его восторженное
удовлетворение - все это было очень очаровательно.

"Хорошо!" - воскликнул он. - Это цвет Сенатры. А теперь, - обращаясь ко мне,
- Я ненадолго отлучусь. Ты делаешь из Кристофера Сенатру. Для
Кристофер: "Сними все. Мистер Тюдор перекрасит все вокруг
тебя. Потом ты наденешь одежду Сенатры и свистнешь для меня.

Терпеливый Кристофер, несомненно, подчинился бы любому унижению, которое этот
проказливый мальчишка мог придумать, но я предложил положить конец этой чепухе.
Кроме того, как я мог взять на себя ту нелепую роль, которую сыграл этот молодой негодяй,
в ком моя снисходительность породила дерзость, предназначенную мне?

"Кристофер не сделает ничего подобного", - безапелляционно заявила я.

Парень резко остановился и с любопытством посмотрел на меня.

"Я хочу, сэр", - вмешался Кристофер, к моему большому удивлению.

"Вы хотите? Вы хотите подчиниться этой глупости?"

"Глупости, сэр?"

"Да".

Он немного подумал, а затем сказал:

"Возможно, это не шутка, сэр".

"Очень хорошо", - согласился я, желая подыграть ему. "Но Било останется здесь
и сам нанесет на тебя краску".

На лице мальчика отразилась тревога.

"Я не буду!" - вызывающе ответил он и повернулся, чтобы уйти, но я поймала его.
за руку.

"Ты будешь", - сказала я. "Я позабочусь, чтобы ты это сделал".

Он выскользнул из моих рук и, смеясь, отошел в сторону.

"Я хочу сделать это сам, сэр", - кротко сказал Кристофер.

Било опрометчиво убежал.

Почему бы ему не поиграть с этими детьми? Человек, который этого не хотел, был мужланом. Итак,
Кристофера нарядили Сенатрой, и свисток отозвал Било.

Он восторженно танцевал вокруг жалкой фигуры, которую представлял собой Кристофер.
Мне было больно видеть не только то, как терпеливо Кристофер подчинялся, но и
как всецело он проникся духом маскарада. Его светлые глаза
казались жуткими на смуглом лице. Я обратил на это внимание Било.

"Ой, то не будет видно ночью!" - воскликнул он. Замечание не
впечатлить меня на данный момент.

Он показал Кристоферу многочисленные приемы походки и манеры, свойственные
сенатрам, и похвалил его за меткость. Наконец, когда он
научил своего ученика искусству красться украдкой и бесшумно, этот человек
был настолько ужасен, что я забыл о его гротескности.

На протяжении всего этого необычного представления Било, хотя и наполовину игриво,
проявлял поразительную настойчивость и скрупулезность, как будто сама жизнь
зависела от совершенства тренировки. Это могло бы не выглядеть так странно
, если бы не необычайная забота Кристофера
о том, чтобы самому создать идеальную имитацию. Затем значение этого события
все это обрушилось на меня.

Я клялся тысячу раз, начиная с первого, зная, что Кристофер никогда не
опять будет меня недооценивать его мудрость, но я нашел себя
делаем так. Хотя он никогда не смеялся, играя с детьми из лагеря
, но занимался их спортом со своей обычной нежной меланхолией,
он никогда не проявлял с ними скрытого рвения, почти отчаянной решимости
, которая отличала его обучение под руководством Било. Таким образом, я пришел к пониманию
что в самом начале Кристофер обнаружил жизненно важный смысл в
Играет Било.

"А теперь, - воскликнул Било, - вы будете сенатрой, мистер Тюдор! Кристофер
оденет вас. Идемте!"

Глаза парня смягчились в один миг под Новый Свет, который он нашел в
шахты.

- Било, - сказал я, беря его за руку, - давай присядем и поговорим. Я сел.
я сел сам, но он убрал руку и сел немного поодаль. "Нет", - мягко настаивал я.
"здесь, лицом ко мне и близко".

Он повернулся к месту, которое я указал, и при этом бросил взгляд
Кристофер скривил губы. Я более отчетливо заметила, какие тонкие у него были черты лица
, и с каким изяществом изгибались его длинные ресницы.

"Било, ты действительно хочешь, чтобы мы с Кристофером были Сенатрами?" Я спросил.

Он кивнул и, повернувшись к Кристоферу, велел ему пойти к водостоку,
смыть пятно и переодеться в свою одежду. Кристофер покорно пошел.
Било начал играть с веточками на земле, не глядя на меня.

- Это Лентала велела тебе это сделать?

Он снова кивнул - немного раздраженно, потому что у него был язык.

"Почему?" Я спросил.

Он поднял глаза и пристально посмотрел на меня. Затем, возможно, не увидев
всего, что искал, он ничего не ответил и вернулся к веткам.

"Я хочу понять, Beelo, и вы должны доверять мне. Многие вещи приходят к
теперь мне. Поведение вашей сестры на празднике означает, что она пожелала нам
повиноваться королю. Она проявляла к нам искреннюю доброту каждым своим взглядом и поступком.
И ее огромное отличие от других людей - ее мягкость, ее
изящество, ее красота, ее яркость ума, ее совершенно восхитительный
шарм, ------"

Било вспыхнул так, что остановил мою рапсодию. Он поднял лицо;
его губы были приоткрыты; в глазах горел гордый огонек, который странно тронул меня.


- Тебе нравится моя сестра? - мягко спросил он.

- Кому бы это не понравилось?

- Но _ тебе!_" Мальчик нетерпеливо тряхнул головой.

Этот маленький жест был настолько милым, что я невольно улыбнулся. Било
неправильно понято. Он гневно сверкнул глазами и снова принялся за ветки. Я мог только
двигаться ощупью.

"Я не понимаю, зачем король послал нас сюда. Мы пленники, и
это то, чего храбрые люди не потерпят. Мы предпочли бы умереть,
сражаясь.

Он снова изучающе посмотрел на меня и снова опустил глаза.

- Почему король не позволил нам построить лодки и уехать?

Он ничего не ответил, но был очень занят с ветками. Я подумал, не был ли я
опрометчив в некоторых вещах, которые говорил. Очевидно, момент
уверенности еще не наступил. Мальчик был нарочито осторожен.

"Било, иди к своей сестре и попроси ее прийти и повидаться со мной. Она будет доверять
мне больше, чем тебе. Я знаю, что она наш друг. Она хотела сказать нам, что
судьба нас ожидает".

"Нет, она не хотела," твердо перебил мальчик.

"Она, потому что она милая и добрая".

"Нет, она любит свой народ, и ты можешь причинить им вред".

"Но она посылает тебя сюда, чтобы замаскировать нас под местных и обучить
искусство обманывать и перехитрить их".

Его улыбка не была такой победы я мог бы надавать ему по его
дерзость; но вскоре стало очевидным, что идет могучая борьба
под его развязностью. Если бы я мог только догадываться о его природе я
может знаете, как поступить.

"Принеси Lentala мне, Beelo. Она будет в безопасности с тобой, и она будет
понимать и доверять мне".

"Почему? У нее смуглая кожа. Ты бы ей не доверял". Он внимательно
наблюдал за мной.

"Какое значение может иметь ее цвет!" Я нетерпеливо возразила. "Лентала
- ангел".

- Но коричневая кожа означает... - Выражение ужаса промелькнуло на его лице.

- Лентала прекрасна, добра и верна. Скажи ей, чтобы она пришла.

Било молчал.

"Почему она не должна доверять мне?" Я упорствовал. "Как я мог причинить ей вред?"

Мальчик, нервно устраивая побеги, говорил быстро, но не смотрел
до:

- Она боится ... Не за себя, а за своих людей. Они любят ее. Она
никогда бы их не предала. Предположим, она придет, - ты будешь нежен с ней.;
ты бы сказал ей, что она красивая и ... и всю эту чепуху. Ты
мог бы попытаться заставить ее рассказать тебе кое-что. И ты бы узнал, как
чтобы... Да, ты мог бы вернуться и устроить заговор со своими людьми, и тогда бы
произошла великая битва с моим народом, и многие были бы убиты. Это было бы
ужасно."

Наконец я смутно понял: Лентала доверила бы своему брату, а не
себе, таинственный план, который она разрабатывала.

Вернулся Кристофер. Я поманил его сесть с нами.

"Било, - сказал я, - посмотри на меня". Он подчинился. "Если бы Лентала была здесь, она
могла бы читать в моем сердце. Все, что ты сказал, означает, что она не доверяет мне".
мне. Я понимаю больше, чем ты думаешь. Ты уже показал свою
доверие и Лентала, предложив обучать меня как местного жителя. В этом мудрая и
благородная цель. Посредством маскировки ты хочешь, чтобы я
узнал кое-что, что принесет пользу моему народу, но тебя сдерживает
твой страх, что я воспользуюсь этим знанием, чтобы навредить тебе."

"Нет, - поспешно перебил он, - только мои люди".

"Очень хорошо. Но вы уже проявили доверие. Вы просто хотите большего
заверений в том, что я сохраню верность вам. Скажи, чего ты хочешь. Я
привести свою жизнь в пешки, - я отдам его, если того требует".

Его глубокие глаза были глубоко устремлены на меня. В тот момент Beelo
раскрыл душу, которая обрела зрелость.

"Ты бы сделал все для своего народа!" - нетерпеливо воскликнул он. "Ты думаешь
только о них! Lentala и Beelo может сделать все для вас, но вы никогда не
думаю, что вы могли бы сделать для ... Lentala и Beelo".

Полуоткрытие в порыве страсти заставило меня подняться на ноги,
и парень медленно поднялся на ноги.

"Било!" Я сказал: "Я не думал, что это возможно. Ты и она -
фавориты короля и королевы. У тебя есть все, что ты хочешь. Я не
понимаю. Поверь мне! Я могу быть другом."

Он смотрел на меня снизу вверх глазами, в которых боролась трогательная тревога
со страхами. Вместо того, чтобы обратиться ко мне, он повернулся к Кристоферу и
уверенно взял его за руку.

"Кристофер, - сказал он, - я тебе нравлюсь - и Лентала?"

"О, да!"

"Очень сильно?"

Кристофер торжественно кивнул.

"Если... если мы захотим уехать с тобой и твоими людьми, ты возьмешь нас?"

"О, да!"

"И будешь добр к нам?"

"Ко мне?" Он повернулся ко мне, и Било тоже.

"Да, Кристофер".

"Он будет", - был ответ.

Било, охваченный одним из своих неожиданных порывов, обхватил Кристофера руками
и засмеялся.

Я развернул его лицом к себе и, взяв за обе руки, с улыбкой посмотрел в
его блестящие глаза.

"Покажи мне, как служить тебе и твоей сестре, Било", - сказал я. "Я один,
или мы с Кристофером вместе, будем подчиняться любым вашим указаниям; мы
будем делать все, что вы скажете, идти туда, куда вы укажете, - отрезать себя
от любой защиты, кроме вашей. Разве наше доверие не полное?

"Да, Йозеф-Чозеф", - шутливо ответил он. Затем, в мгновение ока: "Я
имею в виду мистера Тюдора".

"Джозеф... для тебя", - ответил я.

Он скривил рот, произнося букву "Ф", и, наконец, с
успокаивающим вздохом выпалил:

"Хосеф!"

Его мягкость ошеломила меня, и я, будучи от природы любящей, и
робкая только с женщинами, я забыла о своем чувстве стеснения по отношению к нему и
заключила его в объятия. Но у него не было для меня того давления и того
смеха, которые он дарил Кристоферу. Напротив, он сопротивлялся и
затем отпрыгнул.

Я гадал, какие мысли терзали его, когда он отошел в сторону, рассматривая
меня в своей странной, немного насмешливой манере, и был поражен, когда он сказал:

"Лентала говорит, что Аннабель красивая и обаятельная". Я не могла себе представить,
что подсказало ему Аннабель в этот конкретный момент, но я
поспешно согласилась. Он, казалось, был не совсем доволен, но продолжал:

"Она вам очень нравится?"

"Да, действительно, очень".

Он выглядел немного угрюмым, но вскоре оправился и пришел в себя.
прилив веселого настроения. Через короткое время он вдруг стал серьезным.

"Я должен идти", - сказал он. Нежно, умоляюще взглянув на меня, он спросил:
"Разве ты не будешь Сенатрой? Кристофер поможет тебе.

"Да, Било, - все, что пожелаешь".

"Очень хорошо. Я буду приходить каждый день в течение ... может быть, трех дней и учить
Кристофер. Ты будешь наблюдать за нами. Когда вы с Кристофером останетесь наедине, он
научит тебя. Но ты должна каждый раз одеваться как Сенатра!"

"Конечно". Я испытал огромное облегчение. По какой-то непостижимой причине я
не хотел, чтобы мальчик обучал меня, потому что это потребовало бы
неприятной потери достоинства перед ним.

"Хорошо! А через три или четыре дня", - на его лице появилось странно смущенное выражение
, - "не хотели бы вы поехать со мной - вы и милая старушка
Кристофер... чтобы увидеть... прекрасную... добрую... настоящую... Ленталу? Он был
насмешлив.

"Да!" Я ответил и попытался поймать его; но он метнулся прочь,
за его спиной разразился каскад смеха.

Итак, я был прав, предположив, что Било готовил нас к
проникни в тайны за стенами долины и приоткрой завесу
, за которой была скрыта наша судьба.

"Кристофер!" Я закричала от радости, схватив его за плечо: "Ты понимаешь?"
понимаешь?

"Да, сэр".




ГЛАВА V. - Открытие ямы.

-- Дерзость и бунт в лагере. Бунт предотвращен. Я тренируюсь для
Dangerous R;le. Замышлял среди нас уничтожение Колонии.--


КОГДА Кристофер начал мое обучение и проводил его с такой удивительной
тщательностью, мое чувство нелепости исчезло. Моя любовь к
приключениям во время этих приготовлений смешивалась с другими эмоциями, -
очарование опасностью, желание === рискнуть всем ради колонии,
и сильное желание увидеть Ленталу и разгадать тайну всего ее поведения
. Било был блуждающим огоньком.

В лагере возникли осложнения. Хотя я позаботился о том, чтобы проявлять свою
власть в мягкой форме, временами приходилось быть суровым. Моей
Самой большой трудностью была неспособность найти источник недовольства
коварная работа среди молодых людей. Капитан Мейсон не заметил этого.
у меня не было возможности, и я решил быть более позитивным и
найти доказательства, прежде чем излагать дело перед ним.

Я сблизился с мужчинами, руководя работой на ферме.
Труд был изнуряющим из-за жары. По этой причине, а также
поскольку некоторые люди могли переносить работу лучше других и любили ее,
Я вызывал только добровольцев; но эгоизм со стороны тех, кто
уклонялся от нее, вызвал недовольство. Сначала я предположил, что это было
источником неудовлетворенности, но в настоящее время появилась более глубокая причина
в действии. В качестве проверки и для обеспечения справедливости я принял систему
взимания налогов со всех трудоспособных мужчин и требования, чтобы каждый вносил свою лепту
по очереди.

Таким образом, я обрушился на Роули, который никогда не был добровольцем. Когда я
однажды вечером сообщил ему, что его очередь работать в поле наступит на следующий день
, он уставился на меня в наглом молчании.

Сам по себе этот инцидент не был значительным, но он заставил меня насторожиться, и я
проинструктировал Кристофера строго и тайно следить за лагерем. A
насущной необходимостью было форсировать конфликт с Роули, поведение которого было
угрозой гармонии и безопасности колонии.

Он не взял на себя труд отлучиться из таблицы, когда я
вызвал следующее утро повести людей на полях, но развалился на
ленивая беззаботность. Аннабел не было видно. Мистер Ванкувер сидел рядом.
У Роули был подозрительно выжидающий вид.

Молодой человек не встал вместе с остальными и не собрался уходить, а просто
уставился на меня. Я подошел поближе и тихо сказал:

"Эти люди будут возмущены вашим отказом".

"Ты мне угрожаешь?" сказал он себе под нос.

"Придай моему замечанию любую форму, какую тебе заблагорассудится", - ответил я.

Он не мог скрыть своего гнева и страха, потому что с первого взгляда заметил
тревожное выражение на лицах сорока ожидающих мужчин. Мистер
Ванкувер выглядел удивленным и раздраженным, когда изучал их. Мужчины
среди тех, в ком разгорался бунт, были такие, кем он всегда руководил и
командовал, - ремесленники, механики, клерки, все крепкие и энергичные,
и любящие честную игру.

- Избавь себя от дальнейших хлопот, - протянул Роули, пытаясь казаться
беспечным. - Я пойду, если захочу и когда буду готов.

Хотя мужчины не могли его слышать, они поняли, и поднялся ропот
. Один из них сердито сказал: "Он слишком хорош, чтобы работать".

Затем началась вспышка.

"Арестуйте его! Сбросьте его в реку! Сноб!"

Внезапно появилась Аннабель. Мужчины сразу же прекратили, и она поняла
ситуация с первого взгляда. Ее удивление росло, как ее взгляд сердитых
упрек в Роули прошел к своему отцу и нашел его молчаливый и бледный,
как будто впервые он видел дух общие
Американки.

Она подошла ко мне и сказала: "Не создавай проблем сейчас. Будь терпелив. Ты можешь
найти способ".

Я повернулась к мужчинам.

"Джентльмены, - сказал я, - я должен напомнить вам, что вы не были уполномочены
колонией обеспечивать соблюдение дисциплины. В данном случае это моя задача.
Я предлагаю справиться с ней так, как считаю нужным, без вашей помощи.
Если только я не обращусь к вам за этим. Ваше отношение и замечания
только что были мятежниками, и, если бы им позволили те, кто у власти, они бы
разрушили нас и отдали на милость дикарей. Предоставьте это дело
мне и положитесь на то, что я все улажу должным образом. Мистеру Ванкуверу нужен
Мистер Роули сегодня. Теперь к нашей работе."Моя речь подействовала на мужчин двояко
совершенно по-разному. Некоторые, бросив покорный взгляд на мистера Ванкувера
, который с любопытством наблюдал за мной, были мгновенно удовлетворены; другие выглядели
немного смущенными и непокорными, и не были веселы в своем
послушании. Они казались немного встревоженными, как будто что-то могло
я был на ногах, и они не были проинформированы. Все это обострило мою
бдительность.

После дневной работы у меня возникли сомнения относительно того, следует ли мне сообщать об инциденте
Капитану Мейсону, который не присутствовал при этом. Я чувствовал, что
здесь работает что-то подпольное, и что мистер Ванкувер
был в центре внимания. Я мог бы сделать резерв на человека, расколотые невзгоды,
но я полагал, что г-н Ванкувере, возможно, поднялся в
на недели мы прошли в плен.

Оказалось, что у него было. Когда Кристофер пришел, чтобы провести со мной тренировку в
в тот день он принес тревожную информацию из леса рядом с лагерем.
Мистер Ванкувер и Роули, чтобы побыть наедине, ушли в лес.
после того, как я ушел в поля, они поговорили. Все, что Кристофер смог узнать
, это то, что мистер Ванкувер вел секретные переговоры с
королем, и что гонец из дворца ожидается в определенном
месте в лесу через час.

В тот день мой урок был коротким. Я отправил Кристофера к капитану Мейсону, чтобы он
доложил о том, что он услышал, и сказал, что я займу место капитана.
родной в интервью, если это возможно, полагаясь на полноту моей
маскировка в Сэнатра. Кристофер должен был быть рядом на всякий случай.

Бортик в месте, где Г-Ванкувер, чтобы встретиться с родной, я
его перехватил. Мне было больно видеть, потихоньку уверенность, с которой он
подошел. Между тем, я осознавал огромную опасность открытия
подлинный посланник, ибо я знал продольный искусство аборигенов,
хотя я вел г-н Ванкувере как далеко от встречи-место
надо. Но Кристофер, который приобрел врожденное лукавство, был бы
знаю, как справиться с любой неловкой ситуацией.

Открытие кажущегося предательства мистера Ванкувера так встревожило меня.
во время интервью у меня возникли некоторые сомнения в себе. Простое решение,
предложенное путем удушения человека в лесу, продолжало давить на меня с
опасным упорством. Мы считали само собой разумеющимся, что его интерес к
колонии был велик; никто не следил за его свободой, которую он
использовал в заговоре.

Я был в значительной степени собран к тому времени, когда мы сели на землю
. Находясь в полном неведении относительно того, что произошло раньше, я был
вынужден был соблюдать крайнюю осторожность, и вдобавок существовала некоторая опасность, что я
выдам себя или он обнаружит, что я не местный.

"Почему не пришел тот, другой мужчина?" - потребовал он в своей прежней безапелляционной
манере.

В замешательстве, не зная, какую степень владения английским языком следует
предположить, я дал какой-то неубедительный ответ, непоследовательность которого
он мог бы заметить, если бы был менее поглощен.

"Каков план короля?" спросил он.

"Сначала он хочет узнать твой", - ответила я.

Я была готова к его быстрому, наполовину подозрительному взгляду. "Он знает, чего я
хочу", - последовал резкий ответ.

- Другой туземец не знал. Он не смог толком рассказать королю.

"Это мой план", - продолжал г-н Ванкувере: "я делаю хорошие, сильные мужчины
думаю, что капитан Мейсон ничего не делает, но сидит и ждет нас
все, чтобы быть убитым. Это секрет. Парень по имени Хобарт - мой предводитель.
Молодые люди готовы уйти с ним из долины. Король прикажет
страже схватить их и отвести во дворец. Это позволит
избавиться от лучших бойцов в колонии ".

"На что, по мнению молодых людей, они пойдут?" Я поинтересовался.

"Какая разница, - раздраженно спросил он, - пока они
убрались с дороги?

"Король должен знать". Я был тверд.

"Я заставлю их думать, что они могут пройти мимо охраны; тогда они найдут способ
для колонии сбежать, и вернутся и расскажут мне".

"Но они не должны возвращаться".

Мистер Ванкувер молчал, и его нетерпение росло. "Вы отправите их
в ловушку?" Я настаивал. Снова его подозрительный взгляд. "Король
хочет, чтобы они вернулись?" он спросил.

"Я не знаю. Но ему нужен ваш план".

"Если они не вернутся, - объяснил мистер Ванкувер, - капитана Мейсона
обвинят в том, что он не знал, что они должны были уйти. Тогда его сила исчезнет.
Колония распадется".

Жуткого совершенства схемы охватила меня на минуту, но я
необходимо узнать, какие льготы ном Ванкувер ожидать от этой оптом
жертва.

"Чего ты хочешь от короля?"

"Обо мне, моей дочери и молодом человеке по имени Роули нужно позаботиться,
и..."

"Ты имеешь в виду, не убить?"

Он корчился и покраснела под вопросом, и под моим угрюмым
настойчивость.

Вместо ответа, он поспешил: "я покажу королю, как работать
золото, серебро, медь, алмаз, и другие мины, и как сделать многое
деньги из них. Я заключу договоры с другими странами, и построю
форты, и создам ему сильную армию. Все это должно быть сделано рано или
поздно, или остров будет взят ".

"Что делать с другими белыми людьми?" Спросил я.

"Король знает".

"Если я не смогу сказать ему, он отправит меня обратно".

Справившись со своим гневом, мистер Ванкувер сказал: "Король знает
что он сделал с другими потерпевшими кораблекрушение".

"Как вы думаете, что он с ними сделал?"

Он уставился на меня, теряя терпение, и ничего не сказал.

"Вы думаете, их отослали?" Я вернулся.

Его ярость прорвалась наружу. "Нет!" - воскликнул он, а затем внезапно оборвал себя.

"Значит, ты думаешь, они уже здесь?" Я въехал.

Он вскочил в гневе. "Скажи королю, чтобы он прислал мне человека, который не дурак!"
он бушевал.

"Я скажу ему", - спокойно сказал я, вставая и направляясь прочь; но он
остановил меня.

"Почему ты задаешь эти вопросы?" Сказал он более сдержанно.

"Король приказал мне. Он хочет знать, может ли он доверять тебе. Если ты хочешь, чтобы
этих людей отослали прочь, ----"

"Я не хочу! Это разрушило бы все. Они пошлют армии и военные корабли,
и..."

"Значит, держали здесь ... живым?"

"Конечно, нет! Они бы убили меня".

Я знал, что это будет ответ, который я добьюсь от него; и все же
возобновившееся желание придушить его было почти непреодолимым.

"Я скажу королю:" я сказал должным образом, и отворачивался, когда еще
идея пришла. "Может, он будет первым отправить человека из своего народа. Которые
ты хочешь, чтобы предстать перед молодым людям?".

"Тудор, помощник капитана Мейсона", - ответил он с ужасным
оперативность. "Тогда, как только молодые люди уйдут, я, моя дочь
и Роули уйдем, а я поговорю и составлю план с королем, пока
солдаты будут делать свою работу здесь".

Юмор, который я нашел в личном для меня повороте, который приняла ситуация
, поднял мой дух, и я подумал о чем-то другом.

- Король прислал вам что-нибудь о Лентале, своей веероносце?

- Я разговаривал с этим человеком о ней. Я знала, что есть какая-то тайна, о
ее и что она была близка к королю. Я спросил, что она будет послана
планы со мной".

Его привале разожгли мое беспокойство. "Что он сказал?"

"Что она ничего не должна знать об этом, иначе она раскроет заговор".

Мое сердце захлебнулось от бешеного стука. Я приобрел больше, чем потерял,
но мое сердце болело за Аннабель.

"Я должен идти", сказал я. "В следующий раз я вернусь, я пойду в свою хижину в
ночь. И больше не появляйся в этих лесах. Воинам----"

Он понял и, казалось, почувствовал облегчение. После того, как он исчез, я села.
в оцепенении, пытаясь разобраться в этой путанице. Роули участвовал в заговоре, но
Аннабел была невиновна.

Какой-то звук заставил меня поднять голову, и я увидел Кристофера и капитана Мейсона
, стоящих передо мной. На лице Кристофера было обычное отсутствующее выражение, но
Капитан Мэйсон был очень растерян, как будто он увидел то, что не
благо человеку, чтобы видеть. Она, казалось, съежилась в него.

"Прежде чем Кристофер вызвал меня", - тупо сказал он без каких-либо предварительных слов,
"он нашел туземца и отослал его прочь. Мы слышали каждое слово, которым
обменялись вы с мистером Ванкувером".




ГЛАВА VI.- Колдовство в руках.

_ Опасное настроение. Запутанная ситуация Аннабель. Героизм в смирении.
Обязанности. Чудо, сотворенное мягкостью. Предателям угрожает опасность._


Никто не проронил ни слова после того, как я оделся, и мы вернулись в
лагерь, но ходить капитана Мэйсона не хватало его обычной твердости. Что бы
он сделает? Нет никакого объяснения опрометчивости человека, сделанного внезапно
отчаявшись, я вспомнила охватившее меня искушение придушить
. Очевидно, что в данный момент мы с Кристофером не должны оставлять его одного
ни на минуту. Мое воображение нарисовало эту сцену: капитан Мейсон,
собрав колонию, коротко сообщает им, что мужчина среди них был
был пойман на месте заговора с целью уничтожить нас, повернувшись против мистера
Ванкувер и указал на него как на преступника, приказав мне отчитать
отряд и повесить негодяя в присутствии толпы; и
Аннабель - Могли бы мы с Кристофером остановить наводнение сейчас, пока плотина разрушена?
напрягается? Я не боялся; нужна была рука повнимательнее.

Мы пошли в нашу хижину. Капитан Мейсон сел на табурет. Кристофер
дал ему немного воды, которую тот с жадностью выпил. Многозначительно взглянув на
Кристофера, я вышел из хижины.

У меня был хороший предлог привести Аннабель именно сейчас; я обещал Било
, что он должен ее увидеть. Было необходимо заручиться согласием капитана Мейсона
и я не сомневался, что он согласится со мной в том, что дружба
между ней и Ленталой могла бы способствовать решению наших проблем
чем все наше мужское остроумие и бойцовские способности.

Я размышлял о необычайных осложнениях, в которые была бы вовлечена Аннабель
, и о смягчающем давлении, которое она помогла бы оказать
на капитана Мейсона. Непосредственной опасности со стороны мистера Ванкувера не было. Он
уютно лежал у меня на ладони.

Аннабель хлопотала по лагерю.

"Где Кристофер?" она весело спросила. "Пришло время для него, чтобы сделать
пожар на ужин".

"Капитан Мейсон него", - ответил я. "Не хочешь пойти со мной и призываю
наш президент?"

"Я?" - удивленно.

"Да".

Румянец залил ее щеки, но она колебалась лишь мгновение.

"Отцу будет все равно, я знаю", - сказала она и начала со мной.

Она была с непокрытой головой, и колдовство сумерек витало над ней.
ее. В отдалении запел глубоким монотонным водопада. Сонливость
щебета объявил, что занят людишки деревьев была
содержание после своего повседневного труда. С берегов ручья поднимался рокот.
приятный шепот между водой и камышами. Легкое движение
воздух раскачивал благоухающие кадильницы на деревьях, и каждый цветок источал, как
благоухание солнечного света, наполнившего его чашу. Было хорошо снова оказаться
таким образом, бок о бок с Аннабель.

Я объяснил ей план завтрашней встречи с Било и убедил
ее в важности сохранения этого в секрете. В ее молчаливом согласии было ликование
тихого ребенка, но она, должно быть, недоумевала, почему ее
отец не должен был знать.

"Приключение!" - воскликнула она. "И тайна! Это восхитительно. Знаете ли вы,
мужчины, обладающие такой свободой, насколько угнетающе сидеть взаперти в
этом лагере?

Я не подумал об этом и был удивлен. Аннабель всегда была
жизнерадостной, и я не наблюдал за другими женщинами.

"Разве это не жизнь, - спросил я, - чтобы мужчины работали, а женщины ждали, чтобы мужчины
осмеливаться и терпеть женщин?

"Да, - ответила она, глядя на меня с улыбкой, - но разве это не
пережиток дикости?"

"Возможно", - ответил я. "И все же Лентала, дикарка, кажется в своей
независимости решившей некоторые современные женские проблемы. Я надеюсь,
вы скоро с ней познакомитесь. Тогда вы и она можете сформулировать-код
секс. Мы собираемся, чтобы увидеть капитана Мейсона для того, чтобы добиться его согласия на
ваша встреча ее брата. Поэтому вы должны проявить свою самую утонченную любезность к
нашему президенту.

"Я... я боюсь его", - заявила она с некоторым трепетом.

"Почему?"

"Потому что он суров, молчалив, холоден и..."

"Это все на поверхности. Морская подготовка дала ему это.
Под этим скрывается женская мягкость и доброта. Доверяй ему. Ищи в нем
лучшее и игнорируй все остальное. Как раз сейчас он обеспокоен и нуждается в
всем солнечном свете, который ты так хорошо знаешь, как дарить ".

Она благодарно улыбнулась, но в ее вопросе слышалась озабоченность:

"Беспокоюсь! Случилось что-нибудь особенное?"

"Нужно было что-нибудь особенное? У него большие обязанности".

Аннабел молчала, не осмеливаясь, я знаю, задавать больше вопросов. Она
это открыло моему пониманию, какими были женщины из нашей партии.
терпеливо и молча страдали в течение тоскливых недель, которые они провели в тюрьме.
их держали в тюрьме. Аннабель, должно быть, вынесла больше, чем кто-либо другой; и все же
она выдержала свое сердце и голову. Страх, должно быть, сидел на ее
подушка за счет множество долгий час ночи, но ее душа вышел вперед
с восходом солнца.

Кристофер сидел на лавочке у избы.

"Кристофер! - воскликнула Она, - огонь еще не принято," но не было никакого
ворчали в ее радужная улыбка.

"Нет, мэм", - ответил он, поднимаясь, но стоит на месте.

"Иди и приготовь это сейчас, пожалуйста", - сказала она.

"Все в порядке, Кристофер?" Тихо спросила я.

В его медленном кивке сквозило сомнение. В манере Кристофера всегда присутствовало
предположение, что речь в значительной степени была глупым баловством, и что животные
, кроме людей, могли понимать себя без нее.

Он принес восхитительный напиток, который приготовил из диких фруктов, и
с весьма любезным видом угостил Аннабел. В ее голосе звучала музыка благодарности.

Аннабел бурлила от острот и болтовни. Вскоре мое встревоженное ухо
услышало внутри какое-то шевеление. Я знал, что мужчина залечивает свою рану в сумерках.
был осведомлен о вторжении, и что он понял и возмутился моей уловкой
позвав Аннабель разоружить его.

"Кристофер", - сказала она, протягивая ему тыквенный сосуд, из которого она пила
, - "Пожалуйста, пойди разведи огонь и приготовь ужин. После этого,
найди отца; попроси его прийти сюда за мной".

Кристофер безмолвно переспросил меня, и я кивнул. Он заковылял прочь.

"Выходите и присоединяйтесь к нам, капитан Мейсон!" Я позвал.

Это не оставило ему выбора. Любезно опустившаяся темнота скрыла серость
его лица. Налет дряхлости лег на него, когда он вышел наружу и
встретил Аннабель с жесткой и величавая вежливость, потому что он был робок с
женщины из высшего мира. Нестационарность в своей манере удивил
Аннабель, чьи симпатии были заинтересованы и быстрый. Я подготовил ее, и,
хотя она, очевидно, была шокирована, она смело встретила ситуацию.

После некоторой общей беседы, которая была направлена мной на то, чтобы показать
страдания Аннабель, ее мужество и готовность помочь, я увидел, что капитан Мейсон
смягчился. Затем я изложил ему план, касающийся Аннабель и
Било. У него перехватило дыхание, и он уставился на меня в
изумление сквозь мрак. Абсолютная уверенность, с которой я попросил
его согласия, намек на то, что ее благоразумию можно доверять, и
небрежное замечание о том, что Кристофер одобрил эту идею, возымели эффект. Аннабель
порывисто поднялся, схватил его за обе руки, и признал себя:

"Пожалуйста, отпустите меня, капитан Мейсон. Кто знает, что хорошее не может прийти в
это?"

Я не думаю, что она заметила, как у него перехватило горло. Это было окончательно
лед был сломан.

"Да, ты можешь идти. Но ты будешь делать только то, что одобрит мистер Тюдор?"

- Абсолютно ничего, капитан Мейсон. Благодарю вас.

Она отпустила его руки и повернула ко мне сияющее лицо. Жалость к ней
захлестнула меня. То, что она и ее отец, между которыми была
такая сильная привязанность, тайно двигались в противоположных
направлениях, обманывая друг друга, было ужасно. Ни один человек
восприятие не могло предвидеть исход, и это вызывало у меня беспокойство, которое
она, должно быть, смутно видела.

"Ты не выглядишь довольным!" - сказала она в изумлении.

"Я слишком счастлив для всего веселия, друг мой, - сказал я. - и пусть все
добрых ангелов помочь вам-и защитить вас!"

Она услышала в его голосе нотку торжественности и повернулась к капитану Мейсону.

"Неужели наше положение настолько серьезно?" спросила она его с легкой дрожью в голосе
.

"Для такого храброго сердца, как твое, в жизни не может быть серьезных опасностей", - ответил он
.

Ном Ванкувер подошел. Я чувствовал, тигриный стелс в нем. Все
опасность от немедленного столкновения между ним и капитан Мэйсон был
изгнан Аннабель, но я знал, что в будущем опасностей. Я был
рад, что мы с ней стали партнерами в тайнах и требованиях
обороны. С таким союзником, как Кристофер, и таким режиссером, как
Капитан Мейсон, мы могли бы рассказать о себе.

Капитан закаленные, когда г-н Ванкувер пришел. Этот джентльмен игриво
Аннабель ругал за то, что сбежал, и был слишком приветлива к
молчит, не отвечает матрос. Вскоре он засунул руку Аннабель под его
руки и уходит.

"Всего лишь слово, мистер Ванкувере", - сказал капитан Мейсон таким тоном, что перестал
мое дыхание.

"Ну?"

"Этим утром я случайно стал свидетелем сцены, которая мне не понравилась.
Я хочу, чтобы вы услышали приказ, который я отдам мистеру Тюдору". Его голос был
зловеще тих.

- Мистер Тюдор, - продолжил он, - прикажите Роули присоединиться к полевой команде.
завтра. Если он показывает малейшего стеснения, в кандалы его и
послать за мной. Там веревку на шею любому мужчине, который подрывает
дисциплина этой колонии".

Аннабел вздрогнула и пошатнулась на месте. Ноздри ее отца раздулись
в презрительной улыбке; но, видя ее состояние, он схватил ее за руку
, успокоил словом и молча увел прочь.




ГЛАВА VII.--Секреты На Двоих.

Странная встреча библиотеки Аннабель и Beelo. Жестокий капитан Мэйсон
Решение. Я расскажу романтическую историю и сделать предположение по происхождению Lentala это._


В тот вечер у нас с КАПИТАНОМ МЕЙСОНОМ состоялся серьезный разговор в нашей хижине.

"Ни на минуту не думайте, - сказал он, - что мои намерения в отношении
Ванкувера были нарушены из-за красивого женского лица".

"Но она очень мила", - вмешался я, стремясь отвлечь его мысли
от какой бы цели он ни преследовал.

"Это так, как принято думать". Я не смог сдержать улыбку на его
ungraciousness, особенно когда я увидел, что Аннабель влияние на него оказали
нарушениями его откровенность. "Если уж на то пошло, - продолжил он, - ее отец
слепо планирует ее уничтожение". В ответ на мой взгляд он объяснил:
"Как может человек позволить своей алчности и трусости выставить себя таким дураком!
Разве он не видит, что король использует его как инструмент для дезорганизации и уничтожения
лагеря, включая его самого и его партию?"

Я знал, так же хорошо, как знал свои собственные мысли, что ужасное предчувствие
участи хуже смерти для всех нас лежало на нем, как и на мне; но мы
не осмелились высказать это вслух. Оба видели наивное несоответствие
между желанием короля, чтобы остров не был обнаружен, и
его обещанием отослать нас по одному, и мистер Ванкувер тоже это видел. НЕТ
иностранец сбивается на острове никогда не покинуло его, и никто, кроме наших
колония была сегодня жива в ней. Но в каком ужасном образом, если бы они были
утилизировать? И почему нас так долго щадили? Мы были пленниками.
почти два месяца.

Ли эти опасения и домыслы преследовали другие колонии мы
оба были осторожны, чтобы не спросить, и подскажут в подавлении каждый
неудобно намекнуть. Капитан Мейсон и я понимали, что совершенная
сплоченность нашей колонии, учитывая нашу значительную численность, давала
единственную надежду на нашу безопасность; и мистер Ванкувер втайне планировал
уничтожить наше единственное средство защиты.

Мы сидели в тишине после последней речи капитана Мейсона. Он
нарушил ее, сказав:

"Ситуация сложная. Ваше вмешательство в заговор Ванкувера и
Увольнение Кристофером туземца требует, чтобы мы организовали встречный поезд.
Король сделает вывод из того, что Кристофер сказал туземцу, что мистер
Ванкувер бросил свою схему, чтобы предать колонии, и что мы
решив держаться вместе и бороться до конца. Я представляю, что
местные жители с нетерпением ждут жертву. Что вы предлагаете, мистер
Тюдор?

"Полагаю, мне следует продолжить играть роль королевского эмиссара и
сообщить мистеру Ванкуверу, что отправка молодых людей откладывается.
К счастью, мы это предотвратили".

"Мы ничего подобного не делали", - заявил президент. "Они должны
выйти".

От изумления я замолчал.

"Они должны выйти", - он снова врезался в меня.

"К их уничтожению - и нашему?" Я спросил.

"Нет. Но они должны пойти и понести свое наказание. Тогда они услышат
от меня. Вы можете устроить это через местного мальчика и его сестру. Пусть
она проследит, чтобы их хорошенько выпороли и отправили обратно в колонию. Она
наш друг.

"Это немыслимо", - запротестовал я. "Риск слишком велик. Лентала
не может..."

"Не стоит недооценивать ее. Вы получили инструкции, сэр. Он поднялся.
- Я буду под рукой завтра, когда вы будете созывать людей на поле боя.

Я поднялся и стоял лицом к лицу с командиром, а не с союзником. После
минутной борьбы с отчаянно мятежными эмоциями я осознал свою собственную
абсурдность и внезапно ушел, не сказав ни слова, чтобы бороться за терпение и
мудрость под звездами.

*****

Улыбающаяся легкость, с которой Роули шагнул вперед, когда я позвал его по имени
встреча с остальными на следующее утро могла бы обезоружить меня, если бы я не уловил
понимающий взгляд между ним и мистером Ванкувером и не понял, что это
означало. Я боялся за Аннабель, но она так и не появилась.

В тот день Роули добросовестно работал в поле, но я заметил, как украдкой
время от времени он разговаривал с некоторыми мужчинами, и я отметил
всех, к кому он таким образом благоволил. Ни у кого из них не было виноватых манер, хотя
они их скрывали. Это было доказательством проницательности мистера Ванкувера в
составлении заговора.

*****

В тот день днем Аннабель встретила Кристофера за пределами лагеря и пришла с ним.
от него к Било и мне. Мальчик выказал странное беспокойство, когда они приблизились.
и, надвинув шляпу на глаза, остановился в неловком замешательстве.
Это озадачило меня, потому что ему не терпелось увидеть ее. Охваченная
волнением, Аннабел была поразительно красива, и, хотя была одета в
более грубый из двух костюмов, которые она спасла с места крушения, выдавал
в каждой черточке сквозила чистокровность, какой она и была. Увидев замешательство мальчика,
она пощадила его, давая ему не более, чем взглядом и улыбкой с ней
теплым рукопожатием, и беззаботно сказала мне, как она протянула изысканный
орхидея:

"Посмотри, что я нашел по дороге. Разве это не прекрасно!" Я взял его и начал было
нащупывать, чтобы воткнуть в петлицу на лацкане, когда она подошла ко мне
и с искренним товариществом поправила его, заметив при этом:

"Он очень похож на свою сестру, но меньше ростом и не такой красивый и
грациозный". Она не знала, что он понимает по-английски.

"Я благодарю вас ... за Lentala," он сдержанно сказал, глядя на нее, как его
глаза начали гореть.

- Ах, - вскричала Аннабель в веселым удивлением. "Но ты слишком хорош собой"
для мальчика, Било!

Он не улыбнулся, но изучал ее с приводящей в замешательство серьезностью, и
перевел взгляд с нее на меня, как будто ожидая чего-то, о чем я догадался
между мной и Аннабель было тайное взаимопонимание, которое могло означать
насмешку над ним. Я увидел, что Аннабель была невинно зевнул в
неправильное начало. Очевидно, приятно, что парень ожидал от
встреча сбился с пути.

Как будто слова были вырваны у него поразительной картиной, которую нарисовала
Аннабель, он сказал бесцветным голосом:

"Ты красивее, чем Лентала".

"Послушайте, как он нелояльен к своей сестре!" со смехом воскликнула Аннабел, но
Я видел, что поведение мальчика испытывало ее самообладание. "Пойдем!" - добавила она.
"давай будем друзьями, потому что мы с Ленталой друзья, и я хочу, чтобы ты рассказал
мне о ней". Она умоляюще протянула руку, как капризному ребенку
.

Но он проигнорировал ее и опустил голову так низко, что поля шляпы скрыли его
глаза. Аннабель посмотрела на меня с вопросительным удивлением, но прежде чем я успел
что-либо сказать, будучи таким же пораженным, как и она, Било, не поднимая
головы, спросил наполовину угрюмо, наполовину повелительно:

- Вы с ... Чозефом давно знаете друг друга?

"Год или около того", - быстро ответила Аннабел, стремясь показать ей свое
дружелюбие. "Он был очень добр. Я стала искусной наездницей под руководством
его учителя, и мы вместе танцевали и совершали долгие прогулки по окрестностям
. Он знает очень много интересного. Видите ли, он получил
образование в Вест-Пойнте, где молодых людей готовят на офицеров
нашей армии, и участвовал в войне, и...

Beelo вломился с подбрасыванием голову и смеется так, что звучало
как насмешка.

Аннабель открыла глаза и посмотрела в удивлении от мальчика ко мне. Она
не смеется сейчас; тревога закрадывалась в ее лицо. Я мог думать о
нечего сказать, но был уверен, что два прекрасных душ бы найти
сторону.

Не поднимая лицо к Аннабель, Beelo медленно оглянулся на меня,
и уставился на меня серьезно и молча. Печаль прокралась в его глазах, и
с ее упрекать. Тайну он прикоснулся ко мне, как я уверенно возвращается
его взгляд.

А он не говорил, я делал. "Било, - любезно сказал я, - я не понимаю"
ты, и мне не нравится твое поведение. Ты хотел видеть Аннабель. Чтобы доставить удовольствие
она любезно взяла на себя труд прийти и старалась быть дружелюбной с вами.
Но ты обращаешься с ней грубо. Ты недостоин прикоснуться к ее руке.

Он вспыхнул и застыл. На мгновение он задохнулся от страсти; затем,
сцепив руки за спиной и запрокинув голову и плечи,
он громко сказал, при этом его ноздри затрепеталикрасный:

"Нет! Я недостоин прикоснуться к ее руке! Я рад этому! Ты передаешь прекрасные
слова Лентале, у которой нет ни одного белого друга в мире! Затем ты
приводишь белую девушку в Било, чтобы Било увидел, насколько они разные.
и возвращаешься, чтобы опозорить Ленталу. Верхом! Танцуя! Гуляя! Ах, Било - это
маленький дурачок, - дурачок не больше жабы! Но он может быть полезен, - он
тоже может сделать из Ленталы дурака! И Лентала может быть полезен. Она может обмануть
Короля Рангана. Она станет орудием в руках белых людей, которые хотят
уйти! Он остановился, затаив дыхание, но в его поведении было больше отчаяния, чем гнева
.

Аннабель сильно побледнела. Она посмотрела на меня с новым изумлением, а
затем шагнула вперед, схватила Било за руку и силой повернула его, чтобы он посмотрел
ей в глаза. Вздрогнув, она выпрямилась, странно посмотрев на меня,
как будто вспыхнул яркий свет.

"Это недоразумение", - спокойно сказала она Било и мне, когда она
извиняющимся тоном держала дрожащую фигурку. Обращаясь ко мне, она добавила: "Вы и
Кристофер, пожалуйста, отойдите. Я тебе скоро позвоню".

Мы уехали, а когда обследование и вне пределов слышимости, я дал Кристофер посмотреть
интересно расследование. Он моргнул и с любовью на меня, как собака на своего глупого
мастер.

"Что это значит?" Спросил я.

"Что это значит, сэр?"

"Да".

"Вы спрашиваете меня, сэр?"

"Конечно".

Он отвел взгляд, но не так, чтобы слушать, хотя тайна
, казалось, требовала этого. Я случайно не вспомнила, что он был самым
галантным и наименее назойливым человеком, которого я когда-либо знала.

"Хорошо, я скажу вам, сэр", - сказал он наконец в своей неторопливой, мягкой манере;
"все будет в порядке".

Так, по-видимому, и было, когда Аннабель перезвонила нам, потому что эти двое
дружелюбно болтали, сидя на земле. Серьезная ошибка Аннабель,
которым она поставила под угрозу мои планы, был обращен ею в превосходную пользу
.

Кристофер ждал, чтобы проводить ее обратно в лагерь; он хотел вернуться,
для Beelo сообщили мне, что были вопросы, которые он хотел бы
скажи нам сам. Расставание между ним и Аннабель была дружелюбной и провел
обещают, но лицо Beelo была не совсем безоблачной. Держа Аннабел за руку
и глядя ей в лицо, он сказал с легкой грустью:

"Ты бы понравилась кому угодно".

Аннабел покраснела и, смеясь, отвернулась.

"Я очень скоро снова увижу тебя!" - крикнул мальчик.

Аннабель повернулась и с улыбкой послала ему воздушный поцелуй. Парень стоял и долго смотрел
туда, где она терялась среди деревьев.

