Романтическая повесть о затерянной колонии

Автор: У. К. Морроу.1908.В поле моего зрения, обращенного к морю, когда я лежал на желтой отмели, была
гротескная фигура, стоявшая рядом и смотревшая вглубь острова. Его мощное телосложение было широким и приземистым; длинные руки, заканчивающиеся огромными кистями, свободно свисали
по бокам; его волосы были растрепаны; и на его пустом лице голубые глаза
широко расставлены. Я так привык к его обычно безмятежному выражению лица,
что проницательность, с которой он смотрел, полностью вывела меня из состояния
летаргии, в которую погрузило меня крайнее истощение.
"Ну, Кристофер!" Сказал я, пытаясь придать себе бодрости.
Странное выражение в глазах моего слуги не исчезло, когда он
обратил их на меня при моем приветствии, но мой взгляд на лес не обнаружил
ничего тревожного. Это было бесполезно вопрос Кристофер; он будет считать
его время.Я поднялся с затекшими членами. Несчастные, избитые колонисты лежали ничком вдоль берега, все спали, кроме капитана Мейсона и мистера Ванкувера.
С молчаливым Кристофером, ковыляющим за мной по пятам, я прошла мимо мистера Ванкувера, когда он сидел на песке рядом со своей дремлющей дочерью; он смотрел на море его синие губы больше, чем свинцовые глаза. Я весело поздоровался с ним , слегка моргнув, поскольку было не время выяснять старые счеты.
Попытка не удалась; он только моргнул в мою сторону. Я уже подозревал, что его
ссора со мной из-за того, что Кристофер спрятался на корабле, была
просто воспользовался возможностью разрушить крепкую дружбу
между мной и Аннабель.

Даже на расстоянии я видел, что дух капитана Мэйсона охота
воды, а он стоял в стороне в гордом одиночестве, скрестив руки на груди, и
возвышающиеся в честь гладиатора, который может быть разоружены, но не
победил. Никогда я не видел более глубокого пафоса, чем у него, когда, обнаружив "Надежду" тонущей и беспомощной, он приказал ее бросить и
отправил нас в лодки. Затем произошло самое мучительное, что когда-либо случалось с моряком.
Именно погоня за нас умирал на баркентину. Что паруса последние
шторм оставил играл безумные шалости с изгоя. Без силы на
ее руль руль с размаху бесплатно. Мы шли на веслах northwestwardly, с
ветер, и, таким образом, это было то, что _Hope_, тяги под действием ветра и волны,за нами, с широким повороты, с lungings и lurchings, теперь и
затем сделав изящный заметают набухают и потом валяться ролл
через. У Косого паруса не было, но некоторые площади
холст провел; и простыни хлопали мрачное безумство между
случайные заливки. Это было пьяное погружение халка в преднамеренное преследование, это ужаснуло нас. Она по-свински ударила мордой по воде; она пошатнулась и пресмыкалась под ударами волн, обрушившихся на нее. Несмотря на все это ли она шла носу во-первых, луч или корме очередь, и не важно как
далеко она бы веер, она цеплялась за наших, конечно, следил за нами, преследует нас,как бы умоляя нас о помощи.
Несмотря на всю ярость штормов, начиная с их первых нападений у мыса Горн и заканчивая разгромом нас в Южных морях, капитан Мэйсон не дрогнул;
он отчаянно сражался с хитростью и доблестью Геркулеса. Но
этот рыскающий безумная вещь, лишенная благодати и достоинства нормальный
корабль,--это ошеломляет, жестоким монстром, смертельно пораженный, и молча
барахтается после мастер который ее бросил, что она может идти
одних в бездну, - был больше, чем человек может понести; он имел
сидел, уставившись в лодке, Кристофер и я гребли, а мы увернулись от
слепые нападения на баркентину это. Мы все еще склонились над работой, когда
стемнело. Именно тогда ветер стих, и мы больше ее не видели.
Капитан Мейсон испытал облегчение оттого, что его вернули в мир живых
при нашем приближении.- Никаких признаков ее присутствия? - Спросил я.
- Не отсюда. Обзор закрывают те мысы", - указывая на два мыса, охватывающих наш пляж. "Тогда, - сказал я, - Кристофер взберется на один из них, а я на другой". Был слабый огонек за взглядом моряка, и что-то еще,который напомнил, что я видел в лице Кристофера, как он смотрел на лес.
"Я думаю, ты не высыпаешься," я сказал, зная, что его беспокойство о
счета на баркентину это."Как я мог, мистер Тюдор, когда она так за мной следила?" -"Значит, вы уже были там, чтобы посмотреть, сможете ли вы ее найти?" Я рискнул спросить.
Он выглядел удивленным, когда протянул: "Не до конца", и одарил Кристофера
взглядом, который, казалось, был понят. Его жест обвел возвышенности по обе стороны от отеля и покрытые густой зеленью горы, которые начали появляться среди них террасы недалеко от пляжа. "Это тропический регион",
продолжал он, "и на тех деревьях растут живые плоды. Они коричневые и украшены
мечами. Я не добрался до самого мыса".
Я понял и спросил: "Они разговаривали?"
"Нет. Указующий перст с мечом за спиной не нуждается в словах".

Я удивлялся, откуда у нас может быть, что вооруженные аборигены должны показывать враждебное отношение. "Где это мы застряли?" Я спросил.

"Я не знаю. Прошли недели с тех пор, как я мог считать с точностью до наоборот
 и с тех пор мы далеко продвинулись. Мои инструменты исчезли, когда я исследовал местность этим утром."
"А мы без еды и оружия", - добавил Я, чувствуя трепет в проспект измерения сил с неясной угрозой.
Мистер Ванкувер нагрузил "баркентин" всеми возможными средствами для
защиты, пропитания и развития, но мы высадились на острове,
далеко не таком, как на Филиппинах, который он намеревался колонизировать.
Судьба "Надежды" была жизненно важным вопросом. Большая часть ее драгоценного груза находилась за переборками. Если бы она не пошла, очень вероятно, что она будет драфт на этот остров и выход ее ресурсы для врагов мы можем
столкнуться здесь. Кристофер снова глядя на лес. Я мог видеть только глубокие
тени и коричневые стволы деревьев под листвой. Птицы блестящего
оперение порхало среди деревьев, и тепло солнца купало нас в сладких, тяжелых запахах.-"Они приближаются, сэр", - сказал Кристофер.
Я заметил медленное колебание по широкой дуге среди теней.
Ствол дерева на внешнем краю, по-видимому, отделился, затем выдвинулся
на открытое место, остановился и поднял меч. Пятьсот других фигур
выступили из широкого полукруга, касавшегося берега с обеих сторон.
У одних были мечи, у других - копья, а у третьих - боевые дубинки с узлами.
Солдаты были коричневыми и с непокрытыми головами, и одежда каждого ограничивалась
чресла, за исключением чресл лидера, человека, который вышел первым.;
на нем было что-то вроде туники или легкого плаща и головной убор, и то и другое кричаще, украшенный перьями.Капитан Мейсон стоял неподвижно.
"Что мы будем делать?" Я нетерпеливо воскликнул.
Кристофер оставил нас и быстро разбудил спящих. Он, должно быть,
за обнадеживающие слова, за перемешать проходила без паники, хотя
все могли видеть наступающей угрозе, которая подошла со зловещим обсуждением.
"Вы думаете, это будет бойня, капитан?" - Спросил я.
Он не ответил, очевидно, будучи ошеломленным. Я повернулся к Кристоферу, поскольку он присоединился к нам. Много раз с тех пор, как я спас его от толпы мальчишек на улице Бостона, привел к себе домой и сделал своим слугой,
казалось, что его странный ум способен проникать в непостижимую темноту. В
такие времена он умел слушать, как будто голоса, который он один
мог слышать; но с этим была необыкновенная сдержанность языка,
и зачастую абстракции, испытал мое терпение, пока я не научился
понять его так же хорошо, как обычный смертный мог.
"Они собираются убить нас, Кристофер?" Спросил я.
Он был в глубокой задумчивости, и я знал, что он слушает. "Сэр?"
Это был его обычный способ выиграть время, а я научился ждать.
- Они собираются убить нас?- Убить, сэр?- Да.- Вы спрашиваете меня, сэр?
- Да. Они собираются убить нас?- Не сейчас, сэр, - твердо ответил он.
Взгляд, которым мы с капитаном Мейсоном обменялись, выражал согласие.
Мнение Кристофера и поиск того, что лежит за его пределами.
С некоторой точностью маневрируя, командир выстроил своих солдат,
остановив их в пятидесяти ярдах от себя, вышел вперед и замер в ожидании,
очевидно, переговоров. Он выказывал нетерпение, поскольку капитан Мейсон все еще стоял неподвижно.
"Кто-то должен встретиться с ним", - сказал я. "Никогда не следует проявлять робость.Ты самый подходящий".
"Эти люди для меня странно, - ответил он, - и я не знаю, как
приступим. Они имеют вид резко, что я никогда не видел в
эти моря. Должно быть, на этот остров приплыло много посторонних людей, но я могу гарантировать, что никто никогда его не покидал, потому что я никогда не слышал ни о чем, что выглядело бы точно так же.
выглядит точно так. Я полагаю, что это кладбище незарегистрированных кораблекрушений, которые происходят в этой части Тихого океана ".
Я был удивлен серостью его лица и тусклостью его глаз.
Что бы наши два сто пятьдесят мужчин, женщин и детей, беспомощным
как и они, не без его проницательность и отвага?
"Тогда у нас все больше общего," Я призвал.
Он выпрямился и сказал: "Мы трое встретим их. Выдвинься
вперед. Твой рост и сила произведут на них впечатление".
Казалось странным, что он не включил в список мистера Ванкувера, руководителя нашего предприятия, и Ли Роули, аристократичного и надменного молодого юриста
 за которого мистер Ванкувер надеялся, что Аннабел выйдет замуж.
Тем временем вождь дикарей, человек внушительных размеров и
манер, становился все более нетерпеливым и проводил своих людей через
какую-то инструкцию, которая намекала на варварские действия; но когда мы начали он воздержался и встретил нас вежливыми жестами. Затем последовала борьба за то, чтобы найти средство связи. И капитан Мэйсон, и я кое-что знали
о тихоокеанских языках, он по опыту моряка, а я по тому, что
воевал в звании старшего лейтенанта на Филиппинах во время войны
с Испанией; но, очевидно, наши совместные ресурсы потерпели неудачу. Наконец мы уловили испанское слово, а затем немецкое. Кристоферу оставалось только
обнаруживаем, что посол немного говорил на пиджин-английском своим языком
и на всех языках своими жестами. Таким образом, мы узнали, что любезный
Король Ранган послал Гато, главнокомандующего армией, с
почетным эскортом, чтобы проводить нас к императорскому присутствию.
Мы с капитаном Мейсоном тщательно избегали смотреть друг другу в глаза. Гробоподобному Маска, что Кристофер знал, как износ был на его лице.
А там стояли два вооруженных дикарей, чтобы каждый колонист в горле, не было
никуда не денешься. Мрачной процессией, охраняемой
солдатами, мы пробрались по песку и углубились в благоухающий лес.
Пройдя по вопиющим проходам в тени и цветах, мы вышли на
широкую прогалину, где подлесок был убран; на его месте
стояла группа хижин, построенных из бамбука и соломы. Центральное пространство было занято одним, более внушительным, чем остальные. Матирующие занавес
за дверью было обращено в сторону после того, как мы сели перед ним на
землю, и крепкая фигура, последовал поразительный свитой, вышел
и заняла высокое сиденье, на платформу, проходящую от дома.
Великолепное одеяние короля из легкой ткани, украшенное перьями и
расшитую золотом одежду носили со знанием ее впечатляющести.
Широкая золотая лента, инкрустированная драгоценными камнями, служила короной; сверкающий скипетр и массивные браслеты на запястьях и ножных браслетах были из того же материала; уши и пальцы сверкали драгоценными камнями. Королевское лицо выражало благожелательность. Гато выступил вперед, чтобы перевести, в то время как ближайшие последователи короля, одетые в длинные расшитые одежды из местной ткани, выстроились вокруг трона.Служанка, размахивающая большим веером из перьев над головой короля, была единственной женщиной, которую удалось обнаружить. Между ней и мужчины. Это проявлялось в более гордой посадке головы, во взгляде более высокого интеллекта и в более четких чертах лица.
Нетерпение, с которым ее взгляд скользил по нам, застенчивость, которая боролась с порывом к более смелому изучению, в сочетании с определенной утонченностью манера держаться выделяла ее. Она была одета с не меньшей варварской пышностью, чем король и его ближайшие приближенные, но в лучшем
вкусе. Ее обнаженные загорелые руки и шея были точены по изящным линиям молодости Запястья и кисти были маленькими. Ее волосы, вместо того чтобы иметь
блестящая чернота мужского платья вобрала в себя немного солнечного золота.;
и я был поражен, обнаружив, наконец, что ее глаза были темно-синими.

Наконец я поймал ее блуждающий взгляд и удержал его. В ее глазах был
момент жадного вопрошания. У нее перехватило дыхание; в
размеренных взмахах веера наступил перерыв, и ее веки опустились.
Мое зачарованное внимание к ней отвлек глубокий рокот. Говорил король
Ранган.

ГЛАВА 2.-Падение фонга

_ Королевский пир. Знаменательное поведение веероносца. Мрачный прогноз.
Сбежал ли кто-нибудь до нас? Обещание короля. Заключенные в раю._


Переводчик преклонил колени перед троном и поманил к себе
Капитана Мейсона и меня. Я подумал, что следовало бы включить мистера Ванкувера,
но шкипер проигнорировал мой вопросительный взгляд и выступил вперед. После
поклона мы замерли в ожидании.

Король бросил на нас проницательный взгляд. Затем его глаза горели, и он разорвал
что-то переводчику. Я обнаружил причину. Мой верный
Кристофер собрал свою огромную силу на случай возможной
чрезвычайной ситуации, и было ясно, что король был оскорблен гротескной фигурой.
Переводчик заколебался, так как знал значение речи Кристофера, и
король отдал еще один приказ. Я знал, что это приказ о том, чтобы
опозорить Кристофера. При этих словах мои мускулы напряглись, и я
встал перед ним, защищая. Веер над головой короля внезапно
остановился. Предводитель поднял руку, и дюжина его людей двинулась вперед.

Смутно сознавая, что капитан Мейсон прибегает к каким-то мирным мерам, я
был больше обеспокоен неожиданным поступком Аннабель. Ее глаза сияли, а щеки пылали.
Она быстро подошла, положила руку на плечо Кристофера,
и ласково сказала:

"Прийти и остаться здесь с нами."

Его жалкий вид вопросительно ушел от нее ко мне, и он провел
его землю. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что следующий король не будет делать. С
изумлением носительница веера уставилась на Аннабель, которая представляла собой
поразительную картину; затем она прошептала на ухо королеве. Более мягким голосом
он что-то сказал переводчику, который жестом указал на нас
показал, что король удовлетворен. По моему слову Кристофер
подошел и встал рядом со мной.

Его мнимая цель оказалась всего лишь формальным приемом,
выяснение нашего происхождения, цели и бедствия, а также приглашение на
пир.

Поскольку остальные члены колонии были в слишком унылом состоянии, чтобы обращать на это внимание,
король пристально осмотрел нас троих. Но капитан Мейсон и
Я, чувствуя, что приветствие было всего лишь вложенным в ножны мечом, сохранял невозмутимое выражение лица,
и даже не удостоился понимающего взгляда; а на Кристофера можно было
положиться, что при любых обстоятельствах он не подаст предательского знака.
Единственное, что оставалось сделать, - это продемонстрировать благодарное согласие. Время
для планирования наступит тогда, когда наши люди будут способны мыслить и
действуй, - если мы будем избавлены от этого надолго.

Это был действительно пир. Дым, который видел Кристофер, поднимался от
барбекю, на котором было восхитительно приготовлено свежее мясо, птица и рыба
. Полнота препаратов указано, что они должны
уже началось сразу после нашей посадки. Ароматные ветви были
расстелил на земле возле мангала траншеи, и на них мы посадили
себя. Листья подорожника сделан отличный пластин. Жареный сладкий картофель хлеб
из молотых семян или зерна и плоды многих видов, были поданы в
изобилие.

Эффект был волшебным; павшие духом получили одобрение, и смех
разнесся по деревьям. Большая часть перемен произошла благодаря
заботливому вниманию слуг; но более отрадным было милостивое
дружелюбие короля, который, помимо личного руководства службой,
общался с нами демократическим образом, но без ущерба для достоинства.

Самым очаровательным для меня был человек с веером. В то время как воины стояли,
благоговея перед его Величеством, она относилась к нему с почти легкомысленным пренебрежением.
Она ходила среди колонистов, остро желая, чтобы все были довольны,
ее лицо расплылось в чарующей улыбке, в глазах заплясали озорные огоньки,
ее мелодичный смех заиграл рябью. Изысканность в ее манерах, когда она
стояла за троном, была усилена скромной непринужденностью ее роли
хозяйки. Бдительность ее взгляд, радостное настроение, что клокотала
из нее легкие позы и движения, ее спрайт-как воздушность, ее
очевидные усилия, чтобы сдерживать инстинкт, играть, подразнить, чтобы попасть в
вред, работающей над доброты и счастья, - эти и более
неуловимые качества отличало ее от людей и сделал из них выглядят тусклыми и
грязные.

[Иллюстрация: 0029]

Ее больше всего интересовала Аннабель, единственная высококультурная женщина
в нашей группе, поскольку колония состояла из рабочих практических отраслей
промышленности. У двух девушек не было общего языка, и они казались
резко разными по темпераменту и воспитанию; и все же между ними были заметны
узы женской симпатии, которые не может понять ни один мужчина.
Любопытно, что один дикарь не был смущенный пред нею высоко
цивилизованный сестра. В нежный, с каким усердием она выполняла Аннабель,
откровенно изучал ее, и за ней ухаживали заметил, было то, что смотрел
трогательно, как тоска изголодавшейся души по тому, что было у Аннабель
- по праву рождения. Аннабель, казалось, увидела это
страстное желание и дружески протянула руку в темноту веероносца
.

Капитан Мейсон, Кристофер и я сформировали группу. Несмотря на горе и
тревогу на лице моряка, он отдал свою долю солнечного света, который
девушка дарила всем. Она часто приходила к нам, и в этом был оттенок
застенчивости, незаметной, когда она порхала среди других. Фактически
игнорируя меня, она уделяла некоторое внимание капитану и была
особенно заботлива по отношению к Кристоферу. Она пихала его и смеялась
над ним. Кристофер наслаждался этим, смотрел в ее сияющие глаза и
намазывал ребрышки едой, которую она настойчиво предлагала ему.

