Допустимая самооборона

При Союзе продавцов учили. Магазинов было мало, но все продавцы были с соответствующим образованием. Вот и Варя после получения диплома с квалификацией "Продавец продовольственных товаров" была направлена в село на работу в магазин, где вскоре вышла замуж и осталась там жить. Но рассказ этот, впрочем ,не о ней, а о любви, как пелось в одной песенке. Была где-то середина восьмидесятых. Сейчас Варвара и не помнила, в каком именно году это произошло.
В те времена, несмотря на то, что безработицы не было, и везде нужны были рабочие руки, очень многие люди находились в какой-то перманентной миграции по стране, в поисках лучшей работы, лучшей зарплаты, лучших условий. Так и в их село часто приезжали какие-то новые люди, потом, через какое-то время исчезали, появлялись новые. Некоторые задерживались на достаточно длительное время. Работая в магазине, нельзя этого не заметить, в магазине  появлялись новые лица, и едва после их ухода за ними закрывалась входная дверь, начинались расспросы, кто они, где живут и откуда приехали. Да ещё и подруга у Вари работала в совхозе в конторе, и рассказывала, что из каких только мест не забрасывает судьба этих самых приезжих. Называли местные их презрительно гастролерами и почему-то недолюбливали, хотя именно ими затыкали все прорехи в хозяйстве, в которые местные не хотели идти, либо их просто не хватало. Селились они все по отделениям и фермам, где было жилье, но не было дороги, только грунтовка, ну и не было ещё много чего.
 Эти люди, Инга и Равшан, муж с женой, тоже появились однажды в магазине, совершали покупки. Возраст сорок лет плюс-минус. Он азиатской внешности, небольшого роста, худощавый , она же славянской внешности, и такая женщина крупная,как говорится, дородная. Вместе они смотрелись как какое-то недоразумение. Ну дело в общем, не в этом. А в том, что приезд  именно в этот совхоз оказался для них трагическим. В общем, с материалами уголовного дела  любопытную Варю ознакомила подруга Люда, когда Варя заглянула к ней в кабинет. А все копии уголовных дел в то время направляли по месту работы осуждённых. Из материалов  : Инга попросила соседа-тракториста съездить за 15 км, в село, встретить дочку с автобуса. Заплатила три рубля. По пути встретили на берегу реки распивавших спиртные напитки Евгения  и Юрия , которые остановили тракториста, попросили спички, а потом пригласили распивать спиртные напитки, тракторист согласился. Во время распития Евгений и Юрий стали приставать к Инге, Инга схватила нож, и нанесла ранение Евгению. Одно. Но смертельное. Свидетель-тракторист от дачи показаний показаний отказался, сказал, что купался в речке и  ничего не видел. И не слышал. Осудили Ингу за превышение допустимой самообороны на три года, а Юрия - как соучастника Евгения - на шесть. Но материалы дела прислали после того, как дело было доведено до конца. Пока же никто ничего толком не знал, и все вставляли свои догадки и домыслы в обсуждениях этой трагедии. Осуждали тракториста, мол, наняли тебя съездить в село, выполняй и неси ответственность за своего клиента, так сказать, который тебе заплатил. Ещё больше осуждали Евгения и Юрия.
   Евгения похоронили. Молодая вдова была сломлена и находилась в депрессии, почти не выходила из дома, а когда выходила, на нее и смотреть было страшно, румяное лицо осунулось, вокруг глаз черные круги. Вся деревня была в шоке.
 Женя из своих двадцати пяти лет пять провел в тюрьме, за драку с поножовщиной. А вернувшись, стал встречаться с девчонкой, десятиклассницей Таней, единственной дочкой одного совхозного начальника, красивой и умной. И расторгнуть эту любовь не могли ни родители, ни школа, ни осуждение односельчан, ну прямо получилось, что любовь до гроба. Едва Таня  сдала экзамены, сыграли свадьбу. Экипировал на свадебное торжество и дочь и ее жениха отец невесты, и все торжество тоже за его же счет. И это преступление произошло через две недели после свадьбы. Некоторые сельчане даже считали этот исход вроде правильным, поубивается девчонка, да и найдет себе нормального парня.
     Но вернёмся к Варе, к ее месту работы, то есть к магазину. Завмагом была женщина возрастом под сорок, очень амбициозная, хотя и с юмором, компанейская. Звали ее Зинаида Гавриловна, продавцы ее звали Зингав, либо Зингер. За глаза, конечно. Потому что в глаза слова против ей сказать нельзя, начнет тут же кричать и оскорблять. За любой косяк могла кричать даже при покупателях. С высоты сегодняшнего дня Варвара поставила ей детский диагноз "гиперактивность".
Ну и в тот вечер, перед закрытием магазина, зашёл муж Инги купить кое что из продуктов, судя по ассортименту, хотел поехать к Инге в СИЗО, отвезти. В магазине были Варя и Гавриловна, и пара тёток, рассматривающих что то на прилавке.  И Гавриловна, увидев Равшана, стала неожиданно кричать на него, громко, прямо истерически :
- Что, передачки в тюрьму собираешь? Понаехали тут, всякое отродье, убивать наших людей, кто вам дал право убивать наших парней???? Да Инга сама, видать, провоцировала пацанов!!!  Инге не пятнадцать лет, могла бы не выпендриваться, не строить из себя девочку, и были-бы все живы, и она на свободе. Да такая корова, как твоя жена, могла бы и без ножа защититься!!!!