- Она тебе нравится, Било? - Спросил я.

К моему большому удивлению, уголки его рта слегка опустились.

"Она очень милая", - мягко сказал он.

"Разве из-за этого стоит грустить?"

"Да. Лентала никогда не сможет быть такой милой и прекрасной".

"Она такая же милая и прекрасная, как Аннабель, и... и... как бы это сказать
? - более обворожительная".

Его лицо было отвернуто, и он молчал. Через некоторое время он повернулся ко мне,
и сказал, пристально наблюдая за мной:

"Но она принадлежит к вашему виду, вашему миру".

"Мое сердце находит себе подобных, и это мой мир". Он снова отвернулся.
Пытаясь найти причину, почему все это имело для него значение, или почему он
, казалось, в какой-то мере обижался на Аннабель, старое подозрение, которое
поселилось в уголке моего сознания, всплыло наружу. Поразительная разница
между Ленталой и ее братом, с одной стороны, и туземцами - с другой.
должно быть, есть какое-то особое объяснение, а у Било, должно быть, есть секрет, который
у него были веские причины хранить. Кристофер и я, вероятно, были
единственными белыми мужчинами, которые прикоснулись к своей жизни, и в них было то, что
который знал и требовал своего. Это было голодное требование и ревность.
Видеть желаемое общение предметом более давних притязаний, таких как
Аннабель, было нахождением барьера. Я решил разузнать эту
тайну косвенными средствами.

"Душа, которая находит себе подобных, находит свой мир, Било", - сказал я, - "и
души не имеют ни расы, ни цвета кожи. Хотите послушать странную
маленькую историю?

"Да!" - с готовностью ответил он.

Я сел, и он сел лицом ко мне, явно заинтересованный.

"Давным-давно белый человек - без сомнения, джентльмен - находился на корабле, который
бороздил моря. Разразился сильный шторм. Его корабль потерпел крушение,
и его выбросило на берег прекрасного тропического острова. Это было
постановлено местными жителями, которые ревновали к своей стране, что его
постигнет участь всех, кого занесло до него к этим
берегам. Но по какой-то причине - возможно, когда-нибудь это будет другая история - он был
пощажен, и король дал ему жену из числа местных девушек. Двое
у них родились дети, девочка, а позже мальчик; но их отец
так сильно впечатлил их своими расовыми особенностями, что они
были в неудачном положении, - в некотором смысле изгои, и, возможно, в
опасности для их жизней, из-за глубоко укоренившейся местной ненависти к
белой крови. Итак, король, пощадивший этого человека, взял их под
свою защиту, и поскольку у королевы не было детей, она любила их как своих
собственных. Но со временем, когда дети выросли, белая кровь в них начала
жаждать себе подобных и шептаться о далекой стране, откуда она пришла
. Таков путь природы. Она нас отпустит просто так далек от плана на
который она начала с нами, а затем она отправляет голос говорят, что глубоко внутри
США. Мы можем сначала не понять, о чем там говорится, но...

"Просто страстное желание?" Спросил Било

"Всего лишь это. Мы чего-то очень сильно хотим, но не знаем, чего именно. Мы
неудовлетворены. Это приходит в молодости, когда приливы и отливы жизни текут свободно,
и до того, как душа полностью пробудится. Позже, когда оно созреет и
размякнет, оно найдет себе подобных и поселится где угодно...

"Через некоторое время. Но сейчас!" - потребовал Било.

Я с улыбкой проигнорировала его слова и вернулась к рассказу.

"Наконец сестра повзрослела, а брат почти
возмужание. Гораздо большая компания белых людей, чем когда-либо прежде.
оказавшиеся на острове, подошли к его берегам. Девочка и мальчик были
избалованы королем, и они во многом поступали по-своему. Девочка потребовала
, чтобы король взял ее с собой посмотреть на потерпевших кораблекрушение. Это был голос
в ее сердце.

Било кивнул, а затем нервными пальцами начал плести домик из веток
на песке.

"Тебе нравится эта история?" Я спросил.

Он удивленно поднял глаза. "И это все, Чозеф?"

"Разве этого недостаточно?"

Он глубоко вздохнул. "Она пошла туда только для того, чтобы увидеть их?" - сказал он.

Я улыбнулась, глядя в его блестящие глаза. "Я расскажу тебе остальную часть истории"
как-нибудь в другой раз, - заметила я, довольная, потому что ни в одном пункте
он не раскритиковал мою догадку. "Есть одна вещь больше", я пошел дальше. "О
конечно, дети, усыновленные в родном платье, но кровь их отца
в них был светлее родного цвета, и которую необходимо преодолеть."

В его глазах разгорелось ярче; его губы упали. Нет
движение в его теле.

"Парень, как ты научился пятно, нежную кожу и хорошо, что оно похоже
туземца?"

С этими словами я схватила воротник его блузки, чтобы разорвать его и увидеть
настоящий цвет его груди, прежде чем он успеет помешать.




ГЛАВА VIII. - Отваливающийся край.

_ Ужас Било перед судьбой, уготованной нам. Мой переодетый визит к мистеру
Ванкувер. Драматический вызов Аннабель и то, как она была унижена._


БИЛО отпрыгнул и помчался в лес, как будто за ним гнался сатана
. Это не вызвало у меня беспокойства. Я собрал его ветки и начал
усердно плести хижину.

Булькающий смех заставил меня поднять голову. В двадцати футах от меня, в направлении
напротив того места, где исчез Било, я увидел его лежащим на
земле, задрав пятки и подперев щеки руками,
озорно смеющимся надо мной.

"Ты еще не ушел?" Спросила я. "Кристофер скоро придет, и я должна
сначала тебе кое-что сказать".

Он встал, осторожно подошел и остановился на безопасном расстоянии. Я
иногда спрашивает, Может ли любой другой человек мог бы рассчитаться с ним за
все. Негодяй знал, что я до смешного люблю его.

"Что вы хотите мне сказать?" - спросил он, подкрадываясь ближе и
презрительно рассматривая мои усилия по строительству хижины.

В нескольких словах я откровенно рассказал ему о своем опыте работы сенатрой с мистером
Ванкувер. Он слушал поглощенный и ошеломленный.

"Я не знал", - выдохнул он. "Я рад, что ты рассказал мне. Ты доверяешь мне,
не так ли?"

"Доверяю тебе, Било? Я когда-нибудь терпел неудачу?"

"Нет, но ты всегда думаешь о своем народе, никогда о Лентале и
Било".

"Вы научили меня думать о тебе и Lentala, иначе я никогда бы не
рассказывал тебе о мистере Ванкувере и его сюжет. Но разве вы не видите? Король
использует мистера Ванкувера, чтобы разрушить нашу колонию, Било," воспитывая себя в
агрессивная серьезность. "Ты говоришь о том, что я доверяю тебе. Я уже вверил
свою жизнь и более двухсот других жизней в твои руки. Но ни на
одно мгновение ты никогда не доверял мне".

Он был глубоко задумчив и расстроен. Прежде чем я успел спросить его о
причине, подошел Кристофер.

"Что-то произойдет очень скоро", - сказал Било. "Кристофер, что
ты сказал туземцу, который приходил повидаться с мистером Ванкувером?"

Кристофер изобразил самую глупую манеру, Било потянулся, поднял палку
и пригрозил ему.

"Ты знаешь, что я сказал. Теперь отвечай - быстро!"

"Я?"

"Я?" - передразнил Било и ударил его. Самое близкое к тому, что я когда-либо видел.
затем на лице Кристофера появилась улыбка, а в глазах блеснул огонек.

"Я вам скажу", - ответил он. "Я сказал ему, что г-н Ванкувер никогда не
хочу увидеть его больше нет". Это была очень длинная речь для Кристофер.

"Что случилось?" нетерпеливо потребовал Beelo.

"Я сделал это так на него".Кристофер скрестил свои глаза и сделал
гримаса на Beelo. Этот поступок был настолько неожиданным и ужасающим, что Било
в тревоге отшатнулся, а затем покатился по земле от смеха.

Он сел. "Что этот человек сделал потом?"

"Сюда". На лице Кристофера появилось выражение изумления и страха.

"Что потом?"

"Он убежал".

Било задумчиво кивнул и сказал:

- Король подумает, что мистер Ванкувер передумал. Очень хорошо. Теперь он
не будет больше ждать. Он потребует одного из ваших людей.
Его манеры были серьезны.

Он был удивлен, когда я сообщил ему о решении капитана Мейсона
разрешить молодым людям покинуть долину и что Лентала
должна позаботиться о том, чтобы их вернули обратно, - у меня не хватило духу сказать
что-нибудь о грубом обращении с ними со стороны туземцев.

"Я скажу ей", - пообещал он. "Я думаю, она справится".

"Но ты уверен?" - С тревогой спросила я.

"Не волнуйся, Чозеф. Вы слишком серьезны, чтобы быть счастливым. Давайте поговорим о том,
первый человек, чтобы выйти, когда царь посылает за одним. Желаете ли вы, мистер
Ванкувер идти?" Возник вопрос, с острым взглядом.

"Нет, если его будут подвергать его опасности, или дать ему возможность
заговор против нас."

Beelo взгляд стал подозрительным. "Что ты ему должен, что он не
подвергаться опасности?" спросил он.

Видя тренд на его вопрос, я был раздражен, и сурово сказал:

"Это мое дело, и я не буду это обсуждать. Если что-то случится
мелочное и злобное в вопросах жизни и смерти, которые мы планируем,
Я остановлю все прямо здесь, или потребую, чтобы Лентала отправила
пригласите ко мне кого-нибудь другого, если она не сможет прийти".

Било удивленно уставился на меня. Он вопросительно повернулся к
Кристоферу и увидел более мягкие, но от этого не менее укоризненные глаза. Для
секунду он барахтался между обидой и неуемная хорошо-природа,
а потом со смехом бросил горсть песка на Кристофера.

- Чозеф! - воскликнул он. - Я ничего не имел в виду, правда, ничего не имел. И
Я буду хорошей". После раздумий он спросил: "Кто лучше-ном Ванкувер
друг?"

"Человек по имени Роули".

"Вы думаете, он знает план г-Ванкувер?"

"Он, конечно, хочет".

"Тогда пусть он будет первым".

За всем этим скрывалась тьма, но умные глаза Било были
светом впереди. Несомненно, его ум работал быстро, но его
речь была медленной и прерывалась паузами. Очевидно, они с Ленталой
выполняли серьезные задания и отчаянно рисковали, природу которых я не мог
даже предположить. Должно быть, их побуждал к этому какой-то глубокий мотив.

"Когда его заберут из долины", - сказал Било после паузы, - "Я хочу, чтобы ты и Кристофер тоже ушли со мной.
Ты пойдешь?" - спросил я. "Я хочу, чтобы ты и Кристофер пошли со мной". Ты пойдешь?"

"Мы сделаем все, что ты пожелаешь, Било".

"Как местные".

"Хорошо".

"Это будет очень опасно".

"Это ерунда".

- Ни одна душа не должна знать, кроме вашего капитана. Только не Аннабел, заметьте!
он резко добавил.

- Конечно, нет.

"И вы оба обещаете, что, если вашим жизням будет угрожать опасность, вы постараетесь
никого не ранить и не убивать, за исключением самого крайнего средства?"

Мы обещали.

"А теперь, - сказал Било, - я хочу, чтобы Кристофер немедленно отправился со мной, и мы
сделай плот. Когда мы выберемся из долины, это будет по реке
.

"Со всем этим я полностью согласен, дорогой младший брат, - твердо сказал я, - но
некоторые вещи необходимо понять. Первое - никто не должен пострадать.
ни один человек, которого по приказу короля заберут из долины.

- Ты мне не доверяешь, Хосеф, - ответил он с обиженным видом.

"Гораздо больше, чем ты доверяешь мне", - мягко, но решительно сказал я. "Пока
Я знаю, что мудрость и благородная цель заложены в каждом вашем с Ленталой плане и действии.
На мне лежит большая ответственность, и я знаю, что четыре головы
в этом деле это было бы лучше, чем двое. Я не имею права действовать в темноте.
и я требую знать, каковы планы.

Боль на лице Било усилилась, но обиды не было.

"Дело не в том, что я не доверяю тебе, Чозеф", - сказал он с мольбой в глазах
.

"Тогда в чем дело?"

Он выглядел затравленным и выпалил:

"Именно для этого вы с Кристофером и едете со мной - чтобы уберечь от
вреда человека, за которым пошлет король, и..."

"В чем опасность для него?" Я настаивал.

"Я не знаю! Я могу только представить!" страстно сказал он. "Это
ужасно. Я думаю, ты понимаешь. И ты должен обсудить с Ленталой планы
спасения колонии.

Я собиралась продолжить разговор, но взгляд Кристофера
остановил меня.

"Прости, что причинил тебе боль, дорогой младший брат". Я взяла его за руку.
"Ты простишь меня?"

"Да", - с улыбкой.

Он встал, и его облегчение было омрачено тревогой. Это расставание было
первым печальным. Я тоже встала, и мальчик посмотрел мне в лицо
.

"Я доверяю тебе, - сказал он, - доверяю тебе свою жизнь и жизнь Ленталы,
и жизни многих других".

- Да, и ты найдешь меня достойным, дорогой младший брат.

"Я знаю". Он убрал руку, взял руку Кристофера и прижал ее
к своему боку и заглянул глубоко в его глаза. "Ты любишь меня, старина
Кристофер?"

"Я?"

Било нежно хлопнул Кристофера по щеке.

"Ответь! Ты любишь меня?"

"Да".

- Кристофер, - внушительно, - если бы моя жизнь была в опасности, и ты мог бы
спасти меня, отдав свою собственную жизнь, ты бы сделал это?

- Я?

- Можешь не отвечать, если не хочешь.

- Да, я готов умереть за тебя.

Во взрыве смеха Било опустил свою большую голову и прижался к ней щекой
. "Что за нелепый старина Кристофер!" - воскликнул он. "Пойдем".

Он отступил назад и снова повернулся ко мне.

"Чозеф, еще кое-что! Как королевский посланник, вы снова увидите мистера
Ванкувера?"

"Да, если пожелаете."

"Так-то лучше. Скажи ему, чтобы он отправлял молодых людей, когда ему заблагорассудится,
и чтобы они воспользовались проходом, по которому вы вошли в долину".

"Я понимаю".

"Это все. До свидания. Он медленно пошел прочь с Кристофером, и
впервые я заметила, что он выглядел так, словно нес тяжелую ношу
для его силы.

*****

Изложив суть дела капитану Мейсону, я подготовил свою маскировку и
в тот вечер навестил мистера Ванкувера. Они с Роули жили в одной хижине.;
Аннабел спала в соседней. Ранее я позаботился отметить, что
поскольку Аннабель помогала молодой матери по уходу за больным младенцем,
она вряд ли помешала бы моему визиту.

Двое мужчин были поражены, когда увидели, что я молча стою перед ними
. В тусклом свете лампы с ореховым маслом я увидел, как лицо Роули побледнело, и
Я задавался вопросом, как он перенесет испытание, ожидающее его за пределами долины.

"Ну?" - нетерпеливо спросил мистер Ванкувер.

Проинструктировав его относительно отправки молодых людей, я сообщил
он сказал, что король почти готов принять мужчину, и добавил, что Роули
был бы приемлем. Мистер Ванкувер был разочарован тем, что он сам
не смог пойти, но бодро сказал:

"Конечно. Мистер Роули будет рад поехать".

Я наслаждался смятением молодого человека. Не таков мистер Ванкувер.

"Ну, чувак, это возможность всей жизни!" он заявил Роули.
"Опасности нет. Король предоставит охранную грамоту, не так ли?" - спросил он.
добавил, поворачиваясь ко мне.

"Полагаю, да. Иначе твой друг не смог бы найти дорогу.

- Конечно! Соберись, Роули, и поблагодари свои звезды за то, что они тебе помогли.
форчун. Тебе будет что рассказать мне, когда ты вернешься. Несмотря на
все свои ободряющие манеры, мистер Ванкувер не мог скрыть презрения.
Мне он сказал: "Передай королю мою благодарность. Скажите ему, что его любезное предложение принято
с благодарностью и что мистер Роули будет готов в любое время.

Роули был синевато-белым.

"Очень хорошо", - слабым голосом произнес он. "Я полагаю, мне придется уйти, но кто знает
что на самом деле со мной будут делать? Я не... - Жестом мистер
Ванкувер остановил нескромную речь.

"Передайте королю мое послание с выражением благодарности и признательного принятия", - отрезал он
в своем старом коммерческой основе. "Мистер Роули пойдете, когда он
вызвали".

Я поклонился и повернулся, чтобы уйти, но обнаружил, Аннабель, блокируя дверь. Ее
глаза расширились от удивления. Она никогда раньше не видела туземцев поблизости от лагеря
ночью, и никогда никого одного. С неожиданной твердостью она отказалась
пропустить меня.

"Отец, мистер Роули, что это значит? Где мистер Роули собирается?"

Мужчины сидели немые. Инстинкт Аннабель сказала ей, что предательство было в
воздуха.

"Капитан Мейсон знает об этом?" - спросила она.

Мистер Ванкувер первым пришел в себя, но он недооценил свою
проницательность дочери.

- Не так громко, дочь. Все в порядке. Дай мужчине пройти. Я сейчас
объясню.

Среди прелестей Аннабель была определенная опрометчивость. Здесь она стояла между
привязанностью и долгом, и было бы интересно понаблюдать за исходом.
Я был рад, что она продолжала препятствовать моему побегу.

"Если все в порядке, - сказала она, - давайте мы втроем пойдем с этим человеком к капитану
Мейсону и..."

"Хватит глупостей, дочь! Осознаешь ли ты, что означает твое отношение
ко мне?

"Я не знаю, отец. Я... я не понимаю. Ты никогда раньше так со мной не разговаривал.
Конечно..." - прошептал он. - "Я... я... я не понимаю". "Ты никогда раньше так со мной не разговаривал".

"Эта глупость должна прекратиться здесь", - резко сказал ее отец, вставая и
направляясь к ней с явным намерением оттащить ее от двери; но
что-то в ее лице остановило его. Пришло время мне вмешаться, чтобы
она все не испортила. Риск заключался в том, чтобы донести мой голос до ее чувствительного
уха.

- Он знает, - хрипло сказал я.

- Капитан Мейсон?

Я кивнул.

"Пойдем со мной и сказать, что ему," она потребовала. Я снова кивнул.
Отчаяние и страх в глазах г-Ванкувер не ускользнула от его
дочь.

"Я этого не потерплю!" - он почти прокричал. Обращаясь ко мне,

"Не уходи, или я..."

Я остановил его понимающим взглядом, который, как он правильно понял, означал
что было бы неплохо развеять ее подозрения, отправившись туда, и что на меня можно
положиться, что я справлюсь с этим делом удовлетворительно. По правде говоря, я
слишком наслаждался ситуацией, чтобы думать о более серьезных вещах. И я
никогда не видел Аннабель такой великолепной.

"Отец, - сказала она, - ты в долгу передо мной, а я в долгу перед тобой".

Встревоженное лицо мистера Ванкувера выдавало его затруднительное положение. Может ли он доверять моей способности
обмануть капитана Мейсона? это была его очевидная мысль. Опасность была
велика. Я был злорадно рад тому, что этот человек погиб.

Предположим, я оступился бы с капитаном Мейсоном: это означало бы
петлю палача для мистера Ванкувера, - я знал, что он думал обо всем этом.
Я не мог устоять перед искушением ударить его.

"Я иду", - сказал я Аннабель.

Она колебалась, но ее мужество возросло, и с безрассудным героизмом она вышла.
не глядя на отца.

Я молча последовал за ней. Она не оглянулась, и я думаю, что она была
рада, что мужчины остались в хижине. Высоко подняв голову от внутренней цели
, она шла так, словно была выше звезд и
они были ее ступеньками. Однажды она резко остановилась. Я был уверен,
что любовь победила и что она скажет мне, что я готов уйти.
ее это удовлетворило, и она отослала бы меня прочь; но она отчаянно продолжала.

Светила яркая тропическая луна, и капитан сидел под ее лучами.
Он сидел на скамейке у входа в свою хижину. Он удивленно вскочил.

- Капитан Мейсон, - задыхаясь, произнесла Аннабел, - я только что нашла этого туземца в нашем лагере.
и я подумала, знаете ли вы.

Он узнал меня, но Аннабель не заметила огонька в его глазах.
Он знал, что я допустил ошибку, позволив ей обнаружить меня с ее отцом.
Я был поражен утонченностью этого человека. Вместо того, чтобы задавать ей
вопросы, он потребовал от меня объяснений. С большой осторожностью, чтобы не
предать себя, я сказал, что у меня есть разрешение короля, чтобы занять Роули
выходит, что он может увидеть что-то острова, и приобрести некоторые из
жемчужины в таком изобилии, есть.

Лунный свет высветил стыд, горевший на щеках Аннабел, потому что
она сомневалась в своем отце. Хватит ли у капитана Мейсона такта вылечить
ее рану?

- Могу я взять вас за руку? - спросил он. Она с удивлением уступила ему. Когда он
держал его и смотрел в ее прекрасное лицо, в его голосе послышалась
мягкость, нежность, которая, я уверен, была до сих пор ему чужда
. "Это замечательный поступок, который вы совершили, - самый благородный, храбрый.
поступок, который я когда-либо видел в своей жизни. Я был так одинок не потому, что это
могло означать вопрос жизни и смерти, а потому, что это было трудно
сделать. Я горжусь тем, что знаю такую женщину и получаю ее доверие ".

Слезы сползали по щекам, как он отпустил ее руку.

"Если у вас есть что любезно, что касается меня, капитан Мейсон, - она сказала, - Пусть
он распространяется на моего отца. Он не имел в виду ничего плохого, нарушая это правило ".

"У него особые привилегии, мисс Ванкувер. Я не обращу внимания на
инцидент".




ГЛАВА IX. - Опускается железная рука.

_ Беспокойство по поводу отсутствия Било. Беглецы возвращаются с позором. Мистер
Затруднительное положение Ванкувера. Разжигание мятежа. Арест. Беспощадная
Дисциплина._


На следующее утро молодые люди из заговора мистера Ванкувера обменивались тайными взглядами
и словами, и мистер Ванкувер с Роули тоже сохраняли безразличный вид
это бросалось в глаза.

Аннабель вернулась поздно; в ту ночь она и доктор Престон были со страдающим ребенком
; но она выглядела гораздо более измученной и подавленной, чем
ночь бдения обстоятельства. Я встретила ее приветливо, и ее спокойная улыбка
готово. Я не видел ничего, чтобы указать, что она заметила что-то необычное в движении.
Капитан Мейсон дал ей приятное лук.

Колонии были интегрированы в малых социальных групп, в частности
во время еды. Мы сидели на грубых скамьях в два длинных стола под деревьями.
Сегодня утром за завтраком произошла перестановка групп, чтобы
собрать заговорщиков вместе в конце, занятом мистером Ванкувер и
Роули. Аннабел сидела с детьми. Маневр мужчин не сработал .
сбежать от капитана Мейсона, который сидел на некотором расстоянии и за другим столиком,
жестко держась в стороне от всех социальных предпочтений. После
завтрака он незаметно взглянул на меня и ушел. Вскоре я последовал за ним и
нашел Кристофера с ним в нашей хижине.

"Вы заметили, мистер Тюдор?"

"Да. Сегодня они уйдут из долины. Lentala увидите, что они
повернули назад. Что мне делать?"

Веселым взглядом пришла ему в глаза. "Вы можете отказаться от своего обычного плана
называть имена тех, кто отправится на поля, и объявить, что
идти должны только добровольцы. Это избавит таких идиотов, как есть в
вашем списке, от возможности улизнуть с поля под предлогом головной боли. Дайте
им длинную веревку. Все прекрасно движется к кризису. Уводите
своих людей на поля. Кристофер останется здесь. "

С настойчивостью мелочей, влипающих в напряженную ситуацию
каждая мелочь утра маршировала со мной обратно к столам
. Я должен наблюдать за продвижением некоторых ненасытно голодных птенцов
на дереве и смеяться над грубым нагоняем их матери. Никогда раньше я
услышал пение стольких птиц одновременно. Торжественный шум водопада
в воздухе витал дух субботы. Тени леса трепетали от
тайн и предзнаменований, а воздух был напоен ароматом множества
цветов.

Взгляд Аннабель показал, что она заметила, как мы вышли из-за столиков, но
мои радостные слова развеяли ее тревогу.

Облегчение появилось на некоторых лицах, когда я объявил, что в этот день на поля пойдут только добровольцы
. Мистер Ванкувер изучал меня, а Роули
нервничал. Небольшая толпа откликнулась на мой призыв, а затем позабавила стыда
пронесся над мужчинами, когда я добродушно посмеялся над ними, в результате чего
вперед вышло большее отделение, чем обычно. Я держал мистера Ванкувера
в поле зрения и не удивился, заметив, что он то тут, то там бросает взгляды на
заговорщиков, заставляя виновных выступать вместе с
невиновными. Я знал, что он что-то заподозрил в моем отходе от
обычного в последнее время способа созыва мужчин.

Работа в полях шла гладко, без малейшего намека на
скрытые проблемы. Заговорщики ушли один за другим
с моего любезного согласия. Роули остался. Это означало, что он хотел
мужества присоединиться к дерзкой экспедиции. Когда остаток отправился в поход.
я отправился в лагерь, где ожидал увидеть Било и Кристофера.

Время появления Било пришло и прошло. У меня было утомительным ждать,
и несмотря на мою уверенность в своем мастерстве, я забеспокоился, как бы ему
упал в трудности. Никогда раньше он не в состоянии следить
назначение. Его выносливость и мужество были необычайны. От его
дома во дворце до места наших встреч было несколько миль,
не считая его усилий и изобретательности в уходе от разоблачения, и
тяжелый труд по преодолению стены долины; и все же он ни разу не потерпел неудачу,
никогда не жаловался, никогда не упоминал о героизме, за который выступал его проводник
. Я горько обвиняют себя и капитана Мейсона за наш эгоизм
принимая верности и подвигах мальчика просто инцидент в нашей
бороться, чтобы сбежать. Мое сердце потянулось к нему сейчас; я был невнимателен в
признательность. Будь у него более агрессивный характер, менее мягкий и
робкий, полагающийся больше на силу, чем на изобретательность, возможно, моей совести было бы
легче. Задание, которое мне было так легко поручить
Лентала, ссылаясь на недовольных, должно быть, была суровой для нее.
и, должно быть, в это был вовлечен ее брат.

Наконец пришел Кристофер, но не Било. Мужчина сообщил, что в лагере все хорошо
; Аннабел была подавлена, пока капитан Мейсон не подбодрил ее; мистер
Ванкувер был болезненно обеспокоен; никто из заговорщиков не вернулся.

Мы ждали, пока не исчезла всякая надежда на прибытие Било. Кристофер
слушал, но я боялась задавать ему вопросы. Наконец я заметил, что
нам пора идти, так как мы не могли ожидать Било так поздно. Готовность с
Кристофер согласился заверил меня, что он не ожидал
парень, но у меня не было сердца, чтобы спросить его, думает ли он, что беда
были задержания вызывают. Мы вернулись в лагерь.

Доктор Престон имел много ямочный ремонт кутикул, чтобы сделать эту ночь для молодых
мужчины вернулись с наступлением темноты. Там была неловкая тишина над лагерем
в течение всего дня. После их прибытия, которое было выполнено со всей возможной ненавязчивостью
, поднялся шум и просочились сплетни. Я был с капитаном Мейсоном,
который сидел молча и с мрачным удовлетворением, пока я рассказывал ему, что происходит. Мы
нам обоим было любопытно посмотреть, что доктор Престон, тихий молодой человек с прекрасным
интеллектом, сочтет своим долгом после того, как срочность его приема закончится
. Через некоторое время он пришел, взволнованный и немного напуганный.

Он доложил, что серьезных ранений нет и что люди будут в порядке.
примерно на следующий день.

- Что они сообщают? - поинтересовался капитан Мейсон. Блеск в его
глаз был потерян на серьезный молодой врач.

- Они мирно исследовали долину, капитан, - просто шутка, понимаете ли.
хотя у них была серьезная цель выяснить все, что
могли бы пригодиться при побеге из колонии, когда на них напала
подавляющая орда дикарей, очевидной целью которой было забрать
их силой. Наши люди, несмотря на значительное численное превосходство, удержали свои позиции.
но схватка была близкой и жестокой. Они бы победили
без вмешательства веероносца, но ее появление с личной охраной
положило конец этому делу, поскольку она отозвала местных жителей ".

Удивленное внимание капитана Мейсона переросло в живой интерес. - Тот самый
королевский веероносец? - Эхом повторил он.

- Да, тот, которого мы видели на пиру.

Президент кивнул. "Я полагаю, все они рассказали вам одну и ту же историю", - заметил он.
"Да".

"Спасибо".

Это все." - "Да". "Спасибо".

Уходя, доктор Престон удивился, что капитан масон должен
появляются так равнодушным.

Капитан Мэйсон объявил никаких планов относительно молодые мужчины, в тот вечер,
и не было ничего необычного в его подшипника следующее утро, когда
колонии собрались на завтрак. Все внимательно наблюдали за ним. Когда завтрак
закончился, и прежде чем мы встали из-за столов, он послал Кристофера
за мной, поскольку я сидел на некотором расстоянии. Когда я встал, у меня было сильное чувство
что мне вот-вот выпадет нечто экстраординарное, потому что я знал
Характер капитана Мейсона и его доверие ко мне.

Это живо напомнило Било. Он едва ли видел во мне что-то большее, чем
более нежную сторону. Действительно, это было, несомненно, были его собственные доброта,
его врожденная деликатность и изысканность, которые были проведены в подчинении
элементы грубее в меня, так глубоко было мое пристрастие к ним. И это никогда не было
надоедливым, хотя поведение, которое оно мне почти навязало, было
разительно отличным от того, что обычно руководило мной. Пока я был
рад, что Било не присутствовал при том, что, как я знал, должно было произойти, и все же
его дух был со мной, и так сильно, что это было осязаемо. Вся моя
прогноз был наполнен его, и я не мог стряхнуть с себя ощущение, что
он действительно был рядом и наблюдал.

Поддавшись импульсу, я бросила натренированный взгляд в тени вокруг лагеря
и внезапно остановилась, потому что обнаружила, что его яркие глаза пристально смотрят на меня
из-за деревьев. При ближайшем рассмотрении оказалось, что под почти
сознательным озорством, которое искрилось в его глазах, скрывалось опасение. У меня был
момент гнева из-за того, что он должен был быть там, и я попыталась взглянуть на него
что бы послать его подальше; но он сделал лицо у меня, и с глубоким
опасений, я пошел исполнять свой долг, стремясь поставить его из головы.

- Призовите к порядку, - распорядился капитан Мейсон, - и сделайте полное заявление
об этом деле, опустив связь мистера Ванкувера с ним. Затем отчитайте
двенадцать надежных людей для охраны, и пусть они арестуют всех молодых людей,
которые не подчинились правилу. Разберитесь с деталями по-своему. Я приму на себя
командование после ареста."

Подчинение власти был закон моего обучения, но я был в ужасе, и
интересно, если человек осознал, что он может быть трогательно матч до
журнал.

Поскольку мистер Ванкувер был центром опасности, я взглянул на него. Он
внимательно наблюдал за президентом. Я никогда не забуду фотографию, которую он
сделал, когда я призвал к порядку и продолжил речь. Никакими
усилиями он не мог контролировать эмоции, отразившиеся на его лице, - его
ужас от ужасающей правоты моего рассказа, его свирепый
негодование и гнев, его чувство, что он сбит с толку и унижен, в то время как
его избавили от открытого стыда, его белый страх, что, наконец, он будет
разоблачен как главный предатель.

Я также наблюдал за Аннабел и заметил ее озадаченное беспокойство, когда напомнил
судебный запрет короля и великая опасность пренебрежения им
ее украдкой бросаемые взгляды на отца; ее изумление, когда я намекнул на
заговор с целью подрыва авторитета капитана Мейсона и рассказал о его
тайная работа по уничтожению колонии; побледневшие
ее щеки, когда я описал попытку молодых людей ускользнуть из
долины, их избиение и связывание, и милосердие, которое пощадило
их, избитых и израненных, которые пробирались обратно в темноте в лагерь; и
ложь, которую они говорили, чтобы скрыть свое предательство и позор.

Когда я закончил, наступила напряженная пауза, а затем я назвал
имена виновных. Настолько подавляющим было представление, что
как капитан масон должен был предвидеть, не было времени для немедленной
реакция на мятеж. Я позвал охранника. Смерть, как тишина
не последовало. Капитан Мейсон стоял молча и непоколебимо,
как камень. Я украдкой взглянул на Било и увидел, что он проскользнул мимо
сквозь деревья, чтобы быть поближе.

Я отдал приказ охраннику выйти вперед. Они оглянулись.
с любопытством посмотрели друг на друга, некоторые с полуулыбкой взглянули на
Капитан Мейсон, чтобы узнать, одобряет ли он. Его лицо ничего не выражало.
Я повторил приказ, более императивно, и в них медленно поднимается
рассматривать меня с любопытством и некоторым удивлением, поскольку они никогда не видели меня
с такой подшипник. Все, что они видели и слышали оживила их действий.
Там была внушительная торжественность в ходе разбирательства, и это укрепило
они мгновение за мгновением. Я не торопил их, поскольку было ясно, что
чувство серьезной ответственности за них.

"Ленардо, шаг вперед и подать на арест", - я резко заявил на одном из
в строптивости, приличный молодой плотник.

Он побледнел, затем покраснел и неуклюже повернулся к мистеру Ванкуверу. Но
этот джентльмен смотрел на меня со всей ненавистью своей души. Аннабель
съежилась, осознав значение безмолвного обращения Ленардо к ее отцу.
Не получив указаний от мистера Ванкувера, молодой преступник бросил
дрожащий, отчаянный взгляд по сторонам, выбирая своих виновных сообщников.
Все утешение, которое он получил от них, - это испуганный взгляд в ответ.

Пронзенный человек неловко поднялся на ноги, - я давал ему
время, - и с усмешкой пожал плечами, предприняв жалкую попытку отнестись к аресту
как к шутке.

"Встань лицом к тому концу линии охраны", - приказал я, указывая.

"Пойдем, Генри", - сказал он одному из заговорщиков. Бравада была
явно притворной.

- Никаких разговоров! - Рявкнула я.

Ленардо резко выпрямился, вышел вперед и встал там, где я указала
.

Молодой человек, к которому обращались как к Генри, сутулился со слабыми следами
Развязности Ленардо, но мое резкое "Шагай живее!" подтолкнуло его к
более решительным действиям, и его ухмылка стала кислой.

"Хобарт!" Следующим позвонил я. Я выбрал его в качестве третьего, потому что знал его
независимый, мятежный характер, его смелость и гордость, и пожелал, чтобы
предстояло самое суровое испытание дисциплины.

Поскольку мы были хорошими друзьями и он знал, что я уважаю его,
он недоверчиво уставился на меня, но счел незнакомцем. Затем злобное выражение
вспыхнуло на его лице, и, все еще сидя, он теребил ручку стоявшего на столе тяжелого железного сосуда
, вызывающе глядя на меня.

Я подождал, а затем позвал его снова.

"Я не позволю выставить себя дураком таким образом!" - закричал он, поднимаясь, его лицо
пылало, хватка на железном сосуде усилилась.

"Вы, двое охранников слева, выполняйте свой долг!" Я приказал.

Они нерешительно двинулись к нему. Производя большую россыпь
напугав женщин и детей, Хобарт отступил назад, размахивая
сосудом и крича:

"Я свободный гражданин Америки, я! Я законопослушный человек и знаю свои
права! Отойдите, вон туда, "к охранникам", или я...

- Еще двое охранников слева. Живее! - крикнул я.

Продвижение четырех охранников было остановлено отвлекающим маневром. Мистер
Ванкувер, который сидел в апатичном молчании, внезапно заговорил
с едкой ясностью:

- Хобарт, долг каждого здесь находящегося - подчиняться властям.

Молодой человек открыл рот от изумления и тут же поник;
сосуд с грохотом выпал из его руки на землю.

- Я не хочу сейчас создавать проблем, - проворчал он, - но нас кто-то подло разыграл
и я...

"Молчать!" Я сказал.

Угрожающе вскинув плечи в сторону мистера Ванкувера, отчего тот еще больше побледнел.
джентльмен угрюмо вмешался Хобарт. Я быстро позвал
других преступников; все подчинились и встали в очередь лицом к охраннику. Затем я
оглянулся на капитана Мейсона в ожидании приказов.




ГЛАВА X. - Обнаружение Человека.

_ Стыд и ужас следуют за неповиновением. Вспышка насилия и ее последствия
Результат. Головы, ударившиеся о стену. Испуганное лицо Среди
Деревья._


Президент ничего не сказал, но подал знак Кристоферу, который
принес корзину с концами веревок и полосками ткани местного производства
. Я понимал, что мне предстоит сделать дальше, и при обычных обстоятельствах
не думал бы ни о чем, кроме делания; но сейчас
холод сковал мое сердце, потому что я подумал о Било как о перепуганном
свидетеле.

Кто-то вытянул шею, чтобы посмотреть, что находится в корзинке, а затем последовал быстрый вдох, а затем шипение, когда до тех, кто обладал быстрым восприятием, дошла истина.
...........
.........

Взяв конец веревки, я стоял лицом к толпе в тишине до тех пор, пока не наступило совершенное
наступила тишина. Затем я подошел к Ленардо, первому в очереди, и спросил
у охранника:

"Есть ли у кого-нибудь из вас опыт в связывании рук человеку?"

Каждый из них покачал головой в ответ.

"Тогда посмотри, как это делается", - сказал я. И обратился к Ленардо: "Повернись спиной
и скрести запястья за спиной".

Вся кровь отхлынула от его лица. Он огляделся с пристыженным, умоляющим видом
беспомощности, его глаза расширились от ужаса, а во взгляде читалась мольба о
защите от надругательства.

"Повернись и скрести запястья", - прозвучала моя команда так же ровно, как и раньше.

Пленник подчинился, его руки дрожали.

- Скрестите запястья. Мой тон был таким, каким кузнец разговаривал бы с лошадью.
он подковывал.

Ленардо скрестил их.

"Наблюдайте", - повторил я охранникам, быстро сматывая шнур и
завязывая его.

Хобарт пристально наблюдал за происходящим, его лицо становилось все более багровым,
глаза еще больше выпучились, дыхание стало неровным. Один раз он бросил пылающий
взгляд на мистера Ванкувера, который поморщился под ним и сел с болезненным,
съежившимся видом. Я знал, что впереди высшее испытание дисциплины, и
Я проникся ситуацией.

"Свяжите следующего", - сказал я двум охранникам, вручая им полоску.
В то же время, не в силах больше удерживаться от взгляда на Било, я обнаружил
на его пораженном лице такое странное выражение, что оно на мгновение привело меня в замешательство
. Это выглядело одновременно ужасом и призывом. Но мой долг был ясен.

Я стоял рядом и наблюдал за неуклюжей работой двух охранников по связыванию
второй мужчина, который был более покорным, чем Ленардо, - хотя оба были мужественными
парнями, - подчинился быстрее.

Следующим настала очередь Хобарта. Он оглядывался, как загнанный зверь, и он
покачивался и бормотал. Было ясно, что в условиях приближающейся деградации
он позволил своему разуму запутаться.

Некоторым женщинам стало дурно от этой сцены, и они опасались трагедии со стороны Хобарта.
они ускользнули, некоторые тихо плакали, другие были очень бледны. Они спрятались в
кучке за складом, матери уводили своих детей.

"Еще один поворот. Туже. Работайте быстрее", - приказал я стражникам, связывающим
второго мужчину.

Они повиновались с нервным рвением.

Затем настала очередь Хобарта. Я встал перед ним. Он знал, что делать, и без
моего приказа, и я промолчал.

"Неужели у нас нет друзей среди вас?" проревел он, отступая назад
и напрягая каждый мускул. "Вы что, все трусы, что позволяете этим негодяям
издеваться над вами?"

- Сдавайся, Хобарт, - оборвал его голос мистер Ванкувер.

Я повернулся к нему, но ничего не сказал, и его мертвенно-бледное лицо побелело
еще больше под моим пристальным взглядом.

- Мы не нуждаемся в вашей помощи, сэр, - холодно сказал капитан Мейсон.

Он вздрогнул; мгновенная вспышка оживила его запавшие глаза.

"Встаньте сюда в очередь", - сказал я Хобарту.

Он колебался, готовый подчиниться приказу мистера Ванкувера, но моя быстрая реакция
пресечение этого вмешательства повергло его в гневное отчаяние. "К
черт с тобой!" - крикнул он мне. "Ты хулиган! Ты, дворняга! Сюда, ребята",
обращаясь к своим товарищам в очереди: "Не будьте побитыми собаками! Мы свободны
Американские граждане, мы такие! Отстаньте! Он отступил еще дальше
и подвинулся к столу. "Поддержите меня! Будьте мужчинами! Мы это уладим
дело! Вперед!" Шеренга заколебалась.

"Охрана, перестройте заключенных в шеренгу", - приказал я. Они выступили вперед.

"Деритесь, мальчики! Садитесь за столы!" Свирепые слова Хобарта
взволновали лагерь.

"Живее там!" Я рявкнул охранникам. "Сначала схватите Хобарта".

"Столы, ребята!" - крикнул Хобарт. - Ромер, - обратился он к крепкому молодому человеку из группы.
- Займись капитаном Мейсоном. Я займусь Тюдором!

Хобарт подскочил к Ромеру, встряхнул его и крикнул: "За работу!"
а затем двинулся ко мне, когда Ромер приготовился к нападению.

Как и грубо рассчитал Хобарт, другие заключенные воспользовались моментом
, чтобы броситься на охрану и столы, и они сломались на ходу
связанный Хобарт бросился на меня. Но он был слишком опрометчив, и
ему не хватало подготовки.

Сомнительно, что кто-либо в лагере, кроме меня, видел, что произошло дальше
. Раздался приглушенный треск, и ноги Хобарта оторвались от земли
его конечности молотили воздух, как будто он тонул, и он
распростертый на земле беспорядочной, дрожащей кучей. Взгляд показал
мне, что Ромер был остановлен в двух метрах от капитана Мейсона взглядом
например, он никогда не сталкивался прежде, и он стоял и смотрел, как
имбецил.

Низкий крик вырвался из пятидесяти женских глоток, когда тело Хобарта совершило свой
удар о землю. Но вся Раша была парализована; он был
явно складывается впечатление, что Хобарт был убит, и все были
глядишь, от него ко мне. Охранник отреагировал; заключенные были захвачены.
некоторые были схвачены охранником за воротник, другие тяжело дышали на
земля под коленями, остальные стоят неподвижно.

- Руки прочь от пленников. Перестроиться в шеренгу, - приказал я.

Когда это было сделано, молодые люди стали угрюмыми, застенчивыми и молчаливыми, и
с благоговением глядя на неподвижное тело Хобарта на земле, я огляделся
по кругу, пока я не нашла мужчину, которого искала. Мой взгляд был направлен на
Капитана Мейсона, и я обнаружил, что он невозмутимо наблюдал за моей процедурой.


"Доктор Престон, подойдите", - сказал я.

Он мгновенно отреагировал.

"Пожалуйста, осмотрите челюсть и шею Хобарта", - распорядился я. "Одно или другое".
возможно, сломано".

Когда он поворачивался, чтобы подчиниться, он обнаружил красную струйку из моей правой руки.


"Ты ранен?" спросил он.

"Нет".

Он внимательно осмотрел кучу на земле.

"Всего лишь ушиб и легкое сотрясение мозга", - объявил он.

"Вы двое, - быстро обратился я к двум охранникам, - бак и заткните Хобарту рот.
Вы знаете, как это сделать?"

Они покачали головами, но под моим руководством выполнили то, что
казалось неприятной задачей. Процесс заключался в завязывании
Руки и ноги Хобарта, согнув их в коленях, обхватив их руками,
и подсунув палку под колени и поверх рук, таким образом уменьшая
он беспомощно скрючился. Затем они засунули ему в зубы полотенце и
завязали его на затылке.

"Должен ли я что-нибудь сделать, чтобы привести его в чувство, сэр?" - спросил доктор. Было
интересно услышать, как "сэр" сорвалось с его языка.

Я посмотрел на капитана Мейсона, ожидая указаний, но его лицо оставалось пустым.

"Нет", - сказал я. Затем двое охранников, "отвезти его в тени более
там, на земле", указывая на дерево рядом и на виду у
лагерь.

Между тем, завязывание других заключенных было быстро и
плавно. Когда с этим было покончено, я заказал мужчин доставили в тени и
выстроились за Хобартом, который лежал на боку, охранники стояли рядом.
Заключенные выглядели очень трезво.

Затем наступило затишье. Я рассматривал порабощение людей всего лишь как
более легкую подготовительную работу к какой-то серьезной процедуре, которой капитан
Мейсон руководил после того, как она была завершена. Сначала я сомневался
в своей мудрости, воздержавшись от восстановительных мер в отношении Хобарта, но я сделал это
в надежде, что это окажет эффект смягчения капитана
Мейсона и произвести впечатление на других заключенных и лагерь в целом. Теперь я
пришлось столкнуться с неизвестными планами, но капитан Мейсон по-прежнему хранил молчание. Было
очевидно, что с тех пор, как наступила тишина, именно от него, а не от меня,
лагерь ждал следующего шага; это было его сокрушительное мастерство, которое все
чувствовали; это была его железная рука, которая лежала на каждом сердце. Он тихо сел
сам и, не взглянув на меня, стал ждать, на его лице было выражение
невозмутимого спокойствия, которое всегда отличало его в драматических ситуациях.

Женщины в бегах выглянул с опаской, а потом присоединились к тем, на
происшествия. Легкое шевеление, сопровождавшееся шумы, розы в место, где
женщины стояли плотнее всех, и раздался сердитый визгливый голос.

"Да, я это сделаю! Вы не сможете меня остановить! Я говорю, что это возмутительно, и я собираюсь
развяжите этого мальчика и выньте у него изо рта эту удушающую штуку ". Она была
приближающейся, женщина средних лет, с решительным видом, и она шла
прямо к Хобарту, игнорируя меня, когда я стоял рядом с ним. "Я просто хочу
сказать вам, мистер Тюдор, что этого было достаточно, чтобы лишить его рассудка
и что это бесчеловечно и жестоко - держать его связанным, как
животное. Если над мужчинами в этом лагере можно издеваться и пугать, я позволю
ты же знаешь, что есть женщина, которая не может. Я собираюсь развязать этого парня,
и...

Я шагнул вперед и ласково положил руку ей на плечо, пока она говорила,
но она сбросила ее.

"Оставь меня в покое!" - закричала она. "Если ты хочешь убить женщину, ты,
хулиган-убийца, сделай это! Я вызываю тебя!"

Кивнув двум стражникам, я сказал: "Отведите ее в ее хижину и держите там"
. Если она будет издавать хоть малейший шум, свяжите и заткните ей рот кляпом.

"Вы скотина! Ты трус! - закричала она, бросаясь вперед.

Охранники осторожно схватили ее, и она что-то говорила и дико отбивалась.
Но они оттащили ее, и из хижины не донеслось ни звука. Капитан Мейсон
не обратил ни малейшего внимания на инцидент, который значительно усугубил
депрессию в лагере.

