Семейная радость

На закате дня в огороде с удовольствием копались две женщины. Одна – хозяйка, Марина, прожила тут, в маленьком городе, всю жизнь, вышла на пенсию и всё время посвящала огороду да внукам, которые жили на соседней улице. А вторая – гостья, Юлия, приехала впервые за полвека, хотя в детстве каждые школьные каникулы проводила здесь у бабушки. Они – двоюродные сёстры. Урожай был небывалый, не успевали собирать вёдра вишни, ирги, клубники, крыжовника. А сами не замолкали. Поди ж ты, столько нужно обговорить.

Вдруг через открытые окна услышали звук сильного падения. Прибежали и увидели, что муж Марины – Иван – упал грудью на ручку кресла, лишь ноги, согнутые в коленях, почти касались пола. Поза поражала нелепостью. Мужчина еле дышал. Юлия, как врач со стажем, установила перелом рёбер и возможное повреждение лёгкого. Нужно было ехать в больницу.

В палате на пять человек пустовала одна койка. Четверо обитателей были привязаны за руки и ноги. «Как в психиатрии», - подумала про себя Юлия. Да и Марина была ошарашена. Зрелище было не из приятных.

Худой, измождённый, а всё-таки мужик. Мог вскочить и наделать беды.
- А что вы хотите? – не дожидаясь ответа, накинулся доктор, когда зашли в его кабинет. – Один упал со второго этажа, другой с четвёртого. И так почти каждый. Как прикажете капельницы им ставить?

- А чего это почти все у вас падают? – не удержалась Юлия.

Она работала в крупном городе. Пациентов привыкла видеть с самыми разными диагнозами.

- А вы у неё спросите, - кивнул доктор на Марину. – Её мужа с чем сюда привезли? Разве не упал?

Разговаривая, доктор, к ещё большему удивлению Юлии, матерился без передыха, на каждом слове. И едва не плевался, строя гримасы пренебрежения и возмущения.

Женщины присели на скамейку в коридоре, ожидая результатов анализов Ивана.

- Ну, сестрёнка, давай на чистоту. Доктор, видно, знает то, чего не знаю я. Что ты от меня скрываешь?

Марина потупилась. Да делать нечего, шила в мешке не утаишь.

- Что тут говорить-то? Пьют все. И не водку. Ни пенсии бы не хватило в четырнадцать тысяч, ни зарплаты. А идут в аптеку, покупают настойку перца стручкового для натирания и вся недолга. Становятся не пьяными, а дурными. Вот мой каждый вечер втихомолку возьмёт полстакана воды, выльет в него флакон и выпьет. Но прячется. И бутыльки прячет, заначки делает. Потом ходит по дому, как маятник, несёт всякую чушь, по сотому разу, по тысячному. Слова -то - сплошная брань нецензурная.

- Тебя не бьёт?

- Нет. Я закрываюсь в комнате на ключ, чтобы не слышать бред несусветный, и смотрю телевизор.

- Не рвётся из дома на улицу?

- Нет. И выпасть не может, дальше земли не упадёт. Но может, как сегодня, упасть без чувств. Хорошо, если просто на пол или на кровать. Только выйду потом, когда затихнет, посмотреть, где уснул. Сегодня вот кресло попалось на пути падения.

У Ивана действительно обнаружили перелом двух рёбер и прокол части лёгкого. На второй день упавший с четвёртого этажа скончался. Место не пустовало и пяти минут. Вновь прибывшего тоже привязали.

- У меня и зять пьёт, - Марина уже вываливала на гостью всю правду. - Иван хоть днём всё по дому переделает, а к вечеру теряет облик, а зять вообще работать не хочет. Лежит да пьёт. А детей кто поднимать будет? Я помогаю. И деньгами, и едой, и вещами. Ладно, дочь работает чуть не сутками. А у нашей-то старшей двоюродной сестры Вали дочь запилась, а ей всего двадцать четыре года. Троих детей совсем забыла, всё на Вале, на её маленькой пенсии. Сходим проведать? Недалеко, через дом всего.
- Конечно. А как же? Я подарки привезла.

