Мемуары Арамиса Часть 320

Глава 320

Прибыв в Марсель, Атос, де Ла Валь и Рошфор сели на корабль, направляющийся в Неаполь, оттуда сушей добрались верхом на арендованных конях до Бари, откуда вновь на корабле, отправляющемся в Афины, добрались до Гитио. В этом прекрасном и солнечном городке они не без труда наняли небольшую быстроходную шхуну, капитан которой согласился доставить их на Крит. На этом острове находится крепость Кандия, куда герцог Франсуа де Бофор со своей эскадрой прибыл, чтобы оказать поддержку Венецианской республике в борьбе с Османской Империей. В числе офицеров герцога были Рауль де Бражелон и Арман де Грамон граф де Гиш. Экспедиция, предпринятая герцогом, имела целью защитить крепость Кандию от турков, чтобы не допустить потери острова Крит, который бы давал туркам ключ ко всей восточной части Средиземного моря.
Герцог де Бофор, второй сын Цезаря де Бурбона, герцога Вандомского, внебрачного сына Короля Генриха IV и Габриэль д’Эстре и Франсуазы Лотарингской, с учётом известной мне тайны рождения Людовика XIV от Цезаря де Бурбона, биологически является родным братом нашего Короля, а также Луи-Филиппа, но не был братом герцога Орлеанского, Филиппа, то есть Месье. Но это родство по отцу было известно лишь мне, самой Королеве и герцогине де Шеврёз, для всех прочих отцом Людовика XIV и Месье был Людовик XIII, а поскольку Цезарь де Бурбон был всего лишь герцогом, тогда как Людовик XIII был Королём Франции, разница между Людовиком XIV и герцогом де Бофором была огромной, поэтому Людовик правил страной, тогда как Бофору надлежало исполнить функции военачальника. 
Франсуа де Бофор отличался чрезвычайной храбростью и воинственностью, удивительным образом сочетающейся с довольно эксцентричным характером. В результате заговора против первого министра, кардинала Мазарини, он оказался заточенным в Венсенском замке, откуда ему удалось сбежать при помощи графа де Рошфора, графа де Ла Фер и Гримо. Участие герцога в движении Фронды было скорее номинальным, чем деятельным. Получив от парижской черни полушутливое прозвище «Короля рынков», он выполнял функции того номинального лидера, существование которого придавало Фронде видимость осмысленного сопротивления власти и иллюзию наличия альтернативы королевскому абсолютизму. Разумеется, сам герцог и не помышлял о том, чтобы свергнуть законного Короля и занять его место, но ему доставляла радость мысль насолить кардиналу Мазарини, который упёк его в Венсенский замок. Постепенно и не без помощи капитана королевских мушкетеров д’Артаньяна Фронда сама собой распалась подобно тому, как разбивается о берег огромная морская волна, смертельно опасная для кораблей в открытом океане, но совершенно безобидная после того, как добирается до каменистого берега, растеряв почти всю свою силу по мере своего продвижения.
Я уже писал о том, что после окончания волнений Фронды Мазарини вновь воцарился в Париже, во своём дворце, где его окончательно добила старость и подагра. Завещав Королю часть своих богатств и оставив не менее значительную часть украденных им у Франции денег своим племянницам, кардинал, наконец, оставил сей бренный мир, или, как шутили некоторые отчаянные головы, «получил окончательное повышение по линии духовной иерархии», к радости многих его врагов и к большому сожалению немногих его друзей, среди которых был и Никола Фуке, который сожалел бы о Мазарини ещё больше, если бы предвидел своё скорое падение, чего не случилось бы, пока Мазарини был жив. Вероятно также и то, что если бы Фуке предвидел, что ему предстоит окончить жизнь в тюрьме по причине слишком большого доверия с его стороны к Мазарини, вследствие чего он выдавал кардиналу огромные суммы, не заботясь о том, чтобы на каждую такую выдачу получить соответствующую расписку и бережно хранить её, он по всей видимости не был бы столь послушным исполнителем его воли, и даже, быть может, задушил бы Мазарини собственными руками, вместо того, чтобы заботиться о сохранности его библиотеки, коллекций картин и прочих ценностей, пока кардинал находился в изгнании.