Медленное, тяжелое дыхание Хобарта стало ровным, затем участилось; его глаза
открылись и невидяще закатились. На его лице начал проступать разум, и
вместе с ним пришло бессознательное напряжение в его путах. Что ускорило его
восстановление. Дикий, ясный взгляд, который блуждал момент и поселился злокачественно
на меня, показывал, что он пришел в себя. Его изумленный взгляд на его
беспомощное состояние предшествовало попытке заговорить, в которую превратился его кляп.
рычание, и он сделал мощный рывок, чтобы разорвать веревки. Потерпев неудачу, он
повернул голову, чтобы увидеть шеренгу связанных пленников. Затем его
взгляд наткнулся на капитана Мейсона, который не наблюдал за ним, и он свирепо
зарычал и проглотил кляп.

Я посмотрел украдкой круглые для Beelo, и нашли, как он пялился на меня, как на
что-то странное и чудовищное. Он был больше, чем я мог вынести, и на
отвернувшись, я обнаружил, сгущение туч, а потом услышала низкий
гром в отдалении.

Ярость Хобарта иссякла. Наступила очередь унижения. Ближе к концу
пришел смиренный дух и немая мольба. Оживление пробежало по толпе
, и нетерпеливые, умоляющие взгляды были устремлены на меня со всех сторон; но
Я ждал. От смирения Хобарт опускался все ниже, к боли его тесным
мышцы становились все хуже и хуже, заставляя его корчиться и стонать и напрягаться.
Еще в тот момент не пришел. Я знал, что многих жизнь повисла на
точность моего поведения, и капитан Мейсон не вмешиваться в
малейшей степени. Наконец, когда Хобарт немая мольба поселились на моем
лицо и не блуждало, сказал я доктору Престону:

"Кляп - и больше ничего - может отойти".

Он убрал его, и Хобарт тяжело дышал:

"Спасибо, доктор. Снимите остальные, пожалуйста.

Врач посмотрел на меня, но я не подал никакого знака. Это вызвало движение
в толпе, и мне пришлось подавить его взглядом.

"Позвольте ему снять их, мистер Тюдор", - взмолился заключенный.

Я кивнул, и он был свободен. Он с трудом принял сидячее положение, доктор
Престон помогал. Его голова мотнулась, но он глубоко вздохнул и взял себя в руки.
Доктор Престон пощупал его пульс.

"Можно ему воды и мокрое полотенце, сэр?" он спросил меня.

Я кивнул. Хобарт жадно выпил. Доктор Престон вытер ему голову и лицо,
и повязал мокрое полотенце на лоб.

"Принесите место для Хобарта", - сказал я охраннику.

Хобарт поднял ее, и, таким образом, сидели лицом к толпе. Он был тоньше
посмотрите, чем я когда-либо видел от него; он прошел через чистилище.
Он открыто смотрел на людей, и наконец его взгляд уперся в-Н
Ванкувер. Казалось, провести глубокий смысл. Ном Ванкувер сжалась еще
больше, чем когда он видел, как железная рука опустилась.

Я подошел к капитану Мейсону и доложил, что Хобарт был в сознании.

Капитан кивнул, вышел вперед, я рядом с ним, и посмотрел сверху вниз на
избитого мужчину, который с тревогой посмотрел на него в ответ.

"Могу я сказать пару слов, капитан?" Спросил Хобарт.

"Конечно".

Хобарт повернулся ко мне. "Вы жесткий человек, - сказал он, - но честный и
храбрый. Вы тоже, капитан Мейсон. Я заслужил то, что получил, и многое другое.
 Но я сожалею о том, что сделал, и прошу тебя простить меня ".

На лице капитана Мейсона отразилось искреннее восхищение, поскольку он наблюдал за тем, как
еще один сильный человек выходит из первого тяжелого урока дисциплины,
который моряк знал много лет.

"Могу я кое-что сказать мальчикам?" - спросил Хобарт.

"Конечно".

Хобарт повернулся лицом к своим товарищам по заговору. Он молча
посмотрел на одного за другим.

"Ребята, - сказал он, - мы совершили ошибку и начинаем расплачиваться. Я не знаю,
что с нами сделают, но, что бы это ни было, мы должны перенести
это как мужчины. Мы заключили соглашение, когда пришли в эту долину, и
мы его нарушили. То, что мы сделали, могло стоить жизни каждому члену
этой колонии ".

Он замолчал, потому что был слаб, и глубокое волнение разрывало его.

"Ребята, если бы я был капитаном Мейсоном и мистером Тюдором, защитил и
доверял людям, как они это делали, а они пытались подорвать мой авторитет
и извлечь выгоду для себя во вред другим, я бы приказал
их оттащить к ближайшему дереву, и, да поможет мне Бог! Я бы приказал их
повесить.

Ни одно слово из этой поразительной речи не ускользнуло от внимания толпы. Когда
Хобарт закончил, его голова удрученно опустилась.

После долгой минуты молчания капитан Мейсон посмотрел на меня. Я подошел к Хобарту.
Хобарт поднял на меня печальное лицо. Но когда он увидел мою улыбку и мои
протянутая рука, радостным сюрпризом взыграла в нем, и его карабин был
утопающему.

Я ушел. Затем доктор Престон поймал взгляд капитана Мейсона, и
сцена повторилась. Я не заметил намека, который, должно быть, дал президент
; но пока кто-то из охранников подошел и взял Хобарта за руку,
другие развязывали заключенных, и они тоже подошли в свою очередь.

В глазах Хобарта стояли слезы, и он потерял дар речи к тому времени, когда
Капитан Мейсон подошел и взял его за руку.

"Вы мужчина, Хобарт", - сказал он и, не заметив произведенного эффекта, повернулся
к другим заговорщикам. "Молодые люди, - продолжал он, - вы свободны.
Инцидент исчерпан".

Не взглянув на собравшихся колонии, он отвернулся и пошел к себе
хижина.

Посмотрел я на Beelo, и увидел его сигнал следовать за ним. Жужжание Роза
из толпы. На пепельно-бледном лице мистера Ванкувера застыло тяжелое, неподвижное выражение.
Голова Аннабел лежала на руках, положенных на стол, и она рыдала.
Со всех сторон на меня украдкой поглядывали, и я задавался вопросом
не стал ли я Парией. Эта идея была развеяна дружелюбными откликами
, которые находили мои ухаживания, но мне было не по себе из-за
Било.




ГЛАВА XI. - Лица, обращенные к опасности.

_Лен-тала в трудностях. Правдивая история предприимчивых молодых людей.
Мистер Ванкувер сталкивается с неизвестностью. Било отправляет нас в путешествие._


БИЛО был очень взволнован и разрывался от нетерпения, когда я приехал. Несмотря на
это, он смотрел на меня со странной смесью благоговения и страха.

"Хозеф!" - воскликнул он, "Ты ужасен и жесток! Я бы не смог
поверить..." У него перехватило дыхание.

"Какие новости, парень?"

Нежная забота в моем голосе успокоила его, и он посмотрел на меня со своей
солнечной улыбкой.

"Ты милый старина Чозеф, не так ли?" - сказал он. "О, все изменилось".
случилось! он выпалил. "Король ужасно разгневан на Ленталу за то, что она
вчера вмешалась в арест молодых людей. Я должен был остаться
с ней и не смог прийти. Я не знаю, что беда придет из
его, но царь намерен довести дело до головы сразу же, прежде чем мы
почти готово! Choseph! этих молодых людей не следовало выпускать
из долины. Гато сейчас направляется в колонию за мужчиной, и
вы должны немедленно отправиться туда, чтобы позаботиться об этом. Ты должен решить, кто из мужчин
уйдет.

Его новость, сообщенная с придыханием, ошеломила меня. Нам обоим было важно
сохранять спокойствие.

"Расскажи мне, что случилось с молодыми людьми", - попросил.

"Они взобрались на стену и надеялись проскользнуть сквозь нее. Да ведь люди Сенатры
обрушились на них дождем! Лен-тала прибыла туда так быстро, как только смогла, со своей личной охраной
Но было слишком поздно, чтобы спасти их от ужасной порки.
Стражники связали их и вели во дворец, когда
Прибыла Лентала. Теперь она боится, что король сделает то, чем угрожал
- либо посадит ее под замок, либо отдаст приказ, который свяжет ей руки
так, что она ничего не сможет сделать.

Я колебался. - Если она бессильна, Било, некому будет помочь.
защити человека, который пойдет на свидание с Гато.

Его отчаяние было таким сильным, что он устало опустился на землю.
маленькая кучка.

"Лентала справится с любой задачей, парень", - тихо сказал я.

Он радостно посмотрел на меня. "Ты так сильно в нее веришь, Чозеф?"

- Она наша единственная надежда, парень, и она никогда не дрогнет; и у нее есть твоя мудрая
маленькая головка и твое смелое сердце, которые помогут ей.

Он решительно поднялся на ноги. "Она может все, если ты так думаешь"
о ней, Чозеф, - мягко сказал он. В следующий момент он снова стал таким же нетерпеливым,
активным. "Многое будет зависеть от того, мужчина Вы не рассылать,"
сказал он.

"Почему? Что его ждет?"

Ответом был умоляющий взгляд. Его замечания о землетрясениях
и штормах озадачили меня, и хотя я знал, что эта тема была ему
противна, я был вынужден возобновить ее. Я повторил замечание
Капитана Мейсона о том, что надвигается шторм. Било выпрямился.

"Капитан Мейсон должен знать!" - воскликнул он. "Королевские мудрецы сказали
ему то же самое. Чозеф, Чозеф! Это было бы ужасно!

"Почему, парень? Я не могу работать в темноте".

Его взгляд был умоляющим.

"Я должен знать", - сказал я. "Ты ведешь себя как ребенок, а это работа
для мужчин. Скажи мне, какое отношение к нам имеют шторм и землетрясение,
или я откажусь сдавать человека Гато, и мы будем сражаться.

"Хозеф!" - испуганно воскликнул он; затем, после паузы: "Люди
думают, что Чернолицый, должно быть, собрал всех потерпевших кораблекрушение, иначе это потрясет мир".
земля подвергнется землетрясениям и, возможно, вызовет извержение вулкана, которое уничтожит все.
Но если землетрясение будет сильным, оно повергнет людей в ужас. Таким образом, ты
сможешь спастись, если план Ленталы провалится. Я
надеялся на сильное землетрясение ".

- Чернолицый, должно быть, собрал всех потерпевших кораблекрушение? Я повторил. - Как?

"Я не знаю!" - отчаянно закричал он. "Лентала не знает. Это было
скрыто от нас. Но это что-то ужасное! Надвигается буря, но
возможно, она не принесет потерпевших кораблекрушение, и король больше не будет ждать. Он не может
контролировать людей."

"Какого человека нам следует послать, Било?"

"Того, кто храбр и ничего не боится", - быстро ответил он, странно изучая меня
.

"Тогда Роули не подойдет".

"Нет. мистер Ванкувер".

Я чувствовал, что это приближается. Конечно, он заслуживал любого риска, любой участи, но----

"Вы думаете об Аннабель", - сказал Било.

- Да. Она невиновна. Если только Лентала не сможет удержать его подальше от короля
и спасти от беды, я не буду...

"Ну, ну, Чозеф!" - ласково сказал мальчик. "Она справится. Ты
пришлешь мистера Ванкувера?"

"Да".

"Хорошо! Это заставит короля думать, что ты ничего не подозреваешь. Как только
он уйдет с Гато, вы с Кристофером приходите сюда, а потом мы трое
покинем долину.

Тяжелая рука капитана Мэйсона все еще нависала над лагерем, когда час спустя прибыл Гато,
гигант-предводитель солдат, с отрядом из
своих людей. Мы с Кристофером встретились с ним, и он сообщил нам, что у него
пришли за человеком, которого должны были убрать. Я послал Кристофера за
Капитаном Мейсоном, которого я проинформировал о решении отправить мистера Ванкувера
. Гроза собиралась медленно, что указывало на
подготовку к разрушению. Мистер Ванкувер был в своей хижине с Роули
и Аннабель. Роули осунувшегося лица смотрели на интервалы и отправил
напрягая взгляд у меня такой, как я видел на лицах осужденных
всматриваясь в клетки-решетки для любой мессенджер, который может нести
отсрочку. Они были не в курсе нашего решения, что г-н Ванкувере, должны
иди.

Президент, невозмутимый и серьезный, пришел с Кристофером.

"Позовите мистера Ванкувера", - сказал он.

Все трое вышли. Мистер Ванкувер, хотя и был бледен, имел твердый вид, и
это направилось прямо к капитану Мейсону. Роули был ужасен. Мое внимание больше всего привлекла Аннабель
. Несомненно, мистер Ванкувер пытался подготовить ее
к непредвиденным обстоятельствам, связанным с его отъездом, и у него это плохо получилось.

Ее взгляд впервые обратился капитан Мэйсон, и найден пустым лицом без
глаза на нее. Потом она посмотрела на меня, и уловил что-то, что я был
слишком медленно прячется. С тех пор во время этой сцены я знал, что боль
внутри меня ради нее было написано крупным шрифтом в ее глазах. Ее поведение было
обвинением, вызовом на откровенность, призывом к защите.

Президент сказал:

"Мистер Ванкувер, король послал за одним из наших людей. Это было бы моим
долгом пойти, если бы меня могли пощадить. Вы пойдете?"

"Конечно", - последовал быстрый ответ.

Аннабел съежилась, а потом смело шагнула вперед. Ее голос потерял свою
дрожь, как она протекала.

"Зачем посылать моего отца?" она требовала. "Неужели здесь нет молодых людей, у которых
хватит смелости стать добровольцами?"

Она нетерпеливо оглядела толпу, не обращая внимания на удерживающую руку своего отца
по ней мышкой. Будучи женщиной, она никогда не могла понять, почему ни один
мужчина сделал знак, такой тяжелый вес от силы капитана Мейсона.

"Это позор!" - воскликнула она страстно. "Я думала, что в мире есть
больше мужественности и благодарности". Она повернулась ко мне. "Мистер
Тюдор, я знаю, что вы уйдете".

Я не могла этого вынести. "Могу я сказать ей по секрету, что я должен сделать?" Я
спросил капитана Мейсона вполголоса.

"Не сейчас", - ответил он. "Мисс Ванкувер, - сказал он вслух, - мистер Тюдор
не может поехать. Я прошу напомнить вам, что вы вмешиваетесь в наше дело
.

Воспоминание об утренней сцене, когда женщину отослали прочь
под охраной, должно быть, было причиной того, что ее лицо побелело от страха, а затем
покраснело от гнева. Лев в ее отце склонился над капитаном Мейсоном,
но тут же вспомнил.

"Дочь, - безапелляционно сказал он, - избавь нас от дальнейших унижений. Я
ухожу".

"Тогда я пойду с вами!" - воскликнула она.

Вся колония была в сборе, и все ожидали новой меры воздействия
но капитан Мейсон стоял в терпеливом молчании.

"Это невозможно, дитя мое!" - сказал мистер Ванкувер.

"Да, я пойду!" - воскликнула она. "У меня есть право пойти, и я пойду!"

Мистер Ванкувер вопросительно взглянул на капитана Мейсона и обнаружил, что
голубые глаза посуровели. Он знал, что это значит; он должен немедленно
устранить свою дочь.

- Дитя мое, - уговаривал он, заключая ее в объятия, - это
невозможно... возникнут опасности, которых не было бы, если бы тебя не было.

"Я не могу этого вынести, я не могу этого вынести!" - всхлипывала она. Она изо всех сил пыталась
высвободиться. Роули подошел ближе. "Не прикасайся ко мне!" - закричала она. - Разве
здесь нет мужчины...

Взгляд капитана Мейсона заставил Кристофера повернуться к ней.

- Это я, мэм.

Отец отпустил ее, и она в изумлении повернулась к Кристоферу.
Аннабель чувствовала нелепость, но в то же время и нежность. Она
увидела ангела за спиной клоуна. Улыбки сходили с ее слезами, когда она рассказала
ему руку.

"Ты не должен идти," слил своим тонким голоском.

"Почему?"

"Они нуждаются в тебе".Его жест охватила лагерь.

Она помолчала, вытирая глаза.

"Да, - сказала она, - но..."

"Те дикари съедят тебя".

"Но мой отец..."

"Его некрасиво есть".

Кристофер дерзко прикоснулся к тайне, но его слова нашли отклик.
все не обратили внимания, кроме мистера Ванкувера, который выглядел пораженным. Предложение
очевидно, было для него новым.

- Очень хорошо, Кристофер, - сказала Аннабел, грустно улыбаясь, - я останусь.
Капитан Мейсон, - запинаясь, - я прошу у вас прощения. Она повернулась к отцу.
она обняла его. - Отец, уходите. Я буду молиться за тебя. - Она удержала его.
Отстранившись, долго смотрела ему в лицо. - Ты ведь вернешься, правда?

- Конечно. Я должен видеть короля, и я знаю, что я могу все устроить
к счастью для колонии".

Капитан Мейсон поманил Гато. Ном Ванкувер повернулся лицом к
мрак и двинулся прочь с охранником.

Когда он ушел, Аннабель все еще смотрел. Роули смотрел на нее взглянуть
что может позволить его утешать отделения, но она не видела его. Только
Кристофер знал, что делать.

"Это ... не хватает вас, мэм", - сказал он.

Она вздрогнула. "Что, Кристофер?"

"И мама тоже".

"Да, да, я совсем забыла". Не взглянув ни на кого из нас, она направилась к
больному ребенку.

В колонии началось оживление. После поспешного совещания с капитаном Мейсоном,
Кристофер и я ушли, чтобы встретиться с Било. Мы были готовы
по его словам, когда он пришел, вся запыхалась. Меня беспокоило, обратите внимание, что
он старательно избегал моего взгляда и не упоминал о сцене в лагере.

"Нельзя терять ни минуты", - сказал он. "Пойдем; следуй за мной - осторожно".
Его манере сквозила нервная спешка.

"Beelo!" Я сказал, видя, что он был слишком взволнован.

Он стоял, тяжело дыша, пока у него в руках, но все-таки сдержал свое лицо
отвернулся от меня.

"Теперь со мной все в порядке", - сказал он.

Он петлял по джунглям так, словно каждый куст, дерево и поворот
были знакомы, и держал курс на ту сторону долины, которая
выводила нас прямо на Поверхность.

Его ловкость меня удивила. Не так, как Кристофер: его ловкость не уступала ловкости Било.
Мы были молчаливой троицей.

Поперечный гребень был преодолен, и мы вступили на незнакомую территорию.
Глаза и уши Било были постоянно начеку. Время от времени он появлялся.
резко останавливался и задерживал дыхание, но ничего не появлялось.
Мы держались самых глубоких теней, которые еще больше чернели из-за
неуклонно сгущавшегося неба. Я опасался ливня.

Без происшествий мы наконец достигли нижнего конца долины. Я
пытался увидеть отверстие, через которое поток должен выполнить, но
даже когда мы остановились возле обрыва, не сломать появился.

Било спрыгнул на землю. "Мы отдохнем", - сказал он.

Я нашел это приключение захватывающим, но не был готов к его эффекту
на Кристофера. В его обычно тусклых глазах появился умный взгляд; его
сутулость исчезла.

После нескольких минут отдыха Било поднялся и повел нас к ручью. Река была
здесь глубокая и медленная, и пробиралась сквозь густые нависающие заросли. Мы
продрались сквозь заросли и вскоре вышли на небольшую поляну недалеко от
берега, но укрытые от него. Бамбуковый плот, который они с Кристофером
сделали, лежал там.

Мы спустили его на воду. Кристофер достал шест из другого тайника,
взобрался на плот и опустился на колени на переднем конце. Мы с Било последовали за ним.

- Кристофер, - спросил парень, - ты видишь в темноте?

- Да, - и Кристофер оттолкнулся.

По мере того, как мы продвигались вперед, растительность становилась все гуще, и ее тени сливались
с дневной темнотой, погружая нас в ночь. Вскоре я
понял, что мы, должно быть, преодолели больше расстояния между местом запуска
и стеной.

- Где мы, Било? - спросил я. Спросил я, но мой голос сообщил мне,
прежде чем ответить на мальчика :

"Под горой. Мы переживаем".

Описывать мои ощущения было бы дерзостью. Сдержанность Било была
больше, чем молчание. Единственным звуком был свист шеста Кристофера, когда
он погружался и царапал, пока мы дрейфовали. Било, сидевший немного позади.
сзади и сбоку от меня, подкрался ближе.

"Говори", - попросил он, придвигаясь еще ближе, пока наши руки не соприкоснулись.

"Очень хорошо, парень. Должен Я расскажу тебе историю?"

Мы должны были на высокую пещеру, на мои слова пришли
обратно.

- Тише! - прошептал он.

Его рука нащупывала мою. Нас окутала совершенная темнота. Я
взяла его за руку. По телу пробежала легкая дрожь, и я обняла его за
плечи, притянула ближе и прижала его голову к своей
шее. Теперь в нем не было прежней непокорной дикости. Бедный мальчик! Несмотря на все
мужество, которое он проявлял в прошлом, тишина и мрак
этого рос-какого-то отрывка лишили его сил. Было приятно слышать утешение.
в его вздохе, в том, как исчезает дрожь, и в твердом пожатии его руки.

Очевидно Beelo никогда не проделывать этот путь, но я подумал, что в
крайней мере, ее верхний конец был оставлен без охраны, и почему это не было шоссе
для туземцев. - Шепотом спросил я его.

"Это охраняется, - ответил он, - но когда начинается буря или землетрясение,
люди боятся, что то, что здесь находится, выйдет наружу; и, кроме того,
они думают, что буря охраняет лучше, чем они. Но они были недалеко
. Я знал, как их избежать.

"Да, но..."

"Лежать!" - резко вырвалось у Кристофера одновременно с глухим ударом.

Я расплющил Било и себя.

"Вверх", - сказал Кристофер.

Его лицо или голова ударились о низко нависающий камень? И все же он подумал
о нас.

"Ты ранен?" - Спросил я.

- Нет, сэр.

- Вы ударились головой?

- Рукой, сэр.

Возможно, непостижимая сила дала ему здравый смысл поднять руку
и прикрыть голову в момент опасности. Я закончил свой вопрос, обращаясь к
Било:

"Чего здесь боятся туземцы?"

"Голоса, которые возвращают твои слова обратно".

"Наверняка им знакомо эхо в горах".

"Не такого рода, Чозеф". Он никогда так легко не называл меня. Я
обнял его ближе, и он зарылся, как котенок.

Это было действительно потрясающее Эхо. Порой даже наш шепот, казалось,
размножаются и устремляются на крыльях, и пришел шорох сзади.

"Есть кое-что еще хуже", - добавил Било.

"Что это?"

"Я не знаю. Они никогда бы мне не сказали".

... Я задавалась вопросом, почувствовал ли он внезапный скачок моего сердца. Должно быть, почувствовал,
потому что он прижался ближе, убрал свою руку из моей, погладил меня по щеке,
и прошептал:

"Мы будем храбрыми".

"Да, парень, но если бы мы знали хоть немного, мы были бы лучше подготовлены".
Он помолчал.

"Ты ничего не знаешь об этом?"

Я настаивал. "Ты не знаешь, что это?" - спросил я. "Ты не знаешь, что это?" - спросил я. "Ты не знаешь, что это?" "Ты не знаешь, что это?"

"Вообще ничего".

"Но местные прошли благополучно, иначе они бы не знали".

"Некоторые прошли, давным-давно. Это был последний".

"Некоторые прошли? Не все это началось?

- Не все. Остальные сошли с ума. Не говори об этом, дорогой Чозеф.

Несомненно Beelo был доведен до отчаянного конечности выбрать
это выход из долины. Он показал, как тесно обычные
выходы охранялись.




ГЛАВА XII.--Драматические Открытия.

_ Погруженный в таинственный ужас. Неизвестные силы Кристофера в действии.
Борьба за наши жизни. Отважные сердца терпят неудачу. Потерян дорогой человек._


Проход был кривым. Темнота была непроглядной и такой плотной,
что казалось, она непроницаема и дышать в ней трудно. Это была та самая
чернота, которая проникает в сердце и гасит там свет.
В колонии давным-давно исчезли спички, и у меня не было средств
разжечь огонь. Ни Beelo от черноты. Все
время расплаты были утрачены, но наша скорость была медленной, и я знал, что
проход должен быть длинным.

До сих пор запахи подслащенной солнцем воды смешивались с
запахами подземной сырости и были приятными. Но вскоре слабый
остроту вторгся холодный воздух. Я знал, что изменение дыхания Beelo по
что его чувство не было обнаружено в нем. Она предложила снова
который на моей памяти остановил. Кристофер не подал. С неослабевающим
бдительность, опираясь на восприятие гораздо острее, чем у меня, он держал
плот бесплатно в потоке, за исключением случайных ударов.

"Ты чувствуешь это, Кристофер?" - Что это? - спросил я.

"Да, сэр".

"Что это?"

"Сэр?"

"Что это?"

Последовала пауза, прежде чем он ответил: "Пожар, сэр". Beelo съежилась в
обнимаю. Так Кристофер упомянул об этом, я знал, что это был огонь;
Не могу сказать, откуда я это узнал, потому что запах был не похож ни на один запах горения, который я когда-либо испытывал.
- Вы знаете, что такое горение?

- Я, сэр? - Да. - Спросил я.

- Я, сэр?

- Да.

Эта тишина была длиннее другой; Кристофер, должно быть, слушал
далеко.

"Мир, сэр".

Beelo дрожали с тихим смешком, и сжал мою руку; но я знал, что
В словах Кристофера был смысл.

"Мир?" Я тихо повторил.

"Да, сэр. Я слышу это".

Мы с Било выпрямились и напрягли слух.

"Я ничего не слышу", - сказал я.

"Я слышу это, очень слабое", - задыхаясь, ответил Било.

Это не имело никакого значения для стабильности работы Кристофера.
Запах постепенно становился все более явственным, и тогда я вспомнил чугуноплавильный завод,
который я видел в детстве. Вскоре я тоже услышал отдаленный рев, как от
печи, которая трещала, пока горела. Било снова подкрался ко мне поближе.
рука. Я чувствовала его учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание
рядом со мной.

Сквозь эти усиливающиеся ощущения пробивалась глубокая нота
падающей воды. Зачем спрашивать Било, слышал ли он когда-нибудь, что наш ручей
ушел под землю? Кристофер хладнокровно продолжал выполнять свою задачу. Тот
резкие удары и царапанье его неутомимого шеста давным-давно сообщили мне,
что наш канал и берега образованы камнями, которые были неровными и
опасными. Сейчас и тогда плот бы вдруг качели, чтобы избежать
подводные камни, которые зондирований Кристофера не было обнаружено. В других случаях
движение резко останавливалось, пока человек, держащий наши жизни
в своих руках, не указывал путь.

"Что ты думаешь об этой падающей воде, Кристофер?" Я спросил.

Он долго ждал, и его медленный ответ заставил меня похолодеть:

"Я не знаю, сэр".

"Вы будете двигаться медленнее, когда мы подойдем ближе?"

"Да, сэр".

Било сжал мне руку, намереваясь заставить замолчать мой глупый язык.

С нарастающей интенсивностью в запахе, в реве печи и в
грохоте водопада появилось нечто новое и чрезвычайно
сверхъестественное. Это было очень тусклое свечение, без видимого источника и без
силы, позволяющей видеть что-либо, кроме самого себя. Очевидно, это была всего лишь
тьма в более гнетущей фазе. Напрасно я напрягал глаза, чтобы разглядеть
Кристофера, Било, плот, воду - все, что только мог сделать свет
видимым; но сияние было таким же непроницаемым, как и темнота.

Било разваливался на части под тяжестью этого всепоглощающего благоговения.
Я знал, что его слабость была порождена тем, что он уступил постороннему человеку.
полагался на Кристофера и на меня. Он приблизил губы к моему уху и прошептал:

"Я боюсь".

"Спокойно, парень. Ты наш проводник; ты несешь за нас ответственность".

"Да, я знаю". Он сделал жалкую попытку прийти в себя. "Этот
свет - разве ты не чувствуешь его, Чозеф?"

"Чувствую, дорогой мальчик, но меня зовут не Чозеф".

"Йозеф!" - торжествующе произнес он.

"Джозеф", - настаивала я.

"Мистер Тюдор!" В порыве страсти он обвил обеими руками мою шею и
тихо рассмеялся. Старый Било снова был настороже, за исключением того, что с его
вернувшимся мужеством он был необычайно нежен. Я задавался вопросом
достигну ли я когда-нибудь конца фазы мальчика.

Откуда-то с неопределенного направления донесся приглушенный звук
взрыва.

"Держись крепче!" - крикнул Кристофер, резко разворачивая плот и
резко прижимая его к высоким выступающим камням на берегу. "Вниз!" - добавил он
.

Мощный порыв, подобный порыву множества ветров, разорвал проход далеко впереди.
Я бросил Било лицом вниз и распластался всем телом. Затем последовал удар,
и швырнул Кристофера спиной на нас. Через мгновение он пришел в себя
. Удар, должно быть, повредил ребра Било, но он лежал неподвижно.

Это было сочетание сотрясение атмосферы и горячих газов,
в основном пар, которые потрясли нас. Я поднял голову, хватая ртом
дыхание. Beelo был инертным. Я поднял его. Одна рука слабо нащупала мою
шею и вцепилась в нее.

"Мы в безопасности!" Радостно сказала я. "Где мой храбрый младший брат?"

Он только крепче прижал меня к себе. Действительно, говорить было трудно, так как воздух
был наполнен удушливыми парами. Желание дышать сдерживалось
инстинктивный страх вдыхать.

Кристофер осторожно выталкивают, и мы снова плыли бесплатно, полюс
просел и щелкнуло и царапины.

Но пришли перемены. Рев печи прекратился; водопад стал громче
. Самым поразительным из всего было неземное свечение пара,
заполнявшего туннель. Что пар быстро охлаждается в холодной
отрывок, увеличился в непрозрачности, но светились тем более. Вскоре
стала светлой, сияющей и слабо освещая, и воздух сладок.
По дыханию Било на моей щеке я понял, что его лицо было обращено к
мой, и близко. Так случилось, что после долгого вглядывания я обнаружил свет в
его глазах. Мои руки обнимали его.

"Я вижу моего мальчика!" - Обрадовался я.

Началось странное слабое движение отстранения. Я попыталась удержать его, но
не почувствовала, что поддаюсь. Постепенно он выскользнул из моих объятий и остался один.

Кристофер медленно забрал тело в туман, призрачные Харона на
Стикс. Цвет свечения увеличилась от белого до розового, иногда
сияние голубовато-фиолетовый. Поверхность земли не знала таких оттенков
в огне; они были королевского плутонического происхождения. Черные скалы над головой и на
обе руки приняли расплывчатое, мрачное определение и, к моему напряженному воображению,
отобразили гротескные предложения. Пустые пространства на оттенок темнее, чем те
гримасничающие, зловещие скалы отпали; я предположил, что они были пещерообразными
выходы из прохода, поскольку от них исходило многократное эхо
звуки шеста.

Температура стала подниматься, как водопад становился все громче, свет
более показательным, дымка слабее. Мы развернувшись широкой кривой, и все в
после того, как страшные видения бросились в кроваво-красный свет. Наш ручей
впадал в небольшое озеро, которое бурно вспенивалось водопадом
ярко освещенная багровая вода, падающая с потолка
в нее погружалась темнота. Рев был оглушительным.

Било в ужасе вскочил на ноги, его глаза горели красным.
безумие, заполнившее пещеру, требовало сильной руки, чтобы усмирить его.
Он вырывался из моих объятий, отчаянно указывал назад, умоляя
чтобы мы вернулись, и боролся с моей сдержанностью с чисто животным отчаянием.
Поведение Кристофера, хотя и демонстрировало необычайное возбуждение,
не выдавало страха, а лишь усугубляло нашу ситуацию. С
оглянувшись назад и обнаружив, что я надежно держу Било, он
встал, гигантская фигура в красном, и изо всех сил направил плот
вперед, в водоворот. Хрупкое существо погрузилось в волну, но
Глаз и рука Кристофера были надежны. Потока воды, изгибающегося
вниз, где водопад врезался в заводь, удалось хитро избежать, когда
он обогнул край озера, приложив максимум усилий, чтобы избежать
с камней там капает вода, как будто для того, чтобы держаться подальше от бурунов.

Я поблагодарил Бога за то, что был свет, каким бы грозным он ни был; он помог мне в
мой контроль над Било, который сопротивлялся все слабее, позволил
мне крепко ухватиться за плот, потому что была опасность соскользнуть
. Несмотря на дикую качку, Кристофер держался на ногах, как моряк;
и, хотя он стоял ко мне спиной, я видел по его быстрым движениям, что
все его хитрые силы были брошены на борьбу.

Откуда взялся свет? Казалось, он был в самом водопаде,
живое пламя в сердце его злейшего врага. Вода была радостно,
ужасно живой.

Плот описал дугу над бассейном и выскользнул из кипящей маслобойки,
и, прежде чем Кристофер успел опомниться, попал в водоворот, и его закачало, и
накренило за водопадом. Человек настолько сильна и душой и телом
вскинул руки в капитуляции террора, для ужасней
чем красный свет и водопад перед нами. Он выронил шест.
Его середина ударилась о край плота, и наше единственное оружие защиты
отскочило в воду. Било видел катастрофу. Он схватил меня
судорожно шею, почти задушив меня, пока я не сломал его
держите.

[Иллюстрация: 0133]

Кристофер посмотрел на поле и увидел он, подпрыгивая на конце, как это
боролся против затопления в Нижнем тяги за падения. Это
было двадцать роковой метров. Свирепость элементарного самосохранения
ухватились за человека и преобразовало его. Это было отношение не
терпеливого, нежного Кристофера, смиренного, служащего Кристофера, а
загнанного животного. Мои руки были связаны необходимостью заботы Било.

Зрелище, которое ошеломило Кристофера, находилось в глубокой нише.
Оно неопределенно простиралось из пещеры за водопада. Его
не было видно, пока мы не обогнули водопад и не поспешили за ним.
это в водовороте. Очевидно, в далеком прошлом, - я не могу предположить, насколько далеко, - проходил
широкий, высокий, фантастически неправильной формы туннель, заканчивающийся ямой с кипящей
лавой, на неизвестной глубине ниже уровня туннеля, который сам
находился немного над поверхностью бассейна. Глубокий грохот исходил от
него, как от сильного волнения, прерываемого приглушенными взрывами.
От него поднимались тонкие, похожие на облака массы пара, похожие на
бледно-лиловую дымку далеких гор. При раскатывании он утолщался
здесь скрыто, а там открыто, с постоянно меняющимися эффектами
.

Доминирующий цвет был глубокий, прозрачный алый оттенок, например
может быть видно при охлаждении чугуна литейного или в большом кратере
Килауэа; но после взрывов пришли прыгающего пламени голубоватый
фиолетовый. Именно красный свет, просвечивающий сквозь воду, сделал водопад
водопадом жидкого малинового цвета, если смотреть спереди.

Значит, это была воронка вулкана с боковым жерлом. Это был один
Форж охлаждения Плутона? Был свой нынешний переходный деятельность? Был в этом
начало сейсмические судороги, которые могут взорвать долину вал
в море?

Я не могу сказать, когда возникли эти вопросы. Срочность немедленной угрозы
потребовала всего внимания. Било был в экстазе ужаса, а
Кристофер отчаянно метался по сторонам, собрав все свое собранное разумение.
В шуме помех наши голоса были бесполезны. Мы были выброшены
из крупных вихрей в меньший крутятся между задней частью
осенью и туннель-рот. Это был более быстрый и головокружительный круговорот.
Вскоре стало казаться, что мы неподвижны, если не считать непрерывной качки
нашего корабля, ревущего падения и грохочущего, пылающего туннеля.
они кружились вокруг нас. Вместе с остальными миновал качающийся шест, живое,
безумное существо, кивающее то в одну, то в другую сторону, приближающееся к ливню
осторожно ныряющее под резкий удар воды и подпрыгивающее со злобой
бодрость в нескольких футах позади. В любой момент его могло подхватить сбоку
и раздавить.

Была и другая опасность. Центробежная сила нашего раскачивания в водовороте
уносила нас на периферию водоворота. С одной стороны были
скалы у входа в туннель; напротив был водопад,
малейший удар от которого (поскольку он падал с высоты не менее
сто футов) означало бы конец. Наше раскачивание приближало нас к
обеим этим опасностям.

Что-то пробудилось внутри, преодолевая мою жалость к Било. Я встряхнул его и
хлопнул по щеке. Изумление и гнев вспыхнули в его глазах, а затем
в сильном негодовании он отполз в сторону и сел, свирепо глядя на меня. В
другое время эта комичная картина позабавила бы меня, потому что мальчик
при подобном обращении вел себя как гордый котенок. Добившись
желаемого результата с помощью Beelo, я подошел к краю плота и
приготовился прыгнуть к шесту. Я ждал, пока плот не должен был
повернись и притяни меня ближе. Прежде чем это произошло, две мягкие руки
обхватили меня сзади, щека прижалась к моей, и меня понесло
назад. Две маленькие, крепкие руки удерживали мои запястья. На мгновение
Я была беспомощна.

Конечно, Кристофер знал, что наше приближение к опасности приближает
нас к надежде, которая заключалась в полюсе. Он выжидал момента,
и он наступил. Он присел на корточки на плоту и вытянул длинную руку. Било
нервы были на пределе, пока Кристофер не поднялся; затем они успокоились, и он
отпустил меня.

Кристофер научился на опыте, и теперь это была более уверенная рука
тот ухватился за шест и вывел плот из водоворота. К
держать его несколько урезаны против движения Кристофер был
небольшая часть моих задач до сих пор, так мило все, что он
был; но теперь, когда он увидел Beelo и мне лучше привыкнуть к ситуации, он
спокойно дал нам что-то делать, тем самым обеспечивая большую свободу
движения.

Он нашел выход ручья из пруда и оттолкнулся. Медленно
мы пробирались сквозь мрачный, туманный свет, который бледнел по мере нашего продвижения.
Кристофер, должно быть, почувствовал ужас, который угнетал меня, - опасность
повторяющиеся взрывы - потому что он работал с меньшей осторожностью, чем раньше
и наши успехи были лучше. Через некоторое время свет стал слишком тусклым
, и я не смог разглядеть Било, сидящего с надутыми губами; а когда снова стемнело
, он подкрался ко мне и украдкой протянул руку к моей. Шумы
почти прекратились, и Било больше не боялся странного эха.

- Я рад, что все прошло, - вздохнул он, прижимаясь ко мне. "Не так ли,
Чозеф?"

"Джозеф".

Он обнял меня за руку и тихо рассмеялся.

"Да, я рад", - ответила я.

Казалось, прошло много часов с тех пор, как мы вошли в коридор, и я надеялся, что мы
должны были появиться утром следующего за нашим стартом дня.

Начали возникать новые условия. Выше порога течение было
медленным, с редкими подходами к порогам. Это были наихудшие точки
опасности. Теперь мы обнаружили, что течение стало быстрее, а
пороги более многочисленными и бурными. Быстрота движений Кристофера
увеличилась. Он больше не пытался уберечь нас от капающей воды.
Он постоянно перекладывал свой шест и нащупывал опору.
Это заставило меня еще больше насторожиться. Я подумал, что даже с лучшими
возможности, мы могли бы вернуться в долину через этот проход, и как
двумстам пятидесяти колонистам удалось бы безопасно пройти через него.

Вскоре я почувствовал, что вода стала мутной там, где течение было медленным,
и услышал хриплый, рычащий гул, совершенно не похожий на те звуки, которые
мы оставили позади. Било усилил хватку и, задыхаясь, сказал:

"Пришло!"

"Что случилось, парень?"

"Тише!"

Кроме необыкновенного шлепанье воды о скалы,
прошло волнение. Я подумал, что буря сломала в долине
и торрент придет; но это не похоже на то.

"Это прошло, Било. Что это было?"

"Нет, не прошло. Держись крепче. Сиди смирно, Кристофер!"

- Било, - нетерпеливо потребовал я, - ты должен сказать мне, что...

Выступление было остановлено стонущий хруст, который бросил в поток,
плеснул воду на камни, и заполнили проход с
похоже, что дробления стекла. Beelo снова в ужасе.

"Молчи, парень. Ничего нет..."

"Не разговаривай!" - отчаянно приказал он. "Придет третий. Это
самое худшее. Подожди!"

Секунды тянулись в ужасной тишине. Дыхание Било сбилось
судорожно преодолевая подавление, которым он пытался это удержать.

Наступил третий шок, и тогда, хотя я никогда раньше его не испытывал, я
понял, что это было. Казалось, весь мир вздымался, корчился, тряс
и скрежетал, и все это со страшным шумом. Землетрясение, мрачный брат
покинутого нами кипящего котла, держало нас в своих челюстях, и его мощь была очевидна
в легкости, с которой оно крушило и перемалывало камни вокруг
нас. Осколки начали плескаться в воде и стучать по плоту
. Прямо перед нами огромная глыба упала в ручей и окатила нас
водой.

Било бросился на меня; я снова склонился над ним, чтобы защитить его.

Еще один тяжелый камень ударил в плот в узком промежутке между ними.
Кристофер и нам, и пробил его в воду, посылая вверх
гейзер через отверстие.

Волна ужесточения террора overswept Beelo. Он вскочил на колени и
крепко обхватил мою шею обеими руками.

- Мы умрем! - слабо воскликнул он и прижался своими губами к моим,
безвольно опускаясь в мои объятия. Мои пальцы с тревогой искали его пульс. Он
трепетал.

"Кристофер!" Я в тревоге позвала, не понимая, что землетрясение
миновали и в тусклом свете стали видны скалы за поворотом
впереди: "Кристофер! Что-то случилось с Било!"

"Да, сэр", - донеслось с прежним невозмутимым спокойствием.

"Остановитесь! Мы должны что-нибудь для него сделать.

- Мы выходим, сэр.

Мы прошли поворот, и благословенный дневной свет улыбнулся впереди. Плот выскользнул
из прохода в спокойную воду, которая здесь, как и на другом конце, была
глубоко забита. Чудесный день, хотя и пасмурный, был великолепен для
наших глаз, когда он просеивался сквозь толщу воды и приятно отдыхал на ней. Поскольку Било
был без сознания, Кристофер соблюдал необычайную осторожность при продолжении,
и как можно скорее закрепил плот в защищенном месте.

Я смотрел вниз, в лицо Било. Его голова откинулась назад, и
хотя глаза его были закрыты, губы приоткрыты. Он пришел за мной с
боль, что богатство и зрелость, которую я раньше не заметил перед в
его лицо, отдохнули там и сейчас.

"Сколько это заняло времени нам пройти?" Я спросил Кристофера.

"Около четырех часов, сэр".

Я был удивлен. Казалось, прошло гораздо больше времени.

Он подошел, чтобы вытащить Било, но я сам отнес его на берег и положил на землю.
я опустился над ним на колени. Кристофер стоял рядом, изучая
он, но не выказывает беспокойства.

"Это всего лишь обморок, не так ли, Кристофер?" Я спросил.

"Это все, сэр".

Чтобы дать ему подышать свежим воздухом, я начала расстегивать его блузку.

- Я бы не стала, сэр, - вмешался Кристофер.

- Почему? - Спросила я, удивленно подняв глаза.

Он только молча смотрел на меня. Сначала я подумал, что Кристофер благодаря своей
необыкновенной проницательности обнаружил, что Било светлее, чем
чистокровный туземец, и деликатно предупреждал меня не вторгаться в
тщательно охраняемый секрет. Я вспомнил историю, которую рассказал Било,
и свои подозрения относительно чистоты его родной крови. И какой вред
можешь прийти, если я все-таки узнаете?

Потом правда пришел ко мне, непреодолимой силы, долго
кумуляция. Его поведение в туннеле, его мягкость,
странное завершение сцены с Аннабель, когда они встретились,-a
тысячи воспоминаний о вещах, которые прошли незамеченными в стрессе
из опасностей, - пришел как ослепляющий свет. Я не знаю, когда Кристофер
узнал правду, но в его галантности он увидел бы мне ослепнуть, чтобы
могила ни слова от него предательства секрет Beelo это.

Шок ошеломил меня, и моя голова склонилась в почтении. Когда я снова
посмотрел в терпеливое лицо, теперь имевшее для меня такое милое и трогательное выражение
пафос, темно-синие глаза смотрели в мои; затем они повернулись
к Кристоферу, и все вокруг. Прежняя озорная, подтрунивающая улыбка
раздвинула идеальные губы. Глаза снова искали мои.

"Чозеф! Прекрасно быть мертвым!" Но в голосе звучала иная музыка
не та, что принадлежала парню, которого я любил и который теперь ушел навсегда.




ГЛАВА XIII. - Подготовка к кризису.

_ На земле врага. Странный свет на стене долины. Мистер Ванкувер.
Встреча с Ленталой. Она рассказывает секрет, который я уже знаю._


Я бы уважал желание Било, чтобы она выглядела как мальчик, и должен продолжать
вбивать в свой разум слова "Мальчик, отрок, дорогой Младший брат". Я
ни на минуту не должен думать о ней иначе. "Мальчик, мальчик, дорогой маленький
Братишка".

"О чем ты мечтаешь, Чозеф, и что это за слова, которые произносят твои губы
?" Это был жизнерадостный голос Било.

Он сидел; я был рядом с ним, глядя вниз на скользящую воду. Я
проснулся от знакомого смеха и обернулся с улыбкой.

"Дорогой мальчик!" Я радостно откликнулся.

"Ты забыл обо мне", - печально сказал он. "И ты, старина Кристофер!
Разве ты не видишь, что я умираю от жажды?"

Кристофер сорвал два больших листа, сделал из них чашку и
принес воды, которую Било жадно выпил. Он протянул руку, и
Я помог ему подняться. Он попробовал встать на ноги.

"Так-то лучше", - сказал он.

Совершенная грация движений, изящная женственная фигура, так искусно скрываемая
,----

"Мальчик, мальчик, дорогой братишка".

"Опять мечтаешь и разговариваешь сам с собой!" - воскликнул Било.

"Это было тяжелое путешествие по коридору, парень. Я немного потрясен".

"Это в прошлом. Встряхнись в другую сторону. Он делал пируэты вокруг дерева.

- Но как мы вернемся назад, парень?

"Сюда", - небрежно ответил он, делая руками движения крыльями.

"Было землетрясение, Било".

Он резко остановился, и его глаза глубоко засветились.

"Да!" - тихо, но выразительно воскликнул он.

Прежняя осторожность отразилась на его лице; он настороженно всматривался и прислушивался, а
затем появилось выражение уверенного покоя.

- Это хорошо, - сказал он, - если... - по его лицу пробежала тень, - если они...
почувствовали это на поверхности.

- Почувствовали, - вмешался Кристофер.

"Откуда ты знаешь?" Резко спросил Било.

Кристофер указал на большой камень рядом с нами, на тропинку, которую он вел
свежие рвется сквозь кусты, и на крутом склоне, с которого он был
выдернули.

"Хорошо для Кристофера!" - сказал Beelo. Он посмотрел на небо и уныло добавил:
- Но надвигается буря! После небольшого размышления он заметил,
как бы про себя: "Я не знаю, должно ли это изменить наши планы или
нет". Он сел, чтобы подумать, и начал организовывать побеги
на земле. "Нет Senatras будет в десяти милях от прохода", он
задумался. "Они боятся этого, потому что землетрясение зародилось здесь, и им приходится
убегать. Таким образом, мы можем выиграть время. Мистер Ванкувер сегодня в безопасности; мы
не пойду _ туда_.

- Куда, дорогой младший брат?

Боль исказила его лицо. - На поляну напротив Лица. Если бы только
произошло еще одно землетрясение, или это произошло раньше!

"За одним обычно следует другое?"

"Часто. Иногда нет. Приди! Солнце скоро сядет, а нам
предстоит пройти много миль.

Мы спрятали потрепанный плот и отчалили. Наш путь пролегал параллельно ручью
, который с пеной несся вниз по ущелью с крутыми склонами. Он
спускался в приятную долину, густо поросшую зеленью. Там мы оставили его и
начали восхождение на гору на западе. Надвигались сумерки. Било
бесстрашно шли по тропам в темнеющие часы.

