Шрамик

Вы замечали, что дети всегда выбирают для своих увечий самое неподходящее время? Если что-то сломать-то перед дальней дорогой. Если заболеть- то под праздники, или на выходные. Желательно поближе к ночи, чтобы у родителей еще были силы от души попсиховать, представляя себе в красках все немыслимые ужасы развития болезни, но уже не было возможности обратиться за советом к кому бы то ни было кроме скорой. Знакомо? Еще бы.

В то давнее субботнее утро ничто не предвещало беды… Ну, не беды, а необходимости лишних телодвижений в сторону больницы. Тем более что по субботам активностей у нас и так было предостаточно. Утром у младших девочек Веры и Ани в расписании музыкальной школы стояли теоретические предметы и ансамбль. Но если последний они любили, то перед сольфеджио нужна была серьезная психологическая поддержка, щедро сдабриваемая аутотренингом и обещаниями молочного коктейля с булочкой. Обычно я отвозила их в музыкалку и либо ждала в коридоре, либо совершала небольшой вояж по ближайшим магазинам. Младший ,трехлетний Васька, в ожидании сестер вынужденно приобщался к музыкальной культуре. Так сказать впитывал ее в себя всем телом. Но в этот день было пасмурно, и не хотелось тащить малыша с утра пораньше вытирать пыль в коридорах Глиэрки. Тем более что старшие девочки Катя с Любой были дома и изъявили готовность за ним присмотреть.

От нашего дома до остановки идти 2 минуты. Мы очень удачно успели заскочить в подъехавший пустой автобус и уютно примостились у окна. Прошло секунд двадцать, и раздался звонок:

-Мама! Мама! Вася разбил голову. У него кровь!!! Что делать?- на заднем плане я слышу детский плач и Любины причитания.

Самое сложное в этой ситуации не захлебнуться адреналином и не озвучивать испуганным детям хор мыслей, пульсирующих в голове.

-Так, спокойно, спокойно (это я скорее себе). Положите его на диван, и побудьте рядом. Я сейчас приду.

Видимо у меня было такое лицо, что малышам не пришлось долго объяснять, почему они сегодня большие . Они быстро поняли , что в ближайшие часы им предстоит прокачивать навык самостоятельности, за пару остановок прослушали ускоренный курс молодого бойца , и я понеслась домой.

Трясущимися руками открываю дверь. В квартире тишина. Пол в коридоре в кровавых каплях. Вся ванная в крови, даже по стенам размазанные кровавые отпечатки . Я обомлела. Ощущение такое, что здесь кого – то по меньшей мере разрубили пополам. Стараясь успокоить стучащее где-то в горле сердце, прохожу коридор, который сегодня кажется просто ужасно длинным, и захожу в комнату. На диване, молча, лежит бледный Васька. На голове у него влажное полотенце или салфетка. Ручонкой он прижимает к себе любимую игрушку - синего пластикового кита. Заплаканные девчонки стоят рядом.
-Ну что ты, сынок,- я пытаюсь улыбнуться и осторожно сажусь подле него. -Больно?

Вася молчит и кивает. Трудно понять, действительно ли ему так больно или он испугался вида крови и криков сестер. А может его уже тошнит. Вдруг сотрясение? Я осторожно отодвигаю влажную салфетку и вижу глубокую ранку. Сантиметра полтора в длину, не больше. Но все равно очевидно, что ехать в больницу придется. Я немного выдыхаю, глажу его холодные ручки и прошу подробностей этой корриды.

-Честное слово, мы не баловались!- объясняет Катя.- Просто Вася бежал по коридору, зацепился ногой за ногу – за свою ногу!- и ударился как раз об угол шкафа. У него как потекла кровь! А Люба как заорет: что делать, что делать, у него сейчас вся кровь вытечет! Мы пытались ее смыть, но никак. Что теперь будет?!
-Что будет? Поедем в больницу. Надо, чтобы врач посмотрел. Наверное будут зашивать.
У девчонок округляются глаза.
-Иголкой?! Прямо иголкой зашивать живую голову?!!! А иголка большая? А нитки какого цвета?

Но у меня нет желания обсуждать особенности медицинских манипуляций. Я осторожно одеваю Васю и вызываю такси.
-Девочки, вы хоть кровь смойте с пола и со стен. А то папу удар хватит, когда он со службы вернется.

Через пять минут мы были уже в травмпункте. Врач осмотрел моего притихшего мальчика и повел его в процедурную. Васька не плакал и не упирался. Только тоскливо взглянул на меня на прощанье и сильнее прижал к себе синего кита и динозавра, который в качестве подкрепления тоже был взят с собой. Синий кит в одиночку такие потрясения не вывозил. Я сидела под дверью и жадно ловила звуки происходящего за стеной. Подозрительная тишина. Две минуты, пять, семь… Наконец дверь открылась , и передо мной предстал Василий, весь перебинтованный как – будто ему трепанацию делали. Я ахнула.

-У вас там пластырный шов,- объяснил доктор,- снимать его не надо. Бинты можно убрать завтра, а пластырь потом сам отклеится. Постарайтесь пока не биться головой.

Ха-ха-ха, очень смешно…

Весь день Васька был героем и гордо носил бинты в осознании особой исключительности произошедшего. А через неделю и думать забыл про свои раны. Так же бегал, прыгал и баловался. Только глубокий шрамик напоминал о былых беспокойствах каждый раз, когда я целовала лобик своего малыша.

Теперь ему шестнадцать. Он высокий и сильный. Басит. Закатывает глаза, когда я прошу его надеть шапку. Чтобы обнять меня, он теперь наклоняется. У него большие руки, и моя кисть тонет в его ладони. Теперь он пахнет мужским парфюмом, а не сладким детским запахом сказок и мороженного. Но шрамик…Я чувствую его каждый раз, когда глажу голову своего повзрослевшего сына. И знаете, я немного скучаю о тех волнениях. Сейчас их гораздо больше. Оказалось, они растут вместе с нашими детьми. Мир большой и сложный. Он ждет моего мальчика. А ему и тревожно и любопытно, и надо сделать решительный шаг. Самому.

Не беспокойся, сынок, я всегда буду ждать тебя за дверью.