Королева Анна смахнула две слезинки с уголков глаз и относительно быстро успокоилась, узнав о сумме того наследства, которое её сын Людовик XIV наконец-то получил. Король довольно легко примирился с герцогом де Бофором после его бегства из Венсенского замка и даже назначил его на несколько ответственных воинских постов. Ряд успешных воинских экспедиций закрепили за Бофором должность гроссмейстера, шефа и главного суперинтенданта навигации. Герцог со своим флотом многократно доказывал Туркам, что Франция не намерена уступать свои позиции в Средиземном море, в чем побитые турецкие капитаны убедились на собственном печальном опыте. Экспедиция, предпринятая на этот раз, должна была усилить союз с Венецианской республикой и ещё сильнее ослабить влияние турков, однако силы были неравны, и экспедиция обещала быть трудной.
Если бы Бофору удалось одержать победу в этой экспедиции, его слава и влияние на судьбы и политику Франции могли бы, действительно, необычайно усилиться, но только такой далекий от военного искусства человек, как Кольбер, мог полагать, что эта экспедиция может легко закончиться успехом. Он напрасно опасался возвращения Бофора и совершенно не учёл, что в случае безвременной гибели герцога шансы на успех этой экспедиции становились исчезающе малыми, а неудача экспедиции была крайне нежелательна не только Франции, но и всему католическому миру.
Итак, граф де Ла Фер, граф Рошфор и де Ла Валь спешили не только предупредить измену и спасти герцога Бофора от гибели, фактически они спешили защитить интересы Франции и Венецианской республики в восточной части Средиземного моря.
— Мне следовало с самого начала поехать на эту осаду вместе с Раулем, — сказал Атос Рошфору, стоя на палубе корабля и вглядываясь в даль на горизонте.
— Вы не должны постоянно опекать молодого виконта, и вы, разумеется, этого не делали, иначе он никогда не стал бы тем доблестным воином, каким, как я слышал, он уже является, — возразил Рошфор. — Желание не отпускать от себя детей разрушительно действует на их характеры.
— Именно это соображение и удержало меня, — вздохнул Атос. — Но, как вы знаете, в экспедиции имеются шпионы, получившие распоряжение совершить самое ужасное преступление, какое только можно совершить в армии, ведущей боевые действия. Предательски обезглавить военную экспедицию означает обречь её на поражение. А покуситься на герцога, в чьих жилах течет кровь Короля Генриха IV – чрезвычайно злодейское преступление. Покуситься на такое мог только совершенно безнравственный человек, не заслуживающий чести носить звание дворянина.
— Совершенно согласен с вами, граф, — ответил Рошфор.
— Вы так и не раскрыли мне источник сведений об этом предательстве, — продолжал Атос. — Вы, разумеется, имеете полное право скрывать источник своей информации, я никоим образом не ставлю под сомнение ваши слова. Как я уже сказал, даже если эти сведения не точны, мы ничего не теряем от проездки кроме времени и денег, а я не ценю ни того, ни другого. Вместе с тем я тешу себя надеждой повидать Рауля. Если бы у меня не было этого прекрасного повода отправиться на встречу с ним, я бы так и прозябал в Блуа, тогда как теперь я чувствую, что помолодел, я бодр духом и преисполнен самых радужных надеж. Я живу, граф, и за это я чрезвычайно благодарен вам! Если источник ваших сведений не подлежит оглашению, я прошу прощения за своё любопытство и снимаю свой вопрос.
— Вы меня нисколько не стеснили, задавая этот вопрос, — ответил Рошфор. — Как вы знаете, я принимал участие в действиях некой оппозиционной силы, именуемой Фрондой. Хотя силы эти отступили, но кое-какие связи у меня остались. Среди парижских буржуа имеется чрезвычайно смышлёный малый, который держит что-то среднее между трактиром, гостиницей и фруктовой лавкой. Он сохранил сеть доброжелателей, которые при случае, если им удаётся узнать какие-то важные сведения через слуг или лакеев, доставляют эти сведения указанному лавочнику. Этот лавочник выполняет функции подпольного главнокомандующего остатков оппозиции. Мне он сообщает полученные им сведения лишь в том случае, когда уверен, что, во-первых, они важны для меня и общего дела, во-вторых, понимает, что без моей помощи они возникшую проблему решить не могут. Это уже второе сообщение из этого источника, и первое было совершенно точным и чрезвычайно своевременным.