Время от времени мы останавливались, чтобы передохнуть. Долина, которую мы пересекли, лежала внизу, как
черно-зеленое море. Позади нас небо на востоке было рассечено прямо поперек
ровной вершиной стены нашей долины. Било внимательно изучал ее.

"Ты не видишь там никаких признаков огня, не так ли?" - спросил он, указывая на
поляну напротив Лица.

Там никого не было, и Било был доволен. Наше внимание было отвлечено от
этого места слабой пурпурной вспышкой, которая скользнула по гребню над
руслом реки и быстро исчезла. Било стоял напряженный и неподвижный,
и прошептал:

"Ты видел _это_?_"

"Да".

Мы ждали его повторного появления, но никто не появился. Било больше ничего не сказал.
Свет исходил из подземного котла с лавой.

За стеной была самая черная часть неба. Под горизонтом
в том направлении бушевала молния, как мы могли судить по слабым отсветам
в далеких небесах и раскатам далекого грома.

Когда мы достигли вершины, почти наступила ночь. Спуск
было стремительным, с другой стороны, для Beelo ходили с Ли
знакомство. Наконец мы остановились в заброшенной хижине, спрятанной в глубокой
лес. Било остановился на пороге.

- Смотри, - сказал он, указывая на зарево в миле или меньше от нас, ниже по долине.
- Это главное поселение Сенатра. Королевский дворец, где
Живем мы с Ленталой, находится там. Мы посетим его сегодня вечером, если Лентала
согласится. Ты отдохнешь здесь немного и перекусишь. После
посещения дворца ты будешь спать здесь."

Он провел нас внутрь, закрыл дверь, раздул пламя из тлеющих углей
в очаге и зажег лампу на ореховом масле. Всю дорогу он был очень трезв и тих.
но теперь в его глазах заплясали огоньки.

"Это твой особняк!" он воскликнул.

Место было чистым и сладким, хорошие кровати листьев на
земляной пол, и пресная вода стояли в калебас. Beelo тащили вперед
в медный сосуд, и взял из нее обильный запас пищи.

"Разве она не хороша ... для девушки?" небрежно спросил он.

"Кто?"

"Лентала. Она делала все это".

С момента сцены в конце отрывка мной овладела грусть,
и я был не в настроении наслаждаться любезностями Било, - это тоже, в то время как
Я был глубоко тронут трудом и нежной вдумчивостью, с которыми
все было сделано для нашего комфорта. Тем не менее, что-то ценное было
ушел из моей жизни; мое сердце тосковало по парню. Но он был здесь! В
порыве извращенности я схватил Било за руки и держал его перед собой.

"Дорогой мальчик, - сказал я, - я брожу в темноте. Поверь мне, маленький
брат, я благодарен - больше, чем можно выразить словами - за
умение и доброту, которые мы видели от тебя. Но мое сердце болит,
а ты смеешься надо мной".

Что-то среднее между подозрением и смущением быстро нарастало
на лице Било. Вдруг он закрыл мой рот рукой и сделал
храбрый ралли старых flippancies Beelo это.

"Кристофер, - сказал он, - ты когда-нибудь видел такого гуся? Такого старого
гуся?"

Я мягко убрал его руку.

"Я серьезно, мальчик".

- Тише! - шепотом скомандовал Било.

Его охота на меня была безжалостной, но боль в этом месте помогла мне.
я удержал свой взгляд. "Когда я упала в обморок----" начал он, и остановился, имеющих
нашли мое лицо осталось невозмутимым. Он повернулся к Кристоферу, который, не обращая на нас никакого
внимания, раскладывал ужин на циновке. Проницательный взгляд Било
вернулся ко мне.

"Дорогой младший брат,..."

"Нет, нет! Ни слова!" перебил он. "У меня нет времени, а ты голоден.
Пойдем, Чозеф!"

Он развернул меня на ужин и заставил меня сидеть на земле
Кристофер. Было приятно быть человеком-обрабатывается Beelo. Его злоупотребления
мне всегда была сглажена нежностью. У меня не было аппетита, но кто мог
устоять перед Било? Он разыграл, что я инвалид и ничего не могу с собой поделать.
Он похлопал меня по щеке, положил еду мне в рот, болтал всякую чушь, как будто
Я была ребенком, и он ласкал меня с возмутительной снисходительностью. Там был
ничего не делать, но тают под его дорогой нелепости; и, когда он обнаружил
мне восстановлена, он поцеловал меня в лоб и бросился звонить
что он вернется в скором времени.
Когда он вернулся, он был потрясающе живой. Там, казалось, нет конца его
стойкость.

"Это великолепно!" - воскликнул он, хватая Кристофера и наваливаясь всем телом.
кружась по хижине. "Это великолепно!" - продолжал он, унижая мое достоинство.
мальчишеской игрой. "Это просто..." Но у него перехватило дыхание, и он рухнул на землю.
Тяжело дыша, он рухнул на землю.

"Какие новости, Било?" Я спросил.

Он сел, но у него все еще не хватало дыхания для речи.

"Мистер Ванкувер ... в безопасности. Выглядит не очень ... счастливым. Не видел...
короля. О, нет! Лентала, - которая Ангел, - и Милая,- и Добрая,- и
Красавица, просто умирает от желания увидеть тебя. И...

- Отдохни минутку, - перебил я.

Он бросил немного дуться на меня, а потом лукаво потребовал: "ты не
добродушный, но, Choseph?"

Я покачал головой.

"Ты будешь таким, когда увидишь Ленталу", - сказал он с притворной меланхолией. "Разве
тебе не нравятся девушки?" он внезапно выстрелил в меня.

- Да-а, - пробормотала я, запинаясь.

- Тебе нравится Аннабель! - с легким прикосновением к его языку.

"Когда-то мне очень нравился милый парень по имени Било, больше, чем любая другая девушка".

"Когда-то Било мне нравился!" Его сияющие глаза были как копья.

"Он мне нравится все так же сильно - когда он Било".

По тому, как он вздрогнул, я понял, что тонкий лед, по которому я шел, треснул.

- И кто же он, если не Било?

- Маленький дьяволенок.

Он рассмеялся. "Ты не _quite_ мертв", - сказал он, и живостью вскочил
в своей манере. "Мы должны идти. Большинство Senatras уже пошли
спать. Идемте.

Он быстро повел нас в долину, одновременно инструктируя, как следует поступать.
отвечать, если его встретят. Местные жители не были ни словоохотливы, ни любопытны, и
мы прошли незамеченными, пока не достигли окраины поселения.
Там, в тускло освещенной хижине, мистер Ванкувер отдыхал под охраной,
Било проинформировал нас. Едва видимая фигура бросила вызов Било. Быстрый ответ
заставил фигуру скрыться из виду.

"У нас сейчас нет времени встречаться с мистером Ванкувером", - сказал нам парень.

Поворот в переулке, вдоль которого стояли хижины, вывел нас на красивое шоссе,
широкое и белое, обсаженное пахучими деревьями, которые выгибались дугой над головой.
Темнота была бы глубокой, если бы не рассеянный свет, который
освещал впереди что-то белое. Мы быстро направились к нему и обнаружили, что
это высокая каменная стена; свет исходил от двух фонарей на столбах там, где
шоссе сворачивало влево и проходило у подножия стены.

Вместо того, чтобы следовать по главной дороге, Било свернул на узкую дорогу направо
. Заросли над головой были такими густыми, что свет от фонарей
вскоре пропал, но Било знал дорогу. Наконец он остановился и вставил
ключ в замок. Тяжелая деревянная дверь, обитая пластинами и окованная железом,
наводила на мысль о заднем проходе в архаичной крепости. Он провел нас внутрь и запер
дверь.

Приближение грозы принесло с собой молнии, которые усилили
Осторожность Било, показав проблески нашего окружения. В районе
за стеной зелень была менее густой и более упорядоченной
чем в парке, через который мы пришли. Молнии сделали открыть
пробелы стыдно нашему гиду, который спешил к нам через них
тени. Ухоженные тропинки петляли и пересекались, но Било знал маршруты покороче
. Усиливающийся ветер способствовал незаметности нашего продвижения.

Он привел нас в тень низкой аркады, открытой с одной стороны и
закрытой с другой длинным каменным домом. Колонны были увиты
виноградными лозами. Здесь царила непроглядная тьма. Каменный пол не издавал ни звука
под нашими шагами.

Било остановил нас, сделал несколько шагов вперед и постучал в дверь. Это была
осторожно открыл, но мы не могли видеть, как Beelo вошел. Очень
слабый свет еле-еле его видно.

"Lentala! - прошептал он, - они здесь."

Голос, более полный и мягкий, чем у Било, но очень похожий на его собственный, ответил:
"Да? Я отказался от тебя и раздевался перед сном".

"Ты оденешься?" Било говорил нервно.

"Да. Скажи им, чтобы подождали немного. Они там в безопасности. Било,
король в ярости, потому что ты сбежал сегодня ночью. Он ждет тебя.
Уходи немедленно. Это что-то о человеке из колонии. Меня возмутило
ее властное отношение к Било.

"Очень хорошо. Я вернусь, как только смогу", - мило ответил он.

Вернувшись к нам, он начал объяснять, но я сказала ему, что мы слышали. А
ободряюще руку каждому из нас, и он поспешил через
сад напротив Гостиного двора. Он остановился и вернулся назад.

"Не оставайся с Ленталой дольше десяти минут", - серьезно сказал он.
"Король может задержать меня. Если я не приду, ты сможешь найти дорогу обратно?"

Я заверил его, что мы можем, и что даже если он придет, нас не будет
пусть поведения: нам до хаты.

Он дал мне руку благодарное пожатие, как он проскользнул в ворота-ключ
вошла в нее и бросилась прочь, сказав:

"Подождите у двери Ленталы, пока она не откроет ее".

Вскоре она пригласила нас войти. Вместо своего варварского, но очень
подходящего к случаю праздничного наряда с аккуратным жакетом и короткой юбкой, сверкающей
золотой вышивкой, на ней теперь было простое, свободное одеяние. Частично это было
компенсировано глубоким вырезом на шее, великолепным поясом, состоящим из
тяжелой и искусно связанной золотой цепи, и ожерелья из замечательных
бриллиантов.

Я не смог бы объяснить, почему эта ослепительная женщина, которая занимала
такое большое место в моем воображении, теперь казалась незначительной величиной,
вторжение. Было мало того блеска, которого я ожидал. В
детски coquetries, небрежно бросить, в тонкостях, которые
у порхали так неосознанно, путем проведения Lentala я
вспомнил, - эти и тысячи других грации было в
sedater молодая женщина, улыбаясь на нас, и спокойно Гостиный нас.

Она приветствовала нас, предупреждающе приложив палец к губам.

"Мои слуги, - объяснила она низким, сочным голосом, - все в постелях и
спят. Но они недалеко, и мы должны быть осторожны ". В этой новой Лентале было
любопытное напоминание о точности Аннабель.

Должно быть, она почувствовала мой дискомфорт, потому что позволила части своего сознания
ускользнуть, и постепенно вернулась исконная дикость.

"Beelo мне все рассказала, - сказала она, - я не трону тебя с
вопросы. И мы не должны обсуждать планы на вечер".

Красота и богатство комнаты были едва заметны в свете
подвесных ламп, которые, затуманенные тонкими тканями, не отбрасывали теней и
смягчали все контуры. Богатое сочетание чеканного золота и серебра,
изысканной бронзы и слоновой кости, драпировок и ковров было смягчено до
Грейс по их расположения, и за что, в свою очередь, был штраф
дыхание изысканности. Мое изумление усилилось, когда значение его
пришли за мной. Неужели эта девушка, кажущаяся невинной, кроткой и
добротой, не почувствовала ничего от преступления и крови, которыми были залиты эти сокровища
? И все же только сладчайший из духов мог наложить на
эту добычу из склепа очищение, которое сдерживало его ужасный намек
.

Она двигалась и мягко болтала, а я отвечал пустыми словами
. Наконец я обнаружил, что она начинает нервничать. Тяжелый
раскат грома выявил причину. Она выглядела встревоженной и сказала:
"Гроза близка. Ты должен уйти, пока она не разразилась. Beela" - я отметил ее
странное произношение последнем слоге - "говорит, что если он не вернет
через десять минут вы должны идти без него, но я не могу думать об этом. Его
не было гораздо дольше.

Я пытался заверить ее, что мы можем пойти одни, но ей все равно было не по себе.
Мы с Кристофером встали. Она подошла и положила руку мне на плечо.

"Подожди немного". Она колебалась, подбирая следующие слова. "Тебе нравится
Била-Било?"

"Очень нравится", - тупо ответил я.

Текучая мягкость появилась в ее прекрасных глазах, а вместе с ней и блеск
старой Ленталы - и Било тоже.

"Я собираюсь открыть тебе секрет", - продолжила она. "Ты сохранишь это? - спросил я. - А
ты, Кристофер? И ты не дашь знать Било?"

Мы поклялись друг другу. Она убрала руку, посмотрела вниз и, пока
занималась поправлением пояса, сказала очень тихо:

"Било не мальчик".

Ее пальцы замерли от острого напряжения. Я стоял молча. С усилием
она подняла на меня глаза, и в ее взгляде читалось напряженное ожидание.

"Било - девушка", - добавила она, как будто я не слышал. "Ее зовут
Била. Она обнаружила, что мой взгляд холодно встретился с ее.

- Тебе понравился мальчик Било, - продолжала она на ощупь. - Тебе не нравится Била, девочка
?

"Я ... я с ней не знаком", - запинаясь, пробормотал я.

На мгновение к Лентале вернулся озорной вид.
веселье сменилось притворной печалью. Я наслаждался штраф
играть ей в лицо..

"Но разве вы не видите, - спросила она, - что, зная и любя мальчик, ты
знал и любил девочку?"

Это было бы для меня невозможно заставить ее понять, что я был
не ловкий в жестокие коррективы, поэтому я держу себя в руках.

"Она все время была девушкой Билой", - настаивала Лентала. "Это не могло быть".
в ней не могло быть ничего, кроме девушки, которая тебе была небезразлична". Она не
знаю, что она разговаривала с ветром.

- Конечно, - согласился я, очень неудобно.

Мой тон заставил ее повернуть с нетерпением прочь. С большим воодушевлением она продолжила:
с легкостью и мягкостью она расхаживала по комнате:

"И это после всего, что она сделала! Я не понимаю..."

"Лентала!" Я перебил: "Пойми меня правильно. Мне действительно нравится..."

"Нет, не нравится!" Ее голос дрожал. "Моя бедная маленькая Била!
Я знаю, что она сумасбродка, но она хорошая, она добрая. Она должна была родиться
мальчиком. Я _made_ заставил ее им стать. Она не могла сделать то, что сделала...

"Лентала, пожалуйста..."

"...Если только она не была мальчиком. И теперь она опозорена и унижена!
Не позволяй моей милой сестре когда-либо узнать об этом. Это разобьет ей сердце. Бедная
маленькая Била!

"Это все неправильно. Я...

- Даже ради меня ты мог бы быть великодушным. Это...

Три шага привели меня к ней, и я был без сознания власти в
мой злой хватки на ее запястье, но ее язык и умолк. Она подняла
глаза под влиянием шахты.

"Этого достаточно", - сказал я.

На мгновение наши силы сравнялись. Волновой озорной
и невинное удивление одушевляло ее, и она засмеялась с ликованием
нежный ребенок. Она была очень нравится ее сестра.

Пришел углубление гром-грохот.

"Ты должен уйти - сейчас же! Я иду с тобой. Я не позволю тебе..."

"Ты не должен уходить", - твердо сказал я.

"Я _must_. Я хочу. Я возьму...

- Нет, Лентала. Спокойной ночи.

Когда я отворачивался, я во второй раз увидел на ее лице выражение
той, чья дорога уперлась в стену. Когда я улыбнулся и поклонился ей, как
Мы с Кристофером теряли сознание, она стояла там, где я ее оставил,
безучастно глядя на меня.




ГЛАВА XIV.--- Взгляд в бездну.

_ Судьба, ожидающая мистера Ванкувера. Мы разыгрываем шутку над туземцами. У меня
Сдают нервы. Жуткий намек от Кристофера. Опасное место._


Пронизывающий, сопровождаемый громом шторм был настолько благоприятен, что я решил
расследовать обстоятельства смерти мистера Ванкувера и, если возможно,
выяснить, какие планы зародились у него; поскольку с момента обнаружения тела Бил
секс, ее ужас и робость по поводу этих намерений были объяснены.
Теперь я должен взять инициативу в свои руки, поскольку работа была неподходящей для женщины.

Когда мы прибыли, у хижины мистера Ванкувера не было охраны, а
намокшая земля заглушила наши шаги. Моим побуждением было войти,
и осторожно выяснить правду; но я понимал, что риск был
велик. Крадучись вокруг хижины, мы подслушали разговор двух туземцев
у задней стены.

"Тише!" - продолжал один из голосов. "Он снова стонет и может
проснуться".

Через некоторое время другой заметил: "Он спит. Что ты
мне рассказываете?"

"Царь очень непросто. Все люди знают, что белый человек
вот."

"Есть ли сухие дрова?"

"Да. Они хранятся в соломенной хижине на восточной стороне поляны.
Люди требуют, чтобы белого человека отвели к камню".

"Этого нельзя сделать, пока бушует буря".

"Нет; но первый ураган никогда не длится долго. Король обещал
Гато, что белый человек будет отправлен на костер, как только пройдет эта буря
. Возможно, это произойдет завтра.

- Белый человек подозревает?

- Несомненно. Он волнуется и стонет".

"Что это за истории о Черном Лице?"

"Разведчики, посланные Гато, говорят, что оно выглядит более свирепым, чем когда-либо ".

"Король понимают, что народ восстанет, если он соглашается на
приношение?"

"Я не знаю. Он молчит и глубоко обеспокоен. Опасность остановки всех
направление, которое он может принять. Но Гато уже готов."

Ужас, который я скорее почувствовала, чем поняла, охватил меня, и, опасаясь
что я выдам наше присутствие каким-нибудь опрометчивым поступком, я поползла прочь,
когда обнаружила, что Кристофер, двигаясь таким же образом, начал раньше
я. Каждая ветка дерева была заманчивой дубинкой, которой можно было проломить дикарю голову
и освободить пленника.

Вместо того чтобы вернуться в нашу хижину, мы поднялись на вершину стены
окружающий нашу долину. Очевидно, Кристоферу не требовалось объяснений, чтобы
понять мою цель. Медленно, с уверенной осторожностью мы взяли курс на восток
параллельно краю пропасти и на безопасном расстоянии
от любых людей, которые могли патрулировать ее. Время от времени мы останавливались
, подкрадывались ближе к краю, тщательно осматривались, возвращались в
тишине и шли дальше. Насилие, буря немного утихла, таким образом
делая наши более быстрому прогрессу, но более рискованные.

С истинным инстинктом Кристофер направился прямо к тому, что мы искали
- к отверстию в лесу на вершине стены, выходящей на
Лицо. Свободное пространство представляло собой гладкую, ровную скалу. Один сегмент почти
круглого отверстия был отрезан отвесным обрывом. Рядом с
этим краем находилась изящно построенная круглая каменная платформа высотой около четырех
футов и десяти в диаметре. Когда мы обошли его, чтобы рассмотреть поближе, мы
обнаружили на его вершине старые следы пожара, которые дожди не смыли
. Я узнал в нем объект, который видел из долины,
напротив Лица. Там светила луна, но только слабое свечение от него
фильтруется сквозь облака; иногда вспышки молний дал нам
яснее видеть. Воздух был душный.

Мы подобрались поближе к утесу и остановились, вглядываясь в долину.
ожидая света. Он появился, и показалось Лицо. Промокшая, грязная,
хуже звериной маски, более отталкивающая, чем когда-либо, во мраке
бури, пристально смотрела на нас. Мы были на месте событий
немыслимая трагедия, ожидавшая мистера Ванкувера.

Мы обошли восточный край поляны. Вскоре мы нашли приседания
структура соломы, наполовину скрытых в опушке леса. Он был
заполняется аккуратно складывали дрова. Не удивительно, показали в Кристофер
лицо.

После дальнейшего изучения окрестностей и убедившись, что место
не охранялось, мы нагрузились дровами из хижины и углубились
в чащу. Рядом я обнаружила глубокую расселину.
Мы бросили наши загружает в нее; падение задолго до того, как звук пришел из
дно. Таким образом, после многих поездок мы израсходовали все топливо и
поспешили вернуться в нашу хижину, чтобы поспать. Ночь была далеко на исходе.

Все началось заново, и я лежал без сна, и прислушался к
элементный фурии на игре. Каждый нерв защемило, и сон был очень нуждается.
Непредвиденные обстоятельства, связанные с ураганом, вероятно, обеспечат еще более тяжелую работу
на завтра. Каким бы невинным шалостям ни предавалась Била, ее
глубокая серьезность и понимание опасного риска, связанного с этим
предприятием, были искренними.

С вихрем и тире дождя доносился гул рвущегося ветра
и могучим рыком грома. Вспышка, грохот, и стрелы разрывали на
небосвод. Наша хижина напряглась под натиском, как будто
вонзила когти в землю, чтобы удержаться на месте. Большие деревья на склоне
позади нас с треском падали.

Это было больше, чем ураган: это было торнадо; возможно, что еще хуже,
тайфун. Многие корабли переждать худшие из них, но мысленно я видел
коричневый мужчины, что потом человеку мысы бухте, и
хотите смотреть на пошатываясь, с разбитым сердцем крап на море, как ветер
после урагана призвал их медленно в Плезант-Бич, пять
более сотни Мечников, маслянистой дикарь короля и праздник, и Марта
горы на охраняемой рай; оттуда, чтобы быть "послали подальше", чтобы их
дома-их вечное жилье--одному! по одному за раз! Насколько
цивилизация достигла, она задушила невыразимую практику в
этих морях.

Даже буря в моих венах не могла остановить холод, который
бежал в моей крови. Должен ли был отец Аннабель быть только первым? Были ли мы
выжидающими, как откормленные свиньи, вместо того, чтобы быть в поле, прокладывая
путь к свободе и умирая, если придется, как подобает мужчинам?...

Я обнаружил, что свалился с тюфяка и катаюсь по полу.

"Кристофер?" Позвал я, с трудом поднимаясь на ноги.

"Сэр?"

По близости его голоса я поняла, что он уже рядом со мной, но
невидимый в темноте.

- Зажги лампу. Мы собираемся одеваться.

Он повиновался, не сказав ни слова. Я лихорадочно рылась в поисках своей одежды.

"Есть, сэр", - сказал он, указывая на мой мокасины, но забывая принести
их для меня.

Я совсем забыла, что мое платье было из Сенатры и что мокасины были
единственной частью его, которую я сняла. Я совершила неумелый Роман сдачи
их, на муфты моей руке была сформирована лучше, для дубинкой просто
потом. Кристофер наблюдал за мной с легкой, усиливает терпение.

- Надень свое, - грубо приказал я.

Он еще больше усилил тупость в своем взгляде и замер.

"Скорее!" Закричал я.

"Сэр?"

"Быстрее, я говорю! Вы тоже едете".

"Я?"

"Да! Мы собираемся забрать мистера Ванкувера у этих тварей.

Не меняя выражения лица, он сделал вид, что готовится. В
поступая таким образом, он поднялся до запертой двери, положил свою широкую спину против
она, и спокойно смотрело на меня.

"Что ты имеешь в виду под этим?" Я потребовал в ярости.

"Сэр?"

"Отойди в сторону, Кристофер!"

"Я, сэр?"

В раздражении я схватил медный сосуд и двинулся на него. Не
мышцы его тела шевелились, его обезьяноподобные руки висели свободно, руки его были
Открыть. Но это была не его беззащитность, что остался со мной. Гораздо более мощным
была глубокая преданность в его глазах, которое проходит глубокая печаль, чем
обычно. Это было как капля холодной воды на мой жар, но не на мою решимость.
Со всей добротой я бы урезонила его.

"Кристофер, - спросила я, - ты знаешь, что они собираются сделать с мистером
Ванкувер?

Он опустил свою формулу и просто посмотрел на меня.

Затем я рассказал ему грубыми, оскорбительными словами. Это был первый раз, когда они были
произнесены членом колонии.

Я был поражен его спокойствием, когда услышал их.

"Ты понимаешь?" Мне пришлось прогромыхать вопрос сквозь внешний шум.

Но он прислушивался к звукам, которых не производила гроза. Я ждал
нетерпеливо.

"Они не убьют его, сэр, если доберутся до вас".

"Почему бы и нет?"

"Вы моложе и толще".

Как и большинство других замечаний Кристофера, это было заключительное замечание
, без постулатов и объяснений; но я понял. Он
рассказал долгую и драматичную историю этими запинающимися словами - наше слепое нападение
, нас сбили с ног и взяли в плен, а затем ужасный конец. Я
удивлялся этому и жаждал силы, позволяющей заглянуть в работу
его странно светящийся разум, его далекий свет за внешней тьмой.

"И здесь нет сухого дерева, сэр".

Последний лед в моей крови треснул и побежал, тая перед ним. Я был
очень уставшим и обнаружил, что переминаюсь с ноги на ногу, как пьяный.
Языки пламени начали проскальзывать по хижине и метаться туда-сюда.
причудливо изгибаясь. Некоторые из них были фиолетовые, но
большинство из них были малинового цвета. Светящийся пар подползающий. Бум водопад
с грохотом; и тут раздался грохот подземной детонации. Кристофер
был гигантской обезьяной, барахтающейся в море пара.

"Кристофер!" Я закричала, пытаясь ухватиться за стену, когда она пролетала мимо.

Фирма, нежная рука поднялась вокруг меня-рукоятка сила настолько велика, что
мои самые отчаянные трудности не сломили его держать, но я был очень
сильный человек. Медленно меня опустили на мой тюфяк, и раздался тонкий, успокаивающий
голос, а рука нежно закрыла мне глаза и опустила веки
. Дышать стало легче.

*****

Было светло, и Кристофер стоял в открытой двери, выглядывая наружу
. Дождь прекратился, но утреннее сияние было приглушено
потолок опустился. Приятный запах кофе наполнил хижину.
Казалось, не заметив моего пробуждения, Кристофер подал мне завтрак,
но ничего не сказал. Тупая усталость из соломы постели более привлекательным, чем
мои ноги.

Радостное "Доброе утро" Бил час спустя было прервано тревогой, когда она
вошла и обнаружила меня лежащим ничком; но ее электрическая энергия пронзила меня насквозь
я улыбнулся и сел. Ее вопросительный взгляд
, брошенный на Кристофера, ничего не отразил на безразличном лице. Тень беспокойства
промелькнула в ее глазах, но она прогнала ее.

"Хорошо!" - сказала она. "Я рада, что ты отдыхаешь. Ложись снова". Она
опустилась на солому рядом со мной и пригнула мою голову.

"Так-то лучше, Джозеф". Ее рука была на моем лбу.

"Джозеф", - настаивал я.

"Вам не нравится, как я говорю, ч-Dzhoseph?" насмешливо, ворует потихоньку
руки с моими и делая вид, что насмешливо смотрел на меня, пока вглядываясь в
мои глаза.

"Очень хорошо, Beelo. Ты как с царем и хорошо
отдохнули вчера?"

"Конечно. Вы думаете, что любой король------"

"Прекрати это".

"Что?"

"Пытаюсь понять, болен ли я. Даже если бы я был мертв, твой приход был бы
верни меня к жизни".

"Боже мой! Ты слышал это, Кристофер?"

Разумный человек не ответил и даже не взглянул на нее. Она скривила губы
у него за спиной, убрала руку и отодвинулась на несколько дюймов. Неужели я допустил
промах после такой уверенности и предостережения со стороны Ленталы? Я пришел в себя.

"Какие новости, братишка? Какая игра и какое убийство сегодня?"

Ее лицо стало серьезным. "С тобой что-то случилось с тех пор, как я тебя видела
прошлой ночью, Чозеф".

Я рассказала ей все, и она затаила дыхание от смелости нашей работы.

"Я... я не должна была осмеливаться предлагать это", - сказала она очаровательным тоном.
беспомощность, когда она удивленно посмотрела на нас с Кристофером.
восхищение. "Это было великолепно, Чозеф!" Ее милая склонность к девичеству, такая
естественная и неосознанная, вызвала во мне смятение, и мне было трудно
поддерживать обман ее пола в действии. "Итак, - продолжала она, - мистер
Ванкувер в безопасности, пока стоит плохая погода; а когда прояснится,
потребуется время, чтобы собрать сухие дрова. Мы ничего не будем делать.
пока.

- Но мы должны быть готовы, - твердо запротестовала я, садясь. "Это дело
теперь в моих руках и руках Кристофера, а не в твоих, мой мальчик, потому что это работа,
которую могут спланировать и выполнить только мужчины".

Робость в ее взгляде был новый, но не менее очаровательна, чем ее
сдаться.

"Что ты собираешься делать, Чозеф?" - спросила она с насмешкой.
преувеличение беспомощной уверенности было вполне искренним.

- Мы будем готовы схватить мистера Ванкувера хитростью или силой в тот момент, когда
реальная опасность приблизится к нему. Мы приведем его в эту хижину и
спрячем здесь. Но для его охраны понадобится человек из колонии. Я
немедленно приведу одного из них для этой цели.

В ее глазах вспыхнула тревога. - Нет, нет, Чозеф! Это было бы невозможно.
Ты не смог ни найти дорогу, ни пройти мимо охраны. Я пойду." Аргументы и
убеждения были одинаково бесполезны; она знала, когда нужно быть твердой. "Я пойду", - было ее ответом на все, и она поднялась на ноги.
"Ты и..." - Спросил я. "Я пойду", - сказала она. "Ты и
Кристофер пойдем со мной на вершину стены, и там вы
скрыть возле охранника, и ждать. Я принесу человек почти на месте
и послать его вперед, и подам тебе сигнал. Ты должен обманом увести охранника
в сторону и встретиться с ним; я последую за тобой. Для меня это все испортило бы.
быть замеченным.

Я согласился и сказал ей привести Хобарта.

- Било, - сказал я, - ты понимаешь, что мы выполнили одну из тех
задач, ради которых ты вывел нас из долины, и, выполняя это,
узнали о судьбе, ожидающей нашу колонию.

Ее лицо сразу выросла ущипнул. "Не говорите об этом, Choseph!" - плакала она.
"Я не знаю, есть ли у вас или нет, и я не знаю, о чем ты
ум. Просто подумай о спасении мистера Ванкувера".

"Конечно, дорогой мальчик, - согласился я, - но мы должны также продумать средства"
покинуть остров, поскольку здесь нас ждет только нечто ужасное. Ты
должен рассказать мне все, что я должен знать. Я больше не буду танцевать под твой
тайны и сокрытия".

Это было так, как будто я ударил ее. Она уставилась на меня, ее глаза наполнились слезами, ее
губы дрожали.

"Чозеф, - ответила она, - есть вещи, которые ты должен увидеть и
услышать сам, и они придут сегодня вечером и завтра. Я возьму
тебя..."

"Я должен знать сейчас", - потребовал я, не осознавая резкости своего тона.

"Чозеф, я..."

"Вы говорили со мной, сэр?" - раздался голос Кристофера, стоявшего позади нее.

"Нет, Кристофер. Мы подождем, дорогой младший брат". Солнечный свет снова ударил ей в глаза
, и она скорчила торжествующую гримасу, в которой
понимание того, что Кристофер был дисциплинированным меня.

"Теперь ты будешь хорошим, ты не хочешь, Choseph?" Это было сказано в ее наиболее
дразня, и я улыбнулся.

Мы отправились в путь под сердитым небом, по которому неслись массы тяжелых облаков.
Это было осторожное путешествие. Сам воздух, казалось, был наполнен ожиданием.
По дороге мы разработали план, как обмануть охрану.

Приближаясь к точке выхода из долины, Била практиковала
хитрость рыси и молчание змеи. Каждый шаг был продуман
чтобы не хрустнула ветка; листья на земле были размягчены
дождь. Вскоре мы увидели стражников - сбившихся в кучу, непривычных к открытому пространству
и удрученных погодой. Там Била оставила нас в укрытии. Теперь я
понимал, каким опасностям она подвергалась в каждой поездке в долину.
Если они были такими трудными в этих условиях, то насколько более сложными они должны были быть
когда хорошая погода заставляла охрану быть настороже, а земля
шумела под ногами!

Била должна была предупредить нас о приближении Хобарта определенным птичьим криком
трижды. Ответным сигналом Кристофера Била должна была сообщить, что
Хобарт в безопасности.

Дикари, менее чем в двадцати шагах от нас - по меньшей мере, две дюжины дюжин
мужчины - по-разному сидели на корточках и бездельничали. Они были в
компактной группе и разговаривали тихими голосами, но с оживлением
необычным для этой расы. Я жестом пригласила Кристофера следовать за мной, и мы подкрались
поближе.

Только что сменный охранник принес важные новости.

"Так царь не собирается ждать", - сказал один, как будто
новостей было удивительно.

"Это правда", - последовал ответ. "Он боится, что земля может содрогнуться
в любой момент. Кроме того, сегодня ночью, вероятно, снова разразится буря, и тогда
большой пожар будет невозможен".




ГЛАВА XV. - Плеть в руках, которые не желают этого делать.

_ Как мы перехитрили стражу. Схватка на мечах с туземцем. Роули
Преподносит мне сенсационный сюрприз. Трагедия с мистером Ванкувером откладывается_.


Я был поглощен составлением планов спасения мистера Ванкувера; но
чем больше я думал об этом, тем безумнее казалось это предприятие. Предположим, мы
возьмем его; разве весь остров не бросится на поиски?

Я рассчитал, что Била и Хобарт должны прибыть через четыре часа. Больше
половина этого времени уже прошла, когда мы с Кристофером вернулись
в наше первоначальное укрытие. Что шторм, Черное Лицо и мистер
Судьбы Ванкувера были переплетены, в этом не могло быть никаких сомнений. За исключением
препятствующих непредвиденных обстоятельств, ситуация быстро приближалась к кризису. Если
возникнет необходимость в срочных действиях в отношении мистера Ванкувера
до возвращения Бил с Хобартом этот молодой человек попадет в
ловушку, поскольку его встретят одни дикари. В каких
направление я повернулся, много моментов для подскользнулся и добавил
появились осложнения.

Раствором одной ветке проблему выполз из штамма,--что
расчищая ей путь в Hobart. Я упомянул об этом Кристоферу и был
польщенный его согласием.

- А как же мистер Ванкувер? - Спросил я.

"Мы должны дождаться _er_, сэр", - ответил он, выслушав, и его
тон был решительным.

Раздался тройной птичий возглас. Мы ждали. Он повторился. Я проскользнул мимо
по тропинке, которой пользовался охранник, и открыто подошел к ним. Они молча уставились
на меня. Била сказала мне, что в чрезвычайной ситуации Кристофер
и я, чтобы объяснить особенности нашей внешности, которые не могла скрыть никакая маскировка
, должны объяснить, что мы с западной оконечности острова,
где немного белой крови смешалось с местной, производя, с
другие отклонения от нормального типа, мужчины более агрессивны и
смелым нравом, что давало им преимущество перед аборигенами в
этой целью, и что по случаю царь призвал западных мужчин для
спецслужбы.

"Почему ты не выполнил свой долг?" Я сурово потребовал ответа.

Охранник выказал лишь тупое удивление, не двигаясь и не говоря ни слова.

"Разве ты не видел, как нахмурилось Черное Лицо?" Я продолжал. "Идите немедленно"
и выполняйте свой долг, или Лик не станет ждать белого человека.

Они были впечатлены и напуганы. "Что нам делать?" - спросил один.

"Очистите камень на поляне и подготовьте его. Каждый из вас
уходите немедленно. Затем возвращайтесь сюда".

Они переводили взгляд с одного на другого, сбитые с толку, очевидно, приказ был необычным.
 "И оставить проход без охраны?" спросил тот же самый.

"Разве я не здесь?" Уходи немедленно!

"Тебя послал Гато?" - спросил крупный парень, приближаясь с мечом в руке. Его
оружие было поднято угрожающе и царапало кусты, когда он приближался.

Не смея рисковать с ним, и не имея достаточных
опыт работы с этими людьми, чтобы интерпретировать их мотив из их
поведя себя, я проскочил мимо него, прежде чем он успел поднять оружие, выхватил
меч у изумленного туземца, попятился, чтобы удержать толпу передо мной
пока я не столкнулся с тем, кто надвигался на меня, и не пошел на него с
решимостью, которая открыла его глаза и инстинктивно подняла его меч
для защиты. Я обнаружил, что меч, который я держал, был тяжелым,
широким и очень старомодным. Прежде чем мой неопытный противник понял, что произошло
мой меч вырвался у него из рук и отшвырнул его в сторону
в кусты, и мое острие уперлось ему в грудь. Раздался возбужденный крик.
движение в толпе, но прежде чем я успел что-либо предпринять, я громко сказал
своему пленнику:

"Я твердо намерен убить тебя. Выводи свой отряд на поляну
немедленно".

"Да", - поспешно согласился он, удивленно уставившись на меня, и добавил, когда его
интерес пересилил панику: "Они скоро приедут с ним?"

"Это не твое дело и не мое. Если вы немедленно не уйдете, я
арестую весь отряд и доставлю вас всех во дворец.

Они послушно зашагали прочь.

Возвращаясь к Кристоферу, я сделал крюк, чтобы миновать то место,
где должен был появиться Хобарт. Я велел Кристоферу оставаться
рядом, как было бы проще встретиться, чем Хобарт
два. Моя реальная причина, о которой я не говорил с Кристофером, было то, что как
был родом его внешний вид одного из особой жестокостью. Я не хотел этого делать.
я рисковал шокировать Хобарта, лишив его самообладания.

К моему удивлению, над краем обрыва поднялся Роули, а не Хобарт.
обрыв. Возможно, мое гневное раздражение отразилось в моем поведении, потому что Роули,
бросив испуганный взгляд и увидев, что я один, набросился на меня в тот
момент, когда я колебался. Его прыжок был быстрым и волнующим, но я уклонился
он повернулся и начал говорить тихим голосом. Это не возымело никакого эффекта. Роули прыгнул
снова. Я поймал яростный выпад его тела, и локоть, более
тренированный, чем он успел использовать, попал ему в горло, с треском сомкнув зубы
, и он пошатнулся, задыхаясь.

Я заговорил снова, но он был слишком ошеломлен, чтобы слышать, и снова набросился на меня, больше
с опаской, с блеском убийства в его глазах, и до сих пор не внемля
мой тихий слов. Естественная грация, с которой он начал работать, чтобы добиться успеха.
Его кошачья непринужденность придавала ему угрозу, от которой у меня мурашки побежали по коже. Он был
отчаянно не на шутку, и мое горло было его целью. Там был
не дрогнет в своей пьесе, которую я критически наблюдал, как я стоял на
оборонительные. И тогда до меня дошло, что это было не безумие
страха и не отчаяние загнанного в угол труса, а пробуждение
той высшей мужественности в нем, которая так долго сдерживалась
искусственная жизнь. Даже если бы он не заставил меня тишина, игра была так
прекрасные и захватывающие, что я должен был соблазн прекратить свои усилия, чтобы
объяснить мое желание довести дело до конца.

Поскольку его прыжки были удивительно ловкими, и он мог приземлиться в любой момент,,
Я начал теснить его. Собираясь это сделать, я услышал сигнал Кристофера Биле
, но не остановился, чтобы посмотреть, где он; Роули, должно быть, тоже
услышал это, потому что что-то подстегнуло его действия. Чтобы спасти
Вырвавшись из ловушки, в которую, как он предполагал, попал, он должен был
прикончить меня немедленно.

Я увернулся от его следующего выпада, но его пальцы вцепились мне в горло. Затем он
обнаружил, что раздавлен в моих руках. Короткие удары, которые он наносил по
моим ребрам, не возымели эффекта, но были нанесены с усилием. Била поднялась.
находясь выше вершины, она поняла все с первого взгляда.

Но, подобно Биле, она видела только то, что это было нелепо. Не принимая
за труд просветить Роули, который отказался, как только он увидел ее
смеясь, она прошла от удивления в безудержное веселье. Роули,
стоявший в стороне от меня, изумленно уставился на нее.

Не увидев никаких признаков Хобарта, я резко спросил на родном языке, где
он был.

"Капитан Мейсон послал это вместо нее," она ответила, после ее найти
дыхание.

Я был в ужасе. "Что ему подарить?"

"Нет, Choseph. Я полагаю, он думал, что ты поймешь.

Ошибка была невероятной. Здесь были мистер Ванкувер и Роули,
заклятые враги колонии, посланные вооруженными новой возможностью для
уничтожения нас, и мы отвечали за безопасность их жизней! Игры
было достаточно сложно и опасно без этого. Я горько
конечно, возмущался капитан Мэйсон. Он был в курсе антагонизм между
Роули и меня.

"Почему капитан Мейсон послал его?" Спросил я.

"Он умолял прийти, Чозеф".

Это потрясло меня. Что случилось с этим человеком, что так изменило его? "Что
он сказал?" - Спросил я.

"Я не знаю. Он мало говорил, хотя он был очень серьезно. О
как он сказал про себя несколько раз, она назвала меня трусом. Они
все думают, что я трус".

Кристофер подошел и безмятежно стоял рядом. Внезапно Роули
узнал во мне дикаря, который навещал мистера Ванкувера в лагере.
Он был спокоен, но еще не раскрыл мою настоящую личность. Слово
Бил открыло ему Кристофера и меня. Это с треском обрушилось на
молодого человека. Какие размышления терзали его, я мог только догадываться
по тому, как стыд окрасил его лицо. Я взял его за руку.

"Мистер Роули, - сказал я, - мне жаль, что это произошло между нами".

Я прервал то, что он пытался пробормотать, рассказав Биле
как я избавился от охранника. "Они скоро вернутся", - добавил я. "Мы
должны уходить".

"Да, но сначала мы должны выяснить, обнаружили ли они пропажу
дерева. Несколько часов потребуется, чтобы вывести свежее топливо. Тебе не
думаю, это очень интересно, Choseph? Мой! как торжественно ты выглядишь!"

Ее беспечная дерзость испытывала меня, ибо опасность была велика.

- Жаль, что у тебя никогда не было никого, кто научил бы тебя быть серьезной, - бросил я.
вылетело из головы.

"Это было бы забавнее всего", - ответила она, забавляясь. "Не хочешь ли
попробовать?"

Ее милая лукавость заставила меня сделать наполовину сердитый, наполовину властный шаг
вперед, но взгляд остановил меня.

"Они идут!" - сказала она, и мы спрятались.

Дикари были более оживлены, чем прежде, и они гадали между собой
когда белый человек будет выведен из поселения,
и будут ли все или кто-нибудь из них освобожден от несения караульной службы,
чтобы они могли стать свидетелями происходящего. Было ясно, что они не
пропустили древесины.

Мы ускользнули. Когда мы подошли к нашей хижине, Била попросила нас подождать
пока она отведет Роули в то укрытие.

"Било, - твердо сказал я, - ты не понимаешь. Мы с этим человеком не можем
жить вместе.

Она посмотрела на меня с подозрительной грустью. "Враги между собой".
"Враги между собой, Чозеф! Это лучшее, на что способны мудрые люди, так много умеющие
".ты справишься? Я с улыбкой взял ее за руку. "Спасибо тебе, дорогой маленький братишка", - сказал я.
"Я внесу свою лепту". "Я сделаю все, что в моих силах". "Я сделаю все, что в моих силах".

Слезы легко навернулись на глаза Бил, и теперь они были влажными.

"Но вы с Кристофером больше не должны здесь оставаться. Не так ли
хотелось быть ближе к прекрасному, хорошо, ангел Lentala?"

"Объясните, парень".

"Подожди, пока я вернусь".

Она бросилась в хижину вместе с Роули и вскоре вернулась.

"Первое, - сказала она, - это выяснить планы мистера
Ванкувера. Хотя дров больше нет, королю это не помешает, и
заготовка дров займет всего несколько часов. Когда мы обнаружим,
что приготовления действительно идут полным ходом, мистер Ванкувер должен быть доставлен
вами. До этого, есть много, чтобы сделать".Мы застряли на склоне
с видом на поселок, и по дороге проходили мимо хижины
где г-н Ванкувере состоялась. Beela исчезла внутри и вскоре вернулся
новость о том, что угрожает погода держал все в
состоянии неопределенности.

Избегая дорог, мы грудью озелененных высот и работала круглые
Подмосковье. По мере того, как мы поднимались, вид расширялся. Поселение, окруженное
среди деревьев создавалась прекраснейшая картина, которую я когда-либо видел. Я жаждал увидеть
это под мягким солнечным светом, который сделал бы его цвета более яркими;
но даже без этого сцена была приятной. Это был значительный город
, который вырос скорее естественным путем, чем по плану. Широкие,
обсаженные деревьями шоссе с изгибами вместо прямых линий проносились вдоль
него. Многие дома были грубо сложены из камня и с крышами из
глины или соломы. Замечательные эффекты были достигнуты благодаря использованию местного
камня в различных цветовых вариациях. Необыкновенной красоты был приятный ручей.
который бродил по поселению.

Наиболее заметным был королевский дворец с его аксессуарами
здания и территория, обнесенная стеной. В отличие от всех остальных домов, дворец
было два этажа в высоту, был огромного размера, и сидели в щедрых
основания обнесен массивной каменной стеной. Я обнаружил, Lentala по
кварталов; они были в крыле. Деревень с прилегающими фермами пунктирная
дальше склон и растянулись вверх по долине; там были еще больше, сказал
Beela, в других частях острова.

По мере нашего дальнейшего восхождения на горизонте показался океан, а современный
морское судно вскочил с берега, в гавани у подножия
поселения. Мое сердце забилось, как я изучал ее.

"Как корабль, что Beelo?" Я воскликнул.

"Твой, Чозеф", - ответила она с ослепительной улыбкой. "Я ждала, когда
ты найдешь это. Это то, что должно вернуть ваших людей домой, если случится сильное землетрясение
и мы сможем вывести их из долины. Король
хотел уничтожить его, но Лентала убедила его не только сохранить его, но и
привести в порядок, поскольку когда-нибудь оно ему может понадобиться."

Что она приберегла эту драгоценную информацию для столь драматического использования
в то время это не произвело на меня впечатления. Только сейчас я понял, что ее
чисто женский инстинкт театральности придавал ей такое большое значение в
ее умолчаниях и откровениях.

У меня перехватило горло. Я схватила Кристофера за руку и попыталась заговорить, но
слова не шли с языка, и я обнаружила, что он уже смотрит в сторону моря. Я
никогда не видела в его глазах такой тоски, такого далекого и глубокого видения, как
когда он поднял их на меня.

Я перевел взгляд с него на Билу и встретил пренебрежительный и расчетливый взгляд.

- Дорогой братишка, - сказал я и протянул руку, но она надулась и
спрятала руки за спину.

"Я не твой дорогой младший брат", - сказала она, ее губы дрожали. "Я
дикарь. Ты подарил свою первую радость одному из своей расы". Боль в ее
лицо было глубоким.

"Прости, парень". Я была очень скромной, но ее глаза были включены плавание
отсюда и появилась припухлость в горле. Что я мог сказать? как заставить
ее понять? "Било, я..."

"Это невозможно объяснить", - перебила она, печально отворачиваясь; и мы
пошли дальше в тишине.

Внезапно, без какой-либо видимой причины, она снова стала прежней солнечной, озорной
. Мне чрезвычайно хотелось узнать, - что стало
о спасаемом грузе "Хоуп"; был ли его захват нами частью
плана, над которым мы работали. Но у меня не хватило смелости снова упомянуть о сосуде
, чтобы на лице Бил не отразилась боль. С момента ее возвращения
из долины я с нетерпением ждал ее отчета о каком-либо плане действий
, который она согласовала с капитаном Мейсоном, и теперь я предположил
, что она отложила это до тех пор, пока мы не увидим наше судно. Допустив грубую ошибку,
Я тактично сомкнул ей губы.

