Тайна старого моря. Часть III. Домой. Глава 22

Глава 22
ПОИМКА ПРЕСТУПНИКА
Уснуть удалось под утро, да еще и будильник не зазвонил – в общем день начался неудачно, решила я и, страшно опаздывая, стала торопливо собираться в издательство. Но наконец-то выглянувшее впервые за долгие дни солнце и резкий подъем столбика термометра все-таки немного смогли поднять настроение.
Пробираясь по заснеженной тропинке в сторону автобусной остановки, я перевела дух и огляделась по сторонам – красота: везде лежали белоснежные сугробы, на старой березе перед домом оживленно галдели воробьи; взмахнув крыльями, прямо передо мной приземлилась сорока и, оглянувшись, вприсядку побежала прочь. За происходящим с могучего тополя следила ворона, держа под контролем вверенную ей территорию.
Стоя на светофоре, я засмотрелась на веснушчатую девушку с кольцом в курносом носу – зачем люди так себя уродуют? Задумавшись и не заметив, как уже замигал зеленый, я со всех ног рванула вслед за девчушкой к уже притормозившему на остановке транспорту.
Промчавшись по издательскому коридору, я с удивлением отметила про себя, что место охранника пусто – спящего Олега след простыл как, впрочем, и его стола.
В офисе Салтыков заунывно напевал своего «Черного ворона».
– Не пой, козленочком станешь, – бесцеремонно прервал его дизайнер Розанов.
– Куда крестьянину податься, – обреченно вздохнул водитель, но при виде меня моментально ожил: – О! Натуська! Приветствую!
– И тебе не хворать! Чего грустный такой, случилось что? – спросила я.
– С утра не везет! – ответствовал водитель. – У Афродиты под горячую руку попался: не успел вчерась весь тираж этого, как бишь его, блин-блинский, полковника Воронца по «Роспечатям» развезти.
– Почему по «Роспечатям»?
– Так магазины отказываются, не берут его мемуары. Следите за речью, говорят! Афродита повелела – пусть, мол, вместе с газетами продается эта мукулутура!
– Так они ж на газетной бумаге напечатаны, – выбрался из своего укрытия Розанов. – Туда им и дорога.
– У Афродиты обострение опять? – спросила я. – Чего она бесится-то по пустякам?
– Новость слышала? – интригующе начал дизайнер. – Барабашко уволился. В салехардском издательстве теперь будет директорствовать.
– А Афродита здесь всем заправляет с сегодняшнего дни! – живо добавил Салтыков.
– Как уволился?! Как заправляет? – я в растерянности обвела взглядом присутствующих.
– Пока ты тут на больничном да в отгулах пребывала, у нас переворот произошел, – Розанов растворил форточку, нервно закуривая. – А я тут от стресса курить уже стал. Перестановка кадров начинается. Охранника уже сократили.
– А Рамиль Ибрагимович? – вспомнила я про завпроизводством.
– Его Афродита заместителем своим поставила. Будут теперь вместе управлять.
– Ага, троцкисты поганые! – метко охарактеризовал ситуацию Салтыков. – Полная политическая беспринципность. Контр-р-ра буржуазная! Ой, горе мне, горе мне. Теперь и меня уволят.
– Тебя-то с чего? На чем она ездить-то будет? На верблюде, что ли? – успокоил его дизайнер.
– Лучше уж на Егоре, чем на верблюде, – зачем-то вставила я, ощутив на себе гневный взгляд Салтыкова.
– Никому не собираюсь доказывать, что я не верблюд, – многозначительно пробубнил водитель, дунув в кружку с надписью "ЛДПР".
– Троцкистов не любишь, за либерал-демократов, значит? – оценил водительскую «флягу» Розанов.
– Голосуй за тех, кто меньше всех обещает! – бросил водитель, устремляясь к чайнику.
– В пятницу на собрании Афродита сказала, что ставку корректора до половины сократит, – продолжал подливать масла в огонь дизайнер.
– Ну я тогда уволюсь! И точка! – негодовала я.
– Верное решение. Работы-то, наоборот, прибавилось. А денег – шиш! Мне только одному обещала увеличить зарплату. Я ей тут такую бучу устроил – хорошие дизайнеры на дороге не валяются! У меня мозг! – постучал себе по черепу Розанов.
– Везет... – криво усмехнулся Егор.
– Кому везет, у того и петух снесет! – наставительно подытожил Розанов, в развалочку возвращаясь на место. – Время такое – надо уметь себя преподать.
– Как это? – полюбопытствовал Салтыков.
– Резюме для начала составить! Знаешь, что такое резюме? – посоветовал гений.
– Неа, ни разу не составлял таку штуковину! – задумчиво почесал в затылке водитель.
– Учись, пока я живой, – заявил дизайнер.
– Что-то мне это все нашего редактора напоминает – нравоучения эти. Где он у нас, кстати? – подметила я, глядя на стрелки часов, приближающиеся к одиннадцати.