— Вашего разъяснения, граф, более чем достаточно, и я прошу вас не называть имя этого удивительного человека, являющегося достоверным источником вашей информации, — поспешно ответил Атос, не желающий знать чужую тайну до такой степени подробности, какой Рошфор уже готов был с ним поделиться.
Если бы Атос не прервал Рошфора, он узнал бы, что таинственным источником информации явился не кто иной, как Планше, знакомый ему по дням молодости, когда нынешний лавочник и серый кардинал остатков Фронды был простым слугой у молодого и никому тогда не известного д’Артаньяна, только ещё начинающего свою военную карьеру.
— Между прочим, граф, — произнёс Рошфор, — каким образом мы на этом утлом судёнышке сможем помочь герцогу Бофору? Теперь уже мало того, что мы с вами бросились на выручку герцогу, не раздумывая о средствах достижения поставленной перед нами цели, но сейчас самое время приемлемый план действий.
— По части планов, граф, вы обращаетесь не по адресу, — с улыбкой ответил Атос и взмахнул своей головой, отчего его седые кудри рассыпались по плечам, словно тысяча ручейков, стекающих с горы. — Далеко идущие и крайне замысловатые планы любит строить мой друг Арамис. Что до планов неожиданных, головокружительных и решительных, то по этой части у нас лучшим был д’Артаньян. Я же всегда действовал лишь под влиянием чувства долга и чести, не слишком задумываясь о последствиях, кроме тех случаев, разумеется, когда все мы действовали по единому плану, родившемуся в голове одного из нас, и принятому всеми без возражений. Какие это были счастливые времена, граф!
— Я помню об этом, когда никто не в силах был остановить напор вашей славной четверки! — улыбнулся Рошфор. — Хотя это нисколько не радовало меня, ведь я волею случая был на другой стороне, поэтому ваши успехи были одновременно и нашими поражениями.
— Стоит ли сейчас вспоминать подобные мелочи? — откликнулся Атос под влиянием романтических воспоминаний. — Король и великий кардинал, которым мы служили, как могли, уже отошли в лучший из миров, где, полагаю, сняли все свои разногласия и примирились перед лицом Господа. Но царственная кровь не должна быть оскорблена подлым убийством. Будем же действовать так, как подсказывает нам наша совесть. Мы либо спасём герцога, либо погибнем, спасая его. Оба этих исхода мне видятся предпочтительными в сравнении с пассивным ожиданием развязки этой ужасной драмы.
— Граф, я восхищаюсь вами и вашими словами, и не могу ничего возразить! — ответил Рошфор.

Между тем, в крепости Кандия разгорались нешуточные события. По условиям Пиренейского мира, Франция обязалась помогать Венецианской республике в её противостоянии Османской империи. Поначалу успех сопутствовал Венецианцам, и они одержали множество побед в отдельных сражениях, но после того, как османский флот на голову разбил венецианский, и в довершение несчастий командующего венецианским флотом Лазаро Мочениго убило рухнувшей от пушечного ядра мачтой корабля, удача полностью перешла на сторону Османской империи. Крепость Кандии на острове Крит оставалась последним форпостом присутствия Венецианцев в восточной части Средиземного моря. По этой причине турки не жалели ни сил, ни жизней, ни пороха, ни пуль при осаде этой крепости. Воспользовавшись сведениями от перебежчиков, они узнали о наиболее уязвимых местах крепости и вели на этих участках жесточайшие бои. Когда бои на некоторое время затухали, осада крепости продолжалась, что усложняло и без того незавидную участь осажденных.
Прибывшие с моря силы герцога Бофора присоединились к осажденным.

(Продолжение следует)