Браслет

          Ковыряясь в огороде с лопатой в руках, я думал о том, что отпуск заканчивается и мне скоро придётся возвращаться на работу. День стоял жаркий, солнце зашло в зенит и палило со всей своей щедротой так, что на песок голыми ногами невозможно было ступить. «Закончу грядку и пойду на озеро», – решил я.

          В этот момент лопата вместе с комьями земли выбросила предмет, похожий на браслет. Ого, старинный, наверное! И надпись какая-то есть. Сев на бревно в тени от дощатого сарая, стал чистить находку о песок. Когда буквы стали видны отчётливо, прочитал с одной стороны застёжки браслета, похожей на флажок, слово «до», с другой – «после», а по всей окружности – «измени время».

          «Может, какой-то особый смысл имели эти надписи», – подумал я, надевая браслет на руку. Повернул застёжку на «до», взял в рот сигарету и, ни на что не рассчитывая, произнёс:

          – Хочу изменить время на сорок лет назад!

          Прикурить сигарету мне не удалось. Земля вдруг качнулась под ногами, куда-то швырнуло вниз…

          – Куд-кудах! – выскочила из-под ног испуганная курица и, не переставая кудахтать, скрылась под ивовым тыном.

          Оглядываюсь по сторонам, всё, вроде бы, на месте, но что-то другое, до боли знакомое видится в окружающем. Ставни дома, несмотря на полдень, закрыты, на дверях висит замок.

          – Дядя, вам кого?

          Тут только я заметил, что на меня смотрит девочка лет десяти в заляпанном цветастом платьице со смешными выгоревшими косичками, торчащими в разные стороны. Ой, да это же Валька, подруга моих детских лет! Надо же, а сейчас у самой двое взрослых детей и живёт где-то в другом городе.

          – Женька где? – спрашиваю я, понимая, что произошло.

          – Рыбачить пошёл на камни, ему давеча от бабки попало.

          Слушать, за что Женьке, то есть мне, попало от бабушки, я не стал. Ноги вынесли за ворота и по знакомой дорожке – на озеро.

          На углу дома на противоположной стороне улицы увидел деда Андрея, удивлённо глядящего на меня из-под соломенной шляпы. Кивнув ему, вспомнил, что дед умер здесь же, на углу своего дома лет тридцать назад. Тараторя, с коромыслами на плечах из переулка вышли две подруги – Вера и Даша. Где они сейчас, ответить было трудно: живут, наверное, семья, дети...

          Вот и озеро! Присмотревшись, отыскиваю взглядом на берега фигуру маленького человека, сидящего на одном из больших камней. Ускоряю шаг, уже рядом, останавливаюсь… Женька, положив подбородок на согнутое колено, пристально глядит в кромку воды перед собой. Мне нелегко осознать, что со мной произошло, всё в каком-то сне. Смотрю на клетчатую рубашку, из-под которой вырисовываются острые лопатки… Женька! Сейчас подойду, сяду рядом, и поговорим обо всём…

          Подхожу ближе.

          – Клюёт?

          – Не очень, – отвечает Женька, – вот, пять окуней только поймал.

          – А-а… – произношу я неопределённо, разглядывая залатанные брючата, закатанные до колен, и ноги с расчёсами от комариных укусов.

          – Бабушка где?

          – В городе, – затем, повернувшись: – Вы к ней?

          – Нет, к тебе.

          Женька удивлён и интересуется, зачем он мне понадобился.

          – Видишь ли, Женя, я – это ты, а ты – это я…

          Сажусь на камень. Путаясь, боясь, что он не поверит, торопливо рассказываю всё, что со мной произошло. Женька не верит, удивлённо смотрит и молчит. Наверное думает, что этот дядя спятил, перегревшись на жаре. В то же время замечаю в нём какое-то смятение и растерянность.

          – Так вы – это каким буду я?

          – Наверное, ведь я – это же будущий ты.

          Разговор перекидывается на знакомых, друзей, бабушку. Моя осведомлённость поражает Женьку. Особенно, когда называю все наши тайники под крыльцом и на крыше сарая. Во время беседы стараюсь убедить Женьку в правдивости случившегося, и часть сомнений постепенно его покидают. Для убедительности сверяем старые раны на ноге от бутылочного осколка и швы на груди – результат неудачного полёта с крыши с фанерными крыльями. Женька на время замолкает, я же взволнован и никак не могу найти спички в карманах.

          – Волосы совсем седые, – вздыхает Женька, разглядывая меня.

          Кладу ладони на голову, говорю:

          – Может ещё потемнеют, – и мы смеёмся.

          Разжигаем костёр. Я рассказываю Женьке о своей службе в армии, работе матросом в торговом флоте, городе, где живу, про жизнь и время...

          – Женился ты зря, и что не лётчик – тоже плохо, – подавая, запечённых на прутиках окуней, говорит Женька и, помолчав, спрашивает:

          – Долго ещё будешь?

          – Долго, Женя, – отвечаю я, – сейчас домой пойдём, будем бабушку ждать, расскажем – не поверит.

          – Ещё бы! – соглашается Женька.

          Солнце жжёт все сильнее. Берег пуст, и только вдалеке две фигурки возятся возле лодки.

          – Пойдём сплаваем, – зовёт Женька.

          – Пойдём!

          Мы заходим в воду: я – неторопливо, а другой я – с разбегу и торжествующим воплем. Вначале плывём вразмашку, а затем переворачиваемся и продолжаем плыть на спине. Женька то и дело задаёт вопросы: примут ли его в пионеры, почему он не совершит подвига, увидит ли кита и пойдём ли мы завтра ловить раков.

          – Плывём назад, – предлагаю я, чувствуя, как наливаются тяжестью руки.

          – Плывём, – отвечает Женька, и мы возвращаемся обратно.

          Я всё время смотрю на Женьку. Он плывёт хорошо, степенно взмахивая руками, и шумно отфыркивается, когда поворачивается на левый бок.

          – Ой, бабушка! Ну, теперь попадёт!

          Я поднимаю голову и тоже замечаю на берегу около нашей одежды свою бабушку с ивовым прутом в руке. За плаванье на глубине мне не раз доставалось, и Женькина тревога объяснима.

          – Пропали! – крутя головой, говорит Женька.

          – Ничего, – успокаиваю, – мы же вместе!

          – Женька! – слышу с берега бабушкин крик.

          – А, поплыли! Ничего не будет! – бодрится Женька. – Мы же правда вместе!

          – Гребём! – я взмахиваю рукой и с ужасом чувствую, что браслет на руке расстегнулся и соскользнул вниз. «Заржавел, лопнула застёжка!» – проносится в голове. Рванувшись, пытаюсь схватить браслет, но… хлебнув воды, закашливаюсь…

          Женьки рядом нет, где-то играет музыка, близкий берег усеян отдыхающими пляжниками… Сделав рывок, плыву к берегу. Добежав до камней, вновь зову Женьку, но и там, среди смеющейся толпы его нет… Здесь же вижу остывшие угли костра, да втоптанный в песок прутик с надетым на него окуньком.

          – Женька… – говорю я, глядя в лазурную даль озера.

          – Потеряли кого-нибудь? – сочувственно спрашивает пожилая женщина.

          Нагнувшись, поднимаю с песка прутик с окуньком.

          – Потерял… Сам себя я потерял...