– Не видал дня два как. Может, уволился, – предположил Салтыков.
Ну вот не задался, так не задался день, думала я в попытках начать работу над текстами по экспедиции, коих накопилась тьма тьмущая. Но силы окончательно покинули меня. Устав бороться с апатией, я взяла ручку и бумагу и попыталась набросать резюме – тоже ничего не вышло. Наконец, в обед сбегала до киоска за «Вечерней табуляграммой» и тщательно изучила колонку «Работа» – ничего подходящего по моей специальности, увы, как всегда, не было.
– Сколько временов? – воцарившуюся в издательстве трагическую тишину прервал громкий голос вернувшегося из поездки водителя.
– Полшестого! – пробубнил из угла дизайнер Розанов и флегматично добавил: – Афродита сказала никому до ее возвращения не уходить.
– Разгон будет устраивать? – смекнул Салтыков.
– Нет, перекличку. С утра теперь будем гимн Советского Союза петь, а вечером - Интернационал, – поведал Розанов.
– Что за шутки такие идиотские? – с недоверием отозвалась я.
– Ну она так сама говорила. Я че, врать буду? – недовольно ответил дизайнер.
– Глумятся троцкисты поганые над коммунистами! – озлобился водитель и вспомнил, подпрыгнув: –  Ой, цигель-цигель, ай-люлю! Афродита же просила ей сегодня кофе заварить и подмести в коридоре.
– Это еще зачем?! – удивилась я.
– Дык сказала, что у меня теперь будут обязанности охранника и уборщицы.
– Вот видишь, какой ты теперь нужный человек, а говорил – уволят, – хихикнул Розанов.
– Она что, совсем сбрендила? – возмутилась я.
– Климакс! – язвительно произнес Розанов. – Период угасания деятельности половых желез на фоне возрастных изменений организма. Мы попали в лапы к тиранше.
Теперь я уже совсем не сомневалась в своем немедленном увольнении – если трудовую не отдадут, новую заведу, не проблема. И, не дождавшись начальства, ровно в одну минуту седьмого уже покинула офис.
У входа в «Барказ» меня ждал Алимов, неожиданное появление которого невероятно отвлекло меня – печаль сразу развеялась.
– Вот так сюрприз! Эмир! – ликовала я.
– Да вот шел мимо, дай, думаю, зайду, – прищурился в приветливой улыбке Алимов.
Я во все глаза смотрела на товарища, пытаясь запечатлеть все детали ставшего за последнее время таким дорогим облика – ведь Эмир был ближайшим другом Шурки. Алимов всегда означал для меня надежду.
– Вообще-то я к тебе по серьезному делу пришел, – проговорил Эмир, сосредоточенно пройдясь пятерней по коротко остриженным волосам. – Разговор есть.
– Что-то известно о Шурке? – вздрогнула я.
– Да, – утвердительно кивнул Алимов, и я впервые заметила, как у него от напряжения шевельнулись уши – вероятно, это стало видно из-за короткой стрижки.
– Рассказывай! Не томи! – взмолилась я.
– Не здесь, – заиграл желваками Алимов, озираясь. – Пойдем.
– Может, в университетскую столовку? – предложила я.
– Туда сейчас нельзя, только по пропускам. Дойдем до забегаловки, тоже в центре, на Мамина-Сибиряка – «Валепота» называется. Это шефа моего кафе.
– Что за название такое нелепое?
– Валерий Потапов – сложносокращенное. Ты филолог, сама должна знать, – развел руками Алимов.
«Валепота» вполне оправдывало свое название: при входе сразу в нос ударило копотью – плохо работала вытяжка; простецкие столы, накрытые невзрачной тканью; стулья с обтянутыми красным кожзамом сиденьями; приглушенный свет, а по стенам и потолку были зачем-то развешаны красные китайские фонарики. Заведение отдаленно напоминало публичный дом.
– Опять за свое взялся Потапыч? – спросила я у Эмира, когда мы приземлились в самом отдаленном углу.
– В смысле интимными услугами? – хитро усмехнулся Алимов.
– Не нравится мне здесь. Зачем мы вообще сюда пришли? – возмутилась я.
– Я всегда сюда захожу – обеды и ужины бесплатные – шеф безлимитную карту мне  выписал. Сейчас надо затянуть пояса, пока медиакомпанию раскручиваем. А уж потом заживем и в другие рестораны будем захаживать.
Мы заказали картошку фри – вероятно, ей как раз и воняло в кафе, и шницели. Эмир взял себе двойную порцию и зеленый чай.
– Дело вот в чем, – Алимов погладил отрастающую бороду. – Ты только не паникуй, Наташка.
– Да я не паникую, – заерзала я, почувствовав в животе нервный спазм.
– Ты ешь, главное, – указал на тарелку Эмир. – Пришла информация из Коктема. На лодочной станции мужика нашли.