У Вали, как оказалось, и муж умер от пьянства, и дочь спилась. Остальные дети спаслись тем, что стали пятидесятниками. Им нельзя пить, курить. Это помогло сотням людей не потерять человеческий облик. Юля так расстроилась, что ближе к вечеру решила прогуляться по саду, который помнила с детства. В канаве сидел худой мужик с большими чёрными глазами. Он пытался встать, но не мог. Похоже, одна половина тела ему не повиновалась. Но глаза показались знакомыми.
- Да это же наш Петечка, брат твой двоюродный, - огорошила Марина.
Мужчина со знакомыми глазами, конечно, не узнал Юлию. Гостья схватилась за сердце: она помнила его молодым и красивым.

- Жена в дом не пускала пьяного, был бомжом. Инсульт стукнул. Жена забрала его с улицы, выхаживала, в доме жил, как барин, оклемался. Не успели нарадоваться, что ходит сам, ест сам, а он туда же – снова запил. Вот по канавам валяется. А жена по два раза в год уезжает к родне гостить, тогда его оставляет дома.
- Боже, да ведь, не ровен час, вернётся к пепелищу, - обомлела Юлия.

- И я ей то же сказала. А она говорит, что ж теперь - трястись за дом всю жизнь, да и умереть? Увижу, говорит, пепелище, пойду к дочери и вся недолга.

Ивана, наконец, выписали домой. Строго настрого запретили курить, с его-то лёгкими. Юлия решила поговорить с доктором, чтобы применить ложь во спасение, мол, сказать, выбирай, или пить снова, или умереть. Выдумать для этого что-нибудь страшное, чтобы проняло.

- Да это ж долгоё…, на них ни х…я не действует. Вы что думаете, я не знаю эту породу? Это же зависимость похуже наркотической. Не лечится. От сильных наркотиков может быть передозировка, и поминай как звали, а от аптечных настоек только эффект, голову сносящий, даже утром ни следа, можно выглядеть перед соседями огурчиком, мать их за ногу, - и дальше в таком же духе.

Не успели переступить порог дома, как Иван, не обращая внимания на гостью, закричал: «Курить давай. И в аптеку, сама знаешь, за чем». К кому бы ни приходили Марина с Юлией, везде главной, первой, самой важной вылезала, как тараканы в старом и бедном месте, тема пьянки. «Куда же я попала?» - хваталась за голову гостья.

Юлия не прожила и половины намеченного срока, собралась и уехала. И зареклась ездить в маленькие отдалённые от центров города или сёла. Хотя знала, что пьют и в крупных городах, но там не так заметно, люди почти не знают друг друга и не обращают внимания на провонявшихся побирушек.

С сестрой, конечно, продолжала общаться, поэтому знала их семейную историю до конца. Следующий раз муж Марины хотел поправить сарай зимой, но упал в сугроб. Сам в полуобморочном опьянении двигаться не мог, поэтому пролежал в снегу чуть не до обморожения. И жены дома не оказалось, ездила по делам. Снова оказался в больнице с воспалением лёгких. Вроде, начал задумываться о себе, просил жену приносить книги. Однако после выписки всё вернулось к прежнему поведению.

Потом отказали почки и печень, собрался целый букет прочих болячек. На этот раз в больнице на него смотрели, как на смертника, первые три дня внимания не обращали. Но это тело как-то жило! Марина всё-таки пожалела мужа, сходила к врачу с просьбами и через два месяца привезла Ивана домой в сносном состоянии. Немного он продержался. Жена воспряла духом, воображала картины счастливой семейной жизни: два пенсионера, ещё не старые, вместе ходят в дом культуры на танцы, ездят на экскурсии, гуляют летом.

Дальше мечтаний дело не пошло. Уже никакая работа не радовала мужа, с утра выпивал один флакон, в обед - второй и был готов идиот во плоти. Хоть картины с него пиши.

Ещё год организм алкоголика терпел. Но всему приходит конец. В очередной обход ночью, когда прекращался бред, Марина обнаружила не тело, упавшее туда, где было на момент падения, а труп. Вернее, остов пятидесятивосьмилетнего мужа. Дети и внуки выразили радость, что мама, наконец, сможет жить спокойно и радостно.