- А теперь, - сказала она, - мы вернемся и присмотрим за мистером Ванкувером. Вы
думаете, что теперь знаете поселок и сможете пробраться туда ночью
прошел через это?

"Идеально", удивляясь ее впечатлительности.

"А вы, Кристофер?"

"Да, мэм".

Безошибочно она была очень умной цели, тем самым делая нас
знаком с топографией поселения и в присутствии нашего
сосуд. С этой идеей я начал более тщательно изучать подходы
и магистрали, хотя я не мог составить никакого представления о средствах, с помощью которых
колония могла бы использовать их против подавляющей орды вооруженных
туземцев. Но хорошенькая головка Бил была полна проницательности.

С приближением вечера погода становилась все более угрожающей. В
ночью Била оставила нас прятаться возле тюремной хижины и пошла принести
наш ужин.

После того, как она вернулась, и мы поели, она предложила Кристофер
и я еду и вижу в плен, и узнать все, что мы можем. Гато бы
не по долгу службы, и свет был тусклым. Оттуда мы должны пойти к
задней двери в дворцовой стене, и там нас встретит она. Затем она ушла.

Когда мы были возле хижины, из земли выпрыгнула тень и
бросила вызов. Я ответил, как велела Била, и охранник отошел
в сторону. Мы вошли, и двое туземцев, сидевших с заключенным, дали нам
только взгляд. Я властным тоном приказал им подождать снаружи, и
они послушно вышли.

Мистер Ванкувер сидел на табурете, удрученно опустив голову, но
он быстро выпрямился и пронзил нас острым вопрошающим взглядом,
в котором присутствовали страх, тревога и надежда. Было очевидно, что он
был глубоко подозрителен. Он был слишком проницателен, чтобы не понимать значения
того, что его держали под охраной в лачуге вместо того, чтобы быть гостем короля
.

Я спросил его, в Сэнатра английском языке, если ему комфортно. По его изможденному
лицо мелькнуло заинтересованно.

"Это ерунда", - нетерпеливо ответил он. "Я хочу знать, почему меня держат
здесь".

"Вы действительно рассчитываете увидеть короля?" - Спросил я.

Он вздрогнул. "Что ты имеешь в виду?" он требовал.

"Что вы здесь делаете?"

"Царь послал меня ... на конференцию." Пришел в свой красный свет
глаза.

- Конференция. Предположим, он решил, что сможет избавиться от
белых людей без вашей помощи, и что вы окажетесь первым.

Желтизна, которая уже появилась на его лице с момента заключения
стала мертвенно-бледной, и вспыхнул красный огонек.

"Чтобы тебя отправили?" хрипло спросил он.

"Да. Отослан. Это название подходит для этого так же хорошо, как и любое другое".

Я проигнорировала нежный рывок Кристофера за мой рукав. Дрожь пробежала
по телу мистера Ванкувера, как будто ему между ребер вонзили нож.
Он с трудом обрел дар речи.

"Не король знает, что я могу заставить его невероятно богатую золота
и серебряные и алмазные копи? Он не понимает, что------"

"Возможно, он настолько богат, насколько хочет быть. Кроме того, он никогда не доверял
белому человеку; и почему он должен доверять тому, кто предает своих друзей?"
Я не мог удержаться, чтобы не нанести ему удар.

Он слабо поднялся на ноги, ужас и отчаяние сквозили в каждой черточке его лица.

- Король послал тебя сказать это? - выдохнул он.

Я ничего не ответил. Мужчина бросил дикий взгляд по сторонам, словно пытаясь помериться
своими силами со своей тюрьмой и быстро покончить со всеми сомнениями любыми
средствами. Затем я увидел, что он потерял рассудок, и что цель моей
беседы, которая заключалась в том, чтобы подготовить его к откровению, которое я пришел сделать,
чтобы он был настороже, потерпела неудачу.

Кристофер на заднем плане обошел вокруг, держась спиной, как и я.
держась спиной к слабому свету. Я не мог представить, что мистер Ванкувер,
каким бы отчаявшимся он ни был, он воспользовался бы этим моментом, чтобы решить проблему со своей судьбой
но я недостаточно быстро догадался, что красный свет означает
безумие. Сдавленно выругавшись, он схватил свой тяжелый табурет и прыгнул.
подняв его обеими руками, чтобы раздавить меня.

Прежде чем его прыжок закончился, на него обрушилось тяжелое тело, и две гигантские руки
хрустнули его суставы, и табурет пролетел у меня над головой.
Подбежали двое охранников, но я отослал их назад. Кристофер нужны
никакой помощи.

В скрутили человека, покатилась голова и глаза ужасно, и проклясть
с пеной на губах. Он предпринимал тщетные попытки вонзить зубы в Кристофера.;
он дико брыкался; он извивался, как животное под душащей рукой.
Но оружия Кристофер знал, что милость сил, и он продолжал падать
успокаивающие слова. Как столб глубоко в землю, стоял Кристофер
в то время как его пленник выдохнул проклятие и положить яростной энергии в каждые
мышцы.

"Я знаю тебя!" - зашипел он на меня. "Ты тот адский туземный пес
который дурачил меня и играл со мной в лагере. Дай мне вцепиться ему в глотку, ты,
бабуин!" - Кристоферу. "Отпусти меня! Дай мне умереть со свободными руками!"
Он назвал короля, и меня, и всех туземцев невыразимыми именами. "Во имя
порядочности и милосердия, - кипел он, - убейте меня немедленно! Теперь я знаю, что вы собираетесь со мной сделать
вы, каннибалы!

Успокаивающий язык Кристофера был таким же настойчивым, как и его руки, и под
ними мистер Ванкувер постепенно сдавался. Кристофер заверил
негодяя, что с ним ничего не случится. Человек, который мог бы противостоять такому убеждению
был бы не просто человеком, а хуже, чем сумасшедшим.
Проклятия мистера Ванкувера стихли, он прекратил борьбу, и красное пламя погасло в
его глазах. Кристоферу удалось уговорить разум вернуться.

Он усадил мистера Ванкувера, умыл ему лицо и дал попить воды.
Нежным прикосновением он расшнуровал и снял с пострадавшего ботинки, а затем
раздел его. Мужчина превратился в ребенка на руках Кристофера, и
был полностью послушным, когда его устраивали поудобнее в постели.

Не было личного внимания Кристофера в г. Ванкувер
урожайность; но оно, очевидно, пришло в голову, наконец, что здесь был
что-то странно отличается от манер туземцев, что-то
по-человечески ближе и роднее. Он изучал Кристофера, и когда тот
когда Кристофер собрался уходить, мистер Ванкувер схватил его за руку
и удержал, серьезно глядя ему в лицо, а затем окинул его
фигуру испуганным взглядом. Его глаза открылись от изумления.

"Кто вы?" - спросил он вполголоса.

"Вы знаете, сэр".

"Кристофер!"

"Да, сэр. Говорите тише."

- Что вы здесь делаете в таком виде?

- Нас послал капитан Мейсон, сэр.

- Зачем?

- Чтобы спасти вас, сэр. Не разговаривайте.

Мистер Ванкувер тяжело дышал, и вены у него на лбу вздулись.

- Кого послали с вами? - еле слышно спросил он.

- Его, сэр, - указывая на меня.

Я увидел, как в горле страдальца встал комок, когда он поднял на меня свои
налитые кровью глаза, приподнялся на локте и уставился на меня,
хрипло дыша.

- Кто это? - задыхаясь, спросила она, схватив Кристофера за руку.

- Мистер Тюдор, сэр.

Судорога пронзила грудь мистера Ванкувера, и по телу пробежало окоченение
. Его глаза закрылись, голова откинулась назад, рот приоткрылся, и
Кристофер уложил бесчувственного мужчину на подушку.




ГЛАВА XVI. - Свет во мраке.

_ Едва заметные изменения в Биле. Поразительное открытие в подвалах дворца.
Секреты Зала Совета подслушаны. Планируются срочные меры._


ВЫ опоздали! " - беспечно приветствовала Била, когда мы прибыли во дворец
ворота после ухода мистера Ванкувера. "Это показывает, как много ты думаешь о
прекрасной, ангельской, милой, доброй Лентале, потому что сегодня ночью ты будешь спать
в ее покоях".

Мы пришли как раз вовремя, потому что небеса разверзлись, и потоп был уже близок
.

С большой осторожностью Била провела нас в комнату в крыле дворца Ленталы
. Очевидно, это было святилище, потому что оно было совсем другим
из комнаты, в которой нас принимала Лентала, и Беела небрежно
заметила, что, предоставив нам эту комнату, ее сестра оказала нам особую
услугу, поскольку туда никогда не допускались даже ее слуги.

"Потому что, - продолжала болтать Била, зажигая красивые лампы, - это
то место, куда она приходит, чтобы вести в одиночестве жизнь, о которой мечтает, далеко,
далеко, где нет Сенатр, - жизнь, которая родилась в нашей крови
, Чозеф, и которую мы можем видеть очень смутно и только в наших снах.
Но эта комната помогает Лентале мечтать о ней. Ты помнишь эту историю
ты как-то сказал мне? Сегодня вечером она изменила комнату, просто поставив
эти диваны, чтобы вы с Кристофером могли спать.

Я почувствовал что-то новое в манерах Бил - нотку сентиментальности, певучесть
в ее низком голосе, повышенную мягкость и изящество в ее осанке. Она
казалось, боролась с этим и стремилась быть мальчиком Било.
Некоторый успех пришел, но победная нота все еще звучала у нее в горле.

Она открыла смежную комнату и обнаружила ванну.

"Твой оттенок Senatra немного поврежден", - весело сказала она. "Смойте его
; сегодня он тебе не понадобится. Вот свежий запас на завтра
доброе утро. Не забудь надеть это! Но перед сном тебе нужно многое сделать.
 Я собираюсь отвести тебя в Зал Совета. Одевайся как можно быстрее
. Я должен сам кое-что изменить. Когда будешь готов,
трижды легонько постучи в эту дверь ".

"Спасибо, дорогой младший брат, но где Лентала?"

"Лентала! Как ты думаешь, она сможет просидеть всю ночь в ожидании посетителей?

- Значит, мы должны увидеться с ней утром?

Била суетилась над последними штрихами для нашего комфорта, но мой
вопрос - возможно, мой тон - остановил ее.

"Вы хотите ее видеть?" спросила она.

"Конечно".

"Почему?"

"Било! Ты можешь спрашивать об этом? Если мы не будем видеть Ленталу всякий раз, когда приезжаем во дворец.
джунгли более комфортны ".

Она отвернулась, притворившись обиженной.

"И поэтому тебе наплевать на Било. Спать с ним под одной
крышей - это ерунда".

"Но Било - это часть моей жизни, дорогой мальчик. Как бы далеко он ни был
он всегда со мной. Когда бы и куда бы я ни пошел, мой дорогой маленький
рука брата в моей; и не важно, когда и где я сплю, его
сладкое дыхание на моей щеке; и прикосновение его легких пальцев на
мои веки и звон его веселого смеха в моем сердце будят меня в
доброе утро. В моих снах... - Я сделал паузу, потому что Била смутила меня своим
затаившим дыхание интересом, с которым она слушала.

- В твоих снах, Чозеф?

"Затем Било приходит с другим. Он ведет того за руку и
улыбается мне и говорит своим музыкальным голосом: "Этот тебе тоже должен
понравиться, старший брат, потому что это лучший друг Било ".

Она подошла ближе и посмотрела мне в глаза.

"Та, другая, старший брат?"

"Это Лентала".

У нее перехватило дыхание, когда она отошла, и она немного помолчала.
пока наносила последние штрихи и собиралась уходить. У двери она
бросил на меня озорной взгляд и сказал:

"Тебе снятся забавные сны, Хосеф, но я скажу Лентале, что ты хочешь ее видеть"
и ушел.

Я уже заметил, что в этой комнате не было и следа местной дикости
. Каждый предмет обихода или украшения был высокоцивилизованного
производства. Здесь отсутствовала варварская роскошь приемной,
и чувствовалась изящная, девичья простота. Чрезвычайно очаровательные
были изделия ее рукоделия и другие поделки, скопированные с иностранных
статей. Было несколько английских книг, которые имели признаки интенсивного использования. Я
подняв один, она обнаружила в нем изящный носовой платок и почувствовала жалость
к Лентале, которая таким образом тянулась к тому, чего не могла понять.

Била появилась в другой одежде, когда я читал рэп, и была намного свежее
и умнее, чем я когда-либо ее видел. Она выглядела смущенной под моим
восхищенным взглядом и выразила удовлетворение улучшением моей
внешности.

"Било, ты хорошенькая, как девочка. Тьфу!"

Она притворилась, что не слышит, и занялась зажиганием фонаря.

"Они все спят в этом крыле", - сказала она. "Теперь мы пойдем. Послушай
шторм! Надеюсь, мистер Ванкувер в безопасности еще один день. И по-прежнему никакого
землетрясения.

Я почувствовал укол, но мне не представилось возможности рассказать ей об
инциденте в хижине. Правда в том, что я боялась, как бы она не придралась к Кристоферу
за то, что он раскрыл нашу личность мистеру Ванкуверу и мне
стало известно о его вероломстве.

Трудно сказать, в чем заключалась утонченность платья Бил.
В покрое одежды чувствовался мужской подход, но в Китае они могли бы
сойти за женские. Брюки и блузка были прекрасного темно-синего цвета
ткань и широкие. На месте несколько ветхая соломенная шляпа была
становление красный тюрбан, а туфли были Турецкий, Красный, и богато
расшитый золотом. Блузка открывалась в виде буквы V на шее, и
галстук-пеньюар, сочетающийся по оттенку с тюрбаном и туфлями, был закреплен с помощью
великолепного бриллианта в нижней части буквы V.

Более вкрадчивым, чем все эти внешние проявления, был более мягкий голос девушки
и манеры. Там был намек на молодую маму в ее ласковый взгляд
и на ощупь, и на виолончели, обратите внимание на ее голос был по-прежнему пали мягче и
более плавное.

Зажигая фонарь, она растрепала свой тюрбан, ударив им
о предмет мебели. Она выпрямилась и подняла руки
чтобы поправить его. Ее рукава были широкими и расстегнутыми, и они соскользнули вниз,
обнажая ее руки.

Я изо всех сил, чтобы удержать из моей головы очень вкусный
мысль о Beelo же метаморфоза, но самообман был больше
возможно. Я _must_ наслаждаюсь этим новым и приятным опытом. Единственный
долг, который я должен соблюдать, - это сдержать свое обещание Лентале, что я
не позволю ее младшей сестре узнать, что я знаю.

- Мы готовы? - жизнерадостно спросила Била, поднимая фонарь и
затемняя его тряпкой. - Идем. Никаких разговоров, пока я не разрешу. Мы
должны быть осторожны в этом крыле, потому что слуги Ленталы могут проснуться.
Шум бури поможет нам, но веранда промокла. Мы должны
пойти другим путем.

Она открыла дверь, через которую вошла последней, и мы оказались
в темноте, когда она закрыла ее; но я смутно разглядел, что это был
коридор.

"Мы не можем использовать фонарь еще", - прошептала она, скользя рукой вниз по моему
рукав до самых пальцев. "Можете ли вы найти свой путь, Кристофер?"

"Да". В шепоте Кристофера всегда было что-то трагическое.

"Ты любишь меня, Кристофер?" - дразняще спросила она, сжимая мои пальцы.
"Да, мэм".

"Да, мэм".

От меня требовался большой стоицизм, чтобы пассивно держать руку и не отвечать на пожатие.
Но я был поражен, когда она резко отпустила мои пальцы.
Я не мог разглядеть ничего, кроме слабого свечения сквозь ткань вокруг
фонаря, но я безапелляционно схватил ее за рукав, поднял ее руку, взял ее за
ладонь и сильно сжал ее в качестве упрека. Она не сопротивлялась. Била
было очень мило в темноте, - я вспомнил проход через
гору.

Мы почти сразу свернули на гораздо более длинный участок, как я понял
по шепчущему эху наших шагов; и вскоре в приглушенном свете
фонаря Бил стали видны стены. Проведя нас вниз по темной
лестнице, она остановилась перед дверью, отперла ее, провела нас внутрь, снова заперла
дверь и убрала ткань со света.

Эта комната представляла собой беспорядочный чулан, заполненный всяким хламом
сломанные вещи, местные и заграничные. Меня меньше интересовал мусор
чем новая фотография Бил в восходящем свете от
фонарь. Он придавал колдовство ее подбородку, подчеркивал изящный изгиб
губ, наполнял тонкие ноздри и погружал глаза в
мистическую тень. Я снова попытался взять ее за руку, но безуспешно. Била на свету
была не такой, как Била в темноте.

Она остановилась и вздохнула свободнее.

"Теперь мы в безопасности на некоторое время", - сказала она. Было трудно слушать
спокойно ее слова, настолько сладким был их тон.

Она петляла по магазинам, мы следовали за ней, и остановилась
у двери, которую незнакомец, вероятно, никогда бы не нашел. Это она
отперли, пропустили нас и заперли за нами. Воздух был сырой
и затхлый, и, несмотря на фонарь, на стенах виднелись жуткие пятна
фосфоресцирующего света, в остальном пока невидимого. Помещение было
просторным, пол земляным. Это оказалось большое помещение, похожее на подвал
с низким потолком, поддерживаемым каменными колоннами, переходящими в арки, и
было вымощено камнем, оборудовано окнами с решетками, сухо и приятно. Здесь были
огромные запасы: провизия в американских консервах в поразительном изобилии;
кипы тканей самых разных видов; современные сельскохозяйственные орудия,
а также машины и инструменты для пильщиков, плотников, краснодеревщиков,
обойщиков и многих других полезных профессий; и, с одной стороны, множество
огнестрельного оружия и боеприпасов.

Beela смотрел мне в моему удивлению, не самый маленький элемент
этот магазин я видел, используемых аборигенами.

"Разве ты не знаешь, ЧТО ЭТО ВСЕ, Choseph?" - спросила она.

Я покачал головой.

"Это груз вашего судна".

Я потерял дар речи. Были ясны две вещи: во-первых, водонепроницаемые
переборки "Надежды" не поддались (что объясняло ее преследование
нас вместо того, чтобы затонуть), а во-вторых, туземцы тщательно
отремонтировали все возможные повреждения от воды. Тщательная забота о грузе
скорее всего, распространилась и на само судно.

Мои эмоции были глубоки. Я пожал руку Бил, но что-то в моих глазах
заставило ее помутнеть и поплыть. Лишь смутно я мог разглядеть нежный подъем и
счастье на ее лице. Кристофер стоял в стороне, как деревянный человек.
за исключением того, что его глаза были живыми. Если ему и нужно было от меня как-то выразить
почти жестокую радость, которая наполнила меня, он не подал виду, но стоял в том
трогательном одиночестве, которое навсегда окутало его.

"Мы должны идти дальше", - сказала Била. "Пришло время тайного совета короля".

Извилистый путь через другое хранилище, заполненное вещами, без сомнения, имеющими огромную ценность
подъем по каменной лестнице, поворот в этот коридор
и еще один в тот, и короткий лестничный пролет привели нас наконец
на занавешенном балконе, выходящем на тускло освещенный зал совета
значительных размеров и с богатым дикарским убранством. Король восседал на
троне лицом к нам, а перед ним полукругом, на коврах, расстеленных на
каменном полу, сидели старики в великолепных одеждах. На
король был одет еще роскошнее, чем в день нашего приема
им самим. У него не было личных сопровождающих, поскольку это, как объяснила Била шепотом
, был не государственный совет, а тайный, созываемый время от времени
для экстраординарных целей, состоящий из избранных мудрецов, и обычно
проводился поздно вечером. С балкона, где мы сидели был за пользование
Королева и ее женственный друзей в государственных совещаниях. Прозрачные
шторы, изысканный родной текстуры и красиво вышивала,
виднелась с нашей стороны, который был в тени, но не от
другой.

Одна вещь чрезвычайно озадачивала меня. Это было то, что никакие американские и
европейские предметы, награбленные на затонувших кораблях, не использовались в их первоначальном виде
ни одним из местных жителей, за исключением Ленталы и Бил.

"Потому что, - сказала мне Била в ответ на мой вопрос, - местные жители
не нуждаются в них и более довольны без них. Король мудр
со своим народом, и они любят его".

Совет шел полным ходом. Старик бубнил что-то, чего
Я не расслышал, потому что его голос был слабым, а буря шумела. Король
кивнул другому, более молодому мужчине, который выпрямился во весь свой великолепный рост.
Его расшитый золотом плащ из офиса выскользнула из его великого права
плечо и руку после того, как он воскрес из его подчинения.

"Что такое темперамент Senatras, Гато?" - король спросил.

- Вы очень нетерпеливы, сир. Идут ропот и небольшие тайные собрания.
В воздухе витает угроза восстания.

Король беспокойно заерзал. - А ваши солдаты? он поинтересовался.

"Они у меня пока в руках, но на них, естественно, влияет
беспокойство среди людей, и им надоело ждать и охранять
проходы. Они никогда не были на дежурстве так долго. Они любят свои дома
и фермы, и они не могут понять задержки. Если произойдет крушение,
где будут находиться люди с этого шторма?"

"Есть много места в долине", - отрезал король, делая
нетерпеливый жест. "И разве наши люди не знают, что толпа, которая у нас есть
отличается от всех потерпевших кораблекрушение, которые были у нас раньше? Конечно, мы
не можем позволить никому из них покинуть остров, поскольку они подозревают о его богатстве,
и вернутся с солдатами и оружием и уничтожат нас. Но мы должны
действовать осторожно. Здесь более ста пятидесяти отборных людей
члены партии и их лидеры, Мейсон, Тюдор и гигантская обезьяна
Кристофер - проницательные, смелые люди, которые ничего не боятся ".

Мы трое сидели близко друг к другу, Била посередине. Одна из ее рук
Незаметно протянула руку, взяла Кристофера, сжала ее и отпустила.
Другой нашел мою руку; я сжал его теплую мягкость и не отпускал.

"Каким-то таинственным образом, - объяснил Гато, - они перехитрили нас. Наш
план состоял в том, чтобы разбить их, используя старого предателя Ванкувера, но они
очевидно, обнаружили его предательство, и я только что узнал, что они
послал его как наш первый отель на черном лице, а давая ему
думаю, что он собирался предать их нам".

"Я полагаю," сказал король, "что он хорош, как и другой для
жертва. Это удовлетворит людей на какое-то время, но он первый
и последний, кого мы добьемся от этой толпы без кровавой работы, и я
не хочу, чтобы мои подданные были убиты ".

Он замолчал, и остальные ждали. Дыхание Бил участилось.;
ее рука слегка дрожала.

Король продолжал:

"Мейсон , очевидно , подозревает , что люди , вывезенные из долины , будут
его не прогонят, и поэтому он держит их вместе. Без сомнения, они уже
вооружились и готовы сражаться. Мейсон не будет торопиться
ускорять процесс с нами, поскольку они могут существовать бесконечно там, где они есть
мы не можем укрепить наши позиции против них, а время, он
причины, которые могут побудить меня освободить их в теле".

Нельзя было не признать радушие и доброжелательность в
голос и слова короля.

"Я могу сказать, Сир?"

"Да, Гато".

"Я боюсь, что Ванкувер сходит с ума".

Король выглядел встревоженным.

"Он что-то бормочет," приступил Гато; "его глаза дикие времена; он призывает к
его дочь, и плачет, как ребенок; он не может съесть, и его сон
нарушена громкими криками".

"И часто это бывает?" - встревоженно спросил король.

"Нет, сир, только изредка. Если он взят на жертвенный алтарь, когда он
имеет четкий период------"

"Риск велик", - застонал король. "Народ возмутился бы, если бы
принесли в жертву сумасшедшего; и мы ничего не можем сделать, пока длится буря.
Люди не могут собраться. Мы должны ждать. Вы, мужчины, идите к сенатрам
завтра и умиротворите их. Скажите им, что все будет хорошо. Они говорят
что это Лицо угрожающее, Гато?

- Да, сир. Какие-то дураки видели его и распространяют слухи об этом. Один
что зеленая вода ручьями из его глаз, и еще в том, что рот
открыл и, что фиолетовый огонь выйдет".

Начать Beela это взволновало меня. Новость привела короля к его ногам.

"Это правда, Гато, - открытый рот и фиолетовое пламя?"

"Я не знаю, сир. Я не видел этого и не верю этому".

"Но это может быть правдой! Выясни завтра утром и дай мне знать". Он
покидал трон, и, хотя освещение было слабым, я мог видеть
походка его была неуверенной, лицо изможденным.

Остальные поднимались. Король повернулся к ним и сказал:

- Если это правда, то... - Он не договорил, но стоял в оцепенении. "
Совет окончен", - слабо добавил он и медленно покинул зал,
остальные последовали за ним.




ГЛАВА XVII. - Наказан женщиной.

_ Странная ошибка Ленталы. Била считает меня невосприимчивым. Глубоко продуманный план
Гато. Кристоферу и мне поручено служить Старому королю_.


В ту ночь мне не спалось. Откровения тайного совета были
ошеломляющими. Некоторые вещи были ясны. Одна из них заключалась в том, что король был
проницательный, покладистый, добрый человек, намного мудрее своих подданных, и
считает, что проще управлять ими, потакая их суевериям, чем
воспитывая их в соответствии со своим пониманием. Другим было то, что он чувствовал себя
на грани кризиса, не видел способа предотвратить возможную катастрофу и
встречал ее с парализующим ужасом.

Лентала, свежая и сияющая, принесла нам завтрак. За исключением цвета ее лица,
в ней не осталось и следа дикости. Ее платье было простым
домашнее платье из тонкого белого льна в современном стиле. Ее волосы были
уложены точно так же, как у Аннабель.

Это не улучшило ее внешний вид. Если бы она была белой, там бы
не сенсорный несочетаемого. Но в этой свежей, сладкой изысканности
утонула большая часть ее дикого великолепия, и я почувствовал острое
разочарование. Бывший Lentala, несмотря на всю ее жестокость, никогда не
казалось, пришелец, но скорее вернуть мне глубоко укоренившегося
принцип основополагающим в наследие мое.

Она, казалось, ожидала комплимент; но как я могла бы быть иначе, чем
искренен с ней? Наши поздравления были приятны; но ее одежда комплект
ограничение между нами.

- Вам не нравится мое платье, мистер Тюдор? - печально спросила она.

- Оно изысканное, Лентала, и...

"Я сделала все это сама, по картинке в книге с твоего корабля! Я
подумала, что тебе понравится. Разве Аннабель не так одевается?"

- Да, но в туземном платье вашего прекрасного, насыщенного цвета... - Я запнулся.
я колебался, подбирая деликатные слова. "Аннабель
белая, ты знаешь", - ляпнул я.

Предвидя мое объяснение, она, трепеща, отвернулась до того, как прозвучали мои
последние слова, и все еще держала пустой медный поднос, на котором
она принесла наш завтрак. Тарелка со стуком упала; она стояла ко мне спиной.
она в замешательстве подняла ее.

"Белая женщина!" Она не смотрела на меня. "Да, она может носить изысканные
вещи и быть милой; но смуглая дикарка..."

Я поднялся со своего места за столом и направился к ней.
Она повернулась и вызывающе посмотрела на меня, пятясь, ее глаза сверкали. Еще через
секунду, с молниеносной переменой, которая показала ее близкое родство
с Бил, она мило улыбнулась и спросила с оттенком своего прежнего
кокетства:

- Тебе бы больше понравилась Лентала, если бы она была бело-розовой, как Аннабель?

"Как мне может нравиться "Лентала вайт" больше, чем "Лентала браун", если, во-первых
и, наконец, мне нравится "Лентала"?"

Она комично нахмурилась, пытаясь уловить какой-то смысл в этой речи
.

"Я имею в виду, - добавил я, смеясь над ее замешательством, - что мне нравится Лентала.
потому что она Лентала, а не потому, что она не кто-то другой".

Это была еще одна задачка, и она скорчила при этом такую же маленькую гримасу,
какую я много раз видел у Бил. Ее лицо просветлело, когда она сделала
рывок в коротком отрыве:

"Я тебе нравлюсь, потому что я смуглая?"

"Это вопрос! Ты мне нравишься не потому, что ты не белая".

- А я бы тебе понравился, если бы был белым? Она нетерпеливо топнула ногой.

- Я бы попытался, - вздохнул я.

Она слегка надула губы, вздернула подбородок, чопорно повернулась и вышла
с большим достоинством. Это была праздничная Лентала!

Била вошла, когда мы закончили завтракать. В своей грубой одежде и с
туго стянутыми волосами она так резко контрастировала с Ленталой, что на мгновение
я подумал о ней не как о девушке, а как о дорогом мальчике, которого я
потерял. Сейчас в ней не было прежнего блеска, и у меня защемило сердце.
я видел усталость и беспокойство, которые она так мужественно пыталась скрыть.

"Что у нас сегодня намечается, дорогой братишка?" Бодро поинтересовался я.

Она серьезно смотрела на меня. "Я полагаю, твое желание исполнилось. Ты видел Ленталу сегодня утром.
"Да.

Она принесла нам завтрак. Она ангел". "Пух!"

Биле было скучно. "Я видела ее." Она была ангелом." "Пух!" Она выглядела пугающе в этой одежде.
Пыталась подражать Аннабель! У нее должно было быть больше здравого смысла. Я знаю, тебе было противно.
"Било!"

"Не разговаривай!" - Воскликнул я. "Било!"

"Не разговаривай! Я знаю".

"Вы устали и крест утром, парень".

Она плюхнулась в кресло, печально. "Женщины _such_ дураки!" она
ворчал.

"Теперь я огорчен, узнав, что Lentala не женщина, потому что она может
не будь дураком".

Beela посмотрел на меня с печальным упреком и покачала головой.

- Сейчас, - я пошел дальше, "она была насыщенное красное розовое игристое с утра
роса. Ее улыбка начала, все птицы поют. Она----"

"Choseph!" Она топнула ногой, почти как Лентала, но улыбка
окаймила ее хмурый взгляд. "Ты знаешь, она сама себя напугала, пытаясь
выглядеть как Аннабел, и с этим уродливым коричневым лицом!"

"Нет, нет, Било. Единственная проблема заключалась в том, что Лентала слишком скромна, чтобы
осознать, насколько она великолепна в роли Ленталы ".

"Но ведь она все равно Lentala в эти глупые вещи?"

"Она была гораздо меньше Lentala как ее стремлении быть что-то еще
удалось сделать ее".

Била выглядела озадаченной точно так же, как и Лентала.

"Но ее сердце разбито!" - воскликнула она. "Она говорит, что ты смеялся над ней,
и говорил загадками!"

"Я смеялся _with_ ее, Beelo, не _at_ ее; и загадки были немного
что я кладу в свой рот".

"Почему?"

- Искушение сказать Лентале красивые слова, которые могли бы показаться
неискренними, очень велико.

Она встала со смущением, которое было наполовину забавным, и попыталась скрыть
огонек в глазах.

"Пойдем, Чозеф! Сегодня у меня много дел".

"Сначала я должен увидеть Ленталу".

Она не могла ошибиться в моей серьезности. "Почему?" - удивленно.

"Я не хочу, чтобы она несчастна, что за пустякового инцидента. Она слишком
чувственный,--она неправильно поняла. Я должен увидеть ее, парень". Я начал для
двери.

- Чозеф! - раздалось, задыхаясь. - Не надо!

Я обернулся.

- Не смотри на меня так! - воскликнула она с неподдельной тревогой. Кристофер
направлялся к двери, к которой я направился.

- В какую сторону?

- Как будто... как будто ты выламываешь двери и убиваешь любого, кто
встанет у тебя на пути!

- Я хочу увидеть Ленталу.

- Ты не можешь! Она... она разделась. Я скажу ей. Она будет довольна.

- Ты сделаешь это, парень? Спасибо.

Она начала кое-какие приготовления в комнате. "Вы должны быть
связали, Choseph", - сказала она, себе под нос. "Я не знаю, что вы не
собираюсь делать дальше". Но сладкая нотка в ее голосе звучали низкие.

Она подошла и встала передо мной, глядя мне прямо в глаза.

"Я собирался поручить тебе и Кристоферу очень деликатную и важную работу этим утром"
"Чозеф, но я боюсь, что ты сделаешь что-нибудь опрометчивое"
"и погубишь нас всех".

Я почувствовал укол. - Доверься мне, младший брат.

Она сокрушенно покачала головой. - Ты не хитрый, Чозеф; ты не такой.
хитрый и терпеливый. Это то, что сейчас нужно. У тебя достаточно
смелости.

- Доверься мне, парень.

- Ты должен встретиться с королем Ранганом, Хосеф, и ты должен делать все, что
он пожелает от тебя. Ты можешь думать, что не должен.

"Если вы говорите, что я должен, я сделаю".

"Я так не думаю. Если вы откажетесь, или показать характер, и не делать ничего, что
Сэнатра не делать, все пропало. Ты понимаешь?

- Я не дурак, Било.

-Чозеф! Это был вспыльчивый поступок.

- Поверь мне, парень, - взмолился я.

"Это очень опасная работа - ужасно опасная, если ты допустишь ошибку".

"Ошибки не будет".

"Король сильно сломлен. Он стареет, и проблема колонии
давит на него. Чозеф, будешь ли ты думать о нем как о добром и
нежном, с добрыми намерениями?

"Да".

"И ты будешь присматривать за Кристофером? Иногда он понимает больше, чем ты
или я."

"Я так и сделаю".

"Очень хорошо". Била почувствовала огромное облегчение. "Теперь я объясню. Король
быстро слабеет. Ему нужны такие друзья, как ты и Кристофер,
и...

"Такие друзья, как _we_, когда он держит нас как откармливаемый скот?"

"Чосеф!" Голос Бил прозвучал резко, и она сердито топнула. Затем последовал
безнадежный взгляд.

Я взял ее за руки. - Пойдем, дорогая подруга, - взмолился я. - Это было последнее. Я
полностью в твоих руках. И помни, всегда есть Кристофер.

Она отвернулась со вздохом, и начал наносить последние штрихи к нашей
усилия по восстановлению чистоты в помещении. - Очевидно, она была
сбор сама, ибо в настоящее время она пришла и уселась лицом ко мне,
Кристофер стоял. Ее манера была серьезной.

"Вот в чем дело, - сказала она. - Король всегда хотел быть добрым ко мне.
Мы с Ленталой благодарны. Мы горячо любим королеву. Мы бы хотели
отдадим наши жизни, прежде чем позволим причинить им какой-либо вред.

Волнение заставило ее остановиться.

"Серьезные опасности угрожают им сейчас, больше, чем они подозревают, - и
они пришли из-за вашего народа. До этого из затонувших судов извлекли только одного или двух человек
. Они не доставили никаких хлопот ".

На ее лице отразился ужас, и она отвела взгляд.

"Я всегда предполагала, что их отослали", - продолжила она. - Ни разу.
Я подозревал правду незадолго до прибытия вашей группы, а потом.
моя привязанность к королю умерла во мне, и у меня было больное сердце. Я не
думаю, что королева знает истину и по сей день. Я думаю, что король будет
остановить это давно, но Гато, кто хотел использовать его, чтобы держать
туземцы в дикость. Он плохой человек, обладающий огромной властью. Когда пришел ваш
большой отряд, он увидел способ свергнуть короля, поднять народ на
восстание, убить короля и королеву и самому занять трон ".

"Подозревает ли Гато, что ты знаешь это о нем?" Я спросил в
изумлении.

"Нет. Вот где наша безопасность. Я бы никогда не заподозрил его
если бы он не занимался любовью с Ленталой и не сказал ей, что если она выйдет замуж
с ним она скоро стала бы королевой, чудовище! Потом мы понаблюдали и выяснили.

После задумчивой паузы она продолжила::

"Гато тайно будоражит народ. Я не сомневаюсь, что он
почти готов нанести удар. Я думаю, его план будет таким: дворцовая стража
это люди, которым он может доверять в выполнении своей работы; он убьет здесь всех,
а затем приведет армию в вашу долину и убьет всех, кроме нескольких. Он
сохранит их для жертвоприношений. Именно он убедил короля
использовать мистера Ванкувера как вашего предателя. Но, в отличие от короля, ему все равно
как многие выходцы могут быть убитым в борьбе с колонией, если он имеет
сделал себе царь".

Она была в отношении меня с любопытством.

"И что с Кристофером мне делать?" Я бодро спросил.

"Позволь мне сказать тебе кое-что перед этим", - ответила она, но с
нерешительностью. "Тебе не будет больно из-за меня, Чозеф, и ты не будешь сердиться?"

"Конечно, нет, дорогой мальчик."

"Я говорил капитан Мейсон все эти вещи, когда я вошел в долине
в прошлый раз". Она с тревогой ждала.

"Я очень рад, что" я ответил ярко.

Она была гораздо легче, и наступила внезапная тире и сжала мою
силы.

"Ты действительно мой дорогой старший брат!" - сказала она и скромно вернулась на свое место.
 "Я сказала ему кое-что еще", - продолжила она более уверенно. "Это
должна была всю свою колонию готова к заселению в любой момент,--не
приносить с собой ничего, кроме все продовольствие, которое они могли унести,
но чтобы быть готовым в любое время дня и ночи в марте в идеальном
тишина из долины".

"На корабль!" Я воскликнул.

Она улыбнулась. "Я посоветовал ему выбрать некоторые прохладно, людей правдивых, чтобы взять
стоимость мартовского".

"Он сказал------?"

- Что он уже отобрал своих людей и был рад, что Хобарт этого не сделал
ты должен пойти со мной. Он сказал, что это заставит Роули прийти сюда.
И что ты поймешь.

Наконец я это сделал. Было что-то почти волшебное в способности капитана Мейсона
вытягивать мужественность из мужчин.

- А теперь о вашей с Кристофером работе, - продолжила Била. "Я отведу
вас к королю как говорящих по-английски туземцев с гор за пределами
долины на западе, которую вы еще не видели. Как я уже говорил вам,
местные жители более дикие и свирепые, чем эти, мало общаются
с ними и в значительной степени независимы. Их кровь смешалась с
это история нескольких потерпевших кораблекрушение, и они ярче. По эту сторону находится
древняя раса, простая, нежная, скучная. Король гордится этим и желает
сохранить ее в чистоте. Но в этой чрезвычайной ситуации он будет рад другим людям,
особенно если они говорят по-английски.

"Он полностью доверяет Гато?" Я поинтересовался.

"Мне кажется, у него растут подозрения".

"А мы?"

"Вы должны быть конфиденциальными агентами короля; выяснять,
независимо от Гато, все, что происходит; быть готовыми защитить
короля; и особенно договориться с колонией, если возникнут какие-либо проблемы
из этого источника. Вам все ясно?"

- Почти. Мы должны охранять короля и поддерживать его власть любой ценой
?

Била с беспокойством посмотрела на меня. "Да, любой ценой", - медленно ответила она.

"Я думал о Гато", - объяснил я. "Мы должны прибегнуть к любым
мерам по отношению к нему, какими бы экстремальными они ни были, если у нас есть веские основания считать их
необходимыми?"

- Да, - несколько встревоженно. - Что ты имеешь в виду, Чозеф?

- Все, что может оказаться мудрым и осмотрительным.

Она опустила взгляд. Она ничего не ответила, но дала это предупреждение, по-прежнему не
глядя вверх:

"Не рисковать с ним. Когда вы наносите удар, который вы должны, рано или
позже, пусть удар будет стремительным и уверенным".

"Что станет с армией, когда он уберется с дороги?"

Этот вопрос встревожил ее. "Это очень неопределенно", - ответила она. "Под его началом
могут быть лидеры, пользующиеся его доверием. Они или один из них
могут принять командование и повести армию на дворец.

Она вскочила на ноги и огляделась.

"Давайте немедленно отправимся к королю", - сказала она. - Лентала рассказала ему о
тебе и пообещала доставить тебя туда к этому времени. Я боюсь, что Гато
уже вернулся со своим отчетом о Лице с открытым ртом и
фиолетовом пламени.

- Только одно, дорогой мальчик, - перебил я. - Сначала я хочу увидеть Ленталу
.

Ее адаптивность было так быстро, как у ребенка. Той серьезностью, которой она
носил мелькнуло в дразнить выверт рот.

"Зачем?"

"Ты прекрасно знаешь".

"Чозеф", - сказала она, торжественно качая головой в мою сторону, - "как ты можешь думать
о девушках в такое время, как это? У Ленталы было бы слишком много здравого смысла, чтобы
увидеть тебя сейчас. Пойдемте со мной к королю".




ГЛАВА XVIII.- На спасение короля.

_ Наша рискованная аудиенция у Его Величества. Он заверяет нас в верности. Я
Открываю Ему глаза. План Гато по цареубийству. Смелый поступок Кристофера._


ПО дороге в королевские апартаменты Била снова провела нас по
хранилища. Я воспользовался возможностью, чтобы зафиксировать в своей памяти точные места
где хранилось оружие и амуниция с нашего судна. Король никогда
не разрешал никому из своих подданных обращаться с огнестрельным оружием.

У самых сводов она показала нам темницу. На ее памяти такого не было.
она была занята, и мало кто, даже во дворце, знал о ее существовании. Это
был гениально разработан, тюрьма, тертый окном для вентиляции и
немного света таким образом, чтобы звук мог достичь внешнего;
и дверь был настолько бесчувственным, что избиения не могли шуметь.

Озабоченная тем, чтобы никто из приближенных короля не увидел ее, Била дала
нам указания, как идти и что говорить и делать, если нас остановят,
и ускользнула, сообщив нам, что мы можем увидеть ее лицо в маленьком
занавешенном окне высоко в восточной стене комнаты, где король будет
принимать нас.

Один за другим слугам, которых мы встретили на дороге глазами
нас с любопытством и, мне показалось, подозрительно, и положили головы вместе
после того, как мы прошли. Один из них негромко свистнул; двое подошли к нам.
спереди остановили нас и потребовали предъявить наши документы. Все
эти люди были вооружены.

"Царь рассчитывает на нас", - был мой резкий ответ, но более эффективным был наш
холодная уверенность.

Таким образом мы подъехали к двери, которая была открыта, солдат в карауле. Больше
безапелляционно, чем другие, он потребовал наши имена и дела.

"Царь рассчитывает на нас", - повторил я, и собирался в; А вот сотрудник
поднимал на меня руку. Я бросил ее, и так смутил его, что мы были
в прежде чем он смог помешать. Он собрал некоторые юркостью, чтобы следовать,
но было слишком поздно, ибо царь увидел нас.

Я был потрясен его появлением при ясном свете дня. На
на пиру он выглядел не намного старше своего расцвета; тогда его глаза были яркими,
и он держался с повелительным достоинством. Теперь он погружался в
дряхлость.

"Я ожидал этих людей", - сказал он, и стражник удалился; но
Я знал, что он украдкой подслушивает под дверью.

Мы поклонились. Я мельком увидел ободряющее лицо Бил в
окне.

Король развалился на диване; он разговаривал с двумя пожилыми людьми
перед ним на коврах сидели мужчины. Они внимательно смотрели на нас, когда король попросил
их удалиться. Когда они ушли, Кристофер закрыл и запер дверь.
дверь, и встал к ней спиной. Удивленный и любопытный взгляд
короля был устремлен на него, передаваясь по его гротескной фигуре. От
Кристофер повернулся ко мне.

"Чего вы желаете?" Спросил он.

"Служить вам, сир".

"Как?"

"Тайно, выяснить много вещей, изучая истину; и в любом
другим способом".

"У меня есть люди для этого".

"У вас есть Lentala также, Сир. Она знает, что вы нуждаетесь в нас, и что мы
будем служить вам разумно, верно и без страха.

- Без страха перед кем?

- У каждого из нас есть враги, сир.

- А у меня они есть? Я не хочу гадать.

- Мы выясним.

"Знает ли Лентала?"

"Возможно, не совсем; но мы все любим ее, и у нее есть много способов учиться.
поскольку ее не окружают заботой и не держат в неведении, как вашу
Ваше величество может быть. Король просиял; слабое оживление отразилось на
его лице.

"Где вы научились так разговаривать?"

"Я не понимаю, ваше величество".

"Эта интонация. Это не чистая сенатра".

"Это мое несчастье, сир. Давным-давно белый человек, американец,
сбежал от туземцев с помощью девушки-сенатры. Она ушла с
ним в уединенные горы за деревней Суманали. Там
мой брат, - она указала на Кристофера, - и я родились. Мы говорим на языке нашего
отца так же, как и на языке нашей матери.

- Английском?

- Да, сир.

"Я имел в виду и кое-что другое в вашей речи - быстроту,
проворство".

"Белый человек был умен и проницателен, сир".

"Как вас зовут?" он спросил меня.

"Джозеф, сир".

"А его?"

"Кристофер, сир".

"Это не имена сенатра".

"Наш отец был американцем, сир".

Он подвергнул меня дальнейшему проницательному допросу, и я с готовностью ответил.
Это медленно, но заметно подбадривало его. Я был
очевидно, новый и освежающий элемент, возможно, приносящий надежду. Он
выглядел довольным и спросил:

"У вас есть какие-нибудь подозрения?"

"У меня есть, ваше величество".

"В чем? и о ком?

- Не будет ли несправедливо, сир, высказывать простые подозрения?

Он на мгновение задумался и спросил:

- Вы знаете Гато?

"Да, сир".

"А Черное лицо?"

"Очень хорошо".

"А фиолетовое пламя?"

"Да. Я видел его два дня назад".

"Где?" - спросил он в волнении, выпрямляясь.

"Оно скользило по вершине стены долины, рядом с Забоем".

Смятение короля возросло, но он не заметил, как дрогнул мой взгляд
под его острым взглядом.

- Более того, сир; мы с братом вошли в пролив через реку
сквозь стену. Мы увидели красное пламя и едва не проглядели мощный
взрыв.

Изумление короля заставило его вскочить на ноги.

- Расскажи мне еще! - потребовал он.

Я рассказал ему обо всем, что мы видели и пережили, включая
пылающий водопад, кипящий котел и землетрясение.

"Вы осмелились на этот пассаж!" - воскликнул он, переводя взгляд с одного на другого из нас.
в изумлении. "Это была белая кровь. Ни один другой мужчина в королевстве
сделал бы это. Гато не мог заставить уйти никого из своих людей; и все же мне не терпелось
узнать.

Он говорил это отчасти самому себе, бесцельно расхаживая по комнате.

"Почему ты поехал?" резко спросил он.

"Мы слышали, что больше никто не был готов, и мы хотели служить вашему Величеству"
.

Король повернулся ко мне спиной, и я взглянул в окно. Занавеска
на мгновение раздвинулась, и сияющее лицо Бил кивнуло и улыбнулось.

"Да, - пробормотал король в сильном волнении, - это означает, что
грядет переворот, кризис!" Он подошел и встал передо мной.,
задавая мне этот вопрос: "Вы боитесь Черного Лица, пламени
и землетрясения?"

"Ни в малейшей степени, сир", - с улыбкой ответил я.

"Все остальные знают".

"Ваше величество не забыли, что наш отец был белым. Он научил нас
многим мудрым вещам".

Он был сражен взглядом, который, казалось, исходил от его совести, и
со стоном опустился на диван.

"Если бы я только был так же верен своему долгу и вел свой народ к свету!"
воскликнул он. "Лентала умоляла меня об этом. Теперь я должен заплатить, я должен заплатить!"

Мне не нужно было напоминать о своем обещании Биле, ибо мной владела жалость. Я посмотрел
я подошел к окну, и исходящий оттуда свет озарил мой разум.