При этих словах я застыла, как изваяние.
– Не бойся, Наташка, не Шурка это, – успокаивая, Алимов, положил свою руку на мою. – Ферхада нашли. Рыбак Жамшид обнаружил. Думал сначала – труп, но, оказалось – дышит гад. Пока в сельсовет бегал, пока в город звонили, ментов вызывали, вернулись  – а он все еще дышит. Живучий падла. – Эмир гневно стрельнул бровями. – На теле нашли пять ножевых ранений у него. Отвезли ночью на вертолете в Аральск. Сейчас пока в реанимации. Нам главное, чтобы он оклемался. Как придет в себя – про Шурку расскажет. А если не расскажет, то я сам приеду и выбью из него. Я по кусочкам буду его резать, но выпытаю из него все!
Эмир стукнул по столу крепко сжатым кулаком.
– Думаешь, это он на Шурку напал на острове, пока тебя не было? – немного пришла в себя я.
– Я даже не сомневаюсь!
– А кто его так ножом-то? – в моей голове проскользнула ужасная догадка.
– Не знаю, – задумался Алимов. – А у Шурки оружие было, не знаешь?
– Было, я думаю. Мы ведь с ним нож нашли на Катанколе. Думали, что Мотыль потерял. У того как раз с утра рука была замотана тряпкой – будто поранился, и вид растерянный, – восстановила я в памяти события.
– Нож Мотыля? – недоуменно повторил Эмир.
– Ну да. Его, чей же еще. Но я теперь думаю, что фотограф тогда просто поранился. И никакого злого умысла у него не было. Он брату-уголовнику помогал.
– Шурка подобрал этот нож?
– Ага, сначала как вещдок его хранил. А потом, видимо, ничего не оставалось делать, как достать его, когда Ферхад напал.
– Логично. Тут уж не до вещдоков, когда вопрос жизни и смерти стоит, – Эмир задумчиво разломил вилкой шницель. – Сейчас все складывается верно. Про нож мне тоже все ясно: Шурка защищался и порезал эту гадину. Но вот только где он сам сейчас...
– Будем надеяться, что все в порядке, – в очередной раз, как заклинание, повторила я, вспомнив предсказания гадалки.
Мне страшно хотелось поведать Эмиру о своем путешествии в Головырину, но почему-то стало стыдно – не известно, как бы он отреагировал.
– Завтра иду в ментовку районную. Повестка пришла. И Кальмарова вашего тоже как руководителя экспедиции вызывают. Кстати, а где Барабашко? Не знаешь?
– Так он в Ямало-Ненецкий автономный округ уехал. Директором салехардского издательства теперь будет.
– Свалил, значит… Ему тоже повестка должна прийти. А что он там забыл в Салехарде?
– Деньги! Бизнес Афродите здесь передал полностью.
– Надо будет тоже в Салехарде филиал нашей медиакомпании открыть, – поделился планами Алимов и, остановив на мне взгляд, спросил: – А ты как сама?
– Увольняться буду! – горячо заявила я.
– А что так?
– Задрала эта Афродита. Я представляю, какое она тут самоуправство устроит без Барабашки! Она гимн Советского Союза петь по утрам заставляет теперь!
– А что, ты против гимна или против Советского Союза? – в манере интервью спросил развеселившийся Алимов.
– Я против самодурства. Кроме того, она сокращениями ставок занялась. Салтыкова вообще теперь секретаршей своей сделала – он ей кофе заваривает.
– Ну это совсем ни в какие рамки не годится, – согласился Эмир. – Предлагаю тебе в нашу медиакомпанию устроиться. Беру тебя под свое крыло! У нас блестящие перспективы.
– Думаешь?
– Конечно, Наташка! Я и Зару тоже звал к себе, но она решила домохозяйкой остаться. Умная женщина все-таки, – взгляд Эмира потеплел.
– Ладно. Я никогда в газете не работала, но с удовольствием наберусь нового опыта, – подумав, согласилась я.
– Начнешь пока с корректора. У нас как раз обе сотрудницы уволились. А там можно и на радио перейти или на телевидение! – Эмир доел котлету и вытер губы салфеткой. – Вот только надо со всеми гадами разобраться. У шефа менты, кстати, знакомые имеются, помогут. А ты приходи прямо завтра к Денису. Знаешь такого? Редактор вместо меня теперь.
– А как же, успела лицезреть, – вспомнила я долговязого стилягу.
Предъявив официанту всемогущую карту, Алимов поднялся из-за стола.
– Вижу, ты не доела ничего, Наташка, – скользнул строгим взглядом по тарелкам он. – Так дело не пойдет. Вон какая худая стала от переживаний. Я Зарку свою тоже откармливать решил – настрадалась она у меня. И тебя не брошу – что я Шурке скажу, когда он вернется и увидит тебя такой истощавшей!
Затаив улыбку, я покорно согласилась.
Продолжение следует.