В один из ее визитов я с улыбкой протянул ей маленький карманный туалетный столик,
который носил с собой. Она осторожно взяла его, с любопытством осмотрела и с
детским интересом изучила его содержимое. Ее удивление при обнаружении
зеркало было не так велик, как я ожидал, и выглядела не совсем
искренне. Она провела его, сделал гримасу своему отражению, вышвыривать
при этом показала язычок, сладкий и розовый, как у младенца, швырнула набор обратно мне,
и ушла, пританцовывая в водовороте смеха.

Вскоре она скромно вернулась, делая вид, что присматривает за
Желания Кристофера, и внезапно, ослепительно улыбаясь, протянула руку
за безделушкой. Я отдал ее ей. Ее глаза опустились, когда я поднял их.
Она пристально посмотрела в них и в волнении сунула футляр за пазуху.
Я обнаружил, что Аннабель с любопытством наблюдает за ней.

Капитан Мейсон задумчиво посмотрел ей вслед, когда она уходила, и заметил:

"Эта девушка будет замешана в нашей судьбе".

"Что ты о ней думаешь?"

"Орленок, высиженный канюками".

Очевидное отношение Кристофера к ней было ослепленным изумлением.

"Она тебе нравится, Кристофер?" Я спросил.

Он всегда был серьезен, и большая часть его серьезности была печальной. Он
выразительно кивнул.

"Да, сэр".

"Она хорошо вас накормила".

"Да, сэр". Он прижал свои огромные руки к животу.

"Я попрошу ее принести вам еще", - сказал я.

На его лице отразилась тревога. "Не надо, сэр! Я бы просто лопнул".

"Но вам не пришлось бы есть больше, даже если бы она принесла".

"Да, я бы съел, сэр".

"Почему?"

- Я бы хотел, чтобы Джесс _н_е_ сделала это, сэр. Это было сказано с торжественной беспомощностью.

"Он оценил ее по достоинству", - сухо заметил капитан Мейсон.

Он нашел возможность учиться жемчужины так обильно
украшают король и девочка.

"Эти драгоценные камни, - сказал он, - были сокращены на европейских лапидариях".

В его словах было тревожащее предположение, но я не мог определить его.
это. Этот остров получил богатые сокровища от цивилизации. Здесь была
загадка.

"Как вы их объясняете?" Я спросил.

"Тайфун делает множество затонувших судов. Никто не знает, что берега они
залезть, чтобы умереть".

"Да; но вы видите, что, хотя наш корабль потерпел крушение, мы выбрались на берег.
Выжившие после других крушений, вероятно, испытали то же самое".

"Без сомнения".

"Тогда почему они не сообщают новостей об этом острове? Очевидно, он
очень богат, и..."

Он бросил на меня непонятный взгляд и отвернулся с замечанием:

"Я думаю, ты найдешь причину через несколько часов".

Должно быть, он почувствовал боль в моем молчании и перешел к доверительному разговору.
другой подход.

"Вы заметили, мистер Тюдор, что в этой деревне нет ни женщин, ни детей, ни
домашних животных. Вы делаете из этого какой-нибудь вывод?"

"Каков ваш вывод, капитан?"

"Деревня не заселена. Туземцы живут за теми горами
на западе. Это всего лишь приемная станция для потерпевших крушение и
потерпевших кораблекрушение ".

Проницательность короля не была скрыта его гостеприимством. Я
не выходят на запросы, которые он сделал среди колонистов с Гато
помочь, ни его частная беседа с г-ном Ванкувер, ни вдумчивого
внешний вид этого джентльмена, когда все было кончено.

Банкет закончился; колония вновь собралась перед троном;
король, поддерживаемый теперь уже степенным человеком с веером, сел сам; и капитан
Мейсон, Кристофер и я стояли наготове. Нам дали понять
следующее:

Нас не приглашали на этот остров, но к несчастью, которое привело
нас на него, отнесутся с уважением. Ситуацией управляли два обстоятельства. Первое
заключалось в том, что сюда никогда не заходили корабли из внешнего мира, и, следовательно,
наши способы побега были ограничены теми ресурсами, которые мог бы изобрести король
; второе, что наше общение с народом не было бы
допускается сверх определенного предела. Король объяснил, что в юности он
уехал за границу и обнаружил, что обычаи белых людей ему не подходят
островитянам, которые были бы деморализованы, попади они под власть нашей
цивилизации.

Время от времени он отправлял своих людей, по двое или по трое за раз, на маленькой
лодке на ближайшие острова, в нескольких сотнях миль отсюда, с местными
продуктами для обмена. Но их предосторожности были настолько велики, что
положение на острове так и не было выяснено. В этих лодок с одним или
нас бы забрали в раз, и, таким образом, помещается в пути
корабли, которые помогли бы нам домой.

Чтобы держать нас изолированными от людей, нас должны были содержать в
однажды в приятную долину, которая будет предоставлена нам бесплатно для нашего эксклюзивного использования
. Местные жители, сведущие в сельском хозяйстве, будут предоставлены нам на время в качестве
инструкторов; но ожидается, что мы поклянемся своей честью
не предпринимать никаких попыток покинуть долину без разрешения.

У каждого из нас упало сердце. В глазах капитана Мейсона было глубокое выражение. Это
был на кончике моего языка, чтобы сказать: "капитан, давайте ему знать, что мы можем
сделать наши собственные суда и оставить в них;" но, взглянув на него, сообщил
мне, что он ничего не забыл и что угодно, но веселый
принятие условий старого бандита до тех пор, пока мы не сможем разработать и
осуществить наши собственные планы, ускорило бы немедленную катастрофу. И тогда
Я понял, почему капитан не задал вопроса о баркентине.

Он сказал мне вполголоса:

"У тебя развязный язык. Мы должны пока держать наших людей слепыми.
Ободри их и льсти королю".

Колонисты были в апатии, усталости и пресыщения. Накаливания
с которой я поставил ситуацию едва необходимые для обеспечения их
молчаливое согласие.

Я обратился к королю. Лишь с трудом я смог разглядеть его отчетливо
благодаря чрезвычайно драматичной картине, сделанной девушкой. На протяжении всей конференции
я видел ее сильную тревогу. Что это значило? С ее
милой дерзостью она могла бы подать какой-то знак. Когда я прочитал о ее поведении,
в нем сквозило ужасное беспокойство, как бы мы не отказались или не проявили нелюбезность.
Очевидно, что она испытала огромное облегчение от нашего согласия.

Я поблагодарил короля и с благодарностью принял его предложения. Затем он
сообщил нам, что нас немедленно проводят в нашу долину, устроят
с удобствами и снабдят всем необходимым.

Кавалькада, возглавляемая вооруженной охраной, двинулась через
зачарованный лес, и тайны витали в самом воздухе. Никогда еще я не
видел такой жалкой зрелище, как этот draggling шествие цивилизованных
люди шли, как бессловесный скот на бойню орды дикарей.

Капитан Мэйсон, Кристофер и я стояли поодаль, пока остальные проходили мимо.
Морской человек пребывал в глубокой задумчивости.

"Если король, - сказал я, - был так осторожен, чтобы скрыть этот остров от всего мира"
почему он должен планировать отправить нас подальше, чтобы предать его?

Капитан Мейсон медленно посмотрел на меня.

"Ты думаешь, он намерен отослать нас?" - спросил он.

"Если нет, то он не отправил других потерпевших кораблекрушение, и мы найдем их здесь".

Снова этот медленный взгляд, но я чувствовала, что он видит слишком далеко, чтобы включить меня. Он
покачал головой и сказал, словно разговаривая сам с собой:

"Теперь начинается великая борьба. Мы будем терпеливы - и готовы. Эта девушка
наша надежда".

Король спустился; вентилятор-на предъявителя, ее лицо покрытый с содержанием,
исчез в администрации хижины и опустился занавес. В
арьергард ждали нас трое, и мы начали. Через несколько шагов,
Я обернулся и увидел, как и надеялся увидеть, загорелое лицо, наблюдающее за нами
на приоткрытый занавес, и он был наполнен больше тайн, чем
любой Зачарованный лес, когда-либо проводившихся.

И мы пошли, и, наконец, достигли вершины. Мы стояли на небольшом
открытом плато, которое резко обрывалось пропастью. Перед нами была гигантская
пропасть в огромном плато из лавы. Пол был на тысячу футов ниже.
Мы смотрели на него с вершины огромной стены из столбчатого
базальта, которая окружала его. Пропасть имела форму неправильного эллипса, около трех
миль по малой оси и пяти по большой. Пол был ровным, и,
за исключением некоторых ферм, все было покрыто лесом. Легкий ветерок гнал длинные,
маслянистые волны светло-зеленого цвета, перекатывающиеся по нему или закручивающиеся изящными
спиралями, когда стена отклоняла ветер и несла его дальше величественными
водоворотами.

Великолепным контрастом с глубокими, теплыми цветами внизу был мрачный черный цвет
могучего ограждающего вала. Недалеко от верхнего конца красивый ручей,
размером почти с реку, совершил дикий, радостный прыжок через край. Озеро
в которое погружалась вода, поднимало облака тумана, из которых вырастала
радуга. Из озера вытекал поток расплавленного серебра, который раскачивался
лениво продвигаясь по своему сияющему пути через долину, пока не затерялся вдали.
Командир стражи объявил, что долина - наша цель.
Я онемел в объятиях этого колдовства, но тихий голос вернул меня к действительности
:

- Тюрьма ничуть не хуже любой другой. - Заговорил капитан Мейсон.

"Боже, - воскликнул я, - это Рай!"

"Без сомнения, но пылающий меч удержит нас внутри, а не снаружи".

Во время марша я не упускал Кристофера из виду
. Я пытался прочесть на его лице одну из тех вспышек
понимания, которые его тонкий инстинкт иногда бросал в темные стороны. Он был
часто сохранял свою позицию слушателя с тех пор, как я нашел его стоящим рядом со мной
на песке. Это придало его лицу некую свинцовую настороженность, которая
по мере того, как мы созерцали долину, постепенно сменилась привычной пустотой, и я
понял, что расспрашивать его бесполезно.

Мы спустились по крутой, узкой расщелине, и нас провели через
лес к ручью. Грубый мост переправил нас через реку, и там мы обнаружили
большое количество туземцев, быстро и умело построивших для нас деревню из
хижин, сделанных из бревен, сучьев и соломы. По всем признакам, они должны
мы приступили к работе почти сразу после того, как приземлились. Были накоплены большие запасы
еды и других предметов первой необходимости; не было ничего необходимого для нашего
комфорта и пропитания.

Как только солдаты помогли нам навести порядок в лагере и
строительство поселка было завершено, они и рабочие растаял
в сумерках.




ГЛАВА III.--Угрозы лица.

_ Принятие Вызова. Угроза. Что Лицо Увидело на Утесе. A
Таинственный посетитель. Заговор веероносцев._


Мы с КАПИТАНОМ Мейсоном жили в одной хижине, но не разговаривали
той ночью, прежде чем погрузиться в тяжелый сон. Кристофер настоял на том, чтобы
спать за дверью. Если какой-либо из нашей партии счел благоразумным
назначить сторожем, никаких предположений на этот счет было сделано; но не было
не зная, какие обязанности Кристофер предполагал.

Солнце заглядывало за великую китайскую стену, когда мы собрались на завтрак.
Все выглядели бодрее. Я никогда не видел людей настолько ужасно.
они были так напуганы, как эти, с тех пор как штормы сбили их с ног. Женщины
посмотрели дальше безнадежности и попытались сохранить мужество
колония. Теперь каждый мужчина начал высоко поднимать голову.

Отчаяние отчасти исчезло с лица мистера Ванкувера; было ясно
лев в нем слабо напрягался. К мистеру Роули возвращался его прежний
апломб. Аннабел, в поведении которой было больше глубины и нежности,
несомненно, многое сделала для достижения такого результата с двумя мужчинами, потому что
было что-то трогательное в упорстве, с которым они цеплялись за
нее.

На баркентине, до того, как стихия стала разрушительной, она была
отчужденна по отношению к другим женщинам и детям; но на пляже, у
праздник, и на утомительном пути в долину она подбадривала окружающих
улыбкой, словом или делом. Данное таким образом обещание было выполнено этим утром.
исполнение. Она взяла на себя ответственность за приготовление завтрака
и, видя, что Кристофер жаждет оказать любезную услугу,
назначила его своим руководителем. Я часто ловил на себе ее удивленный взгляд на него.
неизменный ум, терпение и мягкость в выполнении ее приказов.

После завтрака мужчины разговорились между собой. Капитан Мейсон
подошел и что-то сказал мистеру Ванкуверу, который покачал головой, и
капитан вернулся ко мне.

"Теперь, когда люди взбодрились, - сказал он, - пришло время организоваться. Мистер
Ванкувер отказывается взять на себя инициативу".

"Это ваша задача", - заявил я.

"Нет. У тебя есть военная подготовка и язык ".

"Но у тебя есть мудрость и более длительный опыт в дисциплине. Давай
пойдем на компромисс. Возьми руководство на себя. Я буду за тебя говорить ".

"Очень хорошо", - сказал он. "Нет необходимости предупреждать тебя, но остальные
должны знать; у этих деревьев могут быть уши, для которых нам нужна организация".
защита.

В конце ободряющего обращения к колонии я призвал
выбор президента. Мистер Ванкувер назвал капитана Мейсона, который
был избран. Меня выбрали его ассистентом, к очевидному неудовольствию мистера Ванкувера.
Доктор Престон, молодой врач, был назначен суперинтендантом
лагеря.

Мужчины расправили плечи, лица женщин просветлели. В
несколько слов Я призвал против какого-либо беспокойства, любые замыслы,--ничего,
в порядке, что бы ни малейшего цвет недоверие и непослушание
навстречу королю. "Будьте терпеливы. Держитесь вместе". Это был лозунг.

Вскоре появился переводчик Гато с толпой туземцев, и
указал, что Кристофер и я, с двадцать отборных моряков, должны следовать
его. На небольшом расстоянии вниз по течению мы натолкнулись на очищенные участки, и
дали наш первый урок в сельское хозяйство. Наши люди поморщились от этого и от
неопределенного срока тюремного заключения, который это подразумевало. Но было сказано
по кругу: "Ждите. Будьте терпеливы". Сто пятьдесят интеллигентных
Американские мужчины из нас нашли бы способ сравняться с любыми десятью тысячами язычников
под солнцем. Да будет благословенно американское хвастовство! Это лицевая сторона
чего-то хорошего позади.

Урок закончился ближе к вечеру, так как солнце уже поднималось
Горячий. Гато провел нас вниз по течению на милю к невысокому гребню, протянувшемуся поперек
долины. В огромной стене, окружавшей долину, не было видно ни единого пролома
, за исключением узкой расщелины, которая позволила нам проникнуть внутрь; но я
рассудил, что в нижнем конце должно быть ущелье, через которое
поток вырвался наружу, хотя никаких признаков этого видно не было. Гато заставил нас
понять, что этот поперечный гребень был границей нашей свободы.
Он указал на два ориентира, выступающих из стен и отмечающих
оконечности гребня.

Тот, что на дальнем берегу реки, представлял собой голый утес; напротив него,
неотъемлемой частью стены, внезапно появилось отвратительное
карикатура на человеческое лицо, свирепая горгулья, грубо вылепил
природа от верхней передней части скалы, торчащий из скалы, и
плотоядно вниз ужасно. Должно быть, в сотне футов от Чуба до
подбородок.

Я плохо выдерживал ударов, но было свободно брать отмечая глубокий
удовлетворенность в глазах Гато, как он наблюдал за мной. Безошибочно можно было сказать, что это был один из них
злобный триумф, мгновенно исчезнувший, но почти такой же сбивающий с толку, как само это
ужасное лицо. Я чувствовал, что жуткое видение на стене несет в себе
значимость, достигающая самых глубин нашей судьбы. Это было воплощение
всех безмолвных и неумолимых угроз, нависших над смертоносной
справедливостью, которая окружала нас.

Он был черноватого цвета, как камень, с вонючими перпендикулярными полосами.
зеленые полосы чередовались с тускло-красными. Лоб и подбородок
скошены под обезьяньим углом; выпученные глаза злобно смотрели; под высокими скулами
были углубления, похожие на мумифицированные, и их заполняли голодные тени; нос был
плоский, а ноздри по-звериному раздуты.

Гато, сообщив нам, что его люди будут под рукой на следующее утро, взял
себя. Это дало жуткие ощущения отметить змеиный гладкость
с которой эти люди могли скатиться с глаз долой.

Наша партия началась для лагеря. На меня навалилась тяжесть, и мне не хотелось
разговаривать. Мы с Кристофером отстали, и остальные оставили нас. Я не могла
вынести, чтобы кто-то, кроме Кристофера, видел мое смятение. Несколько раз
Я оглянулся, чтобы увидеть лицо на стене. Ее злокачественности выросла даже
более страшной через расстояние дедовщина, и я был рад, когда
лес закрыл его. Если это зрелище произвело на меня такое глубокое впечатление, что может быть сильнее
разве это не должно было подействовать на туземцев? И еще был многозначительный
взгляд, который я перехватил у Гато.

На противоположной стене я обнаружил, близко к краю, что, казалось,
большой каменный стол, или алтарь, и свою позицию со ссылкой на
лицо предложил зловещей целью.

Теперь, когда мужчины ушли, на меня навалилась безнадежность. Никогда еще
в мою жизнь не вкрадывалось ничего подобного таким тяжелым обязанностям. Чувство
моей неполноценности становилось невыносимым; и, охваченный усталостью души и
тела, я бросился на землю и спрятал лицо в руках.

Вскоре Кристофер удалился с совершенно необычной для него резвостью,
но у меня не хватило духу поднять глаза. Даже возвращающиеся шаги и
тихий гул голосов не смогли меня расшевелить. Меня отвлекло тихое замечание Кристофера
тихое замечание:

"Кое-кто хочет видеть вас, сэр".

Я сел и обнаружил рядом с ним местного парня. Его свободная одежда из
блузы, брюк и соломенной шляпы была сделана из самого обычного материала. Он был
так же непохож на местных мужчин, каким я видел человека с веером, но его манеры
были застенчивыми и робкими, без присущего ей беспечного вызова. С
палец к губам, он поманил нас следовать за ним.

Мы сели в уединенном месте немного поодаль. Моим первым
удивлением было, когда он начал говорить. Музыкальным голосом он нащупывал
слова, которые я мог понять, и таким образом использовал язык полиглотов
некоторые слова произносились с трудом, а другие произносились на удивление правильно
.

Во-первых, он потребовал соблюдать секретность, потому что, если король узнает, что он пришел...
Парень закончил, скорчив гримасу и проведя рукой по
своему горлу. Он заставил меня поклясться, что солнце сожжет меня, луна поразит
я абсолютный безумец, а звезды пронзят меня своими копьями, если
Я предала его доверие, - все это торжественно, но с огоньком в
позади его глаз.