- Надежда есть всегда, сир, - бодро сказал я. - Мы можем работать и надеяться.

Он бросил на меня измученный взгляд. "Ты знаешь, - сказал он, - сенатры верят,
что, если не будут принесены жертвы из числа белых людей в долине, то
больше не будет обломков и потерпевших кораблекрушение, и что Чернолицый будет
поэтому посылай ужасные землетрясения и извержения, которые доводят наш народ до безумия
, охвати остров огнем и уничтожь жизни и
фермы. Но как можно принести жертву? Люди думают, что приносить
появление сумасшедшего привело бы к ярости Лика и вызвало бы ужасную катастрофу.
Невозможно привести с собой другого белого человека из долины, потому что
колония скорее будет сражаться, чем выдаст его. Тем не менее, если есть
пожертвовать Senatras будут бунтовать из-за страха перед лицом, армия
будет бунт, мой дворец будет захвачен, и королева, Lentala и я,
всех наших друзей и слуг, будут преданы мечу".

"Лидер, который должен быть предателем, потребовалось бы для этого свой
Величество. Это означало бы человек владыка посреди нас; и не только,
но тот, кто уже положил свои планы и готова на данный момент к
удар".

Король смотрел на меня в ужасе.

"Вы говорите с глубоким пониманием", - он хрипло сказал: "А у вас есть
больше сказать мне. Продолжить".

"Да, Сир. Белые люди хотят только того чтобы покинуть остров и отправиться в
мира. Они не причинят вреда, если они не против, если они
вредят только тем, кто выступает против них".

"Откуда ты знаешь?"

"Я говорю со знанием моего белого отца".

"Но если им будет позволено уйти, они распространят слухи о несметных богатствах
сюда придут разрушающие корабли и армии".

- Позвольте мне, сир. Во-первых, с такими помощниками, как Лентала,
мой брат и я, вы могли бы сделать остров неприступным. Это было бы
гораздо разумнее, чем риск, которому вы сейчас подвергаетесь, ибо море, даже во времена
моего отца, было заполнено кораблями, и великие страны
охотились за новыми владениями. В любой момент корабль может прийти без помощи штормов.
штормы. Она хотела увидеть в этом большом и прекрасном острове, и, хотя
отогнать бы сообщить свою страну, что бы отправить сосудов и
люди над нами".

"Да, да. Но сможем ли мы подготовить оборону?"

"Это наш долг делать все, что мы можем, Сир. Но нет и не может быть
дополнительная защита. Пока мы сохраняем нашу нынешнюю отсталость, мы
будем считаться законной добычей любой нации. Если мы стремимся быть более
как великой страны, и отправить послов к ним и заключать договоры
с ними, они будут защищать нас друг против друга".

Это сильно впечатлил короля.

"Это звучит разумно", - сказал он с жалким видом мудреца, "но этим
можно заняться позже. Мы сталкиваемся с нынешним кризисом. Вы сказали,
что потребуется лидер восстания.

- Да, сир.

"Армия может подавить любые беспорядки".

"Когда сама армия восстает?"

"Но контроль Гато над армией силен".

"И все же она на грани восстания. Если Гато всесилен со своими
людьми, и, несмотря на этот факт, говорит, что не может их контролировать, ----Но ваше
Величество способнее меня делать выводы."

Король нервно поднялся на ноги.

"Легко понять, сир, - продолжал я, - что амбициозный и
беспринципный человек увидит свою возможность, когда люди парализованы
со страхом перед этим Лицом или со вспышкой его гнева".

"Возможность для чего?" - требовательно спросил король. "Чего бы он хотел, сир?
Ваш трон был бы искушением, как и Лентала для мужчины, который
хотел красивую жену".

Король ухватился за край стола.

"Он спросил меня, по ее словам," несчастный человек зарычал, как лев, выгрызая в
кости. "Я отказала ему. Она мне очень дорога. Я хотел, чтобы у нее был мужчина
получше, по ее собственному выбору. Ибо я позаботился о том, чтобы она правила
моим народом, когда меня не станет ".

Хотя я был сильно удивлен, я воздержался от взгляда в сторону окна,
и хранил молчание, пока сломленный человек боролся со своей агонией. Когда
срочность ситуации в определенной степени привела его в чувство, он начал расхаживать по комнате
и спросил:

"Что-то должно быть сделано немедленно. Что бы вы предложили?"

"Как ваше величество понимает это дело?"

"Мы накануне революции. Задача состоит в том, чтобы это проверить".

"Тем временем, сир, я заметил, что во дворце находятся два десятка солдат Гато.
 Это обычай?"

Король остановился и бросил на меня яростный взгляд.

"Нет. Гато предположил, что было бы безопаснее держать их здесь в настоящее время.
в качестве защиты.

- Защиты для кого, сир?

От намека, содержавшегося в вопросе, у него перехватило дыхание, и он замер.
вытаращив глаза.

- Я не подозревал ... - он с трудом перевел дыхание, чтобы начать. Затем: - Я понимаю,,
Я понимаю.

Неотвратимость опасности наэлектризовала его дремлющие силы. Он закалился и
расширился, и боевая кровь заструилась по его венам. Я сказал:

"Есть еще кое-что, ваше величество. Белые люди в долине
способны, отважны и хитры. Некоторые из них уже сбежали и находятся
на свободе на острове.

"Невозможно!" - воскликнул он в ужасе.

- Я сам видел их, сир. Они прекрасно замаскированы под
туземцы". Быстрый взгляд в окно показал мне испуганное, но не выражающее упрека лицо.
"Вы уверены?"

"Абсолютно, сир".

"Как они выбрались?" - спросил я. - "Да, сэр".

"Как они выбрались?"

"Либо, обманывая людей Гато, или попустительством со стороны какой-то одной, из
конечно".

На стук в дверь помешал дальнейшему обсуждению.

"Это кот," король прошептал. "Спрячьтесь там", указывая на
занавешенную дверь в задней стене.

Мы сразу же скрылись. Это была прихожая. Через
занавеску мы могли все слышать и видеть.

Вошел Гато.

- Какие новости? - дружелюбно, по-деловому осведомился король.

"Все спокойно, ваше величество".

"Как погода?"

"Начинает проясняться".

"Хорошо! Если шторм причинил какие-либо крушения, потерпевших кораблекрушение для жертвоприношения
может прибить к берегу. Это восстановило бы порядок.

Гато торжественно покачал головой. Король откинулся в тишине, а затем
спросил:

"Сколько у вас солдат во дворце и вокруг него?"

Мужчина был удивлен. "Двадцать, сир", - нерешительно ответил он.

"Отправьте их в Зал Совета и призовите Ленталу".

"Могу я спросить ваше величество ..."

Гато поймал на себе взгляд, который он не привык видеть. Это было очевидно по
медлительность, с которой он приступил к повиноваться, что он переволновался и был
выиграть время для новых планов.

Кристофер и я шагнул вперед, когда кот исчез. Била проявила некоторый страх.
но я послал ей улыбку.

"Ты, - приказал мне король, - понаблюдай за тем, как он обращается со своими людьми. Ты, - обратился он к
Кристоферу, - следуй за ним в Ленталу и проследи, чтобы с ней ничего не случилось.;
Я покажу тебе дорогу. Не позволяй ему увидеть ни одного из вас. Пойдем со мной в
зал Совета сразу после того, как соберутся солдаты.

Била кивнула мне и опустила занавес. Король повел Кристофера.
вошла в прихожую, торопливо дала ему указания, открыла дверь, ведущую
из этой комнаты, отпустила Кристофера и вернулась. К этому времени я
терял сознание, заметив, что никто в коридоре не смотрит
в мою сторону.

Гато разработал свой план, и он предусматривал быстрое исполнение, как я и предполагал
судя по его быстрой, резкой манере общения со своими людьми. В каждом случае
он отдавал приказ, который, как я знал из пантомимы, включал Совет
Камеру; затем, на ухо мужчине, он добавил что-то, что заставило
вздрогнуть, напрячься всем телом и бессознательно схватиться за
рукоять меча. Когда мужчины проходили мимо меня, чтобы собраться, король
неторопливо вышел в коридор и прогуливался позади меня,
когда он остановился, обернулся и спросил тихим голосом:

"Что это за знаки?"

"Он приказал им убить тебя в Зале Совета по знаку от
него".

"Умф!" Король направился к своим жилым покоям, в которые он
вошел.

Когда он тихо возвращался, в коридоре не было солдат.
Он сунул мне в руку современный револьвер.

"Вы понимаете его назначение?"

"В совершенстве, сир".

"Могу ли я положиться на ваши нервы и рассудительность, чтобы использовать их в нужный момент и
не промахнувшись?"

"Можете, сир".

"Я думаю, один выстрел решит дело. Если

- Нас будет трое, ваше величество.

Он кивнул, прошел дальше и повернулся обратно. Он преобразился и
казалось, с нетерпением ждал решающего момента.

"К этому времени Гато должен быть здесь с Ленталой", - сказал он.

Он медленно прошел в комнату для личных аудиенций, заглянул туда и побрел обратно.
вернулся. Рядом со мной он резко остановился, внимательно прислушиваясь.

"Вы слышали это?" - спросил он.

"Нет, сир".

"Это было похоже на рев разъяренного животного".

Он снова начал прогуливаться, но с нарастающим беспокойством.

"Я этого не понимаю", - сказал он. Время от времени он останавливался и прислушивался.
Наконец он вернулся.

"Я послал за ней, - объяснил он, - чтобы объявить, что она является очевидной наследницей
престола и наделена нынешними полномочиями принимать любые меры в
этом кризисе, которые сочтет уместными по своему усмотрению".

Я не знал раньше, что мое сердце может быть настолько тронут таким человеком.

Его нетерпение наконец выскользнул управления. "Мы пойдем и посмотрим, что задерживает
их", - сказал он.

Мы двинулись по коридору. У своих апартаментов он остановился, чтобы послать
слугу в Зал Совета с вестью, что он скоро появится. Мы
прошли совсем немного, когда встретили Кристофера.

"Все в порядке?" - спросил король.

"Да, сир".

"Лентала и Гато приедут?"

"Нет, сир".

"Почему бы и нет?"

"Он в темнице, сир".

"В темнице! Заперт?"

"Да, сир".

"Кто поместил его туда?"

"Я, сир".

"Зачем?"

"Ваше величество сказали мне не позволять ему причинять ей вред".

"Причинить ей вред! Он пытался?"

"Я был там. Она хочет видеть вас. - Он повернулся ко мне. - И вас, сэр.

Мы втроем поспешили в ее покои, где нашли ее лежащей на кушетке
в сопровождении нескольких перепуганных женщин.

"Лентала!" - встревоженно спросил король. "Что случилось?"

Она выдавила улыбку, протянула одну руку королю, а другую - мне.
быстро и крепко сжала мою и слабым голосом разжала наши руки
пригласила нас садиться и взмахом руки отпустила женщин.

"Что случилось, дитя мое?" король настаивал.

"Пришел Гато. Я была одна. Он не знал, что Кристофер был позади
него." Она говорила с трудом, часто делая паузы. "Он был
нетерпеливая. Он сказал, что любит меня и хочет меня. И если я не выйду за него замуж
, это сделает он... он задушит меня здесь и сейчас.... Что его люди ждут
в Зале Совета, чтобы убить тебя, если я откажу ему, и тогда они
убьют королеву.... Я сказала "нет". Я доверяла Кристоферу. Гато
пальцы скрючены вот так, - она показала своими руками, - его глаза
страшно сверкнули, и он пошел на меня.... Кристофер подкрался, сказал
мне: "Не кричи", и прыгнул на Гато. Они сцепились и покатились по
полу. Гато взревел, как дикий зверь". Лентала прикрыла глаза ладонью
руки. "Я слышал, как что-то хрустело и ломалось. Я не мог смотреть. Затем раздался
ужасный писк. Кристофер снова сказал мне: "Не кричи". Это означало, что он
в безопасности. Я почувствовал, что падаю.... Когда я снова увидел, я лежал на
этом диване, и мои женщины были со мной. Гато ушел. Кристофер был.
В дверях стоял Кристофер. Я спросила его, где Гато. Он ответил: "В
подземелье". Больше он ничего не сказал, и я послала его за тобой. Она посмотрела на
него и добавила: "Дорогой старина Кристофер!"

Его лицо ничего не выражало.

"Могу я что-нибудь для вас сделать?" - мягко спросил король.

"Нет, спасибо. Я только немного потрясен и встану через несколько минут".
минуты".

"Вы хотели бы, чтобы пришла королева?"

"Нет. Это расстроило бы ее. Ни слова ей об этом!"

Король вывел нас из зала. У двери я оглянулся и удостоился улыбки.

Мы вышли молча, и король вошел в свои апартаменты, приказав нам
подождать минуту в коридоре.

Я перевела острый взгляд на Кристофера, и он встретил его откровенно.

"Вы ранены?" Я спросила.

"Нет, сэр".

"Он тяжело ранен?"

"Он?"

"Да".

"Ему не нужен врач, сэр".

"Он ушел с вами спокойно?"

"Да, сэр".

"Его повесят за это, Кристофер".

- Сэр?

- Король повесит его за это.

Взгляд Кристофера рассеянно блуждал по коридору, и через некоторое время
он тихо сказал:

"Это не причинит ему вреда, сэр".

Правда пронзила меня насквозь. Я была введена в заблуждение по отличным Кристофер
спокойствие.

Кристофер"!" Я плакал, хватая его за руку и выкручивая ее; но он посмотрел
скучно.




ГЛАВА XIX.--Численность белых кровяных.

_ Чрезвычайная дисциплина со стороны короля. Его беспокойство по поводу
Нашей лояльности. Отец Ленталы. Мы должны помочь уничтожить наших друзей.
Землетрясения._


ХОТЯ король был сильно потрясен, когда я рассказал ему, что произошло на самом деле .
что случилось с Гато, его удовлетворение быстро возросло, и он с любопытством посмотрел на
Кристофера.

"Почему ты мне сразу не сказал?" он поинтересовался.

"Это не его путь, Сир:" я объяснил. "Он избегает говорить".

"Это была замечательная вещь, чтобы сделать," его Величество размышлял, как мы медленно пошли в
в зале Совета.

Что-то нанесло ему страшный удар, и я предположил, что это была опасность
, которой подвергалась Лентала. Его лицо снова было изможденным; походка
нетвердой; он покачивался и что-то бормотал.

Когда мы приблизились к Залу Совета, он сказал:

- Входи и встань рядом со мной, по одному с каждой стороны.

Мы нашли солдат, сбившихся в кучку возле двери, расовая тупость
на их лицах читалось ожидание. Король бросил на них лишь
быстрый взгляд, проходя мимо них и поднимаясь на трон, - чтобы произвести большее
впечатление, без сомнения. Мы с Кристофером стояли по бокам.

"Постройтесь лицом ко мне", - строго приказал король.

Солдаты удивленно переглянулись, повинуясь приказу, и
украдкой тревожно посматривали и прислушивались к Гато. Это была прекрасная компания,
отобранная за храбрость и отвагу.

"Вы понимаете, - сказал король, - что я всегда командую
армия, включая Гато и любого другого офицера. Любой человек, который может быть
в вашем непосредственном подчинении, служит моим агентом, назначается и
смещается мной по моему усмотрению. Вся ваша верность мне.
Теперь вы признаете это, склонившись перед своим королем ".

Негодяи были ошеломлены. Они могли бы бросать бегающие взгляды вдоль строя
если бы хотели, и удивляться, и колебаться, если им угодно, но подчиняться они должны были:
каждый мужчина чувствовал это нутром. Очередь оборвалась.

Этикет требовал сохранять позу до тех пор , пока король не отдаст приказ
слово, призывающее восстать. Поклон состоял в том, чтобы встать на колени,
упереться локтями, широко выдвинутыми вперед, в пол, прижать ладони
вниз и упереться в пол лбом, - советникпредставление сая, если оно
быстро закончилось, но было мучительным, если продолжалось. В этом случае
король пренебрег командой освобождения; и это было неслыханно. В таком положении
люди ничего не могли видеть.

- Первый долг солдата, - продолжал он, - перед своим королем. Становясь
солдатом, он посвящает свою мужественность, свою силу, свою жизнь своему
суверену, то есть своей стране. Настоящий солдат рад умереть
за счастье и безопасность своего короля. Его обязанности так же священны, как
обязанности сына по отношению к своему отцу. Достойный сын будет помнить о защите
который дал ему отец. Если он услышит, как его порочат, он поддержит
свое имя; если он слеп, поведет его; если ему угрожают, защитит его, хотя
наградой будет смерть. Так бывает с солдатом и его королем.

Его голос был наполнен глубокими эмоциями, и он говорил медленно,
с паузами. Это было похоже на прослушивание отрывка из Библии, только
читалось гораздо лучше, чем обычно.

Король может быть добр к своим солдатам; это принесет ему их любовь вместе с
их верностью и придаст их долгу двойную силу. Король может состариться
и ему понадобятся сильные, готовые на все руки молодые люди, которых он любит
и которые любят его. Король может пошатнуться под бременем долгого служения
своему народу; тогда его солдаты будут его опорой и утешением, и с радостью в сердцах
будут исполнять его высокую волю. Змеи могут ползать в сорняках
вокруг королевского трона: его солдаты выбьют из них сорняки ".

Король не мог не заметить болезненных извивов, которые расползлись
по шеренге. Его пауза была долгой.

"Сын, который слышит, как даже его брат плохо отзывается о своем отце, будет
упрекать брата и стыдить его. Если это не удастся, он накажет своего
брат может ли он; но если брат сильнее, послушной будет
принять дело к своему отцу, с гарантией семья
опасности из-за предательства одного члена. Если отец обнаружит, что
один из его сыновей ставит под угрозу единство, процветание и безопасность семьи
, он окажет неверному сыну такое обращение, какого требует безопасность
семьи ".

Пауза на этот раз была еще более продолжительной. Между тем, выносливость
мужчин была близка к концу. Каким бы ни было их психическое
состояние, их физическое состояние было вызвано мучительной болью.

"Некоторые люди вынуждены сделать неправильный через беспечности и слепоты, не
зная всю тяжесть своих поступков, и не предвидя страшные результат.
Другие слабы и ими легко управлять; они ненадежные инструменты своих лидеров.
стыд - их величайшее наказание. Другие жестоки и
порочны сердцем; поэтому они будут готовы предать людей, которые привели
их к предательству других. Все это ядовитые змеи в сорняках
вокруг королевского трона. И это гораздо хуже для солдата, чем для любого другого человека.
".

После еще одной паузы он сказал:

"Добрый и мудрый король не сразу поверит в зло своего народа.
Для него будет естественно думать, что все будут такими же мудрыми и добрыми,
как и он. Еще он должен быть бдительным, он не может защитить людей, если он
защищает себя. Найдет ли он скандал, он может это скрывать, чтобы не ослабить
общая вера в силу и чистоту своего правительства. Если он
обнаруживает, что какие-либо из них неверен, он не будет делать свое предательство государственных
подвесив их перед людьми, если он знает, что предупреждение будет
остановка прочих предателей. Нет; он будет милосерден и сохранит их в тайне до поры до времени.
время, пока они шли вперед, прямо в их взысканию зрелости".

Вот и здесь разбил вздох или сдавленный стон молчание
линия. Король прислушался.

"Человек в правой части строки будет расти".

Парень заковылял к его ногам, и растянули агонию из
его мускулы.

"Подойди и положи свой меч на помост", - приказал король.

Человек повиновался.

"Вернись к своему поклону".

Вздрогнув, солдат пришел в трепет. Он бросил на короля отчаянный, умоляющий взгляд
, но встретил взгляд с холодной суровостью, который заставил его повиноваться.

"Следующий, встань".

Представление повторилось с ним и с остальными по очереди.

"Всем встать", - сказал король. Они встали. - Сейчас я отведу тебя в комнату
во дворце, где ты сможешь спокойно подумать, какими должны быть солдаты
короля. Вы," он приказал Кристофер "прогулка рядом со мной на
голову, а ты," ко мне", - последовать за солдатами".

Достоинство могучей горе сидел как благодать, на него медленно
во главе процессии. Никогда не были пленными более надежно связан с
сталь, чем эти люди, хотя их члены были свободны; и хотя есть
был некий помпой в марте, он был на похоронах, и
молчание было громче, чем рев много меди.

Король свернул в коридор, который вел к хранилищам, и спустился
по лестнице. Это привело его и остальных к двери темницы. Он
остановился, и Кристофер отпер ее. Она широко распахнулась. Король и
Кристофер отступили в сторону, и мужчины вошли. Кристофер закрыл и
запер дверь.

"Ваше величество!" Я воскликнул: "Вы, конечно, не забыли, что
Гато...

"Сын мой, - спокойно ответил он, - то, что они уже пережили, сделало
так им будет легче добраться до того, что они найдут там.

Король без спешки провел нас обратно в комнату, в которой он нас принял.
и сел там: на диван. Он изучал нас.

Он надул щеки и поджал губы, в то время как его выпученные глаза блуждали по комнате.
Странные морщинки появлялись и исчезали на его лице.

"Белая кровь", - проворчал он, уставившись на меня. "Это объясняет твою
проницательность. Белая кровь никогда не дремлет. Если она с тобой, хорошо; если
против тебя, ..."

Он поднялся и свирепо посмотрел. "Что люблю тебя больше, сынок," - ворчал он, "в
белые кровяные или коричневые?"

- Ваше величество видит наш цвет. Мы пришли добровольно и предложили вашему величеству наши сердца, наше
оружие и наши жизни. И не забыто, сир, что
Нас послала Лентала.

"Я помню". Рычание умерло в нем, и он просветлел. Обеими руками
он вцепился в край дивана. "Чтобы сражаться с белым, нужна белая кровь".
"кровь", - сказал он. "Ваш отец говорил вам об этом?"

"Насколько я помню, нет, сир".

"Черная кровь, и красная кровь, и желтая кровь, и коричневая кровь всегда побеждают
рано или поздно. Он ничего не говорил об этом?

- Думаю, что нет, сир.

- Вы знаете, что это правда?

"Мой отец много рассказывал мне о большом мире".

"Значит, он рассказал тебе об этом. И я знаю. Я видел это, когда в юности ездил за границу.
молодость. Я узнал это от отца Ленталы. Для вас это что-нибудь значит?
То, что ваша мать была Сенатрой?

"Достаточно того, что ваше величество и Лентала - сенатры".

Король пристально посмотрел на меня.

"Вы очень часто упоминаете Ленталу", - сказал он.

"Она представила нас вашему величеству".

"Здесь есть кое-что еще. Это белая кровь в ней. В тебе и в
ней белая кровь знает свое.

Его внезапное подтверждение моей догадки относительно Ленталы застряло у меня в горле.
слова застряли у меня в горле.

"Почему ты молчишь?" - грубо потребовал он. "Это неправда?"

Я мог только пристально смотреть на него.

"Белая кровь находит и познает свою собственную", - продолжал он. - Двести
пятьдесят из тех, у кого белая кровь, удерживаются на этом острове огромной ордой
из тех, у кого коричневая кровь. Мне нужен проницательный человек белой крови
, смелый и отважный, чтобы управлять этими двумя сотнями пятьюдесятью ради
безопасности моего народа и моего острова. Но если я возьму человека, в жилах которого течет белая кровь
, он встанет на сторону белой крови, которая угрожает мне ".

"Неужели Лентала предаст измене и разрушению ваше величество и
Королева и все остальные Senatras которого она любит, и народ, которому
она принадлежит и к стране, что питает ее?"

"Не намеренно, ибо она дочь богов; но кровь, мой
сын, кровь!"

"Сир, любовь, посеянная рано, пребывает вечно".

Он встал, чтобы побороть свое отчаяние, и прошелся взад и вперед по комнате.

- Да, это правда, - сказал он наконец. - Лентала доказала это. Я пощадил
ее отца, потерпевшего кораблекрушение, потому что он остановил великую чуму, которая
уничтожала мой народ. Я сам был поражен, и он спас мне жизнь.
я боялся его, потому что в нем была белая кровь, и из-за его мудрости.
и власть. Он владел тайнами богов и не испытывал страха. Я
глубоко посеял в моем народе ненависть к белой крови; и я потребовал
, чтобы он не только переоделся туземцем, но и оставался на территории
дворца. Он научил меня многим вещам, но я отказался следовать его
советы, чтобы проинструктировать моих подданных. Он образованный Lentala".

"Он еще жив?" Я спросил.

"Он умер два года назад. Если бы он только был здесь сейчас! Мы стали сильными людьми
друзьями. Они отвечают островитянам тем же, что и Лентала.
это почти идолопоклонство. Я знаю, как белая кровь может любить, но я знаю также, как это
можешь ненавидеть; и он знает своего собственного."

Он вдруг остановился, и обернулся ко мне.

- Вы говорите, - простонал он, "что некоторые белые мужчины в целом на
остров. Что за пакость они творят? Какие мины роют подо мной? Мой
народ - дети, я их такими сохранил, да поможет им Бог! Мне не нужно
только смекалка и смелость, чтобы соответствовать белых людей, но Сэнатра
преданность как хорошо."

"Ваше Величество знает, Lentala".

Он полыхнул на меня. "Ты любишь Ленталу?"

Яростное покалывание пробежало по всему телу, и мной овладело оцепенение.

"Она прекрасна и мила", - продолжал он. "Она непоколебима, она такая
храбрая и способная. Никогда не было женщины, которая могла бы сравниться с ней. Ты большой,
сильный и отважный. Она нашла тебя. Подобное находит подобное. Ты любишь ее так, как
мужчина любит женщину?"

Я слепо боролся за остроумие и слова.

"Да, сир", - раздался тонкий, ровный голос Кристофера.

Мы оба удивленно обернулись. Он вежливо улыбнулся нам.

"Любит ли она его, как женщина любит мужчину?" король спросил его.

"Да, сир".

Его дерзость лишила меня дара речи.

"Я могу доверять ей - и тебе, - сказал мне король, - настолько, насколько можно доверять крови
, закаленной любовью и верностью, что выходит за рамки
может доверять самому себе. Я стар и сломлен. Подойдите, вы двое, и встаньте перед
мной.

Мы подчинились, я удивился.

"У меня нет других мужчин, равных тебе, и ты мне нужен. Ты должен служить
мне. Сейчас найди время и вспомни о своей белой крови. Помни, что она
сильнее твоей коричневой, ибо сегодня я увидел ее преобладание в тебе.
Помни, что когда твоя преданность будет проверена выбором между белой кровью
и коричневой, белая будет сильнее. Только одно может спасти
тебя, меня и всех моих людей.

- И это, сир,...?

"... неужели твоя мужская гордость видит, знает и побеждает твою белую кровь,
и служите своему королю и повинуйтесь ему до конца.

Он сделал паузу и перевел взгляд с одного на другого, как будто ожидая, что мы заговорим.
но мы молчали.

"Белая кровь, - страстно продолжал он, - это самая ужасная вещь на свете"
. Он силен и проницателен; он никогда не сдается; он преследует и
безжалостно сражается на краю земли; без жалости он
выслеживает, грабит, сокрушает, истребляет. Только одно может удержать
это в узде, и это противостояние белой крови. Коричневая кровь не может справиться
с белыми людьми в долине, но белая кровь может; и для
таск, боги послали мне белую кровь, смешанную с коричневой, посеянную в моей почве
и пустившую в нее глубокие корни. Это моя надежда и доверие ".

Его взгляд, полный нежной тоски, был устремлен на нас.

"Долг вашей крови сенатра - верность вашему королю; задача
вашей белой крови - перехитрить и превзойти людей в долине. Я
место Lentala в командование армией. Вы не должны сделать шаг без
ее полное согласие, и ты будешь повиноваться ей беспрекословно. Вы
согласен?"

- С радостью, сир.

- Сотня солдат охраняет перевалы со стороны долины, и их сменяют
каждый день. В свободное от службы время они занимаются своими личными делами. Я
немедленно разошлю гонцов, призывая их собраться за пределами
дворцовой стены, на королевской дороге, проходящей через главные ворота. Там я выступлю перед ними
и передам командование Лентале.

Он внимательно изучал меня. Его слова "перехитрить и превзойти
людей в долине" терзали меня изнутри, и я страстно желал потребовать
объяснений. Дикая свирепость проявлялась в его великодушии.
Перехитрить и превзойти людей в долине, - мой народ, мои друзья! Я
станет его инструментом, чтобы предать и уничтожить их. Бездонная пропасть должна была
схватить его первым, и рука, которую он повернет к предательству и убийству
отправит его туда.

Должно быть, на моем лице отразилось что-то из того, что я пытался скрыть, потому что
король, взгляд которого стал отчаянным и злобным, отступил на шаг назад.
Откуда-то резко стукнули, которая заставила меня начать, и отправили меня
взгляд на занавешенное окно, в котором король стоял спиной. Я предполагал
, что Била была с Ленталой; но вот она у окна,
ее рука предупреждающе поднята. Это мгновенно вернуло мне контроль.

Король тоже услышал и резко обернулся, но занавес был опущен.


"Что это было?" - спросил он.

"Мой большой палец на ноге, сир", - ответил Кристофер.

"Что вы с ним сделали?"

"Я сломал косяк".

"Почему?"

"Приятно, сир".

Его величество с любопытством оглядел ноги Кристофера. "Это должен быть большой
совместное", - сказал он.

Кристофер стоял в нежной тишине. Король повернулся ко мне, и нашли меня
послушный.

"Этот мятежный взгляд был проявлением белой крови в вас", - сказал он.

"Только на мгновение. Ваше величество может доверять мне".

Тем не менее, он был обеспокоен и покачал головой.

"Он больше не будет, сир", - сказал Кристофер.

"Откуда вы знаете?"

"Я знаю его".

"Объясните".

"Он делает маленькие вещи короткими, а большие - длинными."

Моя улыбка повезло, потому что она положила конец короля
трагической тяжести.

"Я удовлетворен", - отметил он. "Теперь, первое, что вы двое должны
сделать, пока собирается армия, это выйти, найти и привести во дворец
всех белых людей, которые сбежали. Следующий,------"

Приговор так и не был завершен, ибо они услышали грохот и резкий,
пронизывающий удар. Король напрягся, в страхе огляделся и стал нащупывать
стол. Затем последовала легкая дрожь, которая быстро нарастала, пока
она не перешла в колебание, а вместе с ним и в глубокое урчание. Это закончилось
мощным рывком и сильным раскачиванием, сопровождавшимся хриплым взрывным
звуком. Камни дворца скрипели и стонали. Стол
скользнул на ярд, остановился и отскочил назад, когда король попытался схватить его.

Я обнаружил, что ныряю и шатаюсь в поисках опоры, поскольку колебание
продолжалось, как и король с Кристофером. Они сели на
пол. Несомненно, насилие утихло бы через мгновение. Вместо этого
судороги вырос до страшной аварии, которая направила мои ноги подальше и мое тело
разбив на Кристофера. Он поймал меня с одной стороны и с другой
отвлек на себя летающим столом у короля.

Спазм внезапно прекратился, но угрожающая дрожь возобновилась.

- Будь осторожен! - прохрипел король. - Третий - самый худший.

Как и прежде, колчан поднялся по колебание в тяжелых покачиваясь, еще
жестоким, чем когда-либо, и закончилось в смятение придурков, которые прислали нам раздвижной
и карабкались, как мы воевали портативный вещи, которые были брошены о
номер.

Внезапно все исчезло. Мы поднялись, совершенно ошеломленные. В окне не было никаких признаков присутствия Бил.
- Все кончено, - слабым голосом произнес король.

- Худшее за многие годы. - Все кончено. - Все кончено, - сказал король. - Худшее за многие годы. И что же
это сделало? Это напугало моих людей до безумия. Я вижу их.
Он терял самоконтроль и смотрел, как на видение. "Они
начинают подниматься с земли. Многие выкапываются из своих разрушенных
хижин.... Их зубы стучат. Они смотрят друг на друга в
ужасе. Ни у кого нет сестры, брата, отца, матери, друга.
Все слепы и безумны.... Они бегают туда-сюда. Они...

А толку визг и рев, как дикие звери гонят внимание на
вокруг лесной пожар, позвонил через закрытую дверь комнаты. В
король слушал.

"Дворцовые слуги", - пробормотал он дрожащими губами. "Они
ищут меня - своего отца и защитника. Представьте себе, исходя из этого, что остров
кишит и стонет от ужаса, который наполовину является местью ".

Человек был вне себя.

"Мир, сир!" Я умоляла, но он не слышал.

"Террор не утихает: она возрастает с увеличением свободного движения их
кровь после удара.... Они начинают думать. Они смотрят на один
другой и увидит себе подобных; затем родню и друзей.... "Черное
Лицо!" - тихо говорит один. "Да, Черное лицо!" - более громкий ответ."

Король стоял, сложив руки и закрыв глаза.

"Это только начало", - говорят они. "Черное Лицо было отвергнуто"
пока оно смотрело свысока на изобилие. "Кто это отрицал? Небеса
звенят в ответ: "Наш отец, которого мы любили, наш защитник, которому мы
доверяли, наш король, которого мы считали братом богов. Почему
он пренебрег Ликом и бросил вызов его гневу? Какие ужасы или колдовство
неужели боги народа долины сотворили так, что наш король
отправился валять дурака за свои стены?"

"Ваше величество!" - Ваше величество! - позвал я, тряся его за руку.

Он открыл остекленевшие глаза и прислушался к воющему грохоту у своей двери.

"Охрана покидает перевалы. Белые люди мудры; они
понимают и радуются. Они посылают разведчиков.... Мои солдаты пообщаться
с моим ревом, моббинг людей. Все они толкать и катать по
лужи дождевой воды на дорогах, сбивая их в грязь. Они скрежещут зубами
они ужасно смеются, как идиоты. Дворец - их
целься, а их король сидит, ухмыляясь и что-то бормоча. Все неприятности
исходят от людей в долине. Белая кровь порождает всех, кто там есть
это в мире. Пусть на него падут десять тысяч проклятий!

Он размахивал руками и делал выпады. Я проснулся от срочности
действий, ибо, несомненно, в своем безумии он правильно видел
турбулентность на острове, и полчища потливость погружаясь во всем
строительство дорог, сходящихся к дворцу. Мы с Кристофером обменялись взглядами
, и я кивнула в сторону двери, которую уже ломилась набитая воющая масса
.

"Пойдем", - сказал я, хватая шатающегося короля за талию и таща
его в прихожую. Я втолкнул его внутрь и запер дверь за
занавеской.

Когда я обернулась, Кристофер, держа руку на ключе от двери, ведущей в коридор, прислушивался.
У окна не было никаких признаков присутствия Бил. "Что происходит?"

Я спросила..........."Что происходит?" Я спросила.

"Она, сэр".

"Она там?" В тревоге спросил я.

"Да, сэр".

"Откройте дверь", - приказал я, отступая назад, чтобы охранять приемную.

Он открыл ее, прислонив к стене.

Это было сделано так внезапно, что те, кто прижимался к ней, попадали в
комната. Следующий навалился на них, и еще больше на этих, выжимая
ужасные звуки изо ртов самых нижних и вызывая
неприятные гримасы на их лицах. Через секунду отверстие было забито.
на полпути к вершине, а куча все росла. За ним были обезумевшие
мужчины и женщины, оглушительно кричавшие и сражавшиеся за
уменьшающийся проход к королю.

Давление снаружи несколько ослабло, и один из более проворных мужчин
вскочил на кучу и с воем спрыгнул на пол; но Кристофер
появился, и его удар свалил искателя приключений. Следующий, менее
активный, чем первый, был карабкаться по грудам, и остановился, он
нашли себе пасутся летящего тела первого, для Кристофер
взял его и бросил его в кучу в столпотворение
за ее пределами. Следующий мужчина отступил и соскользнул на пол в коридоре
.

Я искал Бил снаружи, но ее не было в пределах досягаемости.

Прежде чем другой маньяк успел взобраться на кучу, Кристофер оттащил
тело от извивающейся массы и выбросил его. За ним последовал другой, и
еще один, и еще, причем они были так близко, что никто не осмеливался
ответный залп. Кристофер обливался потом, и мягкость
в его глазах превратилась в блеск.

Все это произвело охлаждающий эффект в коридоре. Кристофер, не дожидаясь, пока
отыщет сломанные ребра в нижней части кучи, убрал последнее
и вышел вперед. Никто не может сказать, насколько его неземные светлые глаза,
грозное выражение лица и экстраординарная фигура повлияли на то, что
последовало. Я направился к двери. Воцарилась тишина, когда он двинулся на толпу,
которая в безмолвном ужасе отшатнулась. Каждой рукой он схватил по человеку, прижал
их головы друг к другу с убийственным ударом, встряхнул их, поставил на ноги.,
оставил их оглушенными и немедленно схватил двух других и обошелся с ними
аналогичным образом. Третья пара и четвертый ухаживали за ноющими черепами. Кристофер
пронесся сквозь группы с двумя длинными, сильными руками вместо кос, косил
размашисто, когда он задевал женщин, заставляя мужчину крутиться от удара,
швырнул другого об стену и подчинил их себе с помощью
ответной паники его собственного изготовления. Он наткнулся на двух мужчин с
внешний вид персонажа, и приказал им закончить работу и отправить
люди в своих каютах. Они тут же повиновались ему. Наконец он
неторопливо направилась ко мне, спокойная, но отдувающаяся.

Била приближалась с противоположной стороны. Я шагнул вперед,
радуясь встрече с ней.




ГЛАВА XX. - Привычка скрываться.

_Beela подвергается трансформации. Восстание народа.
Сокрушение Beela. Я Провозглашаю Себя. Удивительное раскрытие информации
Король._


Какие новости, мой друг?" Я весело поинтересовался.

"Мы пойдем в гостиную и поговорим", - ответила она, глядя
на Кристофера. "Дорогой старина Кристофер!" сказала она, глубоким и сладким.

"Да", - заметил я. "Я оставил короля в приемной". Кристофер и я
вслед за ней в гостиную.

"У него сейчас нет", - ответила она, садясь, "но с
королева. Кристофер, иди и стань дальше по коридору, напротив апартаментов королевы
и жди короля. Эти сумасшедшие могут снова вырваться на свободу
когда услышат шум толпы за стеной.

Он вздрогнул.

- Кристофер! - позвала она. Он обернулся. - Ты любишь меня?

- Да, мэм.

- Это все.

Я никогда не видел ее такой спокойной и уравновешенной, такой богатой высшими качествами,
так мало похожей на непостоянную, стремительную, но мудрую женщину-ребенка, которая была
мое солнышко, моя дразнилка, моя подруга по играм. Она стала сдержанной и
любезной женщиной. С чем-то похожим на боль до меня дошло, что это была Била, которая была
правдивее и прекраснее. Было и другое чувство - одна из величайших потребностей
в моей жизни.

На ней было подходящее платье, которое могло бы подойти как женщине, так и
мужчине; но все в ней говорило о нежности и изяществе, которыми может обладать только
красивая женщина. Я устал от глупого притворства Било. Мы
стали слишком близки, чтобы я мог дольше терпеть этот абсурдный барьер.

"Теперь о твоих новостях, дорогая Била", - спросил я.

Услышав это произношение имени
, она слегка вздрогнула, но повернулась ко мне не сразу.

"Когда началось землетрясение, - сказала она, - я побежала к королеве, потому что такие вещи
ее ужасно пугают. Когда все закончилось, поднялся шум
со стороны слуг. Я заперла апартаменты королевы и не пускала их внутрь.
Но их шум напугал ее даже больше, чем землетрясение, потому что они
выбили ее двери. Не годится впускать их. Вскоре король
вошел через отдельный вход, и, хотя он был сильно потрясен,
необходимость утешить королеву вернула ему самообладание. Они вместе.
и теперь тихо. Потом я пришел в этот коридор, где слуги были
столпились у двери. Я ничего не мог с ними поделать. На мгновение я
испугался, когда дверь открылась, но когда я увидел, в чем заключался план Кристофера
, я понял, что все в безопасности. Затем я пошел и запер ворота,
ведущие на территорию дворца."

"А что впереди, Била?"

"Худшее", - тихо ответила она, но бросила на меня медленный озорной взгляд.
после этого повторения ее женского имени. "У нас есть немного времени, прежде чем
король приближается, - радостно добавила она, - и нам нужно отдохнуть. В ее взгляде был
вызов.

"Но толпа приближается!" Я запротестовал.

"Король сказал мне, что ты и Кристофер, и я должна быть спокойной, пока он
собирает. И тогда он придет за тобой".

Я составил мой стул лицом к ней, взял ее за обе руки, и сказал::

"Я должен признаться, дорогой друг".

"Действительно, Иосиф?" - воскликнула она в притворном сигнализация, произнося имя
прекрасно.

"Ты знаешь. И ты только притворялся, что английский тебе не совсем знаком.
"

Она дала мюзикл, мурлыкающим смешком. Любой человек заслуживает большой
кредит на самоограничение в сопротивлении, и подбородок. После
она говорит по-английски чистейшей акцентом.

- В чем заключается признание, Джозеф?

- Я уже давно кое-что знал, Била, и я обманывал тебя
думая, что я не знаю; но я сделал это потому, что ты, очевидно,
хотела, чтобы я был обманут. Все, что могло пойти не так, если бы я
предал моего ведома к вам. Но она уже отслужила свое время. Вы
прости меня, что обманул вас, - дорогая?"

Все, что хотел сделать ее как чудо из драгоценных женственность была яркой.
Там был такой же сладкий трепет, что я видел раньше в ее бархатистой
горло. Конечно, она наслаждалась своим маленьким триумфом, зная, что даже
за время ее обман процветали, и она была-острые с
воспоминание о нем. После этого пришло раскаяние. Полуулыбка задержалась на ее губах
, хотя в глазах было сожаление.

"Ты добр и великодушен, Джозеф, за то, что не сказал мне ни слова упрека;
и я не думаю, что в твоем большом сердце есть хоть капля этого ".

- Упрекаешь, милая девочка? Я понял твое чувство необходимости этого
обмана. Твое желание для меня закон, и служить ему - не столько обязанность, сколько
привилегия.

В сиянии, затопившем ее небесные глаза, была легкая загадка.

- Ты сам все выяснил, Джозеф?

- Да, дорогой.

- Это замечательно. Ни Кристофер, ни Аннабель дала тебе
маленький намек? Они знали".

"Не маленький". Должно быть, боль от того, что они скрывали от меня секрет,
отразилась на моем лице, потому что Била поддразнивающе рассмеялась. Это восстановило меня.
"Ты обещал Аннабель не говорить мне, - сказал я, - а Кристофер
молчаливый... и джентльмен. Это объяснение?

"Да". Легкое смущение охватило ее, и она мягко убрала свои
руки и сидела, глядя на меня с нежным удовлетворением. - Я тоже должна кое в чем признаться,
Джозеф. Она изо всех сил старалась выглядеть хоть немного встревоженной. - В чем,
дорогой?

- Джозеф! - воскликнула она, нахмурившись и топнув ногой. - Как я могу думать, когда это
написано в твоих глазах и твоем голосе! Я не буду смотреть и не буду слушать. Она
повернулась ко мне плечом.

- Что в моих глазах и моем голосе, дорогой?

Мгновение она сидела неподвижно, а затем медленно повернула голову и
посмотрела на меня, как будто сбитая с толку.

"Ты не должен дразнить меня, Джозеф".

Она увидела мою улыбку и снова отвернулась.

"Что это за признание?" Я спросил.

"Давай вернемся к началу. Там были две реальные причины, почему я задал
как мальчик. Во-первых, это давало мне больше свободы для передвижения по
лесу и для подъема на стену долины, а во-вторых, это
делало меня менее заметным для охранников, - я мог бы сбежать, если бы они
обнаружил меня. На мои слова, уважаемый Иосиф, Я никогда не собирался обманывать
вы долго об этом".

Она с опаской оглянулась на меня, я молчал. Дешевые обиды
узнав, что я был напрасно обманут, я, должно быть, выдал себя.
потому что милая девушка взяла меня за руки.

"Джозеф, ------ начала она.

"Тогда почему ты продолжаешь в том же духе, дорогая?" - Спросила я.

"Джозеф, было время, когда я ошибочно принял твой недостаток восприятия за тупость
за тупость, за такое непонимание, которое делает
мужчину или женщину никчемными. Но я обнаружил, что это не был
скуки на все. Некоторое время я отказывалась верить, что человек может
есть то, что я видел в тебе".

Если я когда-либо и видел удивление и нежность, так это в ее глазах.

- Что это было, дорогая? - Спросила я с тревогой.

"Доверие, которое видит только правда, и, сам того не желая принимать в свой
сердце ложное с истинным, делает ложные верно и Ваше доверие."

Я молчал, испытывая глубокую благодарность за то, что Бог послал такую женщину
в этот мир и в мою скудную жизнь.

"Итак, Джозеф, я продлевал этот обман до тех пор, пока не исчезли все сомнения в том, кто ты есть на самом деле
. Я рад, что я сделал, и очень жаль, что я считаю, что нет
тесты". Там был прочерк ее дорогой пакости в речи. "А теперь
что это время исповеди и понимания, - ты начал это,
помните, - я должен сказать, что один из обманов, сыгранных с вами, - Они были...
они были действительно безвредны, не так ли, дорогой Джозеф?

"Совершенно верно", - улыбнулся я.

-... в том, что в одном из них не было необходимости. Было так забавно разыгрывать их.
разыгрывать тебя, Джозеф! Я ничего не мог с собой поделать. Я знаю, это было жестоко, но ты
всегда был нежным и добрым, и я знала, что ты простишь меня. Джозеф,
ты простил бы мне все, не так ли?

"Да, дорогая".

"Было восхитительно видеть, как ты так доверчиво проходишь через
трудности, которые тебя окружают".

"Дорогая!" - Воскликнул я, мои чувства были на плаву, а руки жаждали ее. - Я всего лишь
человек. Твоя сладость...

Она отодвинула свой стул перед моим приближением.

"И ты ни в малейшей степени не представляешь, - продолжала она, - как часто мне приходилось
перескакивать от одного "я" к другому, и как это было захватывающе".

Я мало что понял из ее болтовни, кроме музыки ее голоса
и той очаровательной картины, которую она создавала.

"Тебя не интересует, какой из обманов был излишним?" - спросила она.
спросила, пытаясь выглядеть обиженной.

"Действительно, хочу".

Она пришла и остановилась рядом со мной, глядя на мое лицо и обхватив меня
руки тепло в себе.

"Beela", - ответила она.

"Била?" после озадаченной паузы; затем, думая, что она дразнится, я
рассмеялся.

Она, казалось, почувствовала большое облегчение и радостно сказала: "Я рада, что ты понимаешь
и прощаешь меня.... Но сначала ты возненавидела ее.

"Било стала очень ценной, дорогая, и поэтому моя адаптация к тебе, когда дело касается тебя
, идет медленно. Но с приездом Бил во мне проснулась новая нежность.

"Бедный Джозеф! И в _ ней_ не было необходимости. Теперь мне жаль, что я..."

"_ Она?_ Кто?"

"Била".

Я был немного ошеломлен, но вскочил на ноги с ослепительным чувством
сознание того, что вся слава земли была заключена в этом
моменте.

"Не сразу, дорогая, - сказал я, - но со временем она становилась все более необходимой
чем моя жизнь. Мое сердце находится в благодарность за Lentala ноги для отправки
мне ее милая сестрица".

Она была поражена в статую, и смотрел на меня как на какой-то странный
существо с другой планеты.

Я стоял в молчаливом страдании. Как бы я причинил ей боль?

Она прошлась по комнате и бросилась на колени перед
диваном, закрыла лицо руками и разразилась смехом, смешанным с
рыданиями. Я сел на диван и ласково положил руку ей на голову
.

- Била, - взмолился я, - прости меня. Дай мне знать, что я сделал такого, что причинило боль.
ты.