А теперь молодая девочка без мужа осталась из-за какой-то шлюхи. Юрку в тюрьму посадят!!! Родители без сына!!!! Кто вам дал право убивать людей? Ктоооо???? Да кто вы такие, устраивать здесь свои порядки?
   И начинала опять ту же песню про "понаехали". Распалилась, раскраснелась, будто кросс бежит, а не успокаивается.
Две тетки быстро ретировались из магазина. Равшан все время перечил Гавриловне, пытаясь убедить ее, что его жена ни в чем не виновата, но это только ещё больше распаляло Гавриловну. Варя с ужасом наблюдала эту ситуацию, уставившись тупо в прилавок. Ей хотелось заступиться за Равшана и за Ингу... Очень хотелось... Но она молчала... Равшан выйдет и пойдет, а ей оставаться работать с Гавриловной...  Варя не понимала даже мотивов Гавриловны, Женя ей не родственник, не сосед даже, вообще никто, Юрий , это рыжее конопатое убожество, вообще никому не родственник, тоже из приезжих, но задержавшихся надолго, да и из женской солидарности , вроде, Зингав должна поддерживать Ингу...
Наконец, Гавриловна выпустила пар, и так-же неожиданно спокойно, как будто исполняла монолог в театре, и он закончился, сказала Варе : " Варя, садись с ним, доедешь до дома, ему ведь в твою сторону"
Варя обрадовалась, и тому,что  попалась оказия - идти ей было далеко, и тому, что , наконец-то закончилась истерика у Зингав, быстро собралась и села к поджидавшему ее Равшану в бричку .
   Проехали несколько минут молча, и  Равшан заговорил :
- Я знаю Ингу, знаю, что она не виновата, я буду ее ждать, сколько бы ей не дали.
  В его словах не было пафоса, было горе и отчаяние.
Спустя минуту, он опять заговорил :
- Мы ведь с самого детства знаем друг друга, и за все время расставались только один раз, когда я был в армии.
Я лежал в республиканской больнице, в Ашхабаде, один, без родителей... Почему-то нельзя было с мамой. Накануне днём родители навестили меня, и больше я их не видел... Ночью случилось землетрясение... Да, то самое. Мои родители, наверное, погибли, тогда же много погибло, иначе они бы меня нашли.
Так я оказался в детдоме.
Я постоянно плакал, смотрел в окно, ждал родителей и плакал. А Инга, она же в детдоме с рождения, она привыкла, не плакала, она чуть старше , и такая рослая девочка, она брала меня на руки и успокаивала всячески, играла со мной, чтобы отвлечь меня. Если бы не она, я бы не выжил...
 Равшан замолчал, Варя взглянула на него, глаза его были влажные. Не в слезах, просто влажные. Видимо, Равшану надо было просто выговориться... Варя хотела сказать что-нибудь, поддержать и успокоить  Равшана, но никакие слова не приходили на ум... А может, они были и не нужны... И потому и не приходили.
Поравнявшись с соседским домом, она попросила :
- Остановите, пожалуйста, возле следующего дома.
Равшан остановился, подал Варе сумку, когда она слезла с брички.
- Спасибо большое Вам, что подвезли! До свидания!
- До свидания! И тебе спасибо!
 Дома за ужином она рассказала и эту историю, и что она очень раскаивается, что не вступилась за этих людей, смалодушничала... Свёкор, подумав, сказал:
- Да правильно, что смолчала, что мы можем, мы люди маленькие, пусть милиция разбирается. А Зинка, она баба непредсказуемая, подстроит недостачу, и загремишь в одну камеру с Ингой.
Помолчав, добавил:
- Оно-то что получается - мужика-то у Зинки нема. Вся и со связями и с барахлом, и вроде красивая, а нема. Вот и взбесило, что этой Инге, у которой ни рожи, ни кожи, мужик в тюрьму передачу покупает. Завидки-то и взяли. Бабы - они же сволочи ещё те... Вроде должна за бабу быть, мало ли чего, завтра или сама, или дочка в такой переплёт попадёт. А нет...
Поговорили ещё, да и разошлись спать...
Время шло, Равшана она больше не видела, но постоянно мучила ее мысль о том вечере, как она хотела вступиться за него и смолчала. Из страха перед Гавриловной. И вот этот страх понизил Варину самооценку, очень сильно. И что характерно, с годами это чувство вины только усиливалось, потому что стала понимать: нет ничего вечного... Ни вечных начальников, ни вечной работы, ничего, кроме своей памяти, вечного нет.  Вскоре и девяностые пришли, и не стало государственного магазина, и Зингер перестала быть Вариным начальником, а открыла собственный магазин, а Варя с закрытием магазина побыла безработной, пока здание магазина выкупил бизнесмен из города, и пригласил продавщиц работать дальше. Но уже без Зингер.