Во-вторых, это был Било, брат королевской фанатки Ленталы, в некотором смысле хорошей девушки
, но ... Он шутливо покачал головой, и она повисла в воздухе.
Лентала и он были протеже короля и королевы и пользовались необычными
привилегиями, поскольку были членами королевской семьи с детства.
Королева была очень милой и нежной, и они любили ее. У нее не было
своих детей.

И, в-третьих, Лентала хотела, чтобы Било тайно пришел ко мне, чтобы
учить английский. У нее была особая причина для этого. Ни король
, ни кто-либо другой из местных не должен знать. Вот и все. Научу ли я его,
чтобы он, в свою очередь, мог проинструктировать ее?

Наш разговор, который велся на смеси языков, должен быть здесь
приведен на английском.

"Конечно, я сделаю это, и с радостью, Било!" - Воскликнул я. - "Но почему бы тебе не взять с собой
Ленталу, чтобы я мог учить вас вместе?" Я схватила его за руку, радуясь
этой ниспосланной небом возможности. Это была маленькая, нежная рука.

"Она не может прийти", - ответил он.

"Почему бы и нет?"

"Почему... она же девочка!"

"Но она могла бы пойти с тобой". Я был доволен открытием, что у этой
дикой девушки был тонкий инстинкт, который устанавливает самосохранение и
уважающие себя условности.

"Расстояние большое. Девочкам приходится носить юбки, ты же знаешь, а девочки
не так активны, как мальчики. Ленталу с ее юбками увидят, и
король узнает. Я могу проскользнуть куда угодно.

Я обреченно кивнул. Только с величайшим трудом я удержался
задавал ему много вопросов; но откуда мне было знать, что он не был
шпион? В установлении отношений с ним я играл с каждого в жизни
в колонии строгого режима. Я заметил Кристофер. Его прислушиваясь к отдаленным
голоса не было, и я чувствовала себя уверенной на данный момент.

Beelo не терпелось начать; и он должен был его первый урок. Никогда не было
Я нашел так рьяно и мягким характером ученика, и его скорость была
внеочередное. Я просверлил его на первое место в имена знакомых объектов.

"Как тебя зовут?" он замахнулся на меня.

"Тюдор".

"Тюдор". Он поймал его щелчком, как мяч. "У тебя есть
другое имя?"

- Да, Джозеф.

Он начал комичную борьбу с буквой "Дж", старательно ворочая языком.
и губы, когда он произносил первый слог _Cho_ как китайский, _Yo_
как немецкий, _Zho_ как французский и _Ho_ как испанский; но
Английский ускользал от него, и он сдался, мило рассмеявшись. Часто во время
урока я замечала в его красивых темно-синих глазах - которые были взрослее, чем
все остальное в нем - искорки озорства, поддразнивания и вызова
это придало Лентале ее искрометности.

"Как тебя зовут?" он спросил Кристофера и произнес это
идеально.

Кристофер серьезно рассматривал парня, который казался смущенным
под пристальным вниманием. Это встревожило меня; но если мальчик искал нашей
гибели, ему пришлось бы считаться с Кристофером.

Он интересовался Аннабель и посылал ей нежные послания из
Ленталы.

"Било, - потребовал я ответа, - где ты выучил все эти слова из иностранных
языков?"

Застигнутый врасплох, он был смущен и немного напуган, и у него был
вид ребенка, готовящегося солгать.

"Другие люди потерпели здесь кораблекрушение", - ответил он, глядя на меня
исподлобья. "Я научился у них".

"Что с ними стало?" Я спросил.

Он поднял голову и ответил: "Король сказал, что отослал их".

"Ты навещал их тайно?"

"Нет". Он начал играть веточками на земле.

"Их согнали стадом в эту долину?"

"Нет". Его ответ был тверже. "Их никогда не было больше одного или очень
несколько одновременно".

Я сидел молча так долго, что он поднял глаза и выказал тревогу.

"Скажи мне правду, парень", - настаивал я, удерживая его взгляд. "Где ты
выучил эти слова?" Потрясающее подозрение пришло внезапно. "Золото в
твои волосы, твои голубые глаза, тонкие черты своего лица,------"

Он начал пятиться, и я увидел в нем бегство; но я поймал его за запястье.

"Скажи мне правду", - повторил я.

Он посмотрел на меня со страхом и мольбой, но не нашел уступки и с
вызывающим безразличием пожал плечами и успокоился с
надутым видом, похожим на смирение мученика.

"Ты делаешь больно моему запястью", - заметил он.

"Отвечай мне", - потребовал я, усиливая хватку. "Разве белая кровь не смешалась здесь
с кровью местных жителей?"

Его губы были сжаты от боли моего пожатия, и сердитый
негодование застыло в его взгляде.

"Да!" - ответил он, и внезапное изменение освещало его лицо, как я unprisoned
запястье. "Не пугай меня так снова", - сказал он, наполовину дерзко.
покачав головой, он посмотрел на меня.

Казалось, лучше всего воздержаться от дальнейшего обсуждения этого вопроса, и вскоре между нами установились приятные отношения.
но этот вопрос сидел
сам по себе в уголке моего сознания.

Наш урок был восхитительным, и время текло быстрее, чем мы предполагали.
Било взглянул на небо и вскочил на ноги. Он сладко улыбнулся
спасибо, захватили один из величайших лапы Кристофер и энергично пожал ее,
попросил меня и Кристофера встретиться с ним завтра на том же месте в то же время
в тот же час и умчался прочь. Я перезвонил ему и подвел к
отверстию, через которое была видна поверхность утеса.

"Что это?" Спросила я, указывая на это.

У него перехватило дыхание, он застыл и медленно повернул свое лицо к
моему.

"Это на утесе? Это ничто - всего лишь камень.

"Это нечто большее", - настаивал я. "Он сидит там, он угрожающе смотрит вниз на
долину; он говорит так же ясно, как речь..."

- Нет, нет! - закричал Било, схватив меня за руку обеими руками и глядя вверх
в мои глаза. "Это один из богов. Народ вызова-вы можете увидеть
алтарь огня на противоположном утесе ночью, когда многие
буря и море бушует. Бог приносит рыбу в сети короля.

Он резко замолчал и в тревоге прижал ладонь ко рту.
Я положила руку ему на плечо и ободряюще улыбнулась. Его манера выросла
в составе, и он метнулся прочь и исчез.

Вернувшись в лагерь, я рассказал капитан Мейсон приключения. Он был
глубоко заинтересованный, и сидел задумавшись.

"Вы напали на ниточку", - сказал он. "Следуйте за ней - осторожно".




ГЛАВА IV.- За смеющейся маской.

_ Капитан Мейсон укрепляет оборону. Необычное поведение
Било. Кристофер становится дикарем. Скрытые мотивы наполовину раскрыты.
Надежда._


ПРЕДВИДЯ время, когда видимая опасность приведет к безумию толпы в
колонию, капитан Мейсон уделил все свое внимание укреплению
своего контроля. С этой целью он заставлял всех чем-то заниматься, смеялся
отгоняя все страхи и сомнения, возлагая все на честь, чтобы не вызывать недовольства,
и требовал, чтобы все обсуждения ситуации проводились с ним наедине.

Он внушал опасность покидая пределы лагеря, за исключением крупных
участники организованной под его властью. Никогда не было замечено дикарей-шпионов
в лесу, окружавшем лагерь, но я часто замечал, как капитан направлял
свой острый взгляд в ту сторону. Его мучили следующие вопросы::
Когда король попросит выслать первого члена колонии
прочь? Какой план будет принят при отборе? Что на самом деле
станет с отобранными таким образом людьми? Что следовало предпринять, когда прозвучал первый звонок
о депортации?

Только Кристофер и я пользовались доверием президента. На
на вторую ночь он сообщил нам, что выбрал место, которое при случае будет
служить крепостью, и обучил Кристофера
искусству изготовления оружия, в основном дубинок с каменными наконечниками и блекджеков. Это
работа велась тайно в нашем салоне.

Ежедневное обучение Beelo разработали новый интерес в том,что
прежде чем я знал, я был ученик, так и репетитор, и что Beelo был
как прилежная в обучении Кристофер, как и я; он был явно встревожен
что мы должны освоить родной язык. Я был рад ублажить его,
особенно когда я заподозрил разумную цель. Превыше всего была моя
растущая привязанность к нему. Он так быстро совершенствовал свой бедный английский, что
Я собрался с духом, чтобы выучить островной язык.

Это было простое задание, и мы полностью им воспользовались. К моему удивлению,,
Кристофер усвоил его так же легко, как и я. С самого начала он
помог Било направить преподавание в этом направлении. Самым странным
элементом всей этой процедуры было быстрое и уверенное взаимопонимание, которое
возникло между этими двумя.

Однажды Било принес большую посылку. Он был особенно счастливым, и как
полно играть, как котенок.

"Ты не представляешь, что у меня для тебя", - сказал он с озорным видом.

"Нет, Било... что?"

"Ты увидишь". Он открывал посылку. "Вы-Кристофер и идут
чтобы быть Senatras". Сэнатра звали жителей.

Он достал из посылки два родных костюмы. Кроме того были
бассейна и какой-то коричневый порошок. Мальчик был в восторге, когда разделял статьи
на один ряд для Кристофера, а другой для меня.

Он побежал к маленькому ручейку, набрал воды в таз и с
комичной серьезностью растворил часть порошка.

"Твоя рука, Кристофер," потребовал он. В порядке, раз Beelo было
прикосновение властностью, что сидел как-то странно с юности.

Кристофер послушно оголил свою мощную руку.

"О!" - восхищенно воскликнул Било. "У тебя великолепные мускулы, они как
железо; и ты очень сильный, это хорошо". Его палец был робким, когда он
коснулся руки Кристофера.

Он окунул тряпку в окрашенную воду и протер пятно на
Белой коже Кристофера. Его осторожность и серьезность в сравнении оттенка
с цветом его собственного запястья, в покачивании головой, в добавлении большего
добавление пигмента в воду, повторная попытка и, наконец, его восторженное
удовлетворение - все это было очень очаровательно.

"Хорошо!" - воскликнул он. - Это цвет Сенатры. А теперь, - обращаясь ко мне,
- Я ненадолго отлучусь. Ты делаешь из Кристофера Сенатру. Для
Кристофер: "Сними все. Мистер Тюдор перекрасит все вокруг
тебя. Потом ты наденешь одежду Сенатры и свистнешь для меня.

Терпеливый Кристофер, несомненно, подчинился бы любому унижению, которое этот
проказливый мальчишка мог придумать, но я предложил положить конец этой чепухе.
Кроме того, как я мог взять на себя ту нелепую роль, которую сыграл этот молодой негодяй,
в ком моя снисходительность породила дерзость, предназначенную мне?

"Кристофер не сделает ничего подобного", - безапелляционно заявила я.

Парень резко остановился и с любопытством посмотрел на меня.

"Я хочу, сэр", - вмешался Кристофер, к моему большому удивлению.

"Вы хотите? Вы хотите подчиниться этой глупости?"

"Глупости, сэр?"

"Да".

Он немного подумал, а затем сказал:

"Возможно, это не шутка, сэр".

"Очень хорошо", - согласился я, желая подыграть ему. "Но Било останется здесь
и сам нанесет на тебя краску".

На лице мальчика отразилась тревога.

"Я не буду!" - вызывающе ответил он и повернулся, чтобы уйти, но я поймала его.
за руку.

"Ты будешь", - сказала я. "Я позабочусь, чтобы ты это сделал".

Он выскользнул из моих рук и, смеясь, отошел в сторону.

"Я хочу сделать это сам, сэр", - кротко сказал Кристофер.

Било опрометчиво убежал.

Почему бы ему не поиграть с этими детьми? Человек, который этого не хотел, был мужланом. Итак,
Кристофера нарядили Сенатрой, и свисток отозвал Било.

Он восторженно танцевал вокруг жалкой фигуры, которую представлял собой Кристофер.
Мне было больно видеть не только то, как терпеливо Кристофер подчинялся, но и
как всецело он проникся духом маскарада. Его светлые глаза
казались жуткими на смуглом лице. Я обратил на это внимание Било.

"Ой, то не будет видно ночью!" - воскликнул он. Замечание не
впечатлить меня на данный момент.

Он показал Кристоферу многочисленные приемы походки и манеры, свойственные
сенатрам, и похвалил его за меткость. Наконец, когда он
научил своего ученика искусству красться украдкой и бесшумно, этот человек
был настолько ужасен, что я забыл о его гротескности.

На протяжении всего этого необычного представления Било, хотя и наполовину игриво,
проявлял поразительную настойчивость и скрупулезность, как будто сама жизнь
зависела от совершенства тренировки. Это могло бы не выглядеть так странно
, если бы не необычайная забота Кристофера
о том, чтобы самому создать идеальную имитацию. Затем значение этого события
все это обрушилось на меня.

Я клялся тысячу раз, начиная с первого, зная, что Кристофер никогда не
опять будет меня недооценивать его мудрость, но я нашел себя
делаем так. Хотя он никогда не смеялся, играя с детьми из лагеря
, но занимался их спортом со своей обычной нежной меланхолией,
он никогда не проявлял с ними скрытого рвения, почти отчаянной решимости
, которая отличала его обучение под руководством Било. Таким образом, я пришел к пониманию
что в самом начале Кристофер обнаружил жизненно важный смысл в
Играет Било.

"А теперь, - воскликнул Било, - вы будете сенатрой, мистер Тюдор! Кристофер
оденет вас. Идемте!"

Глаза парня смягчились в один миг под Новый Свет, который он нашел в
шахты.

- Било, - сказал я, беря его за руку, - давай присядем и поговорим. Я сел.
я сел сам, но он убрал руку и сел немного поодаль. "Нет", - мягко настаивал я.
"здесь, лицом ко мне и близко".

Он повернулся к месту, которое я указал, и при этом бросил взгляд
Кристофер скривил губы. Я более отчетливо заметила, какие тонкие у него были черты лица
, и с каким изяществом изгибались его длинные ресницы.

"Било, ты действительно хочешь, чтобы мы с Кристофером были Сенатрами?" Я спросил.

Он кивнул и, повернувшись к Кристоферу, велел ему пойти к водостоку,
смыть пятно и переодеться в свою одежду. Кристофер покорно пошел.
Било начал играть с веточками на земле, не глядя на меня.

- Это Лентала велела тебе это сделать?

Он снова кивнул - немного раздраженно, потому что у него был язык.

"Почему?" Я спросил.

Он поднял глаза и пристально посмотрел на меня. Затем, возможно, не увидев
всего, что искал, он ничего не ответил и вернулся к веткам.

"Я хочу понять, Beelo, и вы должны доверять мне. Многие вещи приходят к
теперь мне. Поведение вашей сестры на празднике означает, что она пожелала нам
повиноваться королю. Она проявляла к нам искреннюю доброту каждым своим взглядом и поступком.
И ее огромное отличие от других людей - ее мягкость, ее
изящество, ее красота, ее яркость ума, ее совершенно восхитительный
шарм, ------"

Било вспыхнул так, что остановил мою рапсодию. Он поднял лицо;
его губы были приоткрыты; в глазах горел гордый огонек, который странно тронул меня.


- Тебе нравится моя сестра? - мягко спросил он.

- Кому бы это не понравилось?

- Но _ тебе!_" Мальчик нетерпеливо тряхнул головой.

Этот маленький жест был настолько милым, что я невольно улыбнулся. Било
неправильно понято. Он гневно сверкнул глазами и снова принялся за ветки. Я мог только
двигаться ощупью.

"Я не понимаю, зачем король послал нас сюда. Мы пленники, и
это то, чего храбрые люди не потерпят. Мы предпочли бы умереть,
сражаясь.

Он снова изучающе посмотрел на меня и снова опустил глаза.

- Почему король не позволил нам построить лодки и уехать?

Он ничего не ответил, но был очень занят с ветками. Я подумал, не был ли я
опрометчив в некоторых вещах, которые говорил. Очевидно, момент
уверенности еще не наступил. Мальчик был нарочито осторожен.

"Било, иди к своей сестре и попроси ее прийти и повидаться со мной. Она будет доверять
мне больше, чем тебе. Я знаю, что она наш друг. Она хотела сказать нам, что
судьба нас ожидает".

"Нет, она не хотела," твердо перебил мальчик.

"Она, потому что она милая и добрая".

"Нет, она любит свой народ, и ты можешь причинить им вред".

"Но она посылает тебя сюда, чтобы замаскировать нас под местных и обучить
искусство обманывать и перехитрить их".

Его улыбка не была такой победы я мог бы надавать ему по его
дерзость; но вскоре стало очевидным, что идет могучая борьба
под его развязностью. Если бы я мог только догадываться о его природе я
может знаете, как поступить.

"Принеси Lentala мне, Beelo. Она будет в безопасности с тобой, и она будет
понимать и доверять мне".

"Почему? У нее смуглая кожа. Ты бы ей не доверял". Он внимательно
наблюдал за мной.

"Какое значение может иметь ее цвет!" Я нетерпеливо возразила. "Лентала
- ангел".

- Но коричневая кожа означает... - Выражение ужаса промелькнуло на его лице.

- Лентала прекрасна, добра и верна. Скажи ей, чтобы она пришла.

Било молчал.

"Почему она не должна доверять мне?" Я упорствовал. "Как я мог причинить ей вред?"

Мальчик, нервно устраивая побеги, говорил быстро, но не смотрел
до:

- Она боится ... Не за себя, а за своих людей. Они любят ее. Она
никогда бы их не предала. Предположим, она придет, - ты будешь нежен с ней.;
ты бы сказал ей, что она красивая и ... и всю эту чепуху. Ты
мог бы попытаться заставить ее рассказать тебе кое-что. И ты бы узнал, как
чтобы... Да, ты мог бы вернуться и устроить заговор со своими людьми, и тогда бы
произошла великая битва с моим народом, и многие были бы убиты. Это было бы
ужасно."

Наконец я смутно понял: Лентала доверила бы своему брату, а не
себе, таинственный план, который она разрабатывала.

Вернулся Кристофер. Я поманил его сесть с нами.

"Било, - сказал я, - посмотри на меня". Он подчинился. "Если бы Лентала была здесь, она
могла бы читать в моем сердце. Все, что ты сказал, означает, что она не доверяет мне".
мне. Я понимаю больше, чем ты думаешь. Ты уже показал свою
доверие и Лентала, предложив обучать меня как местного жителя. В этом мудрая и
благородная цель. Посредством маскировки ты хочешь, чтобы я
узнал кое-что, что принесет пользу моему народу, но тебя сдерживает
твой страх, что я воспользуюсь этим знанием, чтобы навредить тебе."

