За что убивают стариков? Гл. 8

Гл.8



Это были глаза зверя, смотрящего на свою жертву, уверенного, что скоро эта жертва, в его «объятиях», испустит своё последнее дыхание. Тусклый взгляд, безжизненный и холодный, далеко не каждый человек сумеет так посмотреть. Виктория Егоровна каждой клеточной своего тела ощутила нависшую над ней опасность, женщина почувствовала себя беспомощной и обречённой, даже не взирая на оконные решётки. Страх сковал её сердце и душу, ей хотелось кричать, но не могла, будто онемела, будто всё в горле пересохло. Она прекрасно понимала, кому принадлежит этот взгляд и то, что он видит сейчас её страдания.

И вдруг в комнату постучались, Виктория мгновенно оглянулась, ища спасение в этом стуке, а когда повернулась обратно, то уже не было того бледного, как у покойника, лица, и Виктория Егоровна даже не знала – радоваться ей или плакать. Возможно, она сходит с ума и это всё ей привиделось?

«Нет, в видениях такого взгляда не бывает». – её потряхивало, спортсменка, шатаясь, вошла в комнату из лоджии.

Стучалась горничная, которая принесла чистые полотенца и салфетки. Виктория Егоровна поблагодарила её, а когда та, сложив бельё на тумбочку, собралась уходить, Виктория Егоровна неожиданно спросила:

-   Скажите…

-   Да. – молодая женщина, с готовностью ответить на любой вопрос, повернулась в сторону отдыхающей.

-   А номера здесь безопасные? Никто сюда не сможет проникнуть? – и она невольно оглянулась в сторону лоджии.

-   С вами всё в порядке, вы бледны. Может, вам помощь требуется? – Виктория Егоровна отрицательно затрясла головой, через небольшую паузу горничная ей ответила:

-   Разумеется, у нас безопасно, сейчас у нас здесь всё надёжно. Если вас кто-то напугал через окно, то не волнуйтесь, сюда ему ход заказан. С вами точно всё нормально?

-   Да. Всё хорошо, извините.

«Коротков тоже утверждал, что сюда даже во двор невозможно зайти. А он зашёл. Что ему помешает войти сюда?» - Виктория Егоровна поспешила к двери, чтобы закрыться. В этом номере она пока одна поселилась, о чём очень жалела, было бы не так страшно, если бы рядом находились люди.

Всю ночь спортсменка не спала, выглядывала в коридор – на месте ли охрана и не спят ли они в свободном номере? Охранники тоже заметили странную отдыхающую, которая постоянно наблюдает за ними. Двое из них подошли к номеру Шацкой и постучались. Виктория Егоровна рассказала им о своих приключениях, а также о том, что сегодня поздним вечером маньяк был во дворе Жемчужины.

-   У нас там трое должны были дежурить, но случилось непредвиденное. – откровенно признался один из них. – Парни инжира поели больше нормы, им кто-то привёз на заказ, и у них начались проблемы с животами, пришлось отпустить их по домам. А сменщики долго добирались, они же не думали вновь выходить на работу. Я старший в нашей смене, зовут меня Павел Васильевич. Если требуется, то мы можем позвонить в отдел. – предложил высокий мужчина среднего возраста.

-   Да неудобно, они и так мне не верили… - запнулась Виктория Егоровна.

-   Но нам всё равно надо звонить, это серьёзно. Если что-то случится, то нас же и обвинять во всём. – добавил второй охранник, который чуть моложе своего начальника, такое впечатление, что он только из армии и сразу сюда.

Виктория Егоровна вновь закрылась на замок, она слышала, как старший по смене давал подчинённым какие-то распоряжения, послышались шаги на лестнице, началось движение по всему зданию.

«Проверяют всё». – облегчённо вздохнула Виктория Егоровна, ей вдруг так спать захотелось, что она прямо в одежде улеглась на кровать и, не выключая света, закрыла глаза. Ей даже что-то приснилось, как вдруг она услышала знакомый голос:

-   Виктория Егоровна, это Коротков. Откройте, пожалуйста.

Женщина подхватилась и насколько это было возможным, поспешила к двери.

-   Получается, я снова виноват перед вами, парни мне всё доложили. – он дёрнул подбородком в сторону двери, имея в виду охранников. -  Я действительно беспокоился за вашу жизнь, потому и послал вас в эту Жемчужину, а тут снова всё не так, как у людей. – Коротков был зол, а его мокрые волосы роняли на пол капли дождевой воды.

-   На улице дождь? – спросила спортсменка, почему-то рядом с этим опером она ничего не боялась.