"Нет", - воскликнула она. "Я бы ни за что на свете не согласилась! Мое сердце разрывается
от радости!"

Конечно, ни один другой смертный не смог бы вложить такие поразительные противоречия в
так мало слов. Моя рука нашла ее руку; она крепко сжала ее.

"Ах ты, милый старина Джозеф!" - сказала она. "Чозеф, Чозеф!"

Это была явная истерика; храбрая душа была в надрывном напряжении
слишком долго. Я привлек ее к себе, склонил ее голову к своему плечу и прижался своей
щекой к ее щеке.

- Дорогая! - Сказала я.

Она не сопротивлялась и постепенно успокоилась.

"Милая, - продолжал я, - мы вместе прошли через множество испытаний, и
впереди еще многое. Дни были темными, пока не пришел Било. Он проник в
мое сердце надеждой, мужеством и любовью. Когда он ушел, я испытал шок. Я
не знаю, но, возможно, я никогда бы не полюбила тебя, если бы не он. Он
был солнечной дорогой, ведущей к тебе; и теперь у меня есть смелость положить
свою любовь и свою жизнь к твоим ногам".

Вздох, слетевший с ее приоткрытых губ, не вызвал у меня беспокойства.
Она не ответила. Ее рука мягко отвела мою руку от своей
щеки, и она поднялась. Мгновение она изучала меня.

- Давай поговорим, Джозеф. Возможно, мы поторопились. Я обратил внимание на пациента.
усталость в ее голосе. Она села рядом со мной и после короткого молчания
продолжила: "Я никогда не любила мужчину до ... Это было невозможно
здесь. Но ты знавал красивых, очаровательных женщин.

"Да".

"И они тебе очень нравились".

"Очень".

Ее взгляд опустился, и легкая дрожь тронула ее губы.

- Вы давно знаете Аннабель. Вы были близки с ней; вы и она
долго и часто разговаривали.

- Да.

- Она красивая и милая.

- Исключительно.

- И образованный, и любезный, и у него хорошие манеры и бархатный
голос.

- Все это.

"И она добрая, и нежная, и у нее высокие принципы".

"Верно".

"Она принадлежит твоему народу, твоему миру".

Я только улыбнулся.

- Джозеф, - поднимает на меня свои печальные глаза, - ты любил ее когда-то, а
теперь любишь меня?

- Я никогда не любил Аннабель, дорогой, но я люблю тебя.

"Почему ты не любил ее? Что ты мог с этим поделать?"

"Потому что я ждал тебя".

"Ты никогда не говорил ей, что любишь ее?"

"Нет. Но, дорогая Била, я не могу обсуждать Аннабел в таком ключе".

Ее глаза вспыхнули. "Она любит тебя!"

"Это неправда, и никто не имеет права говорить такое о человеке.
женщина, не знающая, что на ее любовь отвечают взаимностью.

Била закусила губу и неловко поднялась на ноги.

"Ты жесток!" - воскликнула она. "У меня есть право - право женщины - на
причины верить в то, что невероятно, без них".

Фотография оскорбленное достоинство, что она сделала, было настолько восхитительно, что я
боялись моего обожания бы переопределить суровость которых я взял так
много хлопот, чтобы установить в моем лице.

- Что невероятно, дорогой?

Она нетерпеливо отвернулась. Я думаю, она сделала это, чтобы скрыть улыбку, но
она была слишком осторожна, чтобы ответить. Вместо этого она достала из-за пазухи маленькую
туалет случае я дал Lentala в день праздника, и серьезно
рассмотрел свое отражение.

"Если бы я был красивым, как Аннабель,------" она началась.

"Била!"

"...или Лентала, и..."

"Била!"

"... и были розовыми и белыми..."

"Била!"

Она скорчила себе в зеркале точно такую же гримасу, как у Ленталы, и
внезапно повернулась ко мне.

"Джозеф, Лентала когда-то была красивой, доброй, правдивой и ангелом".

- Пока что в ней есть все это.

Она спрятала футляр за пазуху.

- Я думаю, когда-то ты почти любил ее.

У меня язык не поворачивался. Била озорно рассмеялась; маленькие чертенята были
в ее глазах пляшут искорки.

"Джозеф, я серьезно. Подумай, потому что было бы неразумно действовать поспешно
сейчас и страдать всю оставшуюся жизнь. Аннабель стала бы идеальной женой.
Она не стала бы устраивать шалостей и детских уловок. Ты понимаешь ее, и
она знает тебя. Я всего лишь дикий, неотесанный дикарь.

- Что-нибудь еще, дорогая? - Устало спросил я.

Она набрала в грудь воздуха, чтобы продолжить: "А вот и Лентала. Однажды она станет
королевой, и очень богатой. Обладая положением и богатством, она была бы
блестящей женщиной в Америке, а ее муж был бы счастливейшим мужчиной в
мира; ибо все, что он будет гораздо богаче сокровище
ее любовь".

"Достойный мужчина придет к ней однажды, Beela".

"Тебе не показалось, что она была... была очаровательной?"

"Я действительно так думаю".

"Подумай еще раз, Джозеф: ты бы предпочел ее бедную, безвестную, дикую младшую
сестру?"

"Да. Но какое право мы имеем так вольно обращаться с именем Ленталы,
тем более что она не имеет к этому отношения?

Била снова обиделась, но взяла себя в руки.

"Тебе было бы стыдно за меня перед людьми твоего вида".

"Ты одна из моего вида, дорогая Била; и стыд за тебя был бы позором
за себя, позор за все, что мне дорого".

"Предположи, Джозеф, что я откажусь покидать этот остров".

"Высшей привилегией в моей жизни было бы остаться здесь, с тобой".

Она стояла в плавильный счастье.

Ее розовые губы были рядом. Я должен был быть дураком, чтобы позволить
возможность пройти, и она не была настороже. Она тоже отпрянула
поздно. Достоинство, с которым она пришла, чтобы ее ноги уже новой нежностью.
Я тоже поднялся. Она смотрела на меня с тоской, что искали все
скрытые места в моей душе. Никогда она не была так прекрасна, как в этот момент
.

"Дорогой Джозеф, удели мне больше времени. Есть кое-что... ты не знаешь,
хотя я... думал, ты понял. Теперь я не смею... Меня наполняет великий страх
".

"Любовь не знает страха, милый".

"Не за себя, а за своих близких. Джозеф, ты простишь меня?
Это был глупый поступок, и я очень, очень сожалею. Твоя вера
пристыдил меня. Уважаемый Иосиф, Я------Но сначала позвольте мне рассказать вам кое-что еще.
Колонии теперь должен шествовал к выходу из долины, я объявил капитан
Мейсону, что сильное землетрясение было бы для него сигналом к немедленному началу работы.
Аннабел приезжает, и...

Дверь открылась перед королем и Кристофером. Его Величество, хотя и был встревожен и
сломлен, одарил нас одобрительной улыбкой - возможно, из-за того, что он
прочел на наших лицах.

"Собираются мои обезумевшие люди", - сказал он. "С твоей стороны было мудро
запереть ворота, дитя мое. Когда толпа увеличится, она начнет
штурм. Это будет время моего появления. Я вызову
солдат из толпы и отдам их под ваше командование.

Это удивило меня. "Простите меня, сир. Насколько я понял, ваше величество сказали
час назад, что командование перейдет к Лентале.

- Я так и сделал.

"Но ваше величество только что сказали, что это должна получить Беела".

"Била? Я не мог этого сказать, поскольку не знаю ни одного такого человека".

Я был встревожен очевидным состоянием короля, а Била в большом
смятении пыталась заговорить. Этого человека, должно быть, вывели из его потрясенного состояния
.

"Это Била, сир, сестра Ленталы".

"У нее нет сестры", - четко ответил он и резко повернулся к Биле.
"Лентала, ты разыгрывала одну из своих шуток?" Он поспешно увел ее прочь
пока она пыталась заговорить.




ГЛАВА XXI - По обе стороны стены.

_ Толпа у ворот дворца. Что услышал король через стену.
Призыв Ленталы к Кристоферу спасти Ее. Король отрекается от престола. Да здравствует
Королева!_


Привычка-это сильнейшая сила в живой природе. Хотя я была потрясена,
изогнутый срочного назначения оставалось, и я пошел вперед, чтобы он с
все будет по моей команде.

Рев толпы - самый ужасный из звуков - поразил мой слух, когда
Мы с Кристофером вышли из дворца на территорию. Поворот на
широкой, извилистой аллее между деревьями привел к зарешеченным главным воротам в
Вид. Это было массивное сооружение из дерева, железа и засовов, с маленькой
калиткой, которая была закрыта.

Король, в полном одиночестве, носить свою корону и плащ государства, был
нас ждет возле ворот. Он подозвал нас, чтобы поднять лестницу к стене.
Это было сделано.

"Сейчас я поднимусь один, - сказал он спокойно, но печально, - и поговорю с ними"
. Люди пошли за тяжелой балкой, чтобы протаранить ворота.
Здесь плотно набилась толпа. Это сделает атаку на ворота
на какое-то время невозможной. Вполне вероятно, что солдаты соберутся и
очистят рабочее пространство.

- Что мы можем сделать, сир? - Спросил я.

- Сейчас ничего. Максимум, на что я могу надеяться, - это удержать ситуацию
до возвращения Ленталы.

- Она ушла?

- Да. Это было что-то насчет белых людей. Я не смог удержать ее. Она
была уверена, что мы сможем сдержать толпу.

"А план вашего величества?"

"Я покажусь на стене и поговорю с ними. В нужный момент
Я позову тебя наверх. Если я буду сражен, ты и твой брат отступите
во дворец. Защищайте его любыми средствами и любой ценой".

Его горе было слишком велико, чтобы быть companioned страх, и оно носило на себе
внушительное достоинство, которое его haggardness усилились.

"Толпа стремительно опухать", - сказал он с совершенной тишине. "Если
диверсия произойдет в ближайшее время, многим будет раздавлен против ворот и
стена".

Видя, что он встал не активен, я думал, что он был так ошеломлен, как в
быть недееспособным; но он разрешил сомнения.

"Если носители луча пробьются сквозь толпу, многие будут
искалечены или убиты. Я прислушиваюсь к звукам".

Его хладнокровие и ясность были поразительны. Кристофер, невозмутимый, изучал наше окружение.
"Вон идут лучеметы", - сказал король.

"Они очень взволнованы". "Они очень взволнованы,
и не работают слаженно вместе.... Тогда один упал; на него
наступили и он поранился.... Теперь они продвигаются вперед. Они слепо
таранят массу перед собой.... Пострадала женщина ".

Король стоял спиной к лестнице и стеной. Он смотрел в
пространство за моей спиной, слушает".... Чу! Да, это он, - один из капитанов Gato.
крупный, сильный мужчина с великолепным голосом. Он только что прибыл,
пробивается сквозь толпу и зовет солдат, говоря
им, что я убил Гато. Я был добр к этому человеку. На
если Гато уберут с дороги, он увидит возможность занять место своего лидера
осуществить свой план и узурпировать трон....
Солдаты сплачиваются. Они безжалостно сражаются за проход к "
капитану.... Это головотяпская, жестокая работа ".

"Разве сейчас не подходящий момент для вашего появления, сир?" Нам пришлось кричать.

"Нет".

"Позвольте мне подняться".

"Нет". Он был тверд и спокоен. "Подождите. Солдаты невольно
готовят мой момент. У меня там не только враги, но и партизаны. Если бы я
показал себя сейчас, это усилило бы безумие. Мои друзья и враги
сразу началась бы борьба фракций. Они не могли, не захотели услышать
мой голос. Я позволю солдатам расчистить путь.

Мы ждали.

"Почему они не взбираются на стену, сир?"

"Это будет позже, с помощью солдат".

Он стоял, прислушиваясь. Это было тяжело для моей непостоянной натуры, и почти
безумное желание перелезть через стену в гуще схватки напрягало
внутри меня.

Король достал ключ, вручил его мне и спокойно сказал:

"Он открывает хранилище, в котором находится груз с корабля белых людей
, включая оружие. Если я паду, ты и твой брат узнаете
что делать при защите дворца. Но не торопитесь. Будьте милосердны
, если сможете. Эта вспышка не продлится долго. Сильные землетрясения
могут повториться в любой момент, а красный огонь и фиолетовое пламя на
вершине заставляют меня думать, что может произойти извержение вулкана ".

"Что произойдет тогда?"

"Белые люди воспользуются возможностью сбежать из долины
, если они еще не начали. Это означало бы
уничтожение всей партии, поскольку все сенатры, включая
армию, обрушились бы на них. Тогда мой народ был бы удовлетворен, и порядок
был бы восстановлен ".

Мое уважение к его проницательности придало его словам сокрушительную силу. Но что это значило?
это означало, что Лентала приказала капитану Мейсону вывести колонию?

Я двигалась в сторону трапа под импульсом в бой, но
фирма понять упала мне на руку. Извиняющимся взглядом предупреждения напомнил мне
что Кристофер никогда не спал, когда любимый человек в опасности.

Король ничего не заметил, настолько глубоко он был поглощен. Загадка была в голове.
Обострив чувства, он нахмурил лоб.

"Я этого не понимаю", - сказал он.

"Что, сир?"

- Хотел бы я знать, что Лентала в безопасности.

- Как она могла оказаться в опасности, ваше величество?

"Ее белая кровь. Это делает ее слишком смелой". Он оглядывался по сторонам, но
к нему вернулась его поза сосредоточенного слушания. "Вот опять!" - воскликнул он
.

"Что, ваше величество?"

Он некоторое время не отвечал; затем: "Вы это слышите?"

"Да".

"Это новая проблема. Это началось на окраине толпы, и
рисунок ближе.... Я не могу сделать это".

Он был в высшей степени готовности, и молчал некоторое время.

"Разве ты не слышишь голос? Это не Сенатра! Его крики - разве ты не слышишь
их, чувак?... Люди в ужасе отшатываются от него.... Разве
ты не слышишь?"

"Да, сир".

"Они кричат: "Демон, посланный Чернолицым! Он заберет наших
детей, и голодное Лицо сожрет их!" Разве ты не слышишь этого?"

"Что-то в этом роде, сир".

"Люди охвачены страхом.... Женщины борются, чтобы
спастись. Разве вы не слышите их криков?"

"Да, сир. Не пора ли взобраться на стену?

"Нет. Невозможно предвидеть, к чему приведет эта диверсия".

Последовала пауза.

"Он приближается к воротам, рыча. Вы, конечно, слышите его?

- Да, сир. Мое сердце подпрыгнуло, потому что я узнал этот голос.

"Он кричит по-английски: "Они вывели меня, чтобы съесть!" Он думает, что мы
каннибалы!" - в ужасе воскликнул король.

"Все белые люди в долине так думают, ваше величество".

Он вспыхнул от негодования, но его внимание снова было сосредоточено на
происходящем снаружи.

- Он называет меня вождем каннибалов, - продолжал король, - и
пробивается к воротам. Он кричит, что должен войти первым
и что он найдет меня и задушит.... Он маньяк.
Местные жители испытывают ужас перед этой болезнью. Шум стихает. Разве
ты не замечаешь?"

"Да, сир; и теперь я спасу безумца".

Я направился к лестнице, но король удержал меня яростной хваткой.

"Неужели ты будешь дураком и все испортишь?" - крикнул он во внезапной ярости.

Он снова был спокоен и слушал. "Замечательно!" - сказал он. "Некоторые из
мужчин, видя, как легко он расчищает дорогу, приветствуют его как лидера.
Они не солдаты.... Несущие луч снова продвигаются вперед,
ибо безумец открывает проход. Они несут луч на своих
плечах.... Они постепенно приближаются к воротам. Разве вы не слышите
крик сумасшедшего?

- Да, сир.

"У ворот, должно быть, собралось значительное количество солдат, ожидающих
носильщиков, но они молчат. Должно быть, они совещаются, что делать.
Они обнажают мечи".

"Сир!" - Я не позволю этому случиться! - закричала я.

- Подождите, - безапелляционно приказал он. - Что это? Он слушал еще больше,
затаив дыхание, чем раньше. - Странно!... Странно!... Это...

"Что это?" - Что это? - спросил я в ярости нетерпения.

"Я не понимаю", - продолжил он после паузы. "Что может это вызвать? Здесь
Нет землетрясения. Вы почувствовали его?"

"Нет, сир. Но я не могу..."

- Подожди. Он вцепился в мою руку. - Конечно, это не могут быть белые люди.
из долины!

Он пошатнулся, и я воспользовался моментом, чтобы прыгнуть на лестницу. Но я должен был
забыли Кристофер. Он повернул меня лицом к царю.

Пораженный монарх стоял в напряженность возникла из невыразимый ужас
страхи. Но он начал как-то по новому упал на его слух.

"Нет, - сказал он, - не они. Что-то еще. Они больше растет
тихо.... Это женщина.... Они вызывают ее. Она говорит. Тебе не
услышать ее голос?"

Я мог слышать только размытия шумов.

"Она позорит женщин.... И послать их подальше.... Она-моя
друзья!... Знаете ли вы голоса?" Он схватил меня за руку и смотрел в мои
лицо.

- Нет, сир.

- Она пробивается сквозь толпу мужчин....
Она называет их дураками, трусами, неблагодарными.... Они ошеломлены.... Только
У одной женщины на всем этом острове хватило бы смелости сделать это.

"Сир, если вы..."

"Она зовет, умоляет, она говорит, что я добрый, мудрый отец
из них всех."

Я повернулся к Кристоферу, и нашел поразительные трансформации. Больше нет
был он тусклый, больной, человек ждет. Каждый нерв был натянут.

Рот короля был открыт, глаза выпучены, хватка на моей руке усилилась
.

"Слушай!" приказал он. "Она..."

"Сир, вы должны взобраться на стену. Мы должны спасти ее!"

"Нет, нет! Она в небольшой опасности. Пусть боги дадут ей силы!...
Тише! Что это?... Они продвигаются вперед с балкой. Она
стоит на ней выпрямившись.... Вы это слышали?

- Что, сир?

"Солдаты наступают с обнаженными мечами".

Яростным усилием я вырвался из хватки короля и прыгнул к лестнице.
лестница, но гигантская рука опустилась на мое плечо и отбросила меня назад. Наверху
в затихающем шуме раздался чистый, неостывший зов снаружи:

"Кристофер! Кристофер!"

Он ждал этого. Его ответ прозвучал отчетливо и далеко, и он
вскочил на лестницу.

"Приходите, когда я позову", - сказал он нам.

Через мгновение он был на стене. В другом он намеренно сбросил
лестницу на землю. Он мгновение изучал внешнюю сцену,
пригнулся и прыгнул в водоворот.

Пять тысяч глоток разинули рты при виде этого зрелища.

"Ворота, сир! Дайте мне ключ от ворот!" Крикнул я.

"Нет! Это было бы равносильно смерти. Лестница!"

Я знал, что Кристофер, должно быть, поступил разумно, бросив лестницу
. Сделал ли он это просто для того, чтобы задержать наше восхождение? Когда она была поднята,
король вмешался, не дав мне ухватиться за перекладины.

"Ваш царь прежде", - сказал он.

"Маунт-тогда, Сир, во имя Бога", - воскликнул я, ругаясь про себя на
задержки и мое собственное бессилие.

"Оставайтесь внизу, пока я не позову вас", - сказал его Величество.

"Ваше появление в это время может принести гибель всем нам".

Смутно понимая, что он прав, я стиснула зубы и стала
ждать.

Тем временем, что происходило с Кристофером и Ленталой в этом водовороте
о слепой страсти толпы за стеной, и что означали стоны людей
и лязг металла? Кристофер мог бы спасти ей жизнь, пока король
не устроит диверсию, но что может сделать для себя человек, у груди которого
сотня мечей?

Когда король Ранган с достоинством и неторопливостью ступил на широкую
вершину стены, послеполуденное солнце взошло в царственном великолепии и
окутало его своим великолепием. Он медленно повернулся лицом к толпе, поднял руку и
твердо поднял ее вверх.

Его и раньше видели в такой впечатляющей позе, а могучий
крик смешались благоговение и насмешек встал; он продолжал раздражающе
пока он не поднял руку; затем постепенно он впал в неистовый рев
выключатели после шторма, и, таким образом, поблекла в тишине, нарушаемой только
гул далекой Орды движутся на дворец. Король обвел взглядом толпу
и заговорил:

"Ваш король состарился на службе своему народу, и теперь..."

"Гато! Гато! Отдайте нам Гато!

"Каждый мой верный подданный отдает свою жизнь на службу своему королю".

"Отдайте нам Гато!"

Король стоял в железном молчании.

"Покажите нам Гато! Мы должны увидеть его! Мы должны заполучить его!"

Ранган поднял обе руки, и воцарилась тишина.

- Очень хорошо, - раздался его низкий голос. - Ты получишь Гато.

Прежде чем я успел оправиться от удивления, он повернулся ко мне, бросил мне
ключ и, демонстрируя свою абсолютную серьезность, приказал мне
немедленно привести Гато.

- С моим братом и Ленталой все в порядке, сир? - Умолял я.

- Да, но уходите немедленно!

Я бросился через территорию и дворец к двери в подземелье, которую
добежав, я распахнул и, не в силах заглянуть внутрь, резко сказал:

"Приведите Гато". Эхо, словно из пустоты, отразилось от моего голоса. "Быстрее!" Я
позвал.

Ажиотаж начался рост. "Что происходит?" украли голос.

"Принеси Гато!" Я кричала, с яростью в голосе, Что принес незамедлительный
ответ.

Тени приняли смутные очертания, наклонились, подняли что-то тяжелое и
торопливо зашаркали к двери.

- Ко мне на плечо! Я постучал.

Они положили его поперек. Я захлопнул дверь, запер ее, одолели
шаги, и подъехал к подножию лестницы.

Король был по-прежнему обращаясь к толпе, но его взгляд упал на меня в
ответ на мой призыв.

"Приведите его наверх", - приказал он. Снова повернувшись к толпе, он сказал: "Гато
он здесь. Ты увидишь его; ты получишь его. От него ты узнаешь
что значит предать своего короля".

Я был почти на вершине лестницы, которая прогнулась и треснула под
двойным весом. Король сделал в мою сторону предостерегающий жест.

"Где лестница, которую я заказал?" он спросил у тех, кто был снаружи.

"Здесь, сир", - ответил текучий голос, который сладко пробежал по стене и
проник в мое сердце.

"Положите это, вы, мужчины. Хорошо. Теперь ты получишь Гато.

Я взобрался на вершину.

"Поставь его лицом к народу", - приказал король, чтобы все слышали.

Я перетащил жесткости Гато на ноги, и моя грудь против его
спина и руки запер вокруг его тела, превратив его в толпы. В
неспособность кредитной чувств удерживали их тупой на первый взгляд. Они переводили взгляд с
одного на другого, в их глазах был ужас. Его Величество спокойно наблюдал за происходящим.;
затем он заговорил в благоговейной тишине, и в его голосе звучали печаль и жалость.

"Вы звали Гато. Узрите его! У богов длинные, быстрые руки
для тех, кто нападет на вашего царя и на вас, о мой народ!"

Над толпой пронесся стон; он прошел, оставив после себя тишину
невероятно впечатляющий.

- Ты хотел видеть Гато, ты видел его. Ты требовал его; ты получишь его.
Он отдал мне приказ.

Я поднял Гато на руки и направился к воротам, где стояли солдаты.
были собраны в кучу. Король громким голосом закричал:

"Неверные солдаты короля, уведите своего предводителя!"

[Иллюстрация: 0253]

Я швырнул Гато среди них. Тяжелое тело обрушилось что-то, - я
не видишь, что. Lentala стоял между солдатами и ворота.
Ни Кристофер, ни г-н Ванкувере было нигде видно. Народ,
включая солдат, был глубоко поражен.

- Лентала! - раздался голос короля.

Открылся проход к подножию лестницы, и король подал ей руку на самом верху.
Когда она на мгновение перевела взгляд на меня, в ее глазах была глубокая печаль. ........................
...........

Король, все еще держа ее за руку, тоже потянулся к моей. Стоя таким образом
между нами, он обратился к толпе:

"Мой народ, эти двое и тот, кто спрыгнул со стены, были
испытаны как огнем. Они умрут за своего короля, если он только скажет слово.
Ты видел Гато. Взгляните на них!

Он посмотрел на испуганных солдат и продолжил::

"Солдаты короля, разве я только поднял руку, тысячи моих верных
и любящие люди разорвали бы тебя на месте. Что следует сделать,
дети мои, - обратился он к толпе, - с уважаемыми и доверенными сыновьями, которые хотели бы
подкрасться к своему отцу, чтобы сразить его ножом убийцы?"

Ропот, который быстро нарастал, и волнение, которое начало нарастать, предупредили
короля.

"Мир!" - крикнул он. "Король может прощать. Мои солдаты никогда не были плохими в душе
их увели. Солдаты короля, поднимите руку в знак
вашей верности".

Все подчинились. Помимо тех, кто стоял у ворот, в толпе было много людей.


"Ваш вероломный лидер ушел, я назначаю Ленталу, мою дочь,
командующий армией".

Все вытянули шеи. Солдаты не скрывали своего
удивления, но в знак благодарности за помилование короля прокричали свое
согласие.

Король положил руку на голову Ленталы.

"Сейчас я заявляю следующее: я стар и сломлен, и горе от
этого дня приблизило мой конец. Этому единственному, верному и мудрому,
храброму и преданному, столь глубоко любимому и пользующемуся нашим доверием, я оставляю пост
правителя моего народа". Он снял свою корону и плащ и надел
их на нее. "Повинуйся ей так, как ты любишь ее, и мир и безопасность будут
пребуду с вами. Отныне это ваш правитель. Он поднял обе руки,
и, после паузы, воскликнул: "Поклон и приветствия королеве Лентале!"

Дрожь пробежала по собравшимся, и все опустились на землю. Я был
на коленях у ее ног, прижимая ее пальцы к своим губам и пытаясь
заговорить.

"Джозеф!" - выругалась она себе под нос, слегка сжимая мою руку.;
"не делай этого! Как я могу плакать, когда ты такой нелепый!" Слезы
капали с ее ресниц. Она повернулась, положила руки на плечи короля
и склонила голову, в то время как мощные залпы приветствий сотрясали
небеса.




ГЛАВА XXII.- Остроумие и решительность выходят на первый план.

_ Новый Властелин берет на себя ответственность. Наши планы побега идут наперекосяк. Жертвы
Отведены к Жертвенному алтарю. Смелый поступок оборачивается трагическим событием._


Прошло некоторое время, прежде чем Лентала смогла поднять лицо к своим подданным.
Отречение царя--завершающим штрихом к смелая дипломатия с
который он превратил кризис--пришел к ней как гром среди ясного неба. Я
задавался вопросом, как это повлияет на ее глубоко продуманные планы по спасению
колонии; ибо, хотя это и придало бы ей необычайную силу, это
резко ограничить ее безответственную свободу передвижения. Более того, это
поставило ее перед необходимостью быстрой перестройки. Ее власть над собой
ни народ, ни армия не были надежно защищены. Я знал, что
она быстро сообразила новые осложнения и что она
поняла мудрость короля, соответствующую насущным потребностям. Она бросила на меня
испуганный взгляд и просияла под моей улыбкой.

С ободряющими словами старик высвободил ее руки, отступил назад
и оставил ее лицом к толпе. Так она стояла одна между нами. IT
казалось, это был жестокий трудный момент для девушки, но она выстояла.
сражалась, чтобы выполнить свой долг. Это было недолго. Ее голос, дрожащий в
во-первых, украл четкие и тонкие, доходящие до предела толпы;
и как она протекала она пришла круглее и полнее, подшипник богатство
что я знал.

"Благодарю вас, мой народ. С глубочайшей любовью я принимаю корону и я
клянусь своей жизнью носить ее достойно. Только люби и доверяй мне, как раньше любили вы.
люби и доверяй доброму отцу, который правил нами так долго и так доброжелательно.
и ты найдешь во мне верного. Эта великая перемена постигает нас
в трудное время. Ни король, ни королева не могут управлять народом без
их согласия, любви и доверия. Дай мне время показать, что я
достоин всего этого от тебя. Я до сих пор советы хорошие
человек, который возложил на меня венец, и способных помощников. Но Я
должны доверять своим умам и сердцам больше, чем вся мудрость
дворец. Я буду доверять вашему доверию ко мне больше, чем моей власти над вами.

"Мы все знаем, что для нынешних беспорядков есть особая причина. Но
будьте терпеливы. Проблема несложная, и вы можете положиться на меня и
моим советникам предстоит решить эту проблему. Каждый ваш нетерпеливый поступок свидетельствует о недоверии к
вашему правительству, и если вы опрометчиво предпримете что-либо, чтобы ослабить власть
короны, вы подвергнете себя опасности. Белые люди в долине
только и ждутв тот момент, когда власть разрушена и наш
народ в беспорядке, чтобы выйти вперед и сеять хаос среди нас. Они стоят
вместе, как одно целое, хладнокровны и не боятся. Это величайший
силы, что людей в сообщество могут иметь. Если вы работали свой
сегодня, как многие из вас будет жив завтра? Наш прекрасный
остров был бы залит кровью - кровью нашего народа.

Она на мгновение замолчала, чтобы понаблюдать за эффектом. Это прозвучало как тихий,
испуганный шепот.

"Но ничто не может пойти наперекосяк, если мы сами будем сохранять хладнокровие и держаться вместе
и доверьтесь короне. Сегодня вечером армия встанет лагерем у стен дворца,
и будут приняты все меры для поддержания порядка в королевстве. Все будет хорошо,
если вы сами будете спокойны. Поэтому я приказываю вам всем и каждому:
немедленно расходитесь по домам и оставайтесь там в тишине и покое. Неважно,
пусть налетят бури, или земля задрожит, или под землей вспыхнут пожары
не бойся; доверяй своей королеве и своей армии, ибо
у нас нет страха. Будьте такими же смелыми и жизнерадостными, как мы. Все ваши проблемы будут
решены, все ваши разумные желания будут удовлетворены, но это должно быть
сделано вашей королевой. Она подняла руки в манере Рангана и
выразительно добавила: "А теперь ступай, с моей любовью и моим благословением".

Еще одна волна нежной преданности захлестнула толпу; она начала
распадаться, успокаивать и поворачивать вспять запоздалых пришельцев; но тут раздался
пронзительный крик:

"Жертва! Принесите нам жертву!"

Это произвело мгновенный эффект. Движущаяся толпа остановилась, и крик вырвался из
многих глоток: "Жертва! Жертва!" Королева повернулась к старому Рангану,
и он почти незаметно кивнул. Лентала колебалась, глядя на
снова набросилась, но не смотрела на меня. Она подняла руку.

"Наберись терпения!" - крикнула она.

"Жертвуй! Жертвуй!"

"Ты получишь..."

Остальное потонуло в угрожающем крике. Лентала стояла ошеломленная, и
в последовавшем за этим жужжании и движении потеряла всякую возможность, о которой она могла бы мечтать,
продолжить речь. Так она и стояла, пока все еще шумная толпа
расходилась. Беспорядки возобновились, но до какой степени, я не мог
догадаться. Последние зеваки часто останавливались, чтобы поглазеть на маленькую группу людей на стене
и армия выстроилась в солдатские шеренги перед воротами.

"Армия отдаст честь королеве", - скомандовала Лентала.

Это было искусно сделано мечом, и мужчины искренне откликнулись на
клятву, которую она дала им как солдатам королевы. Жестом показав
нам, чтобы мы следовали за ней, она спустилась по лестнице, открыла ворота и
впустила армию на территорию. Затем, после отправки освобождать
солдат в темнице, она подняла дворец на ноги с приказом
приготовить для армии пир и ночлег.

Ранган был молчаливым наблюдателем за ее стремительными движениями. Я не был
полностью удовлетворенный тем, что я увидел на его лице, но и всем остальным.
в том, что я увидел, было восхищение. Очевидно, она позволяла ему
оставаться до тех пор, пока он не убедится, что она способна принять на себя
командование армией. Когда все успокоилось, она попросила его пойти к жене
и он, пошатываясь, ушел, качая головой и что-то бормоча себе под нос.

Она приказала армии разойтись. Мужчины выразили свое облегчение с
детской непоследовательностью и разбежались кто куда. Это оставило нас одних.
Светлый взгляд, который она бросила на меня, внезапно сменился королевским
суровость, чтобы бросить вызов Beela это. Она была моей маленькой работы-помощник
долина.

Что-то выросло между нами; сознание это проявляется в
ее взгляд, и я был зол и без этого. Так обманул меня
без необходимости, поскольку Била казалась распутной и жестокой. Каким бы неразумным это ни казалось
, я был потрясен настолько глубоко, что потребовалось время для восстановления.
потребуется время. Я видел лукавство и нежность родного
кровь в старые Ранган. Я видел его ненависть к белому человеку и
беспощадную дикость, которую скрывала его демонстрация доброжелательности. Это заставило меня
не доверяя местной крови, которая составляла половину Ленталы. К
милой, детской Биле, которую я любил, добавилось что-то такое, что------

"Чосеф!"

Я вздрогнул, но не смог вызвать улыбку во взгляде, которым одарил ее,
хотя звонила Била.

"Разве ты не хочешь услышать, что со мной случилось?" она спрашивает, игнорируя мой
флегматичности.

"Да, Ваше Величество".

Она слегка напряглась под этим адресом и тонко поставить Beela сторону
для королевы. С намеком на холодность сказала она :

"В начале вспышки я предвидел, что охрана мистера Ванкувера
сбежал бы; поэтому я пошел присмотреть за ним; но он уже ушел следом.
оставшись один. Я последовал за ним. Это привело меня к толпе. Когда я
оказался там в опасности, я позвал Кристофера. Его дерзкий прыжок со стены
и ярость, с которой он обрушился на толпу, привели в замешательство толпу.
Ему помогли несколько верных подданных, которых вдохновило его поведение. Я не
знаешь, сколько черепов он треснул, но никто не погиб. Я указал
люди для него молчание. Никто не мог противостоять ему. Когда он призвал
короля подняться, он взял на себя ответственность за мистера Ванкувера и ускользнул ".

Я кивнул, но она, должно быть, заметила мою благодарность за то, что она пошла на такой риск
ради мистера Ванкувера. Несомненно, именно это заставило ее глаза вспыхнуть,
но в тот момент я не знал почему. Я подумал только о том, что необходимо немедленно заняться двумя делами
чрезвычайной важности и что
возможно, ее планы были нарушены.

- Что стало с Кристофером и мистером Ванкувером, ваше величество? Я
спросила.

"Я сказала Кристоферу отвести мистера Ванкувера в хижину, где ждал мистер Роули
, - ответила она, - а потом пойти познакомиться с колонией".

"Спасибо. Что делать с колонией, и что мне делать?"

Она подняла глаза, и в них не было и следа Бил. "Я
попросила капитана Мейсона, - ответила она, - чтобы каждый член колонии
принес столько еды, сколько возможно, и сказала ему, что вы с Кристофером
встретитесь с ним с наступлением темноты после землетрясения, в
определенный проход к западу от поляны, где находится жертвенный
алтарь, и что, поскольку местные жители будут деморализованы
землетрясением, вы могли бы без особого риска провести их мимо поселения к
ваш сосуд, который может быть отплыли одновременно".

Мое восхищение и благодарность в случае ее план, должно быть показано
в моем лице, но в ее тоне не было тепла, когда она добавила: :

"К счастью, дело обернулось так, что я могу забрать в армию из
свой путь. Реальная опасность там и лежит".

Поэтому она призналась солдат на территорию дворца и
ворота заперты. Мог ли кто-нибудь другой так блестяще повернуть ситуацию к
угрожающей ситуации? И все же я только молча смотрел на нее, и на ее лице
не было и следа прежнего дружелюбия. Возможно, это была моя собственная вина.
В моих ушах звенело требование жертвы; я вспомнил кивок старика
Рангана; я вспомнил беззащитное положение Роули и мистера
Ванкувер; и коричневая кровь в королеве Сенатры необъяснимым образом выглядела
иначе, чем коричневая кровь в Биле.

"Ваше величество, - сказал я, - я пойду сейчас и посмотрю, все ли в порядке с мистером
Ванкувер; затем я пойду и обеспечу свободный проход для колонии,
и устрою так, чтобы мистер Ванкувер и Роули присоединились к нам, когда мы будем спускаться по
восточной стороне поселения к гавани ".

"Да", - согласилась она. Я повернулся, чтобы уйти, но она остановила меня. "Ты будешь
подумайте, - сказала она, - о том, что многие люди на острове не знают о
том, что здесь произошло сегодня. Я разошлю гонцов, но все равно
весь остров охватить невозможно. Все знают, что белого человека держали в плену
для принесения в жертву Чернолицему, чтобы остановить землетрясения и
предотвратить извержение вулкана. Если землетрясение возвращает, даже люди, которые видели
меня короновали могут стать неуправляемыми. Если это произойдет, я не
достаточно уверен в армию, чтобы доверить ее остановить жертвоприношение. Есть
только одна вещь сделать".

Она умолкла, и уставился на меня waitingly.

"Что это, Ваше Величество?"

Она напряглась еще больше. "Давайте спокойно обдумаем ситуацию. Если
сегодня ночью произойдет какая-нибудь очень сильная диверсия, колония сможет пройти
к кораблю без риска. С другой стороны, люди
тревогу и беспокойство; они не будут спать спокойно; многие, может быть за рубежом в
каждое направление. Если кто-то из них увидит, что колония спасается бегством, может быть поднят крик
, который разнесется от одного конца острова до другого.
Это означало бы мгновенное скопление толпы, которой никакая сила не могла бы противостоять
, и колония была бы уничтожена.

- Понятно, ваше величество. Какой отвлекающий маневр мог бы этому помешать?

"Жертва мистера Ванкувера и Роули". Она говорила холодным,
деловым тоном.

Мой ужас, должно быть, был очевиден. "Ваше Величество," сказал я с теплом,
"прежде чем это представляется, все члены нашей колонии умрет
боевые действия".

Она пожала плечами. "Это уж ваше дело. Я бы не хотел видеть, как кто-нибудь из _ моих_
людей погибнет в таком столкновении. Интересно видеть, как ревнуешь
ты к безопасности мистера _Ванкувера _, когда он планировал уничтожить
колонию.

Я заметил, к чему привела ее насмешка, и разозлился и промолчал.

"У него очень очаровательная дочь", - продолжала она.

Унижение, которому она подвергала меня, было невыносимым, но я
мог быть терпеливым, поскольку в моих руках были жизни колонии;
и все же было неприятно видеть эту сторону натуры Ленталы. Хуже всего
было то, что против нее не было никаких возможных аргументов. Мистер
Ванкувер вполне заслуживал такой участи, как и Роули; их встреча
это, безусловно, обеспечило бы нам спасение от _оп_. Но Лентала могла
увидеть в моем отношении только уважение к Аннабель, и она
неправильно истолковала это. Это было все, что я мог сделать, чтобы сдержать себя.

"Я думаю, мы поняли друг друга", - заметила она после паузы.

"Вы хотите сказать, - вспылил я, - "что вы собираетесь заказать
жертвоприношение мистера Ванкувера и Роули?"

Она пристально посмотрела на меня. Позже я вспомнил смягчение,
страдание, немую мольбу на ее лице, но тогда я этого не заметил.
тогда.

"Он не появляется", - она тихо сказала, "что я призвал, чтобы сказать вам,
больше моих планах на сегодня. Вы полностью проинформированы о том, что вы
можете предпринять, пытаясь доставить колонию на корабль сегодня вечером. Ее поведение было
исключительно так, как королева обращается к своему подданному. "Я думаю, вы в какой-то степени понимаете
что я сделала, чтобы сохранить жизни ваших людей и помочь им
покинуть остров. Я добавлю, что несколько доверенных местных жителей постараются обеспечить
ваш переход на корабль безопасным. Но одно дело строить планы, а
другое - выполнять их в условиях паники. Невозможно предвидеть заранее
что может случиться до утра. Мои разведчики будут информировать меня каждые
несколько минут.

Наступила неловкая пауза. Ее голова была опущена; она стояла в выжидательной позе
. Мне казалось , что весь мир, который я любил, внезапно исчез .
унесло прочь. Позади женщины, стоявшей передо мной, я знал, что это моя дорогая Била.
стояла милая и смеющаяся, сама солнечность и милая женственность. Только дурак
позволил бы ей уйти.

"Била!" - Спросил я.

Она вздрогнула и подняла на меня полные печали глаза.

- Разве ты не поедешь с нами на "Надежде"?_

"Мой долг сейчас здесь, и я не могу думать ни о чем, кроме этого".

"Неужели твое неожиданное возвышение до королевского титула перечеркивает все прошлое?" Я
спросил.

Она прикусила губу. "Я не ожидала этого от тебя", - сказала она с грустью.

"Значит, это Аннабель?" Я настаивал.

Она ответила не сразу. "Ты снова увидишь ее сегодня вечером", - сказала она.
мягко сказано.

"Конечно, но------" я увидел, что это бесполезно, и спрашивает, если она была
отпуская меня. "Конечно, я буду вас видеть также," сказал я.

Она улыбнулась, но это была не улыбка Бил; это была улыбка женщины
, знающей заботу.

- Возможно, - ответила она. - Да, конечно, я думаю. А пока до свидания",
и протянула руку.

Я взял его и сначала не позволил ей забрать; но с легким
вздохом, который она попыталась скрыть, она повернулась и медленно пошла ко дворцу.
дворец.

С тяжелым сердцем, но преисполненный решимости увидеть Ленталу раньше, чем колония
приплыли, - если он должен когда-нибудь было такое счастье, - я пошел о моей
долг.

Первая задача заключалась в том, чтобы увидеть, что г-н Ванкувере был безопасным, для многих
непредвиденные обстоятельства могут возникнуть, чтобы сокрушить Кристофер. Я пошел к хижине
, где Била оставила Роули, но она была пуста. Должно быть, Кристофер
отвел двух мужчин к месту недалеко от перевала, чтобы встретить приближающуюся колонию.
Поднявшись на вершину стены долины, я посмотрел на восходящую луну. Когда
Я был в нескольких сотнях ярдов от места, где должна была появиться колония
- это было то место, где Роули напал на меня, - я услышал низкий
мужской стон, за которым следует его ворчливый, детский лепет. Сначала я
удивился, что Кристофер оставил своих подопечных в таком незащищенном
месте, поскольку оно находилось непосредственно рядом с главной тропой, ведущей к жертвенному
камню.

"Она скоро придет?" - жалобно спросил мистер Ванкувер.

"Очень скоро. Наберитесь терпения", - любезно ответил Роули.

Мужчины были невидимы в темноте, но это было неблагоразумно для них
буду говорить вслух. Но я не смел показать себя, чтобы г-Ванкувер быть
брошенная в шумный мания. Если бы туземцы искали его, это было бы
было бы легко выследить его до этого места; и колония могла бы быть обнаружена
благодаря его присутствию. Снова мистер Ванкувер нарушил молчание.

- Она ведь не подозревает меня, не так ли?

"Она есть и всегда будет твоей верной дочерью".

"Я знаю". Его голос не был голосом сумасшедшего. "Приподними мою голову немного. Она
разрывается. Роули, будь я проклят. Видения, которые у меня были! В одном из них пришли двое
мужчин, похожих на туземцев, но говорящих по-английски. Один из них говорил
о моем предательстве и моей смерти. Я пытался убить его. Другой помешал
мне, и тогда я увидел, что это Тюдор и Кристофер. И сегодня
один, похожий на Кристофера, спас меня от ада сумасшедших. Но как
я мог оставаться в той хижине, когда должна была приехать Аннабель?

Грохот и дрожь земли поторопили меня продолжить. Я подбежал к краю
стены долины. Это привело меня почти к Черному Лицу. Я
заметил слабый, странный свет на деревьях; теперь я понял его источник
из отверстия под Лицом исходило фиолетовое пламя. Они вились
вверх, как перевернутый серпантин, обвивая Лицо и придавая ему
жутковатое сходство с жизнью.

Снизу до меня донеслись слабые крики ужаса, быстро стихшие, и вскоре
Авангард колонии прибыл из долины. Дрожание земли прекратилось.
Пламя спадало.

Сначала были некоторые трудности с тем, чтобы заявить о себе. Подошла Аннабель
с капитаном Мейсоном и Кристофером и задержала мое раскрытие
плана побега.

"Где мой отец?" она сразу спросила.

Я сообщил ей и узнал, что Кристофер рассказал ей все, что знал сам
.

"Отведи меня к нему", - умоляла она.

Я ответил, что было бы безопаснее привести его к ней. Направляя
Кристофер попросил принести носилки, с которых только что сняли женщину.
поднявшись, я ушел вместе с ним, пока стройная процессия ползла к вершине.
Под внешне спокойным видом Кристофера скрывалась глубокая тревога.

Мистер Ванкувер и Роули ушли! Поспешные поиски поблизости
не привели к их обнаружению. Мы спустились к тропе, ведущей к
поляне, где приносились жертвы. Там мы обнаружили поток
молчаливых, мягконогих туземцев, спешащих к поляне. Нам с Кристофером не потребовалось никаких слов
, чтобы объяснить ситуацию.
Мудрый план Кристофера трагически провалился. Она не была
сложно dognosed туземцев на след Кристофера к хижине, и
затем Роули и мистер Ванкувер направились к тому месту, где я их нашел.

Я был повергнут в минутное замешательство. Одна только Лентала знала, куда
Кристофер был отвезти г-Ванкувер, и она доказывала, для его
жертву как самое верное средство, чтобы спасти колонию! Мысль
тошно. Но было немыслимо, чтобы у Беелы хватило духу
на такой поступок, милая, нежная Била! И не Lentala почти
лишилась ее жизнь к толпе, пытаясь спасти Мистера Ванкувере?

Кристофер выскочило у меня из головы; но я увидел его теперь, и он был
слушал далеко. Я ждал, зная, что к этому времени обе жертвы были
уже у алтаря, и что землетрясение, произошедшее несколько минут назад,
придало яростный импульс происходящему. Я могу мысленно увидеть главную
поселения и ее отдаленные районы кишат, как прошептал известие прилетело
из уст в уста, что два белых жертв для жертвоприношения были
нашли.

Кристофер только повернулся ко мне.

"Им придется раздобыть дрова, сэр", - сказал он.

"Да. Это займет время, но людей много".

Лентала сказала, что ее разведчики будут часто докладывать о случившемся, но это было
вероятность того, что они либо скрывают настоящее движение от нее или
порадуй ее слишком поздно. Еще она должна быть, начиная с этого
момент, было бы невозможно для нее, чтобы прибыть вовремя, чтобы остановить
жертва. Но она должна быть в курсе. Если она откажется приехать, то я
должен знать----

"Кристофер, - сказал я, - пойди и скажи королеве." Я не сказал ничего из
отчаянный план, который я создал.

Кристофер странно посмотрел на меня. "Да, сэр", - ответил он. "И вы можете
спасти их".

Он посмотрел на меня с собачьей любовью и исчез.

Я вернулся капитан Мейсон, избегая Аннабель, и быстро разместили
всю ситуацию перед ним. Его пасть застыла в лунном свете. Я
мог представить его мысли, которые, без сомнения, совпадали с мыслями Ленталы; и я
осознал ужасный риск для колонии, когда фанатики обнаружат, что
им отказывают в жертвоприношении и они должны броситься на поиски, которые
колония не могла спастись - если только мой план не окажется успешным до последней детали
или королева не приведет армию вовремя, чтобы
предотвратить сражение. И там был могучий Кристофер, мужественный человек,
находчивость и быстрые действия. Я обрушил эти аргументы на капитана
Мейсона и указал на Аннабель, одиноко стоящую и страдающую, пока она
ждала своего отца.