"Нет, - поспешно перебил он, - только мои люди".

"Очень хорошо. Но вы уже проявили доверие. Вы просто хотите большего
заверений в том, что я сохраню верность вам. Скажи, чего ты хочешь. Я
привести свою жизнь в пешки, - я отдам его, если того требует".

Его глубокие глаза были глубоко устремлены на меня. В тот момент Beelo
раскрыл душу, которая обрела зрелость.

"Ты бы сделал все для своего народа!" - нетерпеливо воскликнул он. "Ты думаешь
только о них! Lentala и Beelo может сделать все для вас, но вы никогда не
думаю, что вы могли бы сделать для ... Lentala и Beelo".

Полуоткрытие в порыве страсти заставило меня подняться на ноги,
и парень медленно поднялся на ноги.

"Било!" Я сказал: "Я не думал, что это возможно. Ты и она -
фавориты короля и королевы. У тебя есть все, что ты хочешь. Я не
понимаю. Поверь мне! Я могу быть другом."

Он смотрел на меня снизу вверх глазами, в которых боролась трогательная тревога
со страхами. Вместо того, чтобы обратиться ко мне, он повернулся к Кристоферу и
уверенно взял его за руку.

"Кристофер, - сказал он, - я тебе нравлюсь - и Лентала?"

"О, да!"

"Очень сильно?"

Кристофер торжественно кивнул.

"Если... если мы захотим уехать с тобой и твоими людьми, ты возьмешь нас?"

"О, да!"

"И будешь добр к нам?"

"Ко мне?" Он повернулся ко мне, и Било тоже.

"Да, Кристофер".

"Он будет", - был ответ.

Било, охваченный одним из своих неожиданных порывов, обхватил Кристофера руками
и засмеялся.

Я развернул его лицом к себе и, взяв за обе руки, с улыбкой посмотрел в
его блестящие глаза.

"Покажи мне, как служить тебе и твоей сестре, Било", - сказал я. "Я один,
или мы с Кристофером вместе, будем подчиняться любым вашим указаниям; мы
будем делать все, что вы скажете, идти туда, куда вы укажете, - отрезать себя
от любой защиты, кроме вашей. Разве наше доверие не полное?

"Да, Йозеф-Чозеф", - шутливо ответил он. Затем, в мгновение ока: "Я
имею в виду мистера Тюдора".

"Джозеф... для тебя", - ответил я.

Он скривил рот, произнося букву "Ф", и, наконец, с
успокаивающим вздохом выпалил:

"Хосеф!"

Его мягкость ошеломила меня, и я, будучи от природы любящей, и
робкая только с женщинами, я забыла о своем чувстве стеснения по отношению к нему и
заключила его в объятия. Но у него не было для меня того давления и того
смеха, которые он дарил Кристоферу. Напротив, он сопротивлялся и
затем отпрыгнул.

Я гадал, какие мысли терзали его, когда он отошел в сторону, рассматривая
меня в своей странной, немного насмешливой манере, и был поражен, когда он сказал:

"Лентала говорит, что Аннабель красивая и обаятельная". Я не могла себе представить,
что подсказало ему Аннабель в этот конкретный момент, но я
поспешно согласилась. Он, казалось, был не совсем доволен, но продолжал:

"Она вам очень нравится?"

"Да, действительно, очень".

Он выглядел немного угрюмым, но вскоре оправился и пришел в себя.
прилив веселого настроения. Через короткое время он вдруг стал серьезным.

"Я должен идти", - сказал он. Нежно, умоляюще взглянув на меня, он спросил:
"Разве ты не будешь Сенатрой? Кристофер поможет тебе.

"Да, Било, - все, что пожелаешь".

"Очень хорошо. Я буду приходить каждый день в течение ... может быть, трех дней и учить
Кристофер. Ты будешь наблюдать за нами. Когда вы с Кристофером останетесь наедине, он
научит тебя. Но ты должна каждый раз одеваться как Сенатра!"

"Конечно". Я испытал огромное облегчение. По какой-то непостижимой причине я
не хотел, чтобы мальчик обучал меня, потому что это потребовало бы
неприятной потери достоинства перед ним.

"Хорошо! А через три или четыре дня", - на его лице появилось странно смущенное выражение
, - "не хотели бы вы поехать со мной - вы и милая старушка
Кристофер... чтобы увидеть... прекрасную... добрую... настоящую... Ленталу? Он был
насмешлив.

"Да!" Я ответил и попытался поймать его; но он метнулся прочь,
за его спиной разразился каскад смеха.

Итак, я был прав, предположив, что Било готовил нас к
проникни в тайны за стенами долины и приоткрой завесу
, за которой была скрыта наша судьба.

"Кристофер!" Я закричала от радости, схватив его за плечо: "Ты понимаешь?"
понимаешь?

"Да, сэр".




ГЛАВА V. - Открытие ямы.

-- Дерзость и бунт в лагере. Бунт предотвращен. Я тренируюсь для
Dangerous R;le. Замышлял среди нас уничтожение Колонии.--


КОГДА Кристофер начал мое обучение и проводил его с такой удивительной
тщательностью, мое чувство нелепости исчезло. Моя любовь к
приключениям во время этих приготовлений смешивалась с другими эмоциями, -
очарование опасностью, желание === рискнуть всем ради колонии,
и сильное желание увидеть Ленталу и разгадать тайну всего ее поведения
. Било был блуждающим огоньком.

В лагере возникли осложнения. Хотя я позаботился о том, чтобы проявлять свою
власть в мягкой форме, временами приходилось быть суровым. Моей
Самой большой трудностью была неспособность найти источник недовольства
коварная работа среди молодых людей. Капитан Мейсон не заметил этого.
у меня не было возможности, и я решил быть более позитивным и
найти доказательства, прежде чем излагать дело перед ним.

Я сблизился с мужчинами, руководя работой на ферме.
Труд был изнуряющим из-за жары. По этой причине, а также
поскольку некоторые люди могли переносить работу лучше других и любили ее,
Я вызывал только добровольцев; но эгоизм со стороны тех, кто
уклонялся от нее, вызвал недовольство. Сначала я предположил, что это было
источником неудовлетворенности, но в настоящее время появилась более глубокая причина
в действии. В качестве проверки и для обеспечения справедливости я принял систему
взимания налогов со всех трудоспособных мужчин и требования, чтобы каждый вносил свою лепту
по очереди.

Таким образом, я обрушился на Роули, который никогда не был добровольцем. Когда я
однажды вечером сообщил ему, что его очередь работать в поле наступит на следующий день
, он уставился на меня в наглом молчании.

Сам по себе этот инцидент не был значительным, но он заставил меня насторожиться, и я
проинструктировал Кристофера строго и тайно следить за лагерем. A
насущной необходимостью было форсировать конфликт с Роули, поведение которого было
угрозой гармонии и безопасности колонии.

Он не взял на себя труд отлучиться из таблицы, когда я
вызвал следующее утро повести людей на полях, но развалился на
ленивая беззаботность. Аннабел не было видно. Мистер Ванкувер сидел рядом.
У Роули был подозрительно выжидающий вид.

Молодой человек не встал вместе с остальными и не собрался уходить, а просто
уставился на меня. Я подошел поближе и тихо сказал:

"Эти люди будут возмущены вашим отказом".

"Ты мне угрожаешь?" сказал он себе под нос.

"Придай моему замечанию любую форму, какую тебе заблагорассудится", - ответил я.

Он не мог скрыть своего гнева и страха, потому что с первого взгляда заметил
тревожное выражение на лицах сорока ожидающих мужчин. Мистер
Ванкувер выглядел удивленным и раздраженным, когда изучал их. Мужчины
среди тех, в ком разгорался бунт, были такие, кем он всегда руководил и
командовал, - ремесленники, механики, клерки, все крепкие и энергичные,
и любящие честную игру.

- Избавь себя от дальнейших хлопот, - протянул Роули, пытаясь казаться
беспечным. - Я пойду, если захочу и когда буду готов.

Хотя мужчины не могли его слышать, они поняли, и поднялся ропот
. Один из них сердито сказал: "Он слишком хорош, чтобы работать".

Затем началась вспышка.

"Арестуйте его! Сбросьте его в реку! Сноб!"

Внезапно появилась Аннабель. Мужчины сразу же прекратили, и она поняла
ситуация с первого взгляда. Ее удивление росло, как ее взгляд сердитых
упрек в Роули прошел к своему отцу и нашел его молчаливый и бледный,
как будто впервые он видел дух общие
Американки.

Она подошла ко мне и сказала: "Не создавай проблем сейчас. Будь терпелив. Ты можешь
найти способ".

Я повернулась к мужчинам.

"Джентльмены, - сказал я, - я должен напомнить вам, что вы не были уполномочены
колонией обеспечивать соблюдение дисциплины. В данном случае это моя задача.
Я предлагаю справиться с ней так, как считаю нужным, без вашей помощи.
Если только я не обращусь к вам за этим. Ваше отношение и замечания
только что были мятежниками, и, если бы им позволили те, кто у власти, они бы
разрушили нас и отдали на милость дикарей. Предоставьте это дело
мне и положитесь на то, что я все улажу должным образом. Мистеру Ванкуверу нужен
Мистер Роули сегодня. Теперь к нашей работе."Моя речь подействовала на мужчин двояко
совершенно по-разному. Некоторые, бросив покорный взгляд на мистера Ванкувера
, который с любопытством наблюдал за мной, были мгновенно удовлетворены; другие выглядели
немного смущенными и непокорными, и не были веселы в своем
послушании. Они казались немного встревоженными, как будто что-то могло
я был на ногах, и они не были проинформированы. Все это обострило мою
бдительность.

После дневной работы у меня возникли сомнения относительно того, следует ли мне сообщать об инциденте
Капитану Мейсону, который не присутствовал при этом. Я чувствовал, что
здесь работает что-то подпольное, и что мистер Ванкувер
был в центре внимания. Я мог бы сделать резерв на человека, расколотые невзгоды,
но я полагал, что г-н Ванкувере, возможно, поднялся в
на недели мы прошли в плен.

Оказалось, что у него было. Когда Кристофер пришел, чтобы провести со мной тренировку в
в тот день он принес тревожную информацию из леса рядом с лагерем.
Мистер Ванкувер и Роули, чтобы побыть наедине, ушли в лес.
после того, как я ушел в поля, они поговорили. Все, что Кристофер смог узнать
, это то, что мистер Ванкувер вел секретные переговоры с
королем, и что гонец из дворца ожидается в определенном
месте в лесу через час.

В тот день мой урок был коротким. Я отправил Кристофера к капитану Мейсону, чтобы он
доложил о том, что он услышал, и сказал, что я займу место капитана.
родной в интервью, если это возможно, полагаясь на полноту моей
маскировка в Сэнатра. Кристофер должен был быть рядом на всякий случай.

Бортик в месте, где Г-Ванкувер, чтобы встретиться с родной, я
его перехватил. Мне было больно видеть, потихоньку уверенность, с которой он
подошел. Между тем, я осознавал огромную опасность открытия
подлинный посланник, ибо я знал продольный искусство аборигенов,
хотя я вел г-н Ванкувере как далеко от встречи-место
надо. Но Кристофер, который приобрел врожденное лукавство, был бы
знаю, как справиться с любой неловкой ситуацией.

Открытие кажущегося предательства мистера Ванкувера так сильно потрясло меня.задело меня
то, что во время интервью у меня были некоторые сомнения в себе. Простое решение,
предложенное путем удушения человека в лесу, продолжало давить на меня с
опасным упорством. Мы считали само собой разумеющимся, что его интерес к
колонии был велик; никто не следил за его свободой, которую он
использовал в заговоре.

Мне было заметно, собранные к тому времени мы усадили себе на
землю. Находясь в полном неведении относительно того, что произошло раньше, я был
вынужден соблюдать крайнюю осторожность, и вдобавок существовала некоторая опасность того, что я
выдам себя или он обнаружит, что я не местный.

"Почему не пришел другой мужчина?" спросил он в своей прежней безапелляционной
манере.

В замешательстве, не зная, какую степень владения английским языком следует
предположить, я дал какой-то неубедительный ответ, непоследовательность которого
он мог бы заметить, если бы был менее поглощен.

"Каков план короля?" спросил он.

"Сначала он хочет узнать твой", - ответила я.

Я была готова к его быстрому, наполовину подозрительному взгляду. "Он знает, чего я
хочу", - последовал резкий ответ.

"Другой туземец не знал. Он не смог толком рассказать королю".

"Вот мой план, - продолжал мистер Ванкувер. - Из меня получаются хорошие, сильные люди
думаю, что капитан Мейсон ничего не делает, но сидит и ждет нас
все, чтобы быть убитым. Это секрет. Человек по имени Хобарт-мой лидер.
Молодые люди готовы уйти с ним из долины. Король прикажет
страже схватить их и отвести во дворец. Это позволит
избавиться от лучших бойцов в колонии.

"Ради чего, по мнению молодых людей, они пойдут?" Поинтересовался я.

"Какая разница, - раздраженно потребовал он, - пока они
не мешают?"

"Король должен знать". Я был тверд.

"Я заставлю их думать, что они могут пройти мимо охраны; тогда они найдут способ
чтобы колония сбежала и вернулась и рассказала мне.

"Но они не должны возвращаться".

Мистер Ванкувер молчал, и его нетерпение росло. "Ты отправишь их
в ловушку?" Я настаивал. Снова его подозрительный взгляд. "Король
хочет, чтобы они вернулись?" он спросил.

"Я не знаю. Но ему нужен ваш план.

"Если они не вернутся, - объяснил мистер Ванкувер, - капитана Мейсона
обвинят в том, что он не знал, что они должны были уйти. Тогда его власть исчезнет.
Колония распадется".

Ужасающее совершенство плана на мгновение овладело мной, но я
необходимо выяснить, каких выгод мистер Ванкувер ожидал от этой массовой жертвы.


- Чего вы хотите от короля?

- Обо мне, моей дочери и молодом человеке по имени Роули нужно позаботиться,
и...

- Ты имеешь в виду, не убить?

Он корчился и покраснела под вопросом, и под моим угрюмым
настойчивость.

Вместо ответа он поспешил продолжить: "Я покажу королю, как работать с
золотыми, серебряными, медными, алмазными и другими рудниками и как заработать на них много
денег. Я заключу договоры с другими странами и построю
крепости и создам ему сильную армию. Все это должно быть сделано рано или
позже, или остров будет захвачен".

"Что делать с другими белыми людьми?" Я потребовал ответа.

"Король знает".

"Если я не смогу сказать ему, он отправит меня обратно".

Справившись со своим гневом, мистер Ванкувер сказал: "Король знает
что он сделал с другими потерпевшими кораблекрушение".

"Как ты думаешь, что он с ними сделал?"

Он уставился на меня, теряя терпение, и ничего не сказал.

"Ты думаешь, их отослали?" Я ответил.

Его ярость прорвалась наружу. "Нет!" - воскликнул он, а затем внезапно оборвал себя.

"Значит, ты думаешь, они уже здесь?" Я въехал.

Он вскочил в гневе. "Скажи королю, чтобы он прислал мне человека, который не дурак!"
он бушевал.

"Я скажу ему", - тихо сказал я, вставая и направляясь прочь; но он
остановил меня.

"Почему ты задаешь эти вопросы?" он сказал более спокойно.

"Король приказал мне. Он хочет знать, может ли он доверять тебе. Если ты хочешь, чтобы
этих людей отправили прочь, ----

- Я не хочу! Это все испортило бы. Они пошлют армии и военные корабли,
и...

- Значит, меня оставят здесь... живым?

- Конечно, нет! Они убьют меня.

Я знал, что это будет ответ, который я добьюсь от него; и все же
новый импульс задушить его был почти непреодолимый.

"Я скажу королю:" я сказал должным образом, и отворачивался, когда еще
идея пришла. "Может быть, он сначала пошлет за человеком из твоего народа. Кого из
ты хочешь выставить перед молодыми людьми?"

"Тудор, помощник капитана Мейсона", - ответил он с ужасным
оперативность. "Тогда, как только молодые люди уйдут, я, моя дочь
и Роули уйдем, а я поговорю и составлю план с королем, пока
солдаты будут делать свою работу здесь".

Юмор, который я нашел в повороте, личный для меня, который в ситуации
это успокоило мой дух, и я подумал о чем-то другом.

"Король прислал тебе что-нибудь о Лентале, своей веероносце?"

"Я говорил с этим человеком о ней. Я знала, что есть какая-то тайна, о
ее и что она была близка к королю. Я спросил, что она будет послана
планы со мной".

Его привале разожгли мое беспокойство. "Что он сказал?"

"Что она ничего не должна знать об этом, иначе она раскроет заговор".

Мое сердце захлебнулось от бешеного стука. Я приобрел больше, чем потерял,
но мое сердце болело за Аннабель.

"Я должен идти", - сказал я. "В следующий раз, когда я приеду, я пойду в твою хижину в
ночь. Не приходи больше в этот лес. Солдаты...

Он понял и, казалось, почувствовал облегчение. После того, как он исчез, я села за стол.
в оцепенении, пытаясь разобраться в этой путанице. Роули участвовал в заговоре, но
Аннабель была невиновна.

Какой-то звук заставил меня поднять голову, и я увидел Кристофера и капитана Мейсона
, стоящих передо мной. На лице Кристофера было обычное отсутствующее выражение, но
Капитан Мэйсон был очень растерян, как будто он увидел то, что не
благо человеку, чтобы видеть. Она, казалось, съежилась в него.

"До того, как Кристофер вызвал меня", - тупо сказал он без всяких предварительных замечаний,
"он нашел туземца и отослал его прочь. Мы слышали каждое слово, которым
обменялись вы с мистером Ванкувером".




ГЛАВА VI. - Колдовство в руках.

_ Опасное настроение. Запутанная ситуация Аннабель. Героизм в смирении.
Обязанности. Чудо, сотворенное мягкостью. Предателям угрожают._


Никто не проронил ни слова после того, как я оделся, и мы вернулись в
лагерь, но ходить капитана Мэйсона не хватало его обычной твердости. Что бы
он сделает? Необдуманность человека, внезапно доведенного до отчаяния, не поддается объяснению.
и я вспомнил о соблазне задушить, который напал на меня
я. Очевидно, что в настоящее время мы с Кристофером не должны оставлять его одного
ни на минуту. Мое воображение нарисовало эту сцену: капитан Мейсон,
собрав колонию, коротко сообщает им, что мужчина среди них был
был пойман на месте заговора с целью уничтожить нас, повернувшись против мистера
Ванкувер и указал на него как на преступника, приказав мне отчитать
отряд и повесить негодяя в присутствии толпы; и
Аннабель----может Кристофер и я останусь потопа теперь, когда плотина была
напрягаясь? Я не боялся; был необходим тонкие руки.