-   Не то слово, ливень. Мы тут территорию обходили как раз, потом я вспомнил, что нам навстречу попалось такси. Мне же ничего толком не объяснили по телефону, только сказали, что надо срочно ехать в Жемчужину. Честно, даже не подумал на маньяка, потому что, если где-то он засветился, то сразу так и говорят, а тут: «надо срочно приехать». Думал драка между отдыхающими, кто-то зарезал кого-то. А так бы я остановил то такси, но мы все без задней мысли, в этот санаторий сто раз в сутки такие машины подъезжают, поэтому ничего удивительного я не заподозрил. Хотя, ну остановил бы я его и что? Руки у него не в крови, что предъявишь? Как же он уже надоел. – всё более распалялся Коротков.

-   А мне как надоел! Даже не представляете. Мне нигде нет покоя. Может, всё-таки, что-то надо с этим делать? Например, поговорить с ним. – сказала Виктория Егоровна и поёжилась от своих слов. Да, указывать оперу – это не самая лучшая затея.

-   Я уже думал об этом. Ну что ему сказать? Не делай бабушке плохое лицо? Понимаете, тут посёлок, кроме санатория, сюда постоянно вызывают такси, а от обмена взглядами, когда вы стояли в лоджии, он обязательно откажется, скажет, что вам это приснилось. Обувь сейчас поменяет, в которой был под окном – спрячет в надёжном месте или выбросит. Ещё и дождь прошёл, там никаких следов не осталось, если они вообще были. Нужны серьёзные улики, чтобы его задержать, но он их, к сожалению, не оставляет.

И всё-таки Коротков поговорил с убийцей. Уже темно было на улице, когда в квартире, которую снимал преступник, раздался телефонный звонок.

-   Ну и когда мы перестанем преследовать пенсионерку? Влюбился ты что ли в неё? -  спросил Коротков маньяка, предварительно представившись.

-   Какую ещё пенсионерку? – вызывающе и нагло спросил Рыбалко.

-   Только прикидываться не надо. – спокойно, но твёрдо одёрнул его Коротков. – В Задонье чего ездил? Не получилось, да? Обыграла тебя пенсионерка.

-   Я отдыхал в Задонье, причём тут та старуха? Нет, вру, одна за мной наблюдала, когда я вышел из машины осмотреть колёса.

-   Это ты приготовил ложную историю, если тебя узнает Александра Степановна?

-   Не знаю никакую Александру Степановну и знать не хочу.

-   Хочешь, хочешь, да ни шиша у тебя не вышло. И во дворе, говоришь, у неё не был? – издевался Коротков.

-   С какой стати я туда пойду? – заметно нервничал убийца.

-   Чтобы поцеловать замок, а старушка уже ретировалась. Не повезло, да?

-   Вы о чём? – уже не контролировал себя маньяк. - Я жалобу на вас напишу.

-   Давай, жду не дождусь, когда придёшь. Но ты же наш отдел всё сторонкой обходишь. И в санатории ты не был?

-   Не был. Ну, возможно, подвозил кого-то.

-   А зачем Викторию через окно разглядывал, сглазить её хотел, такую красивую?

-   Ложь! Я ни на кого не смотрел, больно надо. Докажите!

-   Послушай меня, пропащая твоя душонка. Если чего случится с этой Шацкой, то тебя первого повяжем. Сразу же. Вот и послушаем, какое алиби ты нам предоставишь. То, что один спал дома – не прокатит, понял меня? А если вздумаешь дёру дать после убийства, так мы тебя во Всесоюзный оформим, ох, и интересная житуха у тебя начнётся, ты даже бомжам будешь завидовать. Если тебя устраивает - до конца дней своих жить, как на пороховой бочке и всё время оглядываться и бояться, то давай, продолжай свои гнусные убийства, а мы всё равно тебя найдём. Из-под земли тебя достанем, потом увидишь, что слов на ветер я не бросаю. – и Коротков положил трубку на рычаг.

Удивительно, но ему так легко стало на душе, потому что высказался. А также опер уверен, на убийцу этот разговор сильно повлияет. Морально. Нет, убивать он не перестанет, по всей видимости, глупо на это надеяться, но теперь очередное преступление он будет очень тщательно готовить, под микроскопом начнёт всё взвешивать, чтобы нигде не наследить, а значит, убийств будет гораздо меньше. Да хоть гонор свой припрячет куда подальше. А то заедает эта его беспечность и уверенность, такой весь холеный, ну чисто барин. А ещё опер надеялся, что преступник больше не будет так нагло преследовать Шацкую.