"Ты, Хобарт и я совершим рывок", - настаивал я. "Это только
шанс, и мы должны торопиться. Доктор Престон могут быть приняты в тайне, и
можно спокойно подготовить людей, чтобы бороться в случае необходимости. Они все вооружены;
дикари не являются".

В ответ он позвонил доктору Престону и предъявил ему обвинение, как я и предлагал,
особенно предупредив его, чтобы он не тревожил колонию. Затем он отправился в
Аннабель и дал ей несколько успокаивающих объяснений. Я позаимствовал у матроса хороший
нож, и мы отправились в путь.

Мы спустились к тропе и обнаружили, что она все еще кишит снующей толпой
все двигались с незаметной быстротой. Затем я двинулся дальше
прямым курсом через густой лес, ведя капитана Мейсона и
Хобарта в запыхавшемся темпе. Добравшись до края поляны и
спрятавшись, мы обнаружили, что сотни дикарей уже собрались и
еще больше прибывают.

"Вот они". - Сказал я, указывая на значительное открытое пространство между ними.
жертвенный камень и плотная масса людей образовали полукруг,
те, кто сидел впереди. На полпути между камнем и туземцами находились
двое обреченных мужчин, смутно видневшихся в лунном свете. Тот, кто лежал на земле
несомненно, был мистером Ванкувер, возможно, без сознания. Роули, хотя его
руки были связаны за спиной, сидел прямо, спокойно глядя в лицо своим мучителям.

Поскольку капитан Мейсон и Хобарт были без маскировки, я один должен вывести этих двоих
мужчин наружу. Мои спутники доставят их в колонию; я останусь, чтобы
разобраться с проблемой и отвлечь погоню. Капитан Мейсон выглядел очень серьезным,
но Хобарт был полон энтузиазма; я мог догадаться, что его израненный дух жаждал
исцелиться, разделив со мной риск. Тоска по Кристоферу, по его
дальновидному глазу, его твердым нервам, его быстрой руке, охватила меня.

"Я помню, - объяснил я, показывая, почему мне не следует делать рывок сразу
, - что кольцо было закреплено в скале примерно там, где сидят мистер Ванкувер
и Роули. Они должны быть прикованы к нему. Я должен подождать, пока
их освободят ".

Мы знали, что задержка будет означать увеличение толпы и
опасность.

Конечно, кража дров была обнаружена. Хижина, приютившая
он исчез; его шесты и соломенная крыша для сушки были уже сложены на
алтарь. Жертвоприношение было отложено только потому, что приближалось два десятка туземцев.
пришли с сухими дровами, которые они заготовили. В этой погоне один из них приблизился к нам.
я приготовился, но в своем рвении он прошел мимо, ничего не заметив.
Священник у алтаря взял дрова, осмотрел их, выбросил
бесполезные и аккуратно сложил костер, который неуклонно рос.

В толпе воцарилось молчание. Здесь была религия в ее обнаженном виде -
элементальный человек, использующий пытки и убийства для молитвы, с большей
благоговение и веру, чем я видел в некоторых современной моды
задабривания или апелляционной инстанции. Противостоя им на темную бездну долины
был воплощенной силой гнева которого должен быть утолен. Могли ли белые
кровь в Лентале допускать такую форму поклонения?

Мы могли видеть сквозь деревья неопределенную черную массу Лица. В
малые интервалы пришел низкий подземный рычит и незначительные подземные толчки
земля. Это было, как будто подземные боги собирались их
прочность.

Наконец священника было сделано. Он медленно направился к закованным в цепи людям,
встал над ними и поднял руку. Вперед вышли четверо мужчин, за ними последовали
еще четверо, которые заняли позиции позади него. Подошли еще двадцать человек и образовали
оцепление вокруг алтаря.

Первые четыре опустилась на колени, и в цепи упал звеня. Роули поднялся без
помощь. Находясь в оцепенении с кляпом, он умолял в некотрых показать
Ном Ванкувер, предлагая себя в одиночестве. Произошел негромкий разговор между
священниками и четырьмя, в конце которого он жестом приказал, чтобы
Мистера Ванкувера тоже отвели к камню. Когда двое мужчин наклонились, чтобы поднять
он и еще двое взяли Роули под руки, священник начал
торжественное пение в минорной тональности, и начал медленное шествие к погребальному костру мистер
Ванкувер на плечах двух мужчин, Роули шел твердо и прямо.

У алтаря священник прекратил свое пение, которое было подхвачено толпой
но, хотя голосов было много сотен, они звучали так тихо
и в таком прекрасном унисоне, что громкость едва ли превышала громкость
дюжина мужчин. Пока это продолжалось, священник взял сосуд с
потухшими углями, раздул их и поджег соломенную крышу по четырем
углам. Очевидно, жертвы должны были быть дополнительно связаны и подброшены вверх
когда огонь разгорелся.

Как священник шагнул назад, чтобы увидеть рост Блейз, я бросился в
открыть.

Я помню, что огонь обжигал мне лицо, когда я подошел к Роули и
ущипнул его за ремни, и что изумление на лице священника было
комичным. Кроме того, я чувствовала онемение в правой руке. Я
используется кулаком, возможно, более энергично, чем необходимо. Двое или трое
туземцы лежали ничком, когда я взвалил мистера Ванкувера на плечо и позвал Роули,
и вскоре темнота леса скрыла нас.

Позади нас поднялся рев, сдерживаемый изумлением; тысяча дьяволов
открыли глотки и бросились в погоню.




ГЛАВА XXIII.--Великая Катастрофа.

_А бессильный правитель ставит перед собой мятеж. Смерть суверенных
Требовали. Армия Под Моим Командованием. Жертва Кристофера. Финал
Катаклизм._


ПОСЛЕ тяжелой пробежки я перекинул мистера Ванкувера через плечо Хобарта.
Не было необходимости ускорять движение к колонии. Я повернул назад, чтобы встретить преследователей
и быстро побежал, пока не столкнулся с первым. Прежде чем они меня заметили
Я спрыгнул на землю и старательно осматривал ее, когда
они подошли и остановились, остальные бежали позади.

"В какую сторону?" - спросил первый.

"Отойдите!" - Сказал я. - Я напал на след.

Они повиновались, но мой нож был наготове на случай непредвиденных обстоятельств. Я притворился, что
потерял приметы, но снова нашел их, прошел несколько шагов и
объявил, что беглецы свернули туда и направились к тропе.
- Это заведет их в ловушку, - добавил я, - потому что люди все еще здесь.
они поднимаются по тропе к поляне. Я последую за беглецами и подам
тревогу. Вы, мужчины, распространяться вверх и вниз здесь, потому что они могут вернуться.
Когда другие приходят с поляны, поверните их обратно, ибо они
испортить след и я не могу найти его снова. Тогда вы тоже вернетесь, если
ты не получишь от меня вестей в ближайшее время. Немедленно отправь человека к священнику и
скажи ему, чтобы он задержал людей там, а также заказал еще дров и приготовился
к жертвоприношению. Я суминалиец и могу идти по следу, как собака.

Я повернулся, чтобы уйти, но остановился, чтобы убедиться в их присутствии. - Вы слышали
новости из дворца? - Что? - спросил я.

"Нет".

"Король передал корону Лентале, а также командование армией
".

Это удивило их. "Где Гато?" - спросил один.

"Он ослушался короля и мертв", - ответил я. "Расскажи новость
священнику. Разнеси ее по толпе". У меня вертелся язык добавить, что
королева скоро явится с армией и разогнать толпу, но есть
были в нем опасности, и я держу себя в руках. Достаточно представить, что
Я прекратил погоню.

[Иллюстрация: 0275]

Добравшись до дороги, ведущей на поляну, я обнаружил суматоху и узнал
что армия быстро приближается. Люди не знали, как
воспринять эту новость, означало ли это отправку или прекращение жертвоприношения
.

Послышалась суматоха отставших, спасающихся от армии, которая продвигалась вперед.
Кристофер бежал рысью впереди. Он увидел меня, повернулся и
поднял руку. Я знала, что его взгляд на мое лицо сказал ему
всю историю. Мое сердце настолько, чтобы увидеть Lentala, ложатся на реях в
uncanopied малиновом бархатном паланкине, украшенной королевским знаком отличия.
На ней было то же платье, что и на пиру, с добавлением
короны. В руке она держала обнаженный меч, изящный и поджарый.

"Дорогу королеве!" - время от времени кричал мужчина, бежавший впереди
королевы и позади Кристофера.

Увидев сигнал Кристофера, она подняла меч, и паланкин
остановился. Она с тревогой наблюдала за отблеском огня на алтаре, но ее
взгляд обнаружил меня, и удивленная радость отразилась на ее лице.

- Я опоздала? - спросила она по-английски.

- Нет, ваше величество. Все хорошо.

"Choseph!" она плакала, захлебываясь, выбрасывая ее меч подальше и, схватив обоих
мои руки.

Это был публичный скандал. Солдаты вытаращили глаза.

Я бросил на нее предупреждающий взгляд и сказал: "Ваше величество!"

Она отодвинулась с ледяным достоинством. Солдат подобрал ее меч,
вытер его, как лицо ребенка, опустился на колени и протянул ей. Она
сердито сунула меч в ножны, бросила на меня уничтожающий взгляд,
и открыла рот, чтобы заговорить, но я внезапно загнал слова обратно
склоняясь в поклоне. Я бы многое отдал, чтобы увидеть ее лицо
в долгой паузе, прежде чем она велела мне встать. Мое лицо было серьезным, когда я встретил
ее сердитый, подозрительный взгляд.

"Сейчас не время и не место смеяться надо мной", - резко сказала она.

"Прошу прощения у вашего величества".

Она изучала меня. "Полагаю, вы видели Аннабел?" - спросила она.

"Да, ваше величество".

"И разговаривали с ней?"

"Да, ваше величество".

- Вы ... были рады ... увидеть друг друга?

- Очень, ваше величество.

- Она так же прекрасна, как всегда?

- Вполне, ваше величество.

Она осмотрела великолепный драгоценный камень в навершии рукояти своего меча, подняла глаза
с невозмутимым лицом и потребовала, чтобы я рассказал ей, что произошло. Я
так и сделал, и она просияла, забыв об Аннабель.

"Я выведу армию на поляну, - сказала она, - положу конец этой чепухе"
и отправлю людей по домам.

Она сказала это уверенно, либо игнорируя опасность, либо не подозревая о ней.
Очевидно, ее целью была защита колонии, но я предположил
что потребуется какая-то сила, превосходящая ее. Кристофер
стоял рядом, молчаливый слушатель.

Ее внушительное прибытие произвело сильное впечатление на неугомонную толпу, как в
в перекрестном свете луны и алтарного огня она встала в паланкине
и подняла свой меч, привлекая внимание. Она рассказала им о своей коронации, обратилась к ним с просьбой о доверии и приказала им разойтись по домам.
Но она ничего не сказала о жертвоприношении. Но она не сказала
ничего о жертвоприношении.

Никаких признаков повиновения появляться в толпе, она подарила мне взгляд, в котором
запросил указания. Я знал, что момент был критический и большого риска,
но это казалось единственным выходом. Я взглянул на Армии. Она поняла,
мгновение поколебалась и приказала солдатам очистить место.
Легкое движение и гул пробежали по рядам, но не было слышно ни звука.
движение вперед. Затем раздался крик, мгновенно подхваченный, пока не превратился в
рев:

"Жертва! Жертва!"

Лентала спрыгнула на землю, взмахом руки отослала носильщиков паланкина и с
обнаженным мечом встала перед солдатами, высоко подняв голову, сверкая глазами.
Я знал, что она поняла, что был только один выход из отчаянной
дилеммы, и что она пыталась найти его без признания в неудаче
. Очевидно, она знала, что, хотя старый Ранган глубоко
посадили чувство преданности в солдаты, она мешает как
недостаток опыта в обращении с ними и давление толпы
позади нее, которая увеличивала свое требование принести жертву мятежному
восстанию, которому у солдат не хватило бы духу противостоять, поскольку они были в
симпатии к движению. Для меня стало необходимым действовать.

Я бросился вперед и пал ниц перед ней.

"Встань", - сказала она, простирая надо мной свой меч.

Когда я пришел к моим ногам она дала мне свой меч, и сказал, что ее голос
звон ясный и далеко:

"Я должен идти между моими людьми и их утихомирить. Ты был другом короля Рангана
; ты человек, который сбросил Гато со стены, - Гато, который имел
был неверен своему государю. Я передаю тебе командование моей армией, пока сам
буду среди своего народа ".

Я взял ее меч и быстро повернулся лицом к растерянным рядам, когда Лентала отошла.
но только после того, как я увидел, что Кристофер наблюдает за мной.;
он поймет, что я вверил ее его защите.

К счастью, на пляже и во время марша в долину я
внимательно наблюдал за тем, как Гато обращается со своими людьми. Они были грубыми
солдаты, и их муштра была детской, но мое обучение знало цену
дисциплина в любой степени, и я помнил тактику Гато. Еще
важнее любых эволюций, которые, как они знали, были дух единого
командующего ими.

Я отдал приказ о построении роты, поскольку люди были в свободном строю
порядок. Как я и ожидал, некоторые из них уставились на меня, а остальные на
быстро растущий дух толпы перед ними.

Следует объяснить, что организация Гато полностью отличалась
от организации цивилизованных наций. В то время как людей, составляющих армию, было
почти вдвое меньше, чем в современном полку, и хотя наблюдалась некоторая грубость
идея вспомогательных группировок, отсутствие реальной
опыт ведения войны превратил организацию едва ли больше, чем в
флегматичную, напыщенную толпу, а младшие офицеры - всего лишь повторители
и исполнители общих приказов. Все офицеры были просто
""генеральские кадры.

Я сделал все, что мог с такой машиной. Повторив свой приказ
еще более резким тоном и видя лишь неловкую, неуверенную видимость
повиновения, я подскочил к офицеру, которого я могу назвать
подполковник, ужалил его в щеку плоской стороной моей рапиры и отправил
его закружило по рядам. Другой офицер мгновенно нашелся сам
относиться к подобному пощечину, и еще, как я продолжал кричать
заказ. Четвертый, угрюмый грубиян, принял удар, не поморщившись, и
обеими руками занес свой меч, чтобы разрубить меня. Он так и не понял, что именно
его клинок со звоном упал на землю; и его внимание
сразу же привлекла кровоточащая рана в руке. Это привело к
изумленный полк пришел в себя; все младшие офицеры вскочили на ноги.
долг.

Затем, бегая взад и вперед по передней шеренге, пока я вспарывал животы
солдатам своим мечом, я приказал взводу построиться. Под другими
обстоятельствах это было бы забавно видеть, как офицеры скремблирования
для небольшой команды уже не занятой. Видимо, там никогда не
раньше был такой бодрый движение от них требуется; моя Рапира
постоянно мелькали и мужчины, вздрогнула, когда он приблизился.

Получив таким образом контроль, я оказался перед дилеммой.

Моей целью было развернуться к ним лицом, чтобы они не увидели
волнение, быстро нарастающее в толпе; но это привело бы их к тому, что
они оказались бы лицом к огню на алтаре, который горел вхолостую, напоминая им, что
люди были обмануты. Но выбора не было; я должен быть там, где я есть.
мог столкнуться с бурей, разразившейся над Ленталой и Кристофером. Не было
времени для марша, чтобы обеспечить представление толпе сзади; я должен рискнуть
неловкость обратного построения.

Команда об-лицо незамедлительно повиновался, и появились солдаты
удивляться, что найдешь меня снова перед ними. Было необходимо
удерживать их поглощенными маневрами, которые, самого простого вида, такие как
они могли понять, я немедленно применял.

Это не отвлекало моего внимания от турбулентности, сосредоточенной вокруг
Лентала. Я увидел плотно сбитую и крайне возбужденную толпу, окружавшую ее;
Я слышал крики о жертвоприношении, призывы к армии присоединиться к восстанию
; Я слышал ее чистый, уверенный голос; Я видел время от времени проблески
о Кристофере, стоящем как скала позади нее; и все это время мой меч
размахивал, а мои приказы заставляли армию работать. Это было бы
лишь вопросом времени, когда я смог бы обратить это на службу королеве,
но опасность угрожала.

Внезапно вокруг Ленталы поднялся переполох. Прежде чем я смог повернуть
за команду офицер, следующий по рангу и перейдите к Lentala помощь,
Кристофер, неся ее на плече, прорвался сквозь толпу, обошел
на бегу мой левый фланг и бросился к алтарю, к пламени
часть из которых превратилась почти в массу раскаленных углей, чрезвычайно горячих.
Не пытаясь понять его движения, но видя, что он
привел королеву в тыл армии с какой-то целью, я мгновенно открыл огонь
выстроил своих людей, скомандовал обнажить мечи и крикнул:

"Армия королевы на ее защиту!"

Команду подхватили все подчиненные офицеры. И снова солдаты
обнаружили меня лицом к лицу с ними, когда толпа с воем надвигалась на меня сзади; но двойной
шеренга стояла твердо, как стена, преграждающая путь королеве. Тогда я понял
, что они у меня в руках, но я не осмеливался рисковать и должен был увидеть
что делает Кристофер. Кувыркающаяся толпа остановилась перед обнаженными
мечами.

Когда Кристофер добрался до алтаря, он остановился и обернулся, он и его
ноша выделялись ярким силуэтом на фоне красной кучи углей. Она
казалось, была без сознания, потому что безвольно повисла у него на плече, ее руки
повисли. Остановка толпы и пауза Кристофера способствовали его
неожиданному рывку, заставившему толпу замолчать. Посреди этого поднялся
Голос Кристофера, чтобы все услышали:

"Мы пожертвуем королевой! Королева!" С этими словами он швырнул ее на землю
и начал яростно рвать ее верхнюю юбку на полосы, с
очевидной целью связать ее.

Сцена была видна толпе через разомкнутые ряды моих людей. Я был
не менее потрясен, чем дикари, дерзостью этого шага и
Свирепым методом действий Кристофера. И я не предпринял никаких попыток
помешать солдатам повернуть головы, чтобы посмотреть. Моя задача была мгновенно
найти мой выход в драме, что Кристофер играл. Дело дошло до
Я был готов. Когда Кристофер, после связывания, которое заняло всего лишь
мгновение, нес Ленталу к погребальному костру, она начала сопротивляться и
позвала:

"Мои солдаты, спасите меня!"

Я бросился сквозь ряды, как я дал команду и
вперед в два раза быстрее. Но я опередил солдат, ударил Кристофер
вниз своим мечом, и поймал Lentala как она падает. Кратчайший
потребовалось мгновение, чтобы разрезать ее путы, но мне этого было достаточно, чтобы
потерять контроль над ситуацией. Великолепная уловка Кристофера увенчалась успехом.
я спас королеву от толпы, и я знал, что ничто, касающееся
помимо этого, имел значение он сам. На самом деле, я всегда думал, что он
сознательно выбрал время, чтобы отдать свою жизнь ради нее.

Как старый король сказал, туземцы были детьми, и вдруг
отвращение чувств в угоду королеве было больше даже, чем
солдат, который немного дисциплины, могли спокойно относиться. Волна
страстной преданности захлестнула их. Это была всего лишь толпа, с которой я столкнулся.
мой меч, когда я стоял перед Ленталой. Кристофер лежал лицом вниз
на земле так, как он упал. Я знал, что он невредим и свободен совершить
бороться за свою жизнь. Никто не мог понять яснее, чем он.
что толпа отомстит ему, но никто не мог понять лучше.
понимал, что его сопротивление может подвергнуть опасности королеву. Он просто
ради нее пошел на смелую игру, выиграл, а потом лег умирать.

Я не мог этого вынести, как и Лентала, которая все понимала. Без колебаний
она оставила меня и склонилась над ним, чтобы принять удар, и
была осторожна, чтобы он не догадался о ее намерениях. Я сделал, что мог,
кричал, приказывая солдатам построиться, угрожающе размахивая мечом.
Она проживает в действие, и я не могу сейчас с уверенностью сказать, что это
провалились бы.

Вдруг, с тошнотворным ощущением, я почувствовал, как дрожит земля под
мои ноги. Странное чувство головокружения, шатается, сделал мои движения
колебаться. Солдаты также были ошеломляющие, и их целью Рэнд
Кристофер, казалось, расслабился; но ничто не могло противостоять
давлению толпы позади них. У меня едва хватило времени, чтобы схватить Ленталу
и отрезать путь обратно к алтарю перед Кристофером, чей взгляд нашел
Мы с Ленталой, невредимые, начали подниматься, когда шатающаяся орда бросилась на него
.

Шатаясь, едва не спотыкаясь на каждом шагу, я понес ее к
краю поляны, со стороны, ведущей к колонии, и спрятал нас обоих в
тени. Когда я взял ее на руки, она уткнулась лицом мне в плечо
и обхватила меня обеими руками за шею.

"Что это?" - спросила она.

"Извержение вулкана".

"А где Кристофер?"

Я положил руку на ее губы, и она задрожала, как она прижалась ближе. Она была
молчат, как землетрясения увеличивается в насилии, и в настоящее время спросил:

"Ты видишь это, Чозеф?"

Я наблюдал за этим с тех пор, как мы сели. "Да. Это у реки
проход. Кажется, что гору там сносит ветром, и...

"Остановись!" - закричала она, прижимая меня ближе.

Несомненно, извержение произошло в кипящем котле, мимо которого мы
прошли под горой. Первая вспышка уже прошла, и
землетрясение утихало; но я подумал, что вода из ручья в долине
и из багрового водопада, должно быть, льется в горячую
интерьер, и этому еще не было конца.

Выброшенные взрывом частицы уже падали вокруг нас с огромной
высоты, на которую их подбросил взрыв. Раскаленные камни всех размеров
шел дождь. Если бы лес не был сырым, он бы вспыхнул пламенем в
тысяче мест.

Корчащихся дикарей на поляне было едва видно. Нет
определенность вышли из массового по-прежнему многолюдно и навороченные, где у нас была
слева Кристофер. Все, кто был достаточно близко, чтобы я мог видеть, сидели, уставившись на
Лицо, которое теперь явно мстило; все стонали и
выли, и падали ниц от страха.

Темно-красное пламя с шумом поднялось из эпицентра извержения.
когда из дрожащей земли донеслись новые раскаты грома и рева. В
поднимающееся пламя погрузилось в быстро распространяющийся полог дыма и пепла
от первоначального взрыва. Ближний край огромного облака был бледным в
лунном свете, но нижняя поверхность отражала багровый цвет пламени.
Все приняли этот ужасный оттенок. Зеленая листва взял ее на качестве
мутный фиолетовый гниения; коричневый лица туземцев выглядела так, как будто
избили до полусмерти.

Появился другой свет, и он разбудил более коварный ужас. Полосатый
малиновый столб, змеящийся из множества независимых отверстий
фиолетовое пламя было распределено по широкой области края долины.
И теперь самым чудесным из всего было само огромное Лицо. Багровый свет
освещал его в профиль и, таким образом, настолько заострял черты, что
оно казалось живым чудовищем непостижимой свирепости. Ни был, что
самое страшное. Фиолетовое пламя опять выдается снизу лицо
большое увеличение. В восходящей и распространяется он бросил тонкую завесу над
лик, делая его ужасно.

[Иллюстрация: 0287]

Падение тяжелых камней прекратилось, но более многочисленные мелкие камни
начали забрасывать нас. Я набросил пальто на голову Ленталы и сломал
дерево-ветки в пределах досягаемости, чтобы оградить ее тело, за камнями был
порочный жало.

Жара нарастала, как излучение от колонны малиновый и
отражение от Сени. Пламя вырывалось из леса неподалеку от места извержения.
жара высушивала листья.

Поскольку под давлением грунт во многих пластах раскрылся, steam обнаружил
многочисленные проблемы на передней части противоположной стены долины, рядом с забоем.
Сотрясения земли углубляются; стоны туземцы стали крики
веселая.

"Он хуже растет, Иосиф?"

Она была Бил после сцены у алтаря, и я почти
забытая Лентала. Было сладко чувствовать ее дыхание на своей шее, когда она
прижималась, как испуганный ребенок.

"Будь храброй", - сказал я. "Помни, мы благополучно прошли через проход".

"Я сделаю это, Джозеф", - но я почувствовал рыдание у себя в груди.

Усиливающаяся жара начала творить в воздухе дикие шалости. Поднимались небольшие
вихри, закручивая листья вверх. Внезапно они
прекратились, оставив после себя зловещее спокойствие. Затем раздался стремительный, кружащийся рев,
с треском ломающихся деревьев - шум торнадо. Я огляделся.
Почти на одной линии с луной поднимался вращающийся столб, устремленный ввысь
расчлененные деревья, освобождающие их далеко вверху и отправляющие вниз
разрушительно. Это чудовище, захват которого означал бы смерть,
взбиралось по склону на подходе к вулкану и, по-видимому, должно было
зачистить поляну при прохождении. Я не знаю, что и делать
не желаю Lentala, чтобы увидеть, что произойдет, но я должен подсознательно иметь
учитывая тревожный признак, ибо она молча перевела дыхание и затягиваются
ее удерживают.

Пока я беспомощно озирался по сторонам, необычное видение
лохмотья и отчаяние, пошатываясь, вышли к нам из леса, всматриваясь
о нас. Ее вытаращенные глаза нашли меня, и она в страхе остановилась.

"Аннабель!" Я закричал.

Лентала вскочила на ноги, ее ужас прошел, и мгновение она смотрела;
затем, прыгнув вперед, она обняла Аннабель прежде, чем я успел подойти к ней.
- Где мой отец? - взмолилась Аннабель, узнав нас обоих.

- Где мой отец?

"Он в безопасности с капитаном Мейсоном в колонии, дорогой", - сладко ответила Лентала
.

Я подтвердил эту новость, и потому что она была потрясена гораздо сильнее, чем
Лентала, я взял ее к себе и усадил на землю. Я сел
сам рядом с ней, взял ее за руку и рассказал ей веселые вещи о ней
отец и мистер Роули. У нее возникли подозрения, и она покинула колонию, чтобы
найти своего отца до возвращения капитана Мейсона вместе с ним.

Она тихо всхлипывала от благодарности. Сейчас были необходимы более мягкие услуги женщины
и я огляделся в поисках Ленталы. К моему удивлению, она
исчезла. Это встревожило меня. Я искал ее, не выходя из дома.
Аннабель Я обнаружила, что торнадо повалил деревья на
противоположной стороне поляны и разбивался на куски после падения
в долину; но я не могла предположить, какой хаос он нанес, если вообще нанес
совершенное на поляне, и глубокое беспокойство из-за Ленталы
сделало мою обязанность заботиться об Аннабель утомительной. Даже в лучшем случае,
остатки торнадо падали вокруг нас и на поляну,
и усиление мрачного воя указывало на жестокие результаты, в
к которым могли быть причастны и Лентала, и Кристофер. И опасность
для нас с Аннабель была велика. Я делал все, что мог, чтобы защитить ее от
безжалостного дождя из расколотого леса.

Для меня было невозможно отказаться от надежды ради Кристофера.
Даже несмотря на то, что я верил, что он лег в совершенном согласии отдать
его жизнь Lentala, извержение, которые предоставляет ему возможность для
что он должен был быть готов. Если он жив и где-то возле
зоны опасности Lentala, она будет заботиться. Я мог бы принять нет
другой веры, чем он был.

Аннабель достаточно безопасной и тихой, я отметил прогресс
катастрофой, зная, что Кристофер позволил бы мне услышать от него вскоре,
если на всех. Дрожь земли стала ремиттирующей и более
насильственный характер. Крики туземцев переходили в отчаянные стоны.
Опрокинутая земля сделала их бегство невозможным, даже если бы страха не было.
парализовало их. Кроме того, эффект странного света на Лице был
достаточным, чтобы удерживать их в зачарованной беспомощности.

Вулканический огненный столб стал короче, поскольку все еще распространяющийся
полог утолщался вниз. Рев был громче, с редкими
взрывы от боковых взрывов, пробив горы
окружающие западной стороне долины и совершил еще шире нарушение
в открытии взорвана первая вспышка. Фиолетовое пламя нашло
новые выходы, придавая противоположной стене долины мертвенный свет, и,
с распространяющимся пламенем, исходящим из-под Лица, придавая
ужасному облику невыразимое уродство.

Дальше было хуже, чем все, что было раньше. Навес внезапно опустился
луна скрылась и стала похожа на огромный гриб на кроваво-красной ножке
. Сильные порывы ветра налетали то тут, то там с сокрушительной силой,
внося хаос в лес и среди местных жителей. Время от времени раздавался
резкий одинокий крик человека, пораженного падающим камнем или забрызганного
пузырящейся грязью. Временами из-за потока обжигающих
газов раздавался рой криков. Сгущались тучи. Молния сверкнула между ними и
навес; крушение возле грома увеличилось смятение. Я старался не
думаю колонии.

"Где Лентала?" - крикнула Аннабель мне в ухо, очнувшись от
полубессознательного состояния.

"Она ушла на поляну", - рискнул я.

"Иди и найди ее", - испуганно настаивала Аннабель, насильно отстраняясь от меня.


"Как я могу оставить тебя?"

"Я здесь в безопасности и буду ждать тебя. Иди!"

Я повиновался, шатаясь, вышел на поляну и споткнулся о коленопреклоненных или
распростертых ниц дикарей. Вскоре мое сердце наполнилось радостью; ибо работали
бок о бок, бесстрашные и преданные, Лентала и Кристофер,
судя по всему, невредим, и делают все возможное, чтобы усмирить бурную
туземцы, поощряя их, связывая свои раны, и направления их
в служении другим, таким образом, быстро начиная центров по контролю и помочь
что увеличена с волшебной быстротой. Я подошел ближе, но двое, которые были мне
дороги, не заметили, так увлечены они были своим долгом. Я
никогда не видел столь милое выражение лица Lentala, и я решил, пусть
не глупо барьер стоит между нами с тех пор. Кристофер увидел меня
во-первых, но виду не подал, что угодно. Затем Lentala, и там было божественное
свет в ее испуганные, счастливые лица.

"Ты пришел ко мне, не так ли, Джозеф?" - спросила она, схватив меня за руку.

"Аннабель обнаружила, что ты пропал, и послала меня найти тебя".

Ее лицо побледнело, и она выпустила мою руку. Каким бы ужасным ни был этот момент.
Ее ребячество разозлило меня. Было не время для кокетства.
дисциплина.

"Она хочет видеть ваше величество", - сказал я. "Привести ее к вам?"

Ее глаза вспыхнули, но она ответила: "Отведите меня к ней".

Я попытался взять ее за руку, чтобы вести ее, ибо земля была
прокатки и появились неприятные вещи, чтобы посмотреть по пути в Красную
свирепый взгляд; но она шла одна и так же уверенно, как и я. Когда мы приблизились к
деревьям, послышалось тошнотворное колебание, отличное от движений земли
до этого. Кристофер проскочил мимо нас к Аннабель, крича:

"Вниз-на ваших лицах!"

Я схватил Lentala и наклонилась вперед, но прежде чем поравняться
Кристофер Аннабель, и мы пошли вниз, в пылающий аварии.

*****

"Встряхнитесь, сэр", - донесся тонкий голос откуда-то издалека.

Я смог открыть глаза лишь на мгновение из-за сильной тряски, которая
Кристофер дал мне, потому что скользкие, теплые капли падали мне на лицо; но
Я встретила тьму, знакомую слепым. Болезненная пульсация заставила меня
мотнуть головой, когда Кристофер оттащил меня в укрытие и прислонил к
дереву.

"Где мы?" Я спросила. Мои шарящие руки нащупали распростертое тело слева от меня.
Я открыл глаза, и мир померк.

"Не двигайтесь, сэр".

"Они оба здесь?"

"Да, сэр".

"Жива?"

"Да, сэр".

"Чозеф!" - слабо донеслось из тела под моей рукой.

Мои руки обхватили ее и подняли.

"Где Аннабель, Кристофер?" Спросил я.

"Справа от вас, сэр".

"Без сознания?"

"Да, сэр".

Лентала лежала, свернувшись калачиком, в моих объятиях. Дождь из грязи с навеса
стучал и плескался вокруг нас. Земля была неподвижна, и оттуда доносилось
почти не слышно было звуков, кроме склизких капель.

"Вулкан прекратился, не так ли?"

"Да, сэр".

Я задал следующий вопрос в уверенности, что я был поражен ударом.
Ослеп: "Есть ли вообще какой-нибудь свет?"

"Нет, сэр".

Лентала обняла меня. "Я рада, Чозеф! Я думала, что ослепла".

"Что случилось, Кристофер?" Я спросила.

"Мир взорвался, сэр".

"Что потом?"

"Тьма".

Дождь потушил лесные пожары, и густые капли были
смешивался с шипением раскаленных камней. Ничего не оставалось делать, кроме как
ждать. С безмолвной поляны начали доноситься вопли. Лентала отодвинулась
в сторону.

"Бедные дети!" - сказала она. "Теперь я могу учить их лучше. У меня здесь впереди хорошая
жизнь". Было ясно, что она не думала ни о чем другом, и
она сказала это с простой серьезностью. В течение всех этих мрачных месяцев она
каждый план и действие были направлены на ее собственное и наше бегство с острова.
Я думал, что она приняла корону как временное средство для
восстановления порядка и спасения колонии; но теперь я знал это, пока она все еще
намереваясь отправить нас в безопасное место, она разорвала все остальные узы и
отдаст свою жизнь там, где в этом больше всего нуждались. Поведение людей
во время извержения придало завершающий штрих ее решению. Это
означало крушение всех ее надежд и мечтаний; это было увольнением
меня.

Я посидел минуту в безутешном молчании и нашел ее руку. Она вернула мне рукопожатие.
Но оно отличалось от всего, что она дарила мне раньше. Оно
стало тверже, передавая безмолвное послание окончательности.




ГЛАВА XXIV. - Час расставания.

_ Глава поразительных сюрпризов. Судьба Чернолицего. История
о двух девушках. Разыскивается коадъютор короны. Била возвращается
Наконец._


Было что-то зловеще торжественное в поведении Кристофера, когда он
пришел одним прекрасным утром с приглашением от королевы на обед с
ней и Аннабель. Я был в курсе уведомления капитана Мейсона, чтобы Ее Величество
что в два часа колонии, которые были по-царски развлекаются в
дворец и его адъюнкт зданий, со времен Великой Катастрофы, хотел файла
прошлое ей добрые напутствия. Мои поглощающие обязанности по укладке грузов
"Хоупс" держали меня подальше от "королевы" и "Аннабель",
кто стал преданных друзей; но более мощный барьер был ее
Холодный резерв Величества под ее вступлением в свои обязанности встречалась с парнем, который
было чрезвычайно тяжелым. Уничтожение черных лицо
извержения были радостно приняты в качестве подтверждения с небес ее
восшествия на престол, и туземцы боготворят ее.

Ничто не казалось яснее, чем ее желание, чтобы я внес свой вклад в сглаживание ситуации
насколько это возможно, ее решимость забыть о том, что произошло между нами.

Поэтому я был уверен, что она перенесет расставание приятно,
и, оценив ее доброту за то, что она пригласила меня, и ее тактичность в обеспечении
присутствия Аннабель, я пошла со всем твердым сердцем, на какое была способна.
Мы с Кристофером давным-давно отбросили маскировку. Он повел меня в тишине
в отдельную комнату, где Лентала мечтала о яркой жизни
далеко отсюда. Был стол накрыт изысканно на троих; и как не было
родной бабок, я знал, что Кристофер должен был служить. Ранган был
близок к концу своих дней, и Роули постоянно ухаживал за глубоко
пораженным мистером Ванкувер.

Войдя, я услышала, как королева и Аннабель беседуют с поразительной
веселье в соседней комнате, дверь в которую была закрыта
занавес. Все, что они обсуждали, было прервано моим входом.

"Choseph!" пришли с вызовом из-за занавеса. Это была Била
голос, хотя после извержения все следы ее голоса исчезли.

"Ваше величество", - ответил я.

"Ерунда! Вы не собираетесь вести себя прилично?" Это была ругань Бил и
нетерпеливый топот ее ноги. "Я не совсем готова. Аннабель будет
развлекать тебя".

Аннабель вышла. Блеск в ее глазах и румянец на щеках
свидетельствовали о том, что она была взволнована, несмотря на все усилия казаться непринужденной.
Странные манеры Кристофера уже заставили меня насторожиться, и я поймала
понимающий взгляд, которым наградила его Аннабель. Мое сердце подпрыгнуло. Это может быть
что королева решила отказаться от ее королевство и пойти с нами? Это так
завалили меня, что на минуту я не обратил внимания на болтовню исходя из
другую комнату.

"Хосеф!" - донеслось оттуда. "У тебя что, ни ушей, ни языка нет?" Голос
зазвенел таким весельем, какого не знала даже Била. "Здесь я
пытается заставить вас гадать, почему я так рада, а вы не показывайте
ни малейшего интереса".

"Я был бы рад знать," я вернулся.

"Аннабель, ее отец и мистер Роули решили не уезжать,
и Аннабель с мистером Роули собираются пожениться!" Она швырнула его
затаив дыхание, как ребенок, спешащий сообщить важную новость.

Так вот в чем был великий секрет. Но почему они скрывали это от меня? Пронзительное
молчание внутри сопровождало мое собственное. Я улыбнулся Аннабель, которая восхитительно покраснела
.

"Кристофер!"

"Ваше величество".

"Не говорите так. Я ненавижу это. Вы любите меня?"

"Да, мэм".

"Но вы собираетесь бросить меня". Она сказала это печально.

"Нет, я не собираюсь, мэм".

Внутри что-то с грохотом упало на пол, а затем наступила
внезапная тишина.

В глазах Аннабель появился странный, яркий огонек, когда она
изучала меня. В изумлении я посмотрел на Кристофера. Взгляд с
которых он встретил мой был одним из благожелательная доброта.

"Милый старина Кристофер!" - тихо донеслось из другой комнаты; затем, после небольшой паузы.
"Как мистер Тюдор справится без тебя?"

"Он не может, мэм". Он сделал дерзкий ответ, спокойно глядя на
меня.

Можно ли поверить, что я не осмелился увидеть вызов Ленталы и что
что-то, с чем я не мог совладать, держало меня в кресле молчаливым дураком?
Наверняка, кроме меня, должны быть мужчины, которых любовь делает смиренными и робкими. Я
видела, как мужчины любят по-другому; Я видела, как любовь делает их
смелыми и безрассудными.

Кристофер ловко усадил меня спиной к занавесу. Следовательно
Я не увидел сигнала, который, должно быть, получила Аннабель, стоявшая лицом к нему,
поскольку под каким-то предлогом она удалилась, забрав Кристофера.

Голос королевы был слышен из-за занавеса, когда она позвала
задыхаясь, испуганно: "Чозеф!"

"Ваше величество".

Прежде чем я успел подняться, она налетела на меня, как вихрь, закрывая руками
мне глаза сзади и вдавливая меня в сиденье. Ее щека
покоилась на моей голове. Я думала, что биение моего сердца задушит меня.

Во время тишины я сидела в трансе. Одна мягкая рука держала мои глаза закрытыми.;
другая скользнула вниз и прижалась к моим губам. Я знал, что Била вернулась.
и я подчинился бы любому ее оскорблению.

"Choseph", - сказала она своим милым, ласковым голосом: "сиди тихо и не
пытайтесь говорить. Вы не гораздо интереснее, когда ты молчишь. И
затем, я не хочу, чтобы меня прерывали, потому что я собираюсь рассказать вам историю.
Она о двух девушках и мужчине. Кивните, если хотите это услышать.

Я кивнул.

"Девочек зовут Била и Лентала. Мужчина воображает, что он есть или _was_.
влюблен в одну из этих девушек". Голос над моей головой стал очень
впечатляющим. "Теперь, сэр, вы тот Человек".

Кивните.

"Мы легко согласимся, что Лентала гораздо более достойна и сдержанна
, чем Била".

Кивните.

"И никогда не была такой эксцентричной и нетрадиционной".

Киваю.

"И что Била груба и дерзка, носит диковинную одежду и принимает
скандальные обличья".

Какое-то время моя голова была неподвижна, настолько я был счастлив от ее восхитительного дурачества.;
затем я с энтузиазмом кивнул.

Я знал, что она пытается подавить смех; она демонстративно вздохнула.
и сказала: "Ты согласен с этим. Это еще не все. Она говорит неправду, и она
бессердечная и жестокая ". Я некоторое время стоял неподвижно, затаив дыхание, а затем
злобно кивнул. Наступила долгая, неподвижная пауза. Я больше не мог этого выносить
.

"Чозеф! Остановись! Ты поранил мне запястье", - и она снова удержала меня взаперти.
"Вот так. Успокойся. Что ж, - со смиренным вздохом, - я полагаю, глупец
мужчина будет продолжать любить Белу и ненавидеть Ленталу и в конце концов сломает
сердце бедняжки Ленталы.

Я не уверен, что мне полностью удалось подавить смех.

"Тогда, должно быть, это Била", - продолжал сладкий голос. "Но, Чозеф,
предположим, что сумасбродка действительно сильно отличается от того, какой она когда-либо казалась тебе
и ты обнаружишь, что она обманула тебя
по важному делу, - вы не можете быть уверены, что знаете все ее обличья.
не сочтете ли вы ее недостойной вашего доверия и любви?"

Очень решительное пожатие, и надо мной раздается тихий смех и легкое пожатие
моей головы.

"Чозеф, ты знаешь, что у тебя были подозрения относительно ее умения запятнать тебя
и Кристофер.

Я почти забыл об этом; но поскольку ее отец был белым человеком,
а мать - туземкой, ее кожу нужно было немного подкрасить, чтобы она выглядела
в точности как у туземки. Я никак не отреагировал на ее речь.

"Чозеф, предположим, что очень маленькая девочка, родившаяся в какой-то другой стране,
потерпела крушение вместе со своим отцом на этом острове. Она могла быть желтой,
или... или почти любой другой. По мере того, как она росла, могло возникнуть необходимость в том, чтобы
ей придали цвет туземцев ". Последовала пауза, а затем последовал
поспешный вопрос: "Она осталась бы той же девушкой, не так ли?"

Я кивнул, просто чтобы доставить ей удовольствие, потому что ее болтовня значила для меня не больше, чем
то, что Била играла и дразнила.

"Подумай, Джозеф". Она была действительно серьезна. "Однажды, когда Лентала оделась
как Аннабель, ты был шокирован и сказал несколько странных вещей, которые сделали
ее очень несчастной и неловкой, и она побоялась сказать тебе
всю правду. И по другим причинам она решила, что лучше продолжать в том же духе.
обман. Может ли что-нибудь новое, что вы могли бы узнать о ней, изменить
ваше отношение?"

Я покачал головой, но был озадачен и встревожен.

- Тогда, - мягко сказала она, прижимаясь своей милой щекой к моему виску, - это
неужели вообще не имело значения, какой у нее настоящий цвет кожи?

Конечно, я покачал головой. Для меня было невозможно принять абсурдное предположение
, и моя простая ложь не могла повредить ее милой игре.

Она выпрямилась, сделав глубокий вдох. "Это обещание", - сказала она.
"Есть кое-что еще. Теперь, независимо от того, проявляет ли она свою любовь и жалость
к бедным взрослым детям, которые нуждаются в ней, она разрешает этим островитянам
безобидную игру называть ее своей королевой, когда они имеют в виду свою
лидер, их учитель, их мать, - разве она не осталась бы всего лишь Беелой,
и ничуть не хуже для acceptценя эту любовь, доверие и долг?

Мой кивок был почтительным.

"Но, Джозеф, она бы осознала свою полную неспособность выполнить эту задачу.
Она бы споткнулась; она бы много раз падала. Наступали темные
часы, когда она в горьком одиночестве тосковала по помощи мудрой головы
и надежной руки; ибо есть люди, которых нужно цивилизовывать, а также которыми нужно управлять.
Иосиф, сердце женщины-это женщина-сердце под любой игрушка заводная головка
или настоящий."

Я виду не подал. Наступила пауза, глубокий вдох, и вдруг
смените тон.

"Иосиф, предположим, что в один прекрасный день, большой, прекрасный кавалер, с нежным сердцем
и сильная рука, должен переместиться в бедное маленькое королевство и найти его
королева терзает свою душу из-за проблем, которые кажутся такими большими для нее
и такими маленькими для него. Мне кажется, он был бы тронут, предложи он ей
свои услуги. Она могла бы сделать его своим премьер-министром.

Я вырвался, встал и столкнулся с ней лицом к лицу. На меня смотрела
красивая молодая белая женщина, испуганная и покрасневшая, тысячи
испуганных бесенят плясали в ее глазах, когда она отступала. Я был глубоко
потрясен.

- Прости меня, Джозеф. Эти слова слетели нежно, с тоской с совершенных губ.
о Биле и в ее милом голосе. И это были ее глаза; это были
ее изящный, с горбинкой нос, а это ее светлые волосы. И она была так же
изысканно одета, как всегда была Аннабель.

"Чозеф!" - воскликнула она, в гневе топнув ногой, пока я молча смотрела.

Слабость настолько овладела мной, что мне пришлось ухватиться за спинку стула
.

"Конечно, я понимаю", - сказал я неровно и продолжил, запинаясь, с
паузами: "Я мог бы догадаться, но ... заветный идеал очень реален для
меня. Когда я потерял Белу и нашел Ленталу, я потерял то, что полюбил.
Нет, не потерял, - я очень глуп и бестолков."

"Нет, Джозеф". Ее улыбка была ослепительной.

"Это никогда не могло исчезнуть, пока я была жива, и было бы жить, если бы она умерла. Это
Лентала, а не Била, посадила Бил, а потом и меня ".

"Ты знаешь, что я подумала, Джозеф. Я хотела быть доброй. И я никогда не имела
до сегодняшнего дня ни малейшего представления, что Аннабель неравнодушна к мистеру Роули. Я думала,
она любила тебя, и что ты был очень привязан к ней, пока не появилась Била. Я
рассудил, что для тебя было бы лучше уехать в свою страну, жениться на
Аннабель и забыть Бил.

Эта милая речь все объяснила, но для меня это было невозможно.
чувствовать легкость в присутствии ее сияющей красоты, которую я когда-то испытывал
по отношению к Биле, женщине-ребенку, эльфу, которая могла проникнуть в сердце мужчины
и остаться там навсегда. Мне удалось сказать прямо:

"Я понимаю. И теперь, когда все ясно, могу я остаться и сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе?"
"я предан тебе".

Она смотрела на меня с любопытством и легким беспокойством. - Просто
потому что я попросила тебя? - требовательно спросила она.

- Это мое самое заветное желание.

В ее глазах по-прежнему было странное выражение. Я не осмеливался истолковать это так, как велело мое сердце.
Я никогда раньше не любил женщину, и мне нужно было время, чтобы
собраться с духом. Внезапный импульс побудил меня шагнуть вперед, взять
ее за руки и заглянуть глубоко в ее глаза.

"Позволь мне остаться", - взмолился я.

- Я был бы рад и горд, если бы ты это сделал, Джозеф. Ты знаешь, что капитан Мейсон
вернется с "Надеждой", как только сможет, и привезет учителей
и священника из Америки, и тогда Аннабел и мистер Роули поженятся
.

Я не знаю, что именно она увидела - или что ее чувствительная гордость заставила
ее увидеть - в моем лице, что заставило ее быстро убрать руки и сделать шаг
назад, когда ее глаза вспыхнули, а щеки покраснели.

"Джозеф! Мне и в голову не приходило, что ты можешь подумать, что я имел в виду..._ это!_"

"Это была моя любовь, моя радость, дорогое сердце. Когда придет священник..."

Вошли Аннабель и Кристофер. Королева бросилась к ней, обняла и
поцеловала, а затем, встав перед Кристофером, воскликнула
дразнящим голосом:

"Кристофер, ты ведь любишь меня, не так ли?"

"Да, мэм", - спокойно ответил он, расставляя стулья для ленча.