Мы пошли в нашу хижину. Капитан Мейсон сел на табурет. Кристофер
дал ему немного воды, которую тот жадно выпил. Многозначительно взглянув на
Кристофера, я вышел из хижины.

У меня был хороший предлог привести Аннабель именно сейчас; я обещал Било
, что он увидит ее. Было необходимо заручиться согласием капитана Мейсона
и я не сомневался, что он согласится со мной в том, что дружба
между ней и Ленталой могла бы способствовать решению наших проблем
чем все наше мужское остроумие и бойцовские способности.

Я размышлял о необычайных сложностях , в которые попадет Аннабел
вовлечена и смягчающее давление, которое она помогла бы оказать
на капитана Мейсона. Непосредственной опасности со стороны мистера Ванкувера не было. Он
уютно лежал в моей ладони.

Аннабель была занята в лагере.

"Где же Кристофер?" она весело спросила. "Пришло время для него, чтобы сделать
пожар на ужин".

"Капитан Мейсон него", - ответил я. "Разве ты не пойдешь со мной и не нанесешь визит
нашему президенту?"

"Мне?" - удивленно.

"Да".

Румянец залил ее щеки, но она колебалась лишь мгновение.

"Отцу будет все равно, я знаю", - сказала она и начала со мной.

Она была с непокрытой головой, и witcheries сумерки плыли над
ее. В отдалении запел глубоким монотонным водопада. Сонливость
щебета объявил, что занят людишки деревьев была
содержание после своего повседневного труда. От краев трансляция Роза
удобный шепчет между водой и камышом. Легкое движение
воздух раскачивал благоухающие кадильницы на деревьях, и каждый цветок источал, как
благоухание солнечного света, наполнившего его чашу. Было хорошо снова оказаться
таким образом, бок о бок с Аннабель.

Я объяснил ей завтрашний план ее встречи с Било и произвел на нее впечатление
на нее снизошла важность сохранения этого в секрете. Она выказала радость
тихого ребенка в своем молчаливом согласии, но, должно быть, недоумевала, почему ее
отец не должен был знать.

"Приключение!" - воскликнула она. "И тайна! Это восхитительно. Знаете ли вы,
мужчины, обладающие такой свободой, насколько угнетающе сидеть взаперти в
этом лагере?"

Я не думал об этом, и был удивлен. Аннабель всегда была
веселый, и я не заметил других женщин.

"Правда жизни", я спросил, "для мужчин и женщин, чтобы ждать, для мужчин
решился и женщин терпеть?"

"Да", - ответила она, глядя на меня с улыбкой, "но разве это не
пережиток дикости?"

"Возможно", - ответил я. "И все же Лентала, дикарка, кажется в своей
независимости решившей некоторые современные женские проблемы. Я надеюсь,
вы скоро с ней познакомитесь. Тогда вы и она можете сформулировать-код
секс. Мы собираемся, чтобы увидеть капитана Мейсона для того, чтобы добиться его согласия на
ваша встреча ее брата. Поэтому вы должны проявить свою самую утонченную любезность к
нашему президенту.

"Я... я боюсь его", - заявила она с некоторым трепетом.

"Почему?"

- Потому что он суровый, молчаливый, холодный и...

"Это все на поверхности. Морская подготовка дала ему это.
Под этим скрывается женская мягкость и доброта. Доверяй ему. Ищи
в нем лучшее и игнорируй остальное. Как раз сейчас он обеспокоен и нуждается в
всем солнечном свете, который ты так хорошо умеешь дарить ".

Она благодарно улыбнулась, но в ее вопросе чувствовалась озабоченность:

"Беспокоюсь! Случилось что-нибудь особенное?"

"Нужно было что-нибудь особенное? У него большие обязанности".

Аннабел молчала, не осмеливаясь, я знаю, задавать больше вопросов. Она
раскрыла для моего понимания, какими были женщины в нашей группе
страдает терпеливо и молча во время тоскливых недель, что они
содержался в тюрьме. Аннабель должна иметь больше, чем любой другой; еще
она провела ее сердце и голову. Страх, должно быть, сидел на ее
подушка за счет множество долгий час ночи, но ее душа вышел вперед
с восходом солнца.

Кристофер сидел на лавочке у избы.

"Кристофер! - воскликнула Она, - огонь еще не принято," но не было никакого
ворчали в ее радужная улыбка.

"Нет, мэм", - ответил он, поднимаясь, но стоит на месте.

"Иди и приготовь это сейчас, пожалуйста", - сказала она.

"Все в порядке, Кристофер?" - Тихо спросил я.

Его медленный кивок провел сомнения. Всегда был в порядке, Кристофер, на
предположение, что речь в основном была глупая снисходительность, и что животные
другие, чем люди сделали себе внятное без него.

Он принес восхитительный напиток, который приготовил из диких фруктов, и
с весьма любезным видом угостил Аннабел. В ее голосе звучала музыка благодарности.

Аннабел бурлила от острот и болтовни. Вскоре мое встревоженное ухо
услышало внутри какое-то шевеление. Я знал, что человек, залечивающий свою рану в сумерках
знал о вторжении, и что он понял и возмутился моей уловкой
позвать Аннабель, чтобы обезоружить его.

"Кристофер", - сказала она, протягивая ему тыквенный сосуд, из которого она пила
, - "Пожалуйста, пойди разведи огонь и приготовь ужин. После этого,
найди отца; попроси его прийти сюда за мной".

Кристофер безмолвно переспросил меня, и я кивнул. Он заковылял прочь.

"Выходите и присоединяйтесь к нам, капитан Мейсон!" Я позвал.

Это не оставило ему выбора. Любезно опустившаяся темнота скрыла серость
его лица. Прикосновение ветхость легла на него, когда он вышел без и
встретил Аннабель с жесткой и величавая вежливость, потому что он был робок с
женщины из высшего мира. Нестационарность в своей манере удивил
Аннабель, чье сочувствие было острым и быстрым. Я подготовил ее, и,
хотя она, очевидно, была шокирована, она храбро встретила ситуацию.

После некоторой общей беседы, которая была направлена мной на то, чтобы показать
страдания Аннабель, ее мужество и готовность помочь, я увидел, что капитан Мейсон
смягчился. Затем я изложил ему план, касающийся Аннабель и
Beelo. Это заняло дух из его тела, и он посмотрел на меня в
изумление сквозь мрак. Абсолютная уверенность, с которой я просил
его согласия, намек на то, что ее благоразумию можно доверять, и
случайное замечание о том, что Кристофер одобряет эту идею, возымело действие. Аннабел
Импульсивно встала, схватила его за обе руки и взмолилась:

"Пожалуйста, отпустите меня, капитан Мейсон. Кто знает, что хорошего из
этого может не получиться?

Не думаю, что она заметила, как у него перехватило горло. Это было окончательно
лед тронулся.

"Да, ты можешь идти. Но вы будете делать только то, что одобрит мистер Тюдор?

- Абсолютно ничего, капитан Мейсон. Спасибо.

Она отпустила его руки и повернула ко мне сияющее лицо. Жалость к ней
захлестнула меня. Что она и ее отец, между которыми была
столь сильная привязанность, которая, таким образом, тайно развивалась в противоположных направлениях
, когда каждый обманывал другого, было ужасной вещью. Ни один человек
восприятие не могло предвидеть исход, и это вызывало у меня беспокойство, которое
она, должно быть, смутно видела.

"Ты не выглядишь довольным!" - сказала она в изумлении.

"Я слишком счастлив для всего веселия, друг мой, - сказал я. - и пусть все
добрых ангелов помочь вам-и защитить вас!"

Она услышала ноту торжественности, и повернулся к капитану Мейсон.

"Наша ситуация настолько серьезна?" она спросила его, легкую дрожь в ее
голос.

"Жизнь не может иметь серьезных опасностей для такой храбрый в сердце, как твое", он
ответил.

Ном Ванкувер подошел. Я чувствовал, тигриный стелс в нем. Все
опасность от немедленного столкновения между ним и капитан Мэйсон был
изгнан Аннабель, но я знал, что в будущем опасностей. Я был
рад, что мы с ней стали партнерами в тайнах и требованиях
обороны. С таким союзником, как Кристофер, и таким режиссером, как
Капитан Мейсон, мы могли бы рассказать о себе.

Капитан посуровел, когда пришел мистер Ванкувер. Этот джентльмен игриво
ругал Аннабель за то, что она убежала, и был несколько чересчур приветлив с
молчаливым, безответственным моряком. Вскоре он взял руку Аннабель под свою
руку и собрался уходить.

"Всего лишь слово, мистер Ванкувере", - сказал капитан Мейсон таким тоном, что перестал
мое дыхание.

"Ну?"

"Я случайно был свидетелем сцены сегодня утром, что мне не нравится.
Я хочу, чтобы вы услышали приказ, который я отдам мистеру Тюдору. Его голос был
зловеще тих.

"Мистер Тюдор, - продолжил он, - прикажите Роули присоединиться к полевой команде
завтра. Если он проявит малейшее колебание, закуйте его в кандалы и
послать за мной. Там веревку на шею любому мужчине, который подрывает
дисциплина этой колонии".

Аннабель начала, и пошатнулся, где она стояла. Ноздри ее отца раздулись
в презрительной улыбке; но, видя ее состояние, он схватил ее за руку
, успокоил словом и молча увел прочь.




ГЛАВА VII.--Секреты На Двоих.

Странная встреча библиотеки Аннабель и Beelo. Жестокий капитан Мэйсон
Решение. Я расскажу романтическую историю и сделать предположение по происхождению Lentala это._


В тот вечер у нас с КАПИТАНОМ Мейсоном состоялся серьезный разговор в нашей хижине.

"Ни на минуту не думайте, - сказал он, - что мои намерения в отношении
Ванкувера были нарушены из-за красивого женского лица".

"Но она очень мила", - вмешался я, стремясь отвлечь его мысли
от какой бы цели он ни преследовал.

"Это так, как принято думать". Я не смог сдержать улыбку на его
ungraciousness, особенно когда я увидел, что Аннабель влияние на него оказали
нарушениями его откровенность. "Если уж на то пошло, - продолжил он, - ее отец
слепо планирует ее уничтожение". В ответ на мой взгляд он объяснил:
"Как может человек позволить своей алчности и трусости выставить себя таким дураком!
Разве он не видит, что король использует его как инструмент для дезорганизации и уничтожения
лагеря, включая его самого и его партию?"

Я знал, так же хорошо, как знал свои собственные мысли, что ужасное предчувствие
участи хуже смерти для всех нас лежало на нем, как и на мне; но мы
не осмелились высказать это вслух. Оба видели наивное несоответствие
между желанием короля, чтобы остров не был обнаружен, и
его обещанием отослать нас по одному, и мистер Ванкувер тоже это видел. Нет
иностранец сбивается на острове никогда не покинуло его, и никто, кроме наших
колония на нем жила и по сей день. Но каким ужасным образом от них
избавились? И почему нас так долго щадили? Мы были пленниками
почти два месяца.

Ли эти опасения и домыслы преследовали другие колонии мы
оба были осторожны, чтобы не спросить, и подскажут в подавлении каждый
неудобно намекнуть. Капитан Мейсон и я понимали, что совершенная
сплоченность нашей колонии, учитывая нашу значительную численность, давала
единственную надежду на нашу безопасность; и мистер Ванкувер тайно планировал
уничтожить наше единственное средство обороны.

Мы сидели в тишине после последней речи капитана Мейсона. Он
нарушил ее, сказав:

"Ситуация сложная. Ваше вмешательство в сюжет "Ванкувера" и
Увольнение Кристофером туземца требует, чтобы мы организовали встречный поезд.
Король сделает вывод из того, что Кристофер сказал туземцу, что мистер
Ванкувер бросил свою схему, чтобы предать колонии, и что мы
решив держаться вместе и бороться до конца. Я представляю, что
местные жители с нетерпением ждут жертву. Что вы предлагаете, мистер
Тюдор?

"Полагаю, мне следует продолжать играть роль королевского эмиссара и
сообщите мистеру Ванкуверу, что отправка молодых людей откладывается.
К счастью, мы это предотвратили".

"Мы ничего подобного не делали", - заявил президент. "Они должны выйти".
"Они должны выйти".

Изумление заставило меня замолчать.

"Они должны выйти", - он снова врезался в меня.

"На погибель им - и нам?" Я спросил.

"Нет. Но они должны пойти и понести свое наказание. Тогда они получат известие
от меня. Ты можешь устроить это через местного мальчика и его сестру. Пусть
она проследит, чтобы их хорошенько выпороли и отправили обратно в колонию. Она
наш друг ".

"Это немыслимо", - запротестовал я. "Риск слишком велик. Лентала
не может..."

"Не стоит недооценивать ее. Вы получили инструкции, сэр. Он поднялся.
- Я буду под рукой завтра, когда вы будете созывать людей на поле боя.

Я поднялся и стоял лицом к лицу с командиром, а не с союзником. После
минутной борьбы с отчаянно мятежными эмоциями я осознал свою собственную
абсурдность и внезапно ушел, не сказав ни слова, чтобы бороться за терпение и
мудрость под звездами.

*****

Улыбающаяся легкость, с которой Роули шагнул вперед, когда я позвал его по имени
встреча с остальными на следующее утро могла бы обезоружить меня, если бы я не уловил
понимающий взгляд между ним и мистером Ванкувером и не понял, что это
означало. Я боялся за Аннабель, но она так и не появилась.

В тот день Роули добросовестно работал в поле, но я заметил, как украдкой
время от времени он разговаривал с некоторыми мужчинами, и я отметил
всех, к кому он таким образом благоволил. Ни у кого из них не было виноватых манер, хотя
они их скрывали. Это было доказательством проницательности мистера Ванкувера в
составлении заговора.

*****

В тот день днем Аннабель встретила Кристофера за пределами лагеря и пришла с ним.
от него к Било и мне. Мальчик выказал странное беспокойство, когда они приблизились.
и, надвинув шляпу на глаза, остановился в неловком замешательстве.
Это озадачило меня, потому что ему не терпелось увидеть ее. Охваченная
волнением, Аннабел была поразительно красива, и, хотя была одета в
более грубый из двух костюмов, которые она спасла с места крушения, выдавал
в каждой черточке сквозила чистокровность, какой она и была. Увидев замешательство мальчика,
она пощадила его, давая ему не более, чем взглядом и улыбкой с ней
теплым рукопожатием, и беззаботно сказала мне, как она протянула изысканный
орхидея:

"Посмотри, что я нашел по дороге. Разве это не прекрасно!" Я взял его и начал было
нащупывать, чтобы воткнуть в петлицу на лацкане, когда она подошла ко мне
и с искренним товариществом поправила его, заметив при этом:

"Он очень похож на свою сестру, но меньше ростом и не такой красивый и
грациозный". Она не знала, что он понимает по-английски.

"Я благодарю вас ... за Lentala," он сдержанно сказал, глядя на нее, как его
глаза начали гореть.

- Ах, - вскричала Аннабель в веселым удивлением. "Но ты слишком хорош собой"
для мальчика, Било!

Он не улыбнулся, но изучал ее с приводящей в замешательство серьезностью, и
перевел взгляд с нее на меня, как будто ожидая чего-то, о чем я догадался
между мной и Аннабель было тайное взаимопонимание, которое могло означать
насмешку над ним. Я увидел, что Аннабель была невинно зевнул в
неправильное начало. Очевидно, приятно, что парень ожидал от
встреча сбился с пути.

Как будто слова были вырваны у него поразительной картиной, которую нарисовала
Аннабель, он сказал бесцветным голосом:

"Ты красивее, чем Лентала".

"Послушайте, как он нелояльен к своей сестре!" со смехом воскликнула Аннабел, но
Я видел, что поведение мальчика испытывало ее самообладание. "Пойдем!" - добавила она.
"давай будем друзьями, потому что мы с Ленталой друзья, и я хочу, чтобы ты рассказал
мне о ней". Она умоляюще протянула руку, как капризному ребенку
.

Но он проигнорировал ее и опустил голову так низко, что поля шляпы скрыли его
глаза. Аннабель посмотрела на меня с вопросительным удивлением, но прежде чем я успел
что-либо сказать, будучи таким же пораженным, как и она, Било, не поднимая
головы, спросил наполовину угрюмо, наполовину повелительно:

- Вы с ... Чозефом давно знаете друг друга?

"Год или около того", - быстро ответила Аннабел, стремясь показать ей свое
дружелюбие. "Он был очень добр. Я стала искусной наездницей под руководством
его учителя, и мы вместе танцевали и совершали долгие прогулки по окрестностям
. Он знает очень много интересного. Видите ли, он получил
образование в Вест-Пойнте, где молодых людей готовят на офицеров
нашей армии, и участвовал в войне, и...

Beelo вломился с подбрасыванием голову и смеется так, что звучало
как насмешка.

Аннабель открыла глаза и посмотрела в удивлении от мальчика ко мне. Она
не смеется сейчас; тревога закрадывалась в ее лицо. Я мог думать о
нечего сказать, но был уверен, что два прекрасных душ бы найти
сторону.

Не поднимая лицо к Аннабель, Beelo медленно оглянулся на меня,
и уставился на меня серьезно и молча. Печаль прокралась в его глазах, и
с ее упрекать. Тайну он прикоснулся ко мне, как я уверенно возвращается
его взгляд.

А он не говорил, я делал. "Било, - любезно сказал я, - я не понимаю"
ты, и мне не нравится твое поведение. Ты хотел видеть Аннабель. Чтобы доставить удовольствие
она любезно взяла на себя труд прийти и старалась быть дружелюбной с вами.
Но ты обращаешься с ней грубо. Ты недостоин прикоснуться к ее руке.

Он вспыхнул и застыл. На мгновение он задохнулся от страсти; затем,
сцепив руки за спиной и откинув назад голову и плечи,
он громко сказал, и ноздри его затрепетали:

"Нет! Я недостоин прикоснуться к ее руке! Я рад этому! Ты передаешь прекрасные
слова Лентале, у которой нет ни одного белого друга в мире! Затем ты
приводишь белую девушку в Било, чтобы Било увидел, насколько они разные.
и возвращаешься, чтобы опозорить Ленталу. Катаешься верхом! Танцуешь! Гуляешь! Ах, Било
маленький дурачок, - дурачок не больше жабы! Но он может быть полезен, -он
может и Ленталу одурачить! И Лентала может быть полезна. Она умеет обманывать.
Король Ранган. Она станет орудием в руках белых людей, которые хотят
уйти! Он остановился, затаив дыхание, но в его поведении было больше отчаяния, чем гнева
.

Аннабель сильно побледнела. Она посмотрела на меня с новым изумлением, а
затем шагнула вперед, схватила Било за руку и силой повернула его, чтобы он посмотрел
ей в глаза. Вздрогнув, она выпрямилась, странно посмотрев на меня,
как будто вспыхнул яркий свет.

"Это недоразумение", - спокойно сказала она Било и мне, когда она
извиняющимся тоном держала дрожащую фигурку. Обращаясь ко мне, она добавила: "Вы и
Кристофер, пожалуйста, отойдите. Я тебе скоро позвоню".

Мы уехали, а когда обследование и вне пределов слышимости, я дал Кристофер посмотреть
интересно расследование. Он моргнул и с любовью на меня, как собака на своего глупого
мастер.

"Что это значит?" Спросил я.

"Что это значит, сэр?"

"Да".

"Вы спрашиваете меня, сэр?"

"Конечно".

Он отвел взгляд, но не в манере слушать, хотя таинственность
, казалось, требовала этого. Я случайно не вспомнил, что он был самым
галантный и наименее назойливый мужчина из всех, кого я когда-либо знал.

- Что ж, я скажу вам, сэр, - произнес он наконец в своей неторопливой, мягкой манере.;
- все будет в порядке.

Так, по-видимому, и было, когда Аннабель перезвонила нам, потому что эти двое
дружелюбно болтали, сидя на земле. Серьезная ошибка Аннабель,
из-за которой она поставила под угрозу мои планы, была обращена ею в превосходную форму
.

Кристофер ждал, чтобы проводить ее обратно в лагерь; он хотел вернуться,
для Beelo сообщили мне, что были вопросы, которые он хотел бы
скажи нам сам. Расставание между ним и Аннабель была дружелюбной и провел
обещаю, но лицо Било не было совсем безоблачным. Держа Аннабел за руку
и пристально глядя ей в лицо, он сказал с легкой грустью:

"Тебя полюбил бы любой".

Аннабел покраснела и, смеясь, отвернулась.

- Я очень скоро увижу тебя снова! - крикнул мальчик.

Аннабел повернулась и послала ему улыбающийся воздушный поцелуй. Парень стоял и долго смотрел
туда, где она терялась среди деревьев.

- Она тебе нравится, Било? - Спросил я.

К моему большому удивлению, уголки его рта слегка опустились.

"Она очень милая", - мягко сказал он.

"Разве из-за этого стоит грустить?"

"Да. Лентала никогда не сможет быть такой милой и прекрасной".

"Она такая же милая и прекрасная, как Аннабель, и... и... как бы это сказать
? - более очаровательная".

Его лицо было отвернуто, и он молчал. Через некоторое время он повернулся ко мне,
и сказал, пристально наблюдая за мной:

"Но она принадлежит к вашему виду, вашему миру".

"Мое сердце находит себе подобных, и это мой мир". Он снова отвернулся.
Пытаясь найти причину, почему все это имело для него значение, или почему он
, казалось, в какой-то мере обижался на Аннабель, старое подозрение, которое
поселилось в уголке моего сознания, всплыло наружу. Замечательное различие
между Ленталой и ее братом, с одной стороны, и туземцами - с другой.
должно быть какое-то особое объяснение, а у Било должен быть секрет, который
у него были веские причины хранить. Кристофер и я, вероятно, были
единственными белыми мужчинами, прикоснувшимися к их жизням, и в них было то, что
знало и требовало своего. Это было голодное требование и ревность.
Увидеть, что желаемое общение является предметом более давних притязаний, таких как у
Аннабель, было открытием барьера. Я решил выведать
секрет косвенными средствами.

- Душа, которая находит себе подобных, находит свой мир, Било, - сказал я, - и
души не имеют ни расы, ни цвета кожи. Хотели бы вы услышать странную
маленькую историю?

"Да!" - с готовностью ответил он.

Я сел, и он сел лицом ко мне, проявляя живой интерес.

"Давным-давно белый человек - без сомнения, джентльмен - находился на корабле, который
бороздил моря. Разразился сильный шторм. Его корабль потерпел крушение,
и его выбросило на берег прекрасного тропического острова. Это было
постановлено местными жителями, которые ревновали к своей стране, что его
постигнет участь всех, кого занесло до него к этим
берегам. Но по какой-то причине - возможно, когда-нибудь это будет уже другая история - он был
пощадили, и король дал ему жену из числа туземных девушек. Двое
у них родились дети, девочка, а позже мальчик; но их отец
так сильно повлиял на них своими расовыми особенностями, что они
оказались в неудачном положении - в некотором смысле изгои, и, возможно, в
опасность для их жизней из-за глубоко укоренившейся местной ненависти к
белой крови. Итак, король, пощадивший этого человека, взял их под
свою защиту, и поскольку у королевы не было детей, она любила их как своих
собственных. Но со временем, когда дети подросли, в них начала проявляться белая кровь.
умирать от голода ради себе подобных и шептаться о далекой стране, откуда они пришли
. Таков путь природы. Она позволяет нам так далеко отойти от плана,
с которого она нас начала, а затем посылает голос, который говорит глубоко внутри
нас. Сначала мы можем не понимать, что он говорит, но ...

"Просто страстное желание?" Спросил Било

"Всего лишь это. Мы чего-то очень сильно хотим, но не знаем, чего именно. Мы
неудовлетворены. Это приходит в юности, когда приливы и отливы жизни текут свободно,
и до того, как душа полностью пробудится. Позже, когда оно созреет и
размягчится, оно находит себе подобных и обустраивает свой дом везде, где ..."

"Через некоторое время. Но сейчас!" - потребовал Било.

Я проигнорировал его с улыбкой и вернулся к рассказу.

Наконец сестра повзрослела, а брат почти повзрослел.
 Гораздо большая компания белых людей, чем когда-либо прежде.
оказавшиеся на острове, подошли к его берегам. Девочка и мальчик были
избалованы королем, и они во многом поступали по-своему. Девочка потребовала
, чтобы король взял ее с собой посмотреть на потерпевших кораблекрушение. Это был голос
в ее сердце.

Било кивнул, а затем нервными пальцами начал плести домик из веток
на песке.

"Тебе нравится эта история?" Я спросил.

Он удивленно поднял глаза. "И это все, Чозеф?"

"Разве этого недостаточно?"

Он глубоко вздохнул. "Она пошла туда только для того, чтобы увидеть их?" - сказал он.

Я улыбнулась, глядя в его блестящие глаза. "Я расскажу тебе остальную часть истории"
как-нибудь в другой раз, - заметила я, довольная, потому что ни в одном пункте
он не раскритиковал мою догадку. "Есть одна вещь больше", я пошел дальше. "О
конечно, дети, усыновленные в родном платье, но кровь их отца
в них был светлее родного цвета, и которую необходимо преодолеть."

В его глазах разгорелось ярче; его губы упали. Нет
движение в его теле.

"Парень, как ты научился пятно, нежную кожу и хорошо, что оно похоже
туземца?"

С этими словами я схватила воротник его блузки, чтобы разорвать его и увидеть
настоящий цвет его груди, прежде чем он успеет помешать.




ГЛАВА VIII. - Отваливающийся край.

_ Ужас Било перед судьбой, уготованной нам. Мой переодетый визит к мистеру
Ванкувер. Драматический вызов Аннабель и то, как она была унижена._


БИЛО отпрыгнул и помчался в лес, как будто за ним гнался сатана
. Это не вызвало у меня беспокойства. Я собрал его ветки и начал
усердно плести хижину.

Булькающий смех поднял мою голову. В двадцати футах от меня, в направлении,
противоположном тому, в котором исчез Било, я увидел, что он лежит на
земле, задрав пятки и подперев щеки руками,
озорно смеялся надо мной.

"Ты еще не ушел?" Спросила я. "Кристофер скоро придет, и я должна
сначала тебе кое-что сказать".

Он встал, осторожно подошел и остановился на безопасном расстоянии. Я
иногда спрашивает, Может ли любой другой человек мог бы рассчитаться с ним за
все. Негодяй знал, что я до смешного люблю его.

"Что вы хотите мне сказать?" - спросил он, подползая ближе и
презрительно отнесся к моим попыткам построить хижину.

В нескольких словах я откровенно рассказал ему о своем опыте работы сенатрой у мистера
Ванкувера. Он слушал поглощенный и ошеломленный.

- Я не знал, - выдохнул он. - Я рад, что ты рассказал мне. Ты доверяешь мне,
не так ли?

- Доверяю тебе, Било? Я когда-нибудь терпел неудачу?

"Нет, но ты всегда думаешь о своем народе, никогда о Лентале и
Било".

"Вы научили меня думать о тебе и Lentala, иначе я никогда бы не
рассказывал тебе о мистере Ванкувере и его сюжет. Но разве вы не видите? Король
использует мистера Ванкувера, чтобы разрушить нашу колонию, Било," воспитывая себя в
агрессивная серьезность. "Ты говоришь о том, что я доверяю тебе. Я уже вверил
свою жизнь и более двухсот других жизней в твои руки. Но ни на
одно мгновение ты никогда не доверял мне".

Он был глубоко задумчив и расстроен. Прежде чем я успел спросить его о
причине, подошел Кристофер.

"Что-то произойдет очень скоро", - сказал Било. "Кристофер, что
ты сказал туземцу, который приходил повидаться с мистером Ванкувером?"

Кристофер изобразил самую глупую манеру, Било потянулся, поднял палку
и пригрозил ему.

"Ты знаешь, что я сказал. Теперь отвечай - быстро!"

"Я?"

"Я?" - передразнил Било и ударил его. Самое близкое к тому, что я когда-либо видел.
затем на лице Кристофера появилась улыбка, а в глазах блеснул огонек.

"Я вам скажу", - ответил он. "Я сказал ему, что г-н Ванкувер никогда не
хочу увидеть его больше нет". Это была очень длинная речь для Кристофер.

"Что случилось?" нетерпеливо потребовал Beelo.

"Я сделал это так на него".Кристофер скрестил свои глаза и сделал
гримаса на Beelo. Этот поступок был настолько неожиданным и ужасающим, что Било
в тревоге отшатнулся, а затем покатился по земле от смеха.

Он сел. "Что этот человек сделал потом?"

"Сюда". На лице Кристофера появилось выражение изумления и страха.

"Что потом?"

"Он убежал".

Било задумчиво кивнул и сказал:

- Король подумает, что мистер Ванкувер передумал. Очень хорошо. Теперь он
не будет больше ждать. Он потребует одного из ваших людей.
Его манеры были серьезны.

Он был удивлен, когда я сообщил ему о решении капитана Мейсона
разрешить молодым людям покинуть долину и что Лентала
должна позаботиться о том, чтобы их вернули обратно, - у меня не хватило духу сказать
что-нибудь о грубом обращении с ними со стороны туземцев.

"Я скажу ей", - пообещал он. "Я думаю, она справится".

"Но ты уверен?" - С тревогой спросила я.

"Не волнуйся, Чозеф. Вы слишком серьезны, чтобы быть счастливым. Давайте поговорим о том,
первый человек, чтобы выйти, когда царь посылает за одним. Желаете ли вы, мистер
Ванкувер идти?" Возник вопрос, с острым взглядом.

"Нет, если его будут подвергать его опасности, или дать ему возможность
заговор против нас."

Beelo взгляд стал подозрительным. "Что ты ему должен, что он не
подвергаться опасности?" спросил он.

Видя тренд на его вопрос, я был раздражен, и сурово сказал:

"Это мое дело, и я не буду это обсуждать. Если что-то случится
мелочное и злобное в вопросах жизни и смерти, которые мы планируем,
Я остановлю все прямо здесь, или потребую, чтобы Лентала отправила
пригласите ко мне кого-нибудь другого, если она не сможет прийти".

Било удивленно уставился на меня. Он вопросительно повернулся к
Кристоферу и увидел более мягкие, но от этого не менее укоризненные глаза. Для
секунду он барахтался между обидой и неуемная хорошо-природа,
а потом со смехом бросил горсть песка на Кристофера.

- Чозеф! - воскликнул он. - Я ничего не имел в виду, правда, ничего не имел. И
Я буду хорошей". После раздумий он спросил: "Кто лучше-ном Ванкувер
друг?"

"Человек по имени Роули".

"Вы думаете, он знает план г-Ванкувер?"

"Он, конечно, хочет".

"Тогда пусть он будет первым".

За всем этим скрывалась тьма, но умные глаза Било были
светом впереди. Несомненно, его ум работал быстро, но его
речь была медленной и прерывалась паузами. Очевидно, они с Ленталой
выполняли серьезные задания и отчаянно рисковали, природу которых я не мог
даже предположить. Должно быть, их побуждал к этому какой-то глубокий мотив.

"Когда его заберут из долины", - сказал Било после паузы, - "Я хочу, чтобы ты и Кристофер тоже ушли со мной.
Ты пойдешь?" - спросил я. "Я хочу, чтобы ты и Кристофер пошли со мной". Ты пойдешь?"

"Мы сделаем все, что ты пожелаешь, Било".

"Как местные".

"Хорошо".

"Это будет очень опасно".

"Это ерунда".

- Ни одна душа не должна знать, кроме вашего капитана. Только не Аннабел, заметьте!
он резко добавил.

- Конечно, нет.

"И вы оба обещаете, что, если вашим жизням будет угрожать опасность, вы постараетесь
никого не ранить и не убивать, за исключением самого крайнего средства?"

Мы обещали.

"А теперь, - сказал Било, - я хочу, чтобы Кристофер немедленно отправился со мной, и мы
сделай плот. Когда мы выберемся из долины, это будет по реке
.

"Со всем этим я полностью согласен, дорогой младший брат, - твердо сказал я, - но
некоторые вещи необходимо понять. Первое - никто не должен пострадать.
ни один человек, которого по приказу короля заберут из долины.

- Ты мне не доверяешь, Хосеф, - ответил он с обиженным видом.

"Гораздо больше, чем ты доверяешь мне", - мягко, но решительно сказал я. "Пока
Я знаю, что мудрость и благородная цель заложены в каждом вашем с Ленталой плане и действии.
На мне лежит большая ответственность, и я знаю, что четыре головы
в этом деле это было бы лучше, чем двое. Я не имею права действовать в темноте.
и я требую знать, каковы планы.

Боль на лице Било усилилась, но обиды не было.

"Дело не в том, что я не доверяю тебе, Чозеф", - сказал он с мольбой в глазах
.

"Тогда в чем дело?"

Он выглядел затравленным и выпалил:

"Именно для этого вы с Кристофером и едете со мной - чтобы уберечь от
вреда человека, за которым пошлет король, и..."

"В чем опасность для него?" Я настаивал.

"Я не знаю! Я могу только представить!" страстно сказал он. "Это
ужасно. Я думаю, ты понимаешь. И ты должен обсудить с Ленталой планы
спасения колонии.

Я собиралась продолжить разговор, но взгляд Кристофера
остановил меня.

"Прости, что причинил тебе боль, дорогой младший брат". Я взяла его за руку.
"Ты простишь меня?"

"Да", - с улыбкой.

Он встал, и его облегчение было омрачено тревогой. Это расставание было
первым печальным. Я тоже встала, и мальчик посмотрел мне в лицо
.

"Я доверяю тебе, - сказал он, - доверяю тебе свою жизнь и жизнь Ленталы,
и жизни многих других".

- Да, и ты найдешь меня достойным, дорогой младший брат.

"Я знаю". Он убрал руку, взял руку Кристофера и прижал ее
к своему боку и заглянул глубоко в его глаза. "Ты любишь меня, старина
Кристофер?"

"Я?"

Било нежно хлопнул Кристофера по щеке.

"Ответь! Ты любишь меня?"

"Да".

- Кристофер, - внушительно, - если бы моя жизнь была в опасности, и ты мог бы
спасти меня, отдав свою собственную жизнь, ты бы сделал это?

- Я?

- Можешь не отвечать, если не хочешь.

- Да, я готов умереть за тебя.

Во взрыве смеха Било опустил свою большую голову и прижался к ней щекой
. "Что за нелепый старина Кристофер!" - воскликнул он. "Пойдем".

Он отступил назад и снова повернулся ко мне.

"Чозеф, еще кое-что! Как королевский посланник, вы снова увидите мистера
Ванкувера?"

"Да, если пожелаете."

"Так-то лучше. Скажи ему, чтобы он отправлял молодых людей, когда ему заблагорассудится,
и чтобы они воспользовались проходом, по которому вы вошли в долину".

"Я понимаю".

"Это все. До свидания. Он медленно пошел прочь с Кристофером, и
впервые я заметила, что он выглядел так, словно нес тяжелую ношу
для его силы.

*****

Изложив суть дела капитану Мейсону, я подготовил свою маскировку и
в тот вечер навестил мистера Ванкувера. Они с Роули жили в одной хижине.;
Аннабел спала в соседней. Ранее я позаботился отметить, что
поскольку Аннабель помогала молодой матери по уходу за больным младенцем,
она вряд ли помешала бы моему визиту.

Двое мужчин были поражены, когда увидели, что я молча стою перед ними
. В тусклом свете лампы с ореховым маслом я увидел, как лицо Роули побледнело, и
Я задавался вопросом, как он перенесет испытание, ожидающее его за пределами долины.

"Ну?" - нетерпеливо спросил мистер Ванкувер.

Проинструктировав его относительно отправки молодых людей, я сообщил
он сказал, что король почти готов принять мужчину, и добавил, что Роули
был бы приемлем. Мистер Ванкувер был разочарован тем, что он сам
не смог пойти, но бодро сказал:

"Конечно. Мистер Роули будет рад поехать".

Я наслаждался смятением молодого человека. Не таков мистер Ванкувер.

"Ну, чувак, это возможность всей жизни!" он заявил Роули.
"Опасности нет. Король предоставит охранную грамоту, не так ли?" - спросил он.
добавил, поворачиваясь ко мне.

"Полагаю, да. Иначе твой друг не смог бы найти дорогу.

- Конечно! Соберись, Роули, и поблагодари свои звезды за то, что они тебе помогли.
форчун. Тебе будет что рассказать мне, когда ты вернешься. Несмотря на
все свои ободряющие манеры, мистер Ванкувер не мог скрыть презрения.
Мне он сказал: "Передай королю мою благодарность. Скажите ему, что его любезное предложение принято
с благодарностью и что мистер Роули будет готов в любое время.

Роули был синевато-белым.

"Очень хорошо", - слабым голосом произнес он. "Я полагаю, мне придется уйти, но кто знает
что на самом деле со мной будут делать? Я не... - Жестом мистер
Ванкувер остановил нескромную речь.

"Передайте королю мое послание с выражением благодарности и признательного принятия", - отрезал он
в своем старом коммерческой основе. "Мистер Роули пойдете, когда он
вызвали".

Я поклонился и повернулся, чтобы уйти, но обнаружил, Аннабель, блокируя дверь. Ее
глаза расширились от удивления. Она никогда раньше не видела туземцев поблизости от лагеря
ночью, и никогда никого одного. С неожиданной твердостью она отказалась
пропустить меня.

"Отец, мистер Роули, что это значит? Где мистер Роули собирается?"

Мужчины сидели немые. Инстинкт Аннабель сказала ей, что предательство было в
воздуха.

"Капитан Мейсон знает об этом?" - спросила она.

Мистер Ванкувер первым пришел в себя, но он недооценил свою
проницательность дочери.

- Не так громко, дочь. Все в порядке. Дай мужчине пройти. Я сейчас
объясню.

Среди прелестей Аннабель была определенная опрометчивость. Здесь она стояла между
привязанностью и долгом, и было бы интересно понаблюдать за исходом.
Я был рад, что она продолжала препятствовать моему побегу.

"Если все в порядке, - сказала она, - давайте мы втроем пойдем с этим человеком к капитану
Мейсону и..."

"Хватит глупостей, дочь! Осознаешь ли ты, что означает твое отношение
ко мне?

"Я не знаю, отец. Я... я не понимаю. Ты никогда раньше так со мной не разговаривал.
Конечно..." - прошептал он. - "Я... я... я не понимаю". "Ты никогда раньше так со мной не разговаривал".

"Эта глупость должна прекратиться здесь", - резко сказал ее отец, вставая и
направляясь к ней с явным намерением оттащить ее от двери; но
что-то в ее лице остановило его. Пришло время мне вмешаться, чтобы
она все не испортила. Риск заключался в том, чтобы донести мой голос до ее чувствительного
уха.

- Он знает, - хрипло сказал я.

- Капитан Мейсон?

Я кивнул.

"Пойдем со мной и сказать, что ему," она потребовала. Я снова кивнул.
Отчаяние и страх в глазах г-Ванкувер не ускользнула от его
дочь.

"Я этого не потерплю!" - он почти прокричал. Обращаясь ко мне,

"Не уходи, или я..."

Я остановил его понимающим взглядом, который, как он правильно понял, означал
что было бы неплохо развеять ее подозрения, отправившись туда, и что на меня можно
положиться, что я справлюсь с этим делом удовлетворительно. По правде говоря, я
слишком наслаждался ситуацией, чтобы думать о более серьезных вещах. И я
никогда не видел Аннабель такой великолепной.

"Отец, - сказала она, - ты в долгу передо мной, а я в долгу перед тобой".

Встревоженное лицо мистера Ванкувера выдавало его затруднительное положение. Может ли он доверять моей способности
обмануть капитана Мейсона? это была его очевидная мысль. Опасность была
велика. Я был злорадно рад тому, что этот человек погиб.

Предположим, я оступился бы с капитаном Мейсоном: это означало бы
петлю палача для мистера Ванкувера, - я знал, что он думал обо всем этом.
Я не мог устоять перед искушением ударить его.

"Я иду", - сказал я Аннабель.

Она колебалась, но ее мужество возросло, и с безрассудным героизмом она вышла.
не глядя на отца.

Я молча последовал за ней. Она не оглянулась, и я думаю, что она была
рада, что мужчины остались в хижине. Высоко подняв голову от внутренней цели
, она шла так, словно была выше звезд и
они были ее ступеньками. Однажды она резко остановилась. Я был уверен,
что любовь победила и что она скажет мне, что я готов уйти.
ее это удовлетворило, и она отослала бы меня прочь; но она отчаянно продолжала.

Светила яркая тропическая луна, и капитан сидел под ее лучами.
Он сидел на скамейке у входа в свою хижину. Он удивленно вскочил.

- Капитан Мейсон, - задыхаясь, произнесла Аннабел, - я только что нашла этого туземца в нашем лагере.
и я подумала, знаете ли вы.

Он узнал меня, но Аннабель не заметила огонька в его глазах.
Он знал, что я допустил ошибку, позволив ей обнаружить меня с ее отцом.
Я был поражен утонченностью этого человека. Вместо того, чтобы задавать ей
вопросы, он потребовал от меня объяснений. С большой осторожностью, чтобы не
предать себя, я сказал, что у меня есть разрешение короля, чтобы занять Роули
выходит, что он может увидеть что-то острова, и приобрести некоторые из
жемчужины в таком изобилии, есть.

Лунный свет высветил стыд, горевший на щеках Аннабел, потому что
она сомневалась в своем отце. Хватит ли у капитана Мейсона такта вылечить
ее рану?

- Могу я взять вас за руку? - спросил он. Она с удивлением уступила ему. Когда он
держал его и смотрел в ее прекрасное лицо, в его голосе послышалась
мягкость, нежность, которая, я уверен, была до сих пор ему чужда
. "Это замечательный поступок, который вы совершили, - самый благородный, храбрый.
поступок, который я когда-либо видел в своей жизни. Я был так одинок не потому, что это
могло означать вопрос жизни и смерти, а потому, что это было трудно
сделать. Я горжусь тем, что знаю такую женщину и получаю ее доверие ".

Слезы сползали по щекам, как он отпустил ее руку.

"Если у вас есть что любезно, что касается меня, капитан Мейсон, - она сказала, - Пусть
он распространяется на моего отца. Он не имел в виду ничего плохого, нарушая это правило ".

"У него особые привилегии, мисс Ванкувер. Я не обращу внимания на
инцидент".




ГЛАВА IX. - Опускается железная рука.

_ Беспокойство по поводу отсутствия Било. Беглецы возвращаются с позором. Мистер
Затруднительное положение Ванкувера. Разжигание мятежа. Арест. Беспощадная
Дисциплина._


На следующее утро молодые люди из заговора мистера Ванкувера обменивались тайными взглядами
и словами, и мистер Ванкувер с Роули тоже сохраняли безразличный вид
это бросалось в глаза.

Аннабель вернулась поздно; в ту ночь она и доктор Престон были со страдающим ребенком
; но она выглядела гораздо более измученной и подавленной, чем
ночь бдения обстоятельства. Я встретила ее приветливо, и ее спокойная улыбка
готово. Я не видел ничего, чтобы указать, что она заметила что-то необычное в движении.
Капитан Мейсон дал ей приятное лук.

Колонии были интегрированы в малых социальных групп, в частности
во время еды. Мы сидели на грубых скамьях в два длинных стола под деревьями.
Сегодня утром за завтраком произошла перестановка групп, чтобы
собрать заговорщиков вместе в конце, занятом мистером Ванкувер и
Роули. Аннабел сидела с детьми. Маневр мужчин не сработал .
сбежать от капитана Мейсона, который сидел на некотором расстоянии и за другим столиком,
жестко держась в стороне от всех социальных предпочтений. После
завтрака он незаметно взглянул на меня и ушел. Вскоре я последовал за ним и
нашел Кристофера с ним в нашей хижине.

"Вы заметили, мистер Тюдор?"

"Да. Сегодня они уйдут из долины. Lentala увидите, что они
повернули назад. Что мне делать?"

Веселым взглядом пришла ему в глаза. "Вы можете отказаться от своего обычного плана
называть имена тех, кто отправится на поля, и объявить, что
идти должны только добровольцы. Это избавит таких идиотов, как есть в
вашем списке, от возможности улизнуть с поля под предлогом головной боли. Дайте
им длинную веревку. Все прекрасно движется к кризису. Уводите
своих людей на поля. Кристофер останется здесь. "

С настойчивостью мелочей, влипающих в напряженную ситуацию
каждая мелочь утра маршировала со мной обратно к столам
. Я должен наблюдать за продвижением некоторых ненасытно голодных птенцов
на дереве и смеяться над грубым нагоняем их матери. Никогда раньше я
услышал пение стольких птиц одновременно. Торжественный шум водопада
в воздухе витал дух субботы. Тени леса трепетали от
тайн и предзнаменований, а воздух был напоен ароматом множества
цветов.

Взгляд Аннабель показал, что она заметила, как мы вышли из-за столиков, но
мои радостные слова развеяли ее тревогу.

Облегчение появилось на некоторых лицах, когда я объявил, что в этот день на поля пойдут только добровольцы
. Мистер Ванкувер изучал меня, а Роули
нервничал. Небольшая толпа откликнулась на мой призыв, а затем позабавила стыда
пронесся над мужчинами, когда я добродушно посмеялся над ними, в результате чего
вперед вышло большее отделение, чем обычно. Я держал мистера Ванкувера
в поле зрения и не удивился, заметив, что он то тут, то там бросает взгляды на
заговорщиков, заставляя виновных выступать вместе с
невиновными. Я знал, что он что-то заподозрил в моем отходе от
обычного в последнее время способа созыва мужчин.

Работа в полях шла гладко, без малейшего намека на
скрытые проблемы. Заговорщики ушли один за другим
с моего любезного согласия. Роули остался. Это означало, что он хотел
мужества присоединиться к дерзкой экспедиции. Когда остаток отправился в поход.
я отправился в лагерь, где ожидал увидеть Било и Кристофера.

Время появления Било пришло и прошло. У меня было утомительным ждать,
и несмотря на мою уверенность в своем мастерстве, я забеспокоился, как бы ему
упал в трудности. Никогда раньше он не в состоянии следить
назначение. Его выносливость и мужество были необычайны. От его
дома во дворце до места наших встреч было несколько миль,
не считая его усилий и изобретательности в уходе от разоблачения, и
тяжелый труд по преодолению стены долины; и все же он ни разу не потерпел неудачу,
никогда не жаловался, никогда не упоминал о героизме, за который выступал его проводник
. Я горько обвиняют себя и капитана Мейсона за наш эгоизм
принимая верности и подвигах мальчика просто инцидент в нашей
бороться, чтобы сбежать. Мое сердце потянулось к нему сейчас; я был невнимателен в
признательность. Будь у него более агрессивный характер, менее мягкий и
робкий, полагающийся больше на силу, чем на изобретательность, возможно, моей совести было бы
легче. Задание, которое мне было так легко поручить
Лентала, ссылаясь на недовольных, должно быть, была суровой для нее.
и, должно быть, в это был вовлечен ее брат.

Наконец пришел Кристофер, но не Било. Мужчина сообщил, что в лагере все хорошо
; Аннабел была подавлена, пока капитан Мейсон не подбодрил ее; мистер
Ванкувер был болезненно обеспокоен; никто из заговорщиков не вернулся.

Мы ждали, пока не исчезла всякая надежда на прибытие Било. Кристофер
слушал, но я боялась задавать ему вопросы. Наконец я заметил, что
нам пора идти, так как мы не могли ожидать Било так поздно. Готовность с
Кристофер согласился заверил меня, что он не ожидал
парень, но у меня не было сердца, чтобы спросить его, думает ли он, что беда
были задержания вызывают. Мы вернулись в лагерь.

Доктор Престон имел много ямочный ремонт кутикул, чтобы сделать эту ночь для молодых
мужчины вернулись с наступлением темноты. Там была неловкая тишина над лагерем
в течение всего дня. После их прибытия, которое было выполнено со всей возможной ненавязчивостью
, поднялся шум и просочились сплетни. Я был с капитаном Мейсоном,
который сидел молча и с мрачным удовлетворением, пока я рассказывал ему, что происходит. Мы
нам обоим было любопытно посмотреть, что доктор Престон, тихий молодой человек с прекрасным
интеллектом, сочтет своим долгом после того, как срочность его приема закончится
. Через некоторое время он пришел, взволнованный и немного напуганный.

Он доложил, что серьезных ранений нет и что люди будут в порядке.
примерно на следующий день.

- Что они сообщают? - поинтересовался капитан Мейсон. Блеск в его
глаз был потерян на серьезный молодой врач.

- Они мирно исследовали долину, капитан, - просто шутка, понимаете ли.
хотя у них была серьезная цель выяснить все, что
могли бы пригодиться при побеге из колонии, когда на них напала
подавляющая орда дикарей, очевидной целью которой было забрать
их силой. Наши люди, несмотря на значительное численное превосходство, удержали свои позиции.
но схватка была близкой и жестокой. Они бы победили
без вмешательства веероносца, но ее появление с личной охраной
положило конец этому делу, поскольку она отозвала местных жителей ".

Удивленное внимание капитана Мейсона переросло в живой интерес. - Тот самый
королевский веероносец? - Эхом повторил он.

- Да, тот, которого мы видели на пиру.

Президент кивнул. "Я полагаю, все они рассказали вам одну и ту же историю", - заметил он.
"Да".

"Спасибо".

Это все." - "Да". "Спасибо".

Уходя, доктор Престон удивился, что капитан масон должен
появляются так равнодушным.

Капитан Мэйсон объявил никаких планов относительно молодые мужчины, в тот вечер,
и не было ничего необычного в его подшипника следующее утро, когда
колонии собрались на завтрак. Все внимательно наблюдали за ним. Когда завтрак
закончился, и прежде чем мы встали из-за столов, он послал Кристофера
за мной, поскольку я сидел на некотором расстоянии. Когда я встал, у меня было сильное чувство
что мне вот-вот выпадет нечто экстраординарное, потому что я знал
Характер капитана Мейсона и его доверие ко мне.

Это живо напомнило Било. Он едва ли видел во мне что-то большее, чем
более нежную сторону. Действительно, это было, несомненно, были его собственные доброта,
его врожденная деликатность и изысканность, которые были проведены в подчинении
элементы грубее в меня, так глубоко было мое пристрастие к ним. И это никогда не было
надоедливым, хотя поведение, которое оно мне почти навязало, было
разительно отличным от того, что обычно руководило мной. Пока я был
рад, что Било не присутствовал при том, что, как я знал, должно было произойти, и все же
его дух был со мной, и так сильно, что это было осязаемо. Вся моя
прогноз был наполнен его, и я не мог стряхнуть с себя ощущение, что
он действительно был рядом и наблюдал.

Поддавшись импульсу, я бросила натренированный взгляд в тени вокруг лагеря
и внезапно остановилась, потому что обнаружила, что его яркие глаза пристально смотрят на меня
из-за деревьев. При ближайшем рассмотрении оказалось, что под почти
сознательным озорством, которое искрилось в его глазах, скрывалось опасение. У меня был
момент гнева из-за того, что он должен был быть там, и я попыталась взглянуть на него
что бы послать его подальше; но он сделал лицо у меня, и с глубоким
опасений, я пошел исполнять свой долг, стремясь поставить его из головы.

- Призовите к порядку, - распорядился капитан Мейсон, - и сделайте полное заявление
об этом деле, опустив связь мистера Ванкувера с ним. Затем отчитайте
двенадцать надежных людей для охраны, и пусть они арестуют всех молодых людей,
которые не подчинились правилу. Разберитесь с деталями по-своему. Я приму на себя
командование после ареста."

Подчинение власти был закон моего обучения, но я был в ужасе, и
интересно, если человек осознал, что он может быть трогательно матч до
журнал.

Поскольку мистер Ванкувер был центром опасности, я взглянул на него. Он
внимательно наблюдал за президентом. Я никогда не забуду фотографию, которую он
сделал, когда я призвал к порядку и продолжил речь. Никакими
усилиями он не мог контролировать эмоции, отразившиеся на его лице, - его
ужас от ужасающей правоты моего рассказа, его свирепый
негодование и гнев, его чувство, что он сбит с толку и унижен, в то время как
его избавили от открытого стыда, его белый страх, что, наконец, он будет
разоблачен как главный предатель.

Я также наблюдал за Аннабел и заметил ее озадаченное беспокойство, когда напомнил
судебный запрет короля и великая опасность пренебрежения им
ее украдкой бросаемые взгляды на отца; ее изумление, когда я намекнул на
заговор с целью подрыва авторитета капитана Мейсона и рассказал о его
тайная работа по уничтожению колонии; побледневшие
ее щеки, когда я описал попытку молодых людей ускользнуть из
долины, их избиение и связывание, и милосердие, которое пощадило
их, избитых и израненных, которые пробирались обратно в темноте в лагерь; и
ложь, которую они говорили, чтобы скрыть свое предательство и позор.

Когда я закончил, наступила напряженная пауза, а затем я назвал
имена виновных. Настолько подавляющим было представление, что
как капитан масон должен был предвидеть, не было времени для немедленной
реакция на мятеж. Я позвал охранника. Смерть, как тишина
не последовало. Капитан Мейсон стоял молча и непоколебимо,
как камень. Я украдкой взглянул на Било и увидел, что он проскользнул мимо
сквозь деревья, чтобы быть поближе.

Я отдал приказ охраннику выйти вперед. Они оглянулись.
с любопытством посмотрели друг на друга, некоторые с полуулыбкой взглянули на
Капитан Мейсон, чтобы узнать, одобряет ли он. Его лицо ничего не выражало.
Я повторил приказ, более императивно, и в них медленно поднимается
рассматривать меня с любопытством и некоторым удивлением, поскольку они никогда не видели меня
с такой подшипник. Все, что они видели и слышали оживила их действий.
Там была внушительная торжественность в ходе разбирательства, и это укрепило
они мгновение за мгновением. Я не торопил их, поскольку было ясно, что
чувство серьезной ответственности за них.

"Ленардо, шаг вперед и подать на арест", - я резко заявил на одном из
в строптивости, приличный молодой плотник.

Он побледнел, затем покраснел и неуклюже повернулся к мистеру Ванкуверу. Но
этот джентльмен смотрел на меня со всей ненавистью своей души. Аннабель
съежилась, осознав значение безмолвного обращения Ленардо к ее отцу.
Не получив указаний от мистера Ванкувера, молодой преступник бросил
дрожащий, отчаянный взгляд по сторонам, выбирая своих виновных сообщников.
Все утешение, которое он получил от них, - это испуганный взгляд в ответ.

Пронзенный человек неловко поднялся на ноги, - я давал ему
время, - и с усмешкой пожал плечами, предприняв жалкую попытку отнестись к аресту
как к шутке.

"Встань лицом к тому концу линии охраны", - приказал я, указывая.

"Пойдем, Генри", - сказал он одному из заговорщиков. Бравада была
явно притворной.

- Никаких разговоров! - Рявкнула я.

Ленардо резко выпрямился, вышел вперед и встал там, где я указала
.

Молодой человек, к которому обращались как к Генри, сутулился со слабыми следами
Развязности Ленардо, но мое резкое "Шагай живее!" подтолкнуло его к
более решительным действиям, и его ухмылка стала кислой.

"Хобарт!" Следующим позвонил я. Я выбрал его в качестве третьего, потому что знал его
независимый, мятежный характер, его смелость и гордость, и пожелал, чтобы
предстояло самое суровое испытание дисциплины.

Поскольку мы были хорошими друзьями и он знал, что я уважаю его,
он недоверчиво уставился на меня, но счел незнакомцем. Затем злобное выражение
вспыхнуло на его лице, и, все еще сидя, он теребил ручку стоявшего на столе тяжелого железного сосуда
, вызывающе глядя на меня.

Я подождал, а затем позвал его снова.

"Я не позволю выставить себя дураком таким образом!" - закричал он, поднимаясь, его лицо
пылало, хватка на железном сосуде усилилась.

"Вы, двое охранников слева, выполняйте свой долг!" Я приказал.

Они нерешительно двинулись к нему. Производя большую россыпь
напугав женщин и детей, Хобарт отступил назад, размахивая
сосудом и крича:

"Я свободный гражданин Америки, я! Я законопослушный человек и знаю свои
права! Отойдите, вон туда, "к охранникам", или я...

- Еще двое охранников слева. Живее! - крикнул я.

Продвижение четырех охранников было остановлено отвлекающим маневром. Мистер
Ванкувер, который сидел в апатичном молчании, внезапно заговорил
с едкой ясностью:

- Хобарт, долг каждого здесь находящегося - подчиняться властям.

Молодой человек открыл рот от изумления и тут же поник;
сосуд с грохотом выпал из его руки на землю.

- Я не хочу сейчас создавать проблем, - проворчал он, - но нас кто-то подло разыграл
и я...

"Молчать!" Я сказал.

Угрожающе вскинув плечи в сторону мистера Ванкувера, отчего тот еще больше побледнел.
джентльмен угрюмо вмешался Хобарт. Я быстро позвал
других преступников; все подчинились и встали в очередь лицом к охраннику. Затем я
оглянулся на капитана Мейсона в ожидании приказов.




ГЛАВА X. - Обнаружение Человека.

_ Стыд и ужас следуют за неповиновением. Вспышка насилия и ее последствия
Результат. Головы, ударившиеся о стену. Испуганное лицо Среди
Деревья._


Президент ничего не сказал, но подал знак Кристоферу, который
принес корзину с концами веревок и полосками ткани местного производства
. Я понимал, что мне предстоит сделать дальше, и при обычных обстоятельствах
не думал бы ни о чем, кроме делания; но сейчас
холод сковал мое сердце, потому что я подумал о Било как о перепуганном
свидетеле.

Кто-то вытянул шею, чтобы посмотреть, что находится в корзинке, а затем последовал быстрый вдох, а затем шипение, когда до тех, кто обладал быстрым восприятием, дошла истина.
...........
.........

Взяв конец веревки, я стоял лицом к толпе в тишине до тех пор, пока не наступило совершенное
наступила тишина. Затем я подошел к Ленардо, первому в очереди, и спросил
у охранника:

"Есть ли у кого-нибудь из вас опыт в связывании рук человеку?"

Каждый из них покачал головой в ответ.

"Тогда посмотри, как это делается", - сказал я. И обратился к Ленардо: "Повернись спиной
и скрести запястья за спиной".

Вся кровь отхлынула от его лица. Он огляделся с пристыженным, умоляющим видом
беспомощности, его глаза расширились от ужаса, а во взгляде читалась мольба о
защите от надругательства.

"Повернись и скрести запястья", - прозвучала моя команда так же ровно, как и раньше.

Пленник подчинился, его руки дрожали.

- Скрестите запястья. Мой тон был таким, каким кузнец разговаривал бы с лошадью.
он подковывал.

Ленардо скрестил их.

"Наблюдайте", - повторил я охранникам, быстро сматывая шнур и
завязывая его.

Хобарт пристально наблюдал за происходящим, его лицо становилось все более багровым,
глаза еще больше выпучились, дыхание стало неровным. Один раз он бросил пылающий
взгляд на мистера Ванкувера, который поморщился под ним и сел с болезненным,
съежившимся видом. Я знал, что впереди высшее испытание дисциплины, и
Я проникся ситуацией.

"Свяжите следующего", - сказал я двум охранникам, вручая им полоску.
В то же время, не в силах больше удерживаться от взгляда на Било, я обнаружил
на его пораженном лице такое странное выражение, что оно на мгновение привело меня в замешательство
. Это выглядело одновременно ужасом и призывом. Но мой долг был ясен.

Я стоял рядом и наблюдал за неуклюжей работой двух охранников по связыванию
второй мужчина, который был более покорным, чем Ленардо, - хотя оба были мужественными
парнями, - подчинился быстрее.

Следующим настала очередь Хобарта. Он оглядывался, как загнанный зверь, и он
покачивался и бормотал. Было ясно, что в условиях приближающейся деградации
он позволил своему разуму запутаться.

Некоторым женщинам стало дурно от этой сцены, и они опасались трагедии со стороны Хобарта.
они ускользнули, некоторые тихо плакали, другие были очень бледны. Они спрятались в
кучке за складом, матери уводили своих детей.

"Еще один поворот. Туже. Работайте быстрее", - приказал я стражникам, связывающим
второго мужчину.

Они повиновались с нервным рвением.

Затем настала очередь Хобарта. Я встал перед ним. Он знал, что делать, и без
моего приказа, и я промолчал.

"Неужели у нас нет друзей среди вас?" проревел он, отступая назад
и напрягая каждый мускул. "Вы что, все трусы, что позволяете этим негодяям
издеваться над вами?"

- Сдавайся, Хобарт, - оборвал его голос мистер Ванкувер.

Я повернулся к нему, но ничего не сказал, и его мертвенно-бледное лицо побелело
еще больше под моим пристальным взглядом.

- Мы не нуждаемся в вашей помощи, сэр, - холодно сказал капитан Мейсон.

Он вздрогнул; мгновенная вспышка оживила его запавшие глаза.

"Встаньте сюда в очередь", - сказал я Хобарту.

Он колебался, готовый подчиниться приказу мистера Ванкувера, но моя быстрая реакция
пресечение этого вмешательства повергло его в гневное отчаяние. "К
черт с тобой!" - крикнул он мне. "Ты хулиган! Ты, дворняга! Сюда, ребята",
обращаясь к своим товарищам в очереди: "Не будьте побитыми собаками! Мы свободны
Американские граждане, мы такие! Отстаньте! Он отступил еще дальше
и подвинулся к столу. "Поддержите меня! Будьте мужчинами! Мы это уладим
дело! Вперед!" Шеренга заколебалась.

"Охрана, перестройте заключенных в шеренгу", - приказал я. Они выступили вперед.

"Деритесь, мальчики! Садитесь за столы!" Свирепые слова Хобарта
взволновали лагерь.

"Живее там!" Я рявкнул охранникам. "Сначала схватите Хобарта".

"Столы, ребята!" - крикнул Хобарт. - Ромер, - обратился он к крепкому молодому человеку из группы.
- Займись капитаном Мейсоном. Я займусь Тюдором!

Хобарт подскочил к Ромеру, встряхнул его и крикнул: "За работу!"
а затем двинулся ко мне, когда Ромер приготовился к нападению.

Как и грубо рассчитал Хобарт, другие заключенные воспользовались моментом
, чтобы броситься на охрану и столы, и они сломались на ходу
связанный Хобарт бросился на меня. Но он был слишком опрометчив, и
ему не хватало подготовки.

Сомнительно, что кто-либо в лагере, кроме меня, видел, что произошло дальше
. Раздался приглушенный треск, и ноги Хобарта оторвались от земли
его конечности молотили воздух, как будто он тонул, и он
распростертый на земле беспорядочной, дрожащей кучей. Взгляд показал
мне, что Ромер был остановлен в двух метрах от капитана Мейсона взглядом
например, он никогда не сталкивался прежде, и он стоял и смотрел, как
имбецил.

Низкий крик вырвался из пятидесяти женских глоток, когда тело Хобарта совершило свой
удар о землю. Но вся Раша была парализована; он был
явно складывается впечатление, что Хобарт был убит, и все были
глядишь, от него ко мне. Охранник отреагировал; заключенные были захвачены.
некоторые были схвачены охранником за воротник, другие тяжело дышали на
земля под коленями, остальные стоят неподвижно.

- Руки прочь от пленников. Перестроиться в шеренгу, - приказал я.

Когда это было сделано, молодые люди стали угрюмыми, застенчивыми и молчаливыми, и
с благоговением глядя на неподвижное тело Хобарта на земле, я огляделся
по кругу, пока я не нашла мужчину, которого искала. Мой взгляд был в том числеотраженную
Капитан Мэйсон и нашел его флегматичный и неподвижно, как он наблюдал за моим
процедура.

"Доктор Престон, давай вперед", - сказал я.

Он отреагировал мгновенно.

"Пожалуйста, проверьте Хобарт челюсти и шеи," я режиссер. "Один или другой
может быть нарушена".

Как он отворачивался, чтобы повиноваться, он обнаружил красный ручеек справа от меня
силы.

"Вы ранены?" спросил он.

"Нет".

Он внимательно осмотрел кучу на земле.

"Только ушиб и легкое сотрясение мозга", - объявил он.

- Вы двое, - быстро сказал я двум охранникам, - бак и заткните рот Хобарту.
Вы знаете, как это сделать?

Они покачали головами, но под моим руководством выполнили то, что
казалось неприятной задачей. Процесс заключался в завязывании
Руки и ноги Хобарта, согнув его в коленях, обхватив их руками,
и подсунув палку под колени и поверх рук, таким образом сведя
его в беспомощный узел. Затем они засунули ему в зубы полотенце и
завязали его на затылке.

"Должен ли я что-нибудь сделать, чтобы привести его в чувство, сэр?" - спросил доктор. Было
интересно услышать, как "сэр" сорвалось с его языка.

Я посмотрел на капитана Мейсона, ожидая указаний, но его лицо оставалось пустым.

- Нет, - сказал я. Затем двое охранников, "отвезти его в тени более
там, на земле", указывая на дерево рядом и на виду у
лагерь.

Тем временем связывание других пленников проходило быстро и
гладко. Когда все было закончено, я приказал отвести людей в тень и
выстроился позади Хобарта, который лежал на боку, охранники стояли рядом.
Заключенные выглядели очень трезво.

Затем наступило затишье. Я рассматривал порабощение людей всего лишь как
более легкую подготовительную работу к какой-то серьезной процедуре, которую капитан
Мейсон направил бы после этого была выполнена. Сначала я был сомнительных
своей мудростью в удержании мер реституционного из Хобарт, но я
сделано в надежде, что это будет иметь эффект как умягчения капитан
Мейсона и произвести впечатление на других заключенных и лагерь в целом. Теперь мне
пришлось столкнуться с неизвестными планами, но капитан Мейсон по-прежнему хранил молчание. Было
очевидно, что с тех пор, как наступила тишина, именно от него, а не от меня,
лагерь ждал следующего шага; это было его сокрушительное мастерство, которое все
чувствовали; это была его железная рука, которая лежала на каждом сердце. Он спокойно сел
он стоял, не глядя на меня, и ждал, на его лице было то самое
невозмутимое спокойствие, которое всегда отличало его в драматических ситуациях.

Женщины, прятавшиеся в укрытиях, осторожно выглянули наружу, а затем присоединились к тем, кто был на месте происшествия
. Легкое шевеление, сопровождаемое шепотом, поднялось в том месте, где
женщины стояли гуще всего, и раздался сердитый пронзительный голос.

"Да, я это сделаю! Вы не сможете меня остановить! Я говорю, что это возмутительно, и я собираюсь
развяжите этого мальчика и выньте у него изо рта эту удушающую штуку ". Она была
наступала, женщина средних лет, с решительным воздухом, и она шла
прямо к Хобарту, игнорируя меня, когда я стоял рядом с ним. "Я просто хочу
сказать вам, мистер Тюдор, что этого было достаточно, чтобы лишить его рассудка
и что это бесчеловечно и жестоко - держать его связанным, как
животное. Если _men_ в этом лагере можно издеваются и страшно, я сообщу
вы знаете, что есть _woman_, кто не может. Я собираюсь развязать этого парня,
и...

Я шагнул вперед и ласково положил руку ей на плечо, пока она говорила,
но она сбросила ее руку.

"Оставь меня в покое!" - закричала она. "Если ты хочешь убить женщину, ты,
хулиган-убийца, сделай это! Я вызываю тебя!"

Кивнув двум стражникам, я сказал: "Отведите ее в ее хижину и держите там"
. Если она будет издавать хоть малейший шум, свяжите и заткните ей рот кляпом.

"Вы скотина! Ты трус! - закричала она, бросаясь вперед.

Стражники осторожно схватили ее, она что-то говорила и дико отбивалась.
Но они оттащили ее, и из хижины не доносилось ни звука. Капитан Мейсон
не обратил ни малейшего внимания на инцидент, который значительно усугубил
депрессию в лагере.

Медленное, тяжелое дыхание Хобарта стало ровным, затем участилось; его глаза
открылись и невидяще закатились. На его лице начал проступать разум, и
с ним пришли бессознательном напрягаясь в его облигации. Что ускорило его
восстановление. Дикий, ясный взгляд, который блуждал момент и поселился злокачественно
на меня, показывал, что он пришел в себя. Его изумленный взгляд на свое
беспомощное состояние предшествовал попытке заговорить, в которую превратился его кляп
рычание, и он сделал мощный рывок, чтобы разорвать веревки. Потерпев неудачу, он
повернул голову, чтобы увидеть шеренгу связанных пленников. Затем его
взгляд наткнулся на капитана Мейсона, который не наблюдал за ним, и он свирепо
зарычал и проглотил кляп.

Я украдкой огляделся в поисках Било и обнаружил, что он смотрит на меня как на
что-то странное и чудовищное. Он был больше, чем я мог вынести, и на
отвернувшись, я обнаружил, сгущение туч, а потом услышала низкий
гром в отдалении.

Ярость Хобарт носил сам себя. Наступил черед унижения. Ближе к концу
пришел смиренный дух и немая мольба. Оживление пробежало по
толпе, и нетерпеливые, умоляющие взгляды были устремлены на меня со всех сторон; но
Я ждал. От смирения Хобарт опускался все ниже, к боли его тесным
мышцы становились все хуже и хуже, заставляя его корчиться и стонать и напрягаться.
Еще в тот момент не пришел. Я знал, что многие жизни зависели от
точность моего поведения и капитан Мейсон ни в малейшей степени не вмешивались
. Наконец, когда немая мольба Хобарта отразилась на моем лице
и перестала блуждать, я сказал доктору Престону:

- Кляп - и больше ничего - может отстегнуться.

Он вытащил его, и Хобарт тяжело дышал.:

- Спасибо, доктор. Снимите остальные, пожалуйста.

Врач посмотрел на меня, но я не подал виду. Это вызвало движение
в толпе, и мне пришлось подавить это взглядом.

"Позвольте ему снять их, мистер Тюдор", - взмолился заключенный.

Я кивнул, и он был свободен. Он с трудом принял сидячее положение, доктор.
Престон ассистировал. Его голова мотнулась, но он глубоко дышал и взял себя в руки
Доктор Престон пощупал его пульс.

"Можно ему воды и мокрое полотенце, сэр?" он спросил меня.

Я кивнул. Хобарт жадно выпил. Доктор Престон вытер ему голову и лицо,
и повязал мокрое полотенце на лоб.

"Принесите место для Хобарта", - сказал я охраннику.

Хобарт поднял ее, и, таким образом, сидели лицом к толпе. Он был тоньше
посмотрите, чем я когда-либо видел от него; он прошел через чистилище.
Он открыто смотрел на людей, и наконец его взгляд остановился на мистере
Ванкувер. Казалось, провести глубокий смысл. Ном Ванкувер сжалась еще
больше, чем когда он видел, как железная рука опустилась.

Я подошел к капитану Мейсона и сообщила, что Хобарт был в сознании.

Капитан кивнул, вышел вперед, я рядом с ним, и посмотрел сверху вниз на
избитого мужчину, который с тревогой посмотрел на него в ответ.

"Могу я сказать пару слов, капитан?" Спросил Хобарт.

"Конечно".

Хобарт повернулся ко мне. "Вы жесткий человек, - сказал он, - но честный и
храбрый. Вы тоже, капитан Мейсон. Я заслужил то, что получил, и многое другое.
 Но я сожалею о том, что сделал, и прошу тебя простить меня ".

На лице капитана Мейсона отразилось искреннее восхищение, поскольку он наблюдал за тем, как
еще один сильный человек выходит из первого тяжелого урока дисциплины,
который моряк знал много лет.

"Могу я кое-что сказать мальчикам?" - спросил Хобарт.

"Конечно".

Хобарт повернулся лицом к своим товарищам по заговору. Он молча
посмотрел на одного за другим.

"Ребята, - сказал он, - мы совершили ошибку и начинаем расплачиваться. Я не знаю,
что с нами сделают, но, что бы это ни было, мы должны перенести
это как мужчины. Мы заключили соглашение, когда пришли в эту долину, и
мы нарушили его. То, что мы сделали, могло стоить жизни каждому члену
этой колонии.

Он сделал паузу, потому что был слаб, и глубокое чувство разрывало его.

"Ребята, если бы я был капитаном Мейсоном и мистером Тюдором и защищал людей и
доверял им, как они это делали, а они пытались подорвать
я бы приказал им принести пользу себе во вред другим, я бы приказал
их оттащить к ближайшему дереву, и, да поможет мне Бог! Я бы приказал их
повесить.

Ни одно слово из этой поразительной речи не ускользнуло от внимания толпы. Когда
Хобарт закончил, его голова удрученно опустилась.

После долгой минуты молчания капитан Мейсон посмотрел на меня. Я подошел к Хобарту.
Хобарт поднял на меня печальное лицо. Но когда он увидел мою улыбку и мою
протянутую руку, радостное удивление охватило его, и его пожатие было пожатием
тонущего человека.

Я ушел. Затем доктор Престон поймал взгляд капитана Мейсона, и
сцена повторилась. Я не заметил намека, который, должно быть, дал президент
; но пока кто-то из охранников подошел и взял Хобарта за руку,
другие развязывали заключенных, и они тоже подошли в свою очередь.

В глазах Хобарта стояли слезы, и к тому времени он лишился дара речи
Капитан Мейсон подошел и взял его за руку.

"Ты человек, Хобарт", - сказал он, и, не обращая внимания на эффект получился
в других заговорщиков. "Молодые люди," он продолжал, "вы не на свободе.
Инцидент был исчерпан".

Не взглянув на собравшихся колонии, он отвернулся и пошел к себе
хижина.

Посмотрел я на Beelo, и увидел его сигнал следовать за ним. Жужжание Роза
из толпы. Твердый, фиксированный взгляд в посеревшее лицо г-Ванкувер.
Голова Аннабель лежала на столе, обхваченная руками, и она рыдала.
Отовсюду на меня украдкой поглядывали, и я удивлялся
не стал ли я парией. Эта мысль была развеяна дружелюбными откликами
, которые находили мои ухаживания, но мне было не по себе